Когда преобладают слова, поступки обесцениваются. Когда преобладают поступки, слова становятся свидетельством. 4 страница

Наши взаимоотношения с другими людьми всегда должны быть вне зависимости от занимаемого ими или нами места. Только когда мы избавимся от обольщения своим рангом или должностью, мы сможем нелицеприятно относиться к другим.

Иаков и Иоанн искали высокого положения. Они желали быть вознесенными на престижное место, с которого могли бы повелевать. Иисус с любовью указал на безумие их просьбы. Тем самым Он обратил их взор на вышний путь – путь Царства Божьего. Этим путем было и остается служение. Тот, кто хотел стать большим, должен был стать всем слугою. Смиренно избирая неприметное и далекое от почестей служение, делая то, чего избегают другие, мы ни в коей мере не отрицаем свое призвание и дар руководителя. Наоборот, мы усиливаем их, подтверждая, что никто не велик настолько, чтоб считать какое-либо дело ниже своего достоинства.

Служение – это противоядие от "чинопочитания", противостоящее корпоративному (замкнутому на интересах "касты") стилю руководства, заполонившему современную Церковь. Ревностный наставник-служитель должен следовать по следам своего Господина, а не по ступенькам ведущей наверх служебной лестницы. Здесь кажутся очень уместными слова Ричарда Фостера: "Служащие руководители — это люди, которые бывают слугами, прежде чем стать руководителями, и вновь становятся слугами, когда задачи лидера выполнены"

 

Глава пятая. Открытось и доступность (Луки 7)

Симон из Вифании поприветствовал Учителя у входа в свой роскошный дом. Перстни сверкали на его пальцах в лучах полуденного солнца. Он намеренно сдержанно пригласил Учителя войти.

Симон старался не смотреть на большую медную чашу, стоящую у двери. Обычно он звал слугу, чтобы тот омыл ноги гостя, но сейчас сомневался, следует ли это делать ради Учителя. Наконец, он решил воздержаться. Не будучи уверенным в том, прилично ли ему, фарисею, воздавать этому Человеку подобные почести, он не хотел, чтобы у Того создалось о нем неверное впечатление.

Учитель происходил из заурядной семьи из Назарета. Симону было любопытно поближе познакомиться с Его учением, но не поступаясь своим. Он не хотел прослыть оказавшим особую честь Учителю.

И все-таки, проходя мимо пустой чаши, он не мог отделаться от чувства неловкости. К счастью, Учитель, казалось, не придал этому значения, и вскоре они вместе сидели за столом.

Симон с удовлетворением осмотрел яства. Каждое блюдо, тщательно приготовленное, говорило о высоком положении хозяина. Это его очень радовало, и он подумал, сознает ли Учитель, что Ему просто повезло оказаться гостем в таком доме.

Тягостное молчание воцарилось между мужчинами во время еды. Симон стал раздумывать о том, зачем он вообще пригласил Учителя, поскольку Он казался совсем безразличным к предоставленной чести быть в доме одного из самых богатых и влиятельных граждан. О чем же он хотел расспросить Учителя? Он уже и не помнил.

Вдруг они услышали шарканье чьих-то ног. Симон решил, что это чересчур усердный слуга несет очередное блюдо прежде, чем они покончили с первым. Не оборачиваясь, Симон поднял руку, останавливая его. Недоумевая, почему звук приближающихся шагов не стих, он обернулся и увидел какую-то женщину, явно не из прислуги.

Симон содрогнулся от отвращения, узнав ее. Он много раз видел ее зазывавшей клиентов у западных ворот. И эта блудница теперь в его доме. Как она сюда попала? Чего хотела?

Прежде, чем Симон сообразил, что предпринять, женщина остановилась перед Учителем, опустившись перед Ним на колени, достала из-под туники алавастровый флакон и взглянула Ему в глаза.

Опасение, написанное на ее когда-то красивом лице, встретилось с сочувствием на лице Учителя. Она уронила голову и неудержимо зарыдала.

Симон тут же позвал слугу. Это было неслыханно! Этот ужин для уединенной беседы какая-то проститутка превратила в балаган! Симон снова позвал слугу, раздражаясь все сильнее.

