Предисловие
Денни Гундерсону удалось одновременно совместить две трудно совместимые веши: он написал поразительно простую и, в то же время, глубоко проникновенную книгу, выходящую за пределы обычного учебника для руководителей.
Эта книга – не справочник, предлагающий банальные советы о том, как увеличить численность прихожан в вашей церкви. Не была эта книга написана и для того, чтобы предоставить поверхностный, легкий опыт тем из нас, кто пробивается через сложности в процессе руководства.
Ценности Царствия Божия, воплощенные в жизни Иисуса и в других библейских жизнеописаниях, пробуждают решимость действовать. Денни не проповедует нам, а просто рассказывает истории об Иисусе и других библейских личностях и применяет принципы, извлеченные из этих рассказов, к сложностям современного руководства. Его точные образы проникают в суть наставничества посредством поразительно простых и, одновременно, меняющих жизнь уроков.
Денни идет дальше размышлений о трех классических ловушках для лидера – денег, женщин и славы – и достигает более глубокого осмысления жизненных ценностей. Несмотря на то, что каждый лидер подвержен вышеупомянутым искушениям, духовный наставник, не желающий принимать Иисуса Нового Завета и систему ценностей Его Царства, обязательно потерпит поражение. Или, словами Денни, "искушение снискать особую благосклонность или проявить лицеприятие может только обольстить своими чарами того, кто стремится занять высокое положение."
Денни Гундерсон использует широкий спектр мнений авторов из различных конфессий Тела Христова. Читателю будет дана возможность оценить взгляды тех, кто неудовлетворен современными методами осуществления руководства в нашей стране.
Он исследует вопрос смешивания личной уязвимости с положением в служении и приходит к выводу, что это опасное сочетание.
Эта книга – зеркало, в котором мы видим отражение собственной души. Я рекомендую ее каждому руководителю, который желает не выслушивать больше готовые ответы, а ставить правильные вопросы. Я рекомендую Денни Гундерсона и написанную им книгу для использования ее в мире, наполненном неискренними ответами и ложными стереотипами. Денни и его книга – реальны.
Флойд Мак-Кланг, 20 апреля 1992 года
"...Запоздавший Петр вошел в комнату, запыхавшись. Он ходил на базар, чтобы купить хлеба к ужину, но задержался дольше, чем рассчитывал. Комната оправдала его ожидания. У Сары, жены зажиточного торговца, был отличный дом: не слишком шикарный, но все же богато уставленный заморскими вещами, купленными мужем. Петр улыбнулся сам себе. Ему это нравилось. Наконец, дела их небольшого сообщества пошли на поправку. Петр с самого начала лелеял большие надежды. Господин исцелял людей, изгонял бесов и проповедовал о новом грядущем Царстве. Но последние шесть месяцев, казалось, уже все шло к ожидаемой развязке. В Господине произошла неуловимая перемена. Стало больше разговоров о цене следования и о служении другим, но меньше чудес, чем раньше. Петра это несколько тревожило, но сейчас он воспринимал это, как часть приготовления. Господин проверял их преданность и готовность. Им следовало пройти через эти испытания перед тем, как начнутся "самые главные благословения".
И они уже начались! Ничто в жизни Петра не могло сравниться с тем чувством, которое он пережил, важно вышагивая рядом с Господином при входе в Иерусалим. Он вспоминал это событие много раз: гул народа, радостно постилающего одежды перед Господином; дети, машущие им пальмовыми ветвями; и толпа, восклицающая: "Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне, Царь Израиля!" Да, напомнил себе Петр, они кричали "Царь". Наконец-то, миновала пора безвестности Господина, и наступает начало Его царствования.
Петр оглядел горницу. Здесь были те двенадцать, которых Господин заберет с Собой на вершину царствования, и Петр, рыбак, был одним из них. Вскоре люди будут служить тем, кто прежде сам служил другим. Все было прекрасно, лучше, чем Петр мог желать или представить. Он положил хлеб на стол рядом с другой снедью и сел возле Иакова. "Я могу принести еще, – сказал он, утопая в роскошной красной подушке. – "Как только пекарь узнал, что я был с Господином, он и слушать не захотел о плате. Он даже сказал, что мы можем приходить к нему в любое время, и он не будет брать с нас денег. Теперь так будет всегда. Все хотят быть в милости у Господина. Знаешь, они зовут Его новым Царем Израиля!" Петр широко улыбнулся. Да! Все выглядело чудесно! Он радостно принялся за еду, прислушиваясь к разговору. Некоторые говорили о том, как властно Господин перевернул столы торговцев в храме. Другие строили планы на будущее, открывавшееся теперь перед ними. Незамеченный посреди этого гомона, Господин поднялся и вышел из комнаты. Несколько минут спустя Он появился снова, раздетый и опоясанный полотенцем. Пройдя в угол, Он влил свежей воды в глиняную полоскательницу, стоявшую там. Когда Господин поднял ее, внезапная тишина повисла в горнице.