Он посмотрел на Гостя. Как смущен, должно быть, Учитель! Но, присмотревшись, Симон пришел в замешательство. Он не знал, как истолковать выражение Его лица.

Блудница открыла флакон и стала орошать его содержимым ноги Учителя. Ее слезы смешивались с благовониями, когда она умащала Его ноги. Такого рода поступок расценивался, как оскорбление, но сейчас это, скорее, походило на поклонение.

Женщина подняла руку и вынула заколку, ее длинные черные волосы свободно упали. Она наклонилась и стала отирать ими слезы и нард с ног Учителя.

Теперь Симон уже не помнил себя от гнева! Во-первых, этой особе хватило наглости явиться в его дом незваной. Во-вторых, Учитель, несомненно, был мошенником. Его, Симона, одурачил какой-то плут! Человек, хоть немного обладающий духовным видением, и конечно, уж тот, кто разгуливал повсюду, называясь Сыном Божьим, должен был знать, кто ползал у Его ног!

Симон все еще хмурился, когда Учитель обернулся к нему: "Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал, а она, с тех пор, как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много".

Симона охватил гнев и стыд. Его Гость явно намекал на то, что эта женщина оказала Ему больше гостеприимства, чем он. Это было неслыханным оскорблением! Он находился в собственном доме, а Учитель заставлял его чувствовать себя каким-то грешником.

Наставник, готовый принять служение от своего ученика, будь то поддержка, замечание или совет, становится достойным звания ученика Христова.

Уверен, многим из нас доводилось сталкиваться с руководителями, производящих впечатление недосягаемости. Манерой держаться и своими поступками они окружают себя некой аурой духовности и хотят, чтобы все остальные знали, насколько они особенны. Хотя они часто пользуются словами и выражениями слуги, они всегда ставят себя в положение, когда только они имеют право служить. Они могут принимать служение от других, но только от тех, кто близок к ним по положению и духовному уровню, но ни в коем случае от тех, кто "ниже" их рангом!

Симон был одним из таких людей. Тем не менее, как мы видим из рассказа, Иисус отказался тешить его самолюбие. Несмотря на то, что Симон пригласил Иисуса в свой дом как гостя, он сторонился Его. Он не был уверен в авторитете Иисуса и потому не собирался открываться ему и воспринимать от Него что-либо, не удостоверившись, что Он, по крайней мере, равен ему.

Христос так не поступал. Его отношение к людям было совершенно иным. Он позволил известной блуднице служить Ему. Симон пренебрег элементарными правилами вежливости, встречая Иисуса, а блудница с радостью услужила Ему, и Он охотно принял эту услугу. Мы воспринимаем Христа, как всегда дающего, и забываем, что Он также часто принимал и служение других. Лука пишет: "... и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим" (Луки 8:1-3).

К несчастью, сегодня многие духовные лидеры склонны видеть лишь одну сторону служения. Иисус учил, что лучше давать, нежели принимать. Но наше себялюбивое толкование руководства и служения зачастую закрывает наши глаза на то, что мы нуждаемся в смирении, чтобы с благодарностью принимать служение от других, даже от тех, кто не достиг, по нашему мнению, соответствующего духовного уровня. Плотской лидер питает отвращение как к необходимости подчиняться, так и к помощи от своих подчиненных.

Пожалуйста, обратите внимание, что слова "подчиненный" нет в языке Царствия Божия. Я прибегаю к нему лишь для того, чтобы призвать лидеров не дрожать за свое место, а быть готовыми поменяться ролями с теми, кого они полагают находящимися "под" их началом.

С другой стороны, служащий руководитель отдает себе отчет в том, что он, как и любой смертный, постоянно испытывает нужду в чем-либо. К тому же, он сознает, что смиренное приятие помощи от подчиненного, по сути, является для того ободрением и позволяет ему возрастать. И тогда, не заботясь о своем имидже, наставник-слуга с готовностью принимает обстоятельства, чреватые для него какой-либо нуждой или необходимостью подчиниться, дабы помогающий ему в этой нужде мог развиться как лидер сам.

"Фрэнк" был довольным всем человеком, отцом счастливого семейства и пастором во главе растущего служения. Насколько я мог судить внешне, все для него складывалось удачно. Но как-то Фрэнк пригласил меня поговорить. Что-то беспокоило его. Я сел за стол напротив Фрэнка в его кабинете.

Несколько минут мы дружески беседовали, пока, наконец, Фрэнк глубоко не вздохнул и не сказал: "Не думаю, что смогу выносить это долее. Не знаю, зачем, вообще, я взял на себя это служение." Он замолчал, ожидая моей реакции. Я предпочел пока ничего не говорить.

"Недавно мне дали пару билетов на бейсбол", – продолжил он, – "и я захотел прихватить приятеля. Знаешь, я не мог придумать, кого взять! Конечно же, есть много людей, которые делают то, что я им говорю, но у меня нет ни одного друга, с которым можно было бы поговорить, поделиться проблемами". Я сочувственно кивнул головой, поскольку иногда переживал то же самое.

Фрэнк продолжал: "Такого никогда раньше не было. В колледже, где я уже был женатым, у меня всегда было много друзей. Но с тех пор, как я стал пастором, никто больше не хочет проводить со мной время".

По мере того, как длилась беседа, прояснялась причина одиночества Фрэнка. Он угодил в ту же ловушку, в которую попали столь многие христианские наставники. Он вознес себя "над" своим приходом и почувствовал, что уже не может общаться с ними по-прежнему. Теперь у него было положение, которое диктовало особое поведение.

Что бы подумали люди в церкви, если бы узнали, что он накричал на сына-подростка или обнаружили, что он недостаточно – в соответствии с занимаемой должностью – постоянен в молитве и чтении Слова? Он считал, что они перестанут воспринимать его, как наставника, если он не оградит свою репутацию.

А как раз противоположное такому поведение и было бы правильным. Никому не захочется проводить время с человеком, который более озабочен производимым им впечатлением, а не тем, чтобы просто поделиться наболевшим. Многие из нас предпочли бы лидера с недостатками, но искреннего, чем безупречного, но лицемерного.

Даже Иисус признавал, что порою испытывал слабость. Вспомните ночь накануне распятия... Он молился: "Если возможно, да минует Меня чаша сия". Другими словами, Он говорил следующее: "Я вовсе не хочу проходить через это. Мне одиноко и страшно. Неужели нет иного пути?" Иисус тем самым проявил Свою уязвимость, но не отступление. Возможно, самым болезненным в истории Фрэнка было то, что он поступал именно так, как был научен. Многим будущим наставникам в семинариях и библейских школах преподают постулат о том, что хорошие лидеры сохраняют дистанцию между собой и своими последователями. Это умозаключение исходит из мирского, армейского принципа руководства и не имеет никакого новозаветного основания. Прискорбно, но большинство библейских колледжей упорно наставляют будущих пасторов именно так.

К несчастью, многие лидеры, как Фрэнк, приходят к такому состоянию, когда лишаются и своего положения, и друзей. Печальная ирония в том, что призванные быть самыми открытыми и доступными для других, зачастую являются самыми недосягаемыми. Как говорит Гейл Эрвин: "В нашем обществе (христианском или светском), чем выше вы продвигаетесь по служебной лестнице, тем более недоступным для людей становитесь, и тем более скрытной становится ваша жизнь"

Служащий наставник не скрывает своей человеческой природы с ее страхами и неудачами. Он понимает, что в конечном итоге, его последователи берут пример не с него, а с единственного истинного Наставника – Христа.

Потребность выглядеть впечатляюще не может быть свойством служащего руководителя, поэтому он не боится ступить на путь, где рискует стать уязвимым, ибо знает, что награда намного превзойдет этот риск.

Сторонитесь ли вы общения с людьми из-за страха? Каким образом ваше положение начальствующего превратилось в неприступную крепость? "Большинство христианских руководителей не знают, как развивать здоровые, тесные взаимоотношения и потому предпочитают им положение и авторитет" Замена взаимоотношений употреблением власти – замена убогая и жестокая, и от нее нужно отречься.