Петр терялся в догадках, чем это занят их Господин. Он любому бы сейчас показался простым рабом. Преклонив колени перед Иудой, Он жестом попросил его опустить ноги в воду. Иуде было ужасно неловко, когда Господин стал омывать его ноги. Постепенно его смущение переросло в смятение. Взгляды всех были прикованы к Господину. Что все это значило? Они смотрели, как Он поливает из ковша на ноги Иуды, а затем мягко вытирает их полотенцем, заткнутым за пояс. Затем Господин подвинул полоскательницу к следующему – Иоанну. У Петра эта сцена вызвала возмущение. И это был их Господин! Тот, кого они звали новым Царем Израиля, стоял сейчас на коленях и умывал им ноги, как последний слуга в доме! Ни за что он, Петр, не падет так низко, чтоб делать работу какой-то прислуги. Петр был следующим и знал, что через мгновение Господин подойдет к нему. Но Петр не желал этого. В сторону стыд, это было просто неправильно! Никто на Его месте, и уж меньше всего, Он Сам, не должен был умывать ноги Своим ученикам.
Для этого есть слуги. Господин отер полотенцем ноги Иоанна и подтолкнул чашу к Петру. "Господи", – сказал тот, глядя прямо в глаза Господину, – "Тебе ли умывать мои ноги?" Иисус терпеливо ответил: "Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после". Упрямо наклонив голову, Петр твердо произнес: "Не умоешь ног моих вовек!" Господин покачал головой. Со слезами на глазах Он мягко сказал: "Если не умою тебя, не имеешь части со Мною". Петр сидел, размышляя над словами Господина. Внезапно его осенило. Здесь было не просто омовение грязных ног. Речь шла о смирении, избрании пути умаления, даже ввиду вот-вот готовой воссиять славы. Все слова Господина всплыли в его памяти. Теперь он понимал, что делал Учитель! "Петр, если Я не умою твоих ног, не имеешь части со Мной", – повторил Он. Ответ Петра был едва слышен остальным: "Господи, не только ноги мои, но и руки и голову!" Бунт утих в сердце Петра, и он молчаливо сидел, пока Иисус служил ему. Остальные ученики в тишине наблюдали за ними. Наконец, Господин закончил. Он поднялся на ноги, потирая поясницу. "Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я сделал вам". Когда преобладают слова, поступки обесцениваются. Когда преобладают поступки, слова становятся свидетельством. Эпоха "пасторов-суперзвезд", в которую мы сейчас живем, нанесла огромный ущерб новозаветному принципу руководства... "
Сквозь пыль и прах
Песок, вздымаемый в воздух мощными порывами ветра, превращался в мельчайшие секущие частички, которые с яростью обрушивались на теперь уже беспомощный караван. То, что начиналось, как многообещающее торговое путешествие в соседний город с целью обмена ткани на керамику, внезапно превратилось в сущий ад. Вопль ужаса, изданный женой хозяина, заставил всех содрогнуться. Они были беспомощны перед яростью бури.
"Иехазил! Иехазил!" – пытался перекричать рев ветра хозяин. Он терпеть не мог звать на помощь, но знал, что последний лучик надежды вскоре погаснет, если его слуга Иехазил оставит их.
К тому времени поднятые в воздух массы пыли и песка уже затмили солнечный свет, дышать стало почти невозможно. Наступило какое-то головокружение. Люди и животные сбивались с пути. Всякая ориентация была потеряна.
Многие в караване изо всех сил старались сохранить порядок среди верблюдов. Животные были близки к панике. Если бы их не сдерживали, они бы с безумной силой вырвались в поиске укрытия и погибли бы в пустыне. И тогда, может быть, в отдаленном будущем бедуины спотыкались бы об их разложившиеся останки.
"Господин! Держитесь, я здесь," – звук слов из потрескавшихся губ был едва различим, но достаточно громок, чтобы хозяин очнулся от мрачных раздумий.
"Иехазил? Моя жена сзади меня. Решай. Знаешь: награжу щедро." Голос хозяина был жестоко прерван мощным порывом ветра. Все, что ему оставалось – держаться за свою драгоценную жизнь в надежде, что его жена делает то же самое. Теперь их судьба всецело находилась в руках их слуги.
Это было дни спустя... или прошло только несколько часов? Верблюд застонал, а затем упал на колени. Его ноша беспрепятственно соскользнула на землю. "А-ах!" – непроизвольный вскрик заставил животное навострить уши. Груда упавших запутанных одежд зашевелилась, а затем разделилась надвое: муж и жена, шатаясь, встали на ноги, ощупывая друг друга. Их постигла беда, но, по крайней мере, они остались в живых.
Медленно и болезненно их воспаленные глаза пытались что-либо рассмотреть. Это вызывало слезы, к ним с трудом возвращалось зрение. Оказалось, они были частично защищены с востока скальными выступами.
"Мы спасены!" – воскликнул мужчина, глядя на жену. Вдруг он заметил боль в ее глазах, смотрящих куда-то позади него. Повернувшись, он посмотрел по направлению взгляда своей жены.
"О, нет!" – простонал он. Наполовину погребенная в песке, виднелась знакомая фигура их преданного слуги Иехазила, скованная неподвижностью смерти.
Молча они опустились на колени, отдавая ему дань памяти. Теперь было очевидно, что их возлюбленный слуга Иехазил, не дрогнув, противостал ужасной песчаной буре, отдав свою жизнь, чтоб могли выжить они. Он вновь послужил им: на этот раз прокладывая путь сквозь пыль и прах в поисках убежища для своего господина.
Именно этот эпизод раскрывает происхождение греческого слова diakonos –"слуга". diakonos состоит из двух слов. dia означает "сквозь, через", как в слове "диаметр" – отрезок, проходящий через центр окружности. konos может быть переведено, как "пыль, песок, прах, грязь" или "земля". Итак, diakonos дословно означает "сквозь пыль (прах