Это правда, что наше малодушие приводит нас к неудачам, но еще большее малодушие принуждает нас эти неудачи скрывать. Мы должны научиться принимать себя и друг друга в нашем "малодушном", слабом человеческом естестве.

Наше одиночество как лидеров – знак того, что мы отгородились от окружающих, часто из-за чувства превосходства, заставляющего нас отрицать не только свои слабости, но и свою принадлежность к человеческой природе.

Как это чудесно, что Иисус не поддался этому мелочному искушению "играть свою роль". Наоборот, Он с благодарностью подчинился порыву блудницы, омывшей благовониями Его ноги.

Гейл Эрвин делает еще одно убедительное заявление: "Когда Иисус упоминает о подчинении, то оно всегда направлено к лидерам или к тем, кто стремится быть большим в царстве, и всегда повелевает им подчиняться не "верхам", а "низам".

Новый Завет, освещая отношения наставников и учеников, никогда в первую очередь не говорит о послушании последних первым. Евангелие призывает наставников самим быть живым воплощением того, чему они учат.

Груз ответственности в отношениях "лидер-подчиненный" всегда тяжелее ложится на ведущего, а не на ведомого. И последние всегда это ощущают. Они хотят учиться на примере своих наставников.

Печально, но многие лидеры, забывая, что и они когда-то были учениками, перекладывают основную тяжесть ответственности на них. Ныне в Теле Христовом бесчисленны ужасающие примеры учеников, избитых словом "подчиняйся". (Слова "подчиняйтесь" и "повинуйтесь" в Иакова 4:7, 1 Петра 5:5, 1 Коринфянам 16:16, Ефесянам 5:22, означают "добровольно покоряться в любви". Эти слова не несут в себе ни повелительного, ни военного смысла.) Если бы духовные лидеры только понимали, что подчинение – взаимно, направлено как "вниз", так и "вверх", то этого "избиения" можно было бы легко избежать.

Каждому из нас нужно посмотреть на себя в этой связи. Когда последний раз мы по-настоящему изливали сердце, деля свои печали и мечты с людьми, находящимися у нас в подчинении? Когда последний раз мы добровольно подчинялись авторитету кого-то ниже нас "по званию"?

Если мы уделим время тому, чтоб стать открытыми и доступными для окружающих; если мы не будем скрывать свои естественные человеческие слабости; если мы готовы пренебречь репутацией и имиджем, чтобы последовать примеру Господа, тогда мы воистину станем свидетелями радикальных перемен в своей деятельности как руководителя. Будучи свободными от притворства, мы увидим, как к нам потянутся люди, потому что увидят в нас и отражение себя, и отражение Господа. А это обнадеживает сердца тех, кто доверился нам.

Сегодня в Церкви так много лидеров "отлито" по форме Симона. Пора сокрушить эту форму. Пора наставникам переходить к открытости и смирению в своем стиле руководства.

 

Глава шестая. НИ КАКОГО КОМПРОМИССА (Луки 18)

Холодный зимний ветер сек их песчинками, как иголками. Согбенные фигуры людей на узкой дороге, ведущей из деревни, съеживались под порывами бушующего ветра. Это были Учитель и Его ученики, покидающие деревню, все еще оживленно гудевшую от изумления после только что виденного и слышанного. Посреди этого возбуждения и неразберихи Учитель тихо покинул селение.

Иуда уже привык к этому. Раньше он выходил из себя, когда Учитель уходил в самый разгар событий, но сейчас, как и остальные, он научился мириться с этим.

Они продвигались вперед. Иуда, казалось, не замечал усиливающегося ветра, расстроенный тем, что из-за поспешного ухода они не успели купить в дорогу пищи. Но даже если бы время и было, денег на еду все равно не хватило бы.

Это повергло Иуду в мрачное уныние. Все казалось таким неустроенным вокруг Учителя. Вот и сейчас они брели в соседнее селение без пищи и денег. Если бы они задержались в деревне подольше, их наверняка кто-нибудь пригласил бы отужинать.

Но так было всегда. Учитель, казалось, не замечал их насущных нужд. Иногда Иуде хотелось встряхнуть Его за плечи и заставить проснуться. Но он продолжал идти, захлестываемый внутри бурлящим морем разочарования и обиды.

Удаляясь в облаке летящей пыли, они не знали, что вслед им кто-то смотрит. Лицо этого человека было бы заметно в любой толпе: красивое, аристократическое, с явным отпечатком богатства и уверенности в себе. Из-под роскошного капюшона, придерживаемого украшенной дорогими перстнями рукой, на удаляющегося Учителя растерянно глядел молодой человек.

"Господин, Господин!" – закричал он, напрасно надеясь быть услышанным. Вообще-то, он привык к мгновенному послушанию каждому своему слову. Но Учитель продолжал идти, а ветер отбрасывал слова юноши ему в лицо. Тогда он побежал за Учителем, наклонившись вперед и изо всех сил превозмогая сильный ветер.

"Господин!" – вновь позвал юноша, приблизившись. Наконец, Учитель услышал его. Он обернулся и остановился, поджидая догонявшего. Учитель узнал в нем того богатого молодого человека, что теснился у края толпы в деревне.

Неуклюже спотыкаясь, юноша упал перед Учителем на колени. "Учитель благий", - взмолился он, - "что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?"

Иуда и Петр переглянулись. Почему он не задал этот вопрос, когда они были в деревне, а дожидался, пока они окажутся на дороге посреди надвигающейся бури? Иуда опять ощутил приступ раздражения. Если бы они задержались в селении немного дольше, этот молодой богач наверняка бы пригласил их на ужин.

Учитель опустил руки на плечи юноше и глубоко взглянул в его глаза: "Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог." Тот кивнул, опустив глаза. Он знал, что означают слова Учителя.

"Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою", – продолжил Учитель.

"Все это сохранил я от юности моей", – ответил юноша с досадой в голосе. Он всегда исполнял требования священника, но ему по-прежнему чего-то недоставало. Чего-то жизненно важного. Он надеялся, что Учитель укажет ему это.

Внезапно Иуду озарила мысль об открывающихся возможностях, и его лицо просияло. Это превосходило его самые заветные мечты. Перед ними был необыкновенно богатый юноша, шмыгающий носом у ног Иисуса и молящий о наставлении для получения вечной жизни.

Все, что нужно было сделать Учителю – сказать лишь слово, и юноша собрал бы свое имение и присоединился к ним. Их нужде пришел бы конец. Этот человек смог бы дать достаточно денег, чтоб они ни в чем больше не испытывали недостатка.

Такая возможность была дана Самим Богом. Иуда надеялся, что Учителю хватит здравого смысла не упустить случай. Правда, иногда Учитель был так наивен и беспечен в подобных делах, что Иуда посчитал за лучшее взять инициативу на себя.

"Учитель", — сказал Иуда, шагнув к Нему, — "можно поговорить с Тобой сейчас? Наедине. Это очень срочно."

Учитель обернулся и посмотрел на него. Это был взгляд, который охладил бы менее упорного человека. "Это не займет много времени", – настаивал Иуда.

Глубоко вздохнув, Учитель повернулся к богатому юноше: "Еще одного недостает тебе"... Молодой человек смотрел на Него с ожиданием: вот, наконец, недостающее звено в его поисках праведности...."Все, что имеешь, продай"... Иуда облегченно прошептал беззвучную молитву благодарения...."И раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, следуй за Мной".

Недоумение и страдание одновременно отразились... на двух лицах!

Стремление совмещать личные интересы с осуществлением служения не только весьма подозрительно, но и взрывоопасно.

Отказ Иисуса воспользоваться доверием впечатлительного богатого юноши служит отрезвляющим напоминанием о том, что чистота и честность в сердце сохраняют от искушения спекулировать благовествованием с целью личной выгоды.

Служащий наставник обязан быть чистым в своих побуждениях и отделять свое материальное благополучие от своего служения. Быстрый рост числа финансовых нарушений – незаметных в развитии, но разрушительных в итоге – стратегическое оружие дьявола для поражения многих лидеров. Как ни прискорбно, но некоторые видные христианские наставники сегодня уже испытали на себе то, что почва компромиссов в финансовой сфере быстро превращается в зыбучие пески.

Доверие, оказываемое наставнику учеником, зачастую легко может быть использовано первым для личной выгоды. В нашем рассказе привлечение средств богатого юноши могло быть с легкостью оправдано постоянной нуждой учеников, но лишь с человеческой, ограниченной точки зрения.

Христианским лидерам предоставляется множество возможностей послужить людям, что позволяет в то же время извлекать выгоду для себя или своего служения. Как только руководитель поддается этому искушению и начинает оправдывать "служение" самому себе, он сразу же попадает под смертоносное влияние духа маммоны. Ричард Фостер так говорит об этом:

"Когда Библия говорит о деньгах, как о власти, это не значит что-то туманное и безликое. Библия не имеет в виду и так называемую "покупательскую способность". Нет, согласно Иисусу и другим авторам Нового Завета, за деньгами стоят реальные духовные силы, дающие им самостоятельную жизнь. Поэтому, деньги активны; они закон сами в себе и способны вызывать к себе сильное пристрастие"

Я был свидетелем, как действие власти маммоны весьма явно проявилось на одном общении, где присутствовало несколько богатых христиан-бизнесменов. Было до боли стыдно смотреть, как лидеры некоторых служений, нуждавшихся в финансовой поддержке, вели себя, как выпускники "школы очарования", пытаясь произвести впечатление на этих богатых людей. Одно дело прямо и смиренно попросить о материальной помощи, и совсем другое – спекулировать на служении или льстить кому-то с корыстной целью.

Апостол Павел имел ясное представление о человеческой склонности мутить воду в отношениях между служением и личными интересами. Дж.Освальд Сандерз делает в этой связи такое заключение о Павле:

"Павел вполне осознавал эту вездесущую проблему и потому был скрупулезен в финансовых вопросах. Чтобы избавить молодые церкви от бремени поддерживать его материально, он сам зарабатывал, себе на жизнь, а иногда помогал и своим друзьям. Он был чист" в денежных вопросах, подавая благородный пример щедрости".

Тут было бы логично приступить к изучению библейского взгляда на деньги. И тогда бы мы обнаружили много интересного, бросающего вызов нашему толкованию этого понятия. Библейское отношение к деньгам резко противоречит глубокоумной позиции нашего насквозь потребительского, преследуемого долгами общества. Однако, эта глава посвящена сердечным намерениям и желаниям, а не деньгам, хотя то, как мы их используем и что о них думаем, во многом раскрывает наши скрытые устремления.

В Библии нет ни одного случая, где Иисус повелевал бы человеку, находящемуся в Его власти, что-либо дать Ему, не говоря уже о деньгах или пище. Иисус был всегда движим любовью и сочувствием. Он хотел, чтоб люди поняли суть Божьего Царства и смогли жить, угождая Богу. Затронутые Им, измененные жизни были подтверждением силы Его служения, но не источником личной власти и обогащения.

Многие духовные лидеры сегодня сбиваются с пути в этом отношении. После десятилетий подверженности влиянию потребительского мышления, определяющего современную Америку, некоторые христиане приспособили к этому мышлению и богословие, что привело к серьезным отклонениям от истины.

Одно из них – мнение о том, что материальное благословение является доказательством духовной силы. Таким образом, чем изобильнее жизнь наставника, тем больше это говорит верующим о том, что Бог воистину благословил его и он, несомненно, обладает духовной властью, возводящей его в ранг святых.

Такое толкование превратилось в целое искусство в некоторых, связанных со средствами массовой информации, служениях. Преданные слушатели и зрители ежедневно настраиваются на волну или канал, чтобы внимать своему любимому "святому", проповедующему смесь религии и материализма, что, в итоге, приносит его "служению" немалый доход. Люди настолько ослеплены мнением, что материальное благословение подразумевает духовную силу и благоволение Божье, что никогда не задумываются об истинных стремлениях таких служителей. Никто не удосуживается поразмыслить об этом, пока пресса не вывешивает грязное белье их нечистых намерений на всеобщее обозрение. Разрушительное действие таких скандалов незамедлительно ставит под сомнение деятельность самых благочестивых руководителей и выставляет каждого духовного наставника в неприглядном свете. "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и маммоне." (Матфея 6:24) Таково мнение Христа. Если мы желаем быть служащими наставниками Христовыми, мы должны быть беспощадны к неправедным желаниям своего сердца, особенно, в отношении пристрастия к маммоне. Не делать этого значит уйти в сторону от столь ясно указанного нашим Господом пути. Как показали недавние события, отклонения от него разрушительны и гибельны как для наставников, так и для учеников.

 

Глава седьмая. Делайте, как сделал я (Иоанна 13)

Запоздавший Петр вошел в комнату, запыхавшись. Он ходил на базар, чтобы купить хлеба к ужину, но задержался дольше, чем рассчитывал.

Комната оправдала его ожидания. У Сары, жены зажиточного торговца, был отличный дом: не слишком шикарный, но все же богато уставленный заморскими вещами, купленными мужем. Петр улыбнулся сам себе. Ему это нравилось. Наконец, дела их небольшого сообщества пошли на поправку.

Петр с самого начала лелеял большие надежды. Господин исцелял людей, изгонял бесов и проповедовал о новом грядущем Царстве.

Но последние шесть месяцев, казалось, уже все шло к ожидаемой развязке. В Господине произошла неуловимая перемена. Стало больше разговоров о цене следования и о служении другим, но меньше чудес, чем раньше. Петра это несколько тревожило, но сейчас он воспринимал это, как часть приготовления. Господин проверял их преданность и готовность. Им следовало пройти через эти испытания перед тем, как начнутся "самые главные благословения". И они уже начались!

Ничто в жизни Петра не могло сравниться с тем чувством, которое он пережил, важно вышагивая рядом с Господином при входе в Иерусалим. Он вспоминал это событие много раз: гул народа, радостно постилающего одежды перед Господином; дети, машущие им пальмовыми ветвями; и толпа, восклицающая: "Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне, Царь Израиля!" Да, напомнил себе Петр, они кричали "Царь". Наконец-то, миновала пора безвестности Господина, и наступает начало Его царствования.

Петр оглядел горницу. Здесь были те двенадцать, которых Господин заберет с Собой на вершину царствования, и Петр, рыбак, был одним из них. Вскоре люди будут служить тем, кто прежде сам служил другим. Все было прекрасно, лучше, чем Петр мог желать или представить.

Он положил хлеб на стол рядом с другой снедью и сел возле Иакова. "Я могу принести еще, — сказал он, утопая в роскошной красной подушке. – "Как только пекарь узнал, что я был с Господином, он и слушать не захотел о плате. Он даже сказал, что мы можем приходить к нему в любое время, и он не будет брать с нас денег. Теперь так будет всегда. Все хотят быть в милости у Господина. Знаешь, они зовут Его новым Царем Израиля!" Петр широко улыбнулся. Да! Все выглядело чудесно!

Он радостно принялся за еду, прислушиваясь к разговору. Некоторые говорили о том, как властно Господин перевернул столы торговцев в храме. Другие строили планы на будущее, открывавшееся теперь перед ними.

Незамеченный посреди этого гомона, Господин поднялся и вышел из комнаты. Несколько минут спустя Он появился снова, раздетый и опоясанный полотенцем. Пройдя в угол, Он влил свежей воды в глиняную полоскательницу, стоявшую там. Когда Господин поднял ее, внезапная тишина повисла в горнице.

Петр терялся в догадках, чем это занят их Господин. Он любому бы сейчас показался простым рабом. Преклонив колени перед Иудой, Он жестом попросил его опустить ноги в воду. Иуде было ужасно неловко, когда Господин стал омывать его ноги. Постепенно его смущение переросло в смятение.

Взгляды всех были прикованы к Господину. Что все это значило? Они смотрели, как Он поливает из ковша на ноги Иуды, а затем мягко вытирает их полотенцем, заткнутым за пояс. Затем Господин подвинул полоскательницу к следующему – Иоанну.

У Петра эта сцена вызвала возмущение. И это был их Господин! Тот, кого они звали новым Царем Израиля, стоял сейчас на коленях и умывал им ноги, как последний слуга в доме! Ни за что он, Петр, не падет так низко, чтоб делать работу какой-то прислуги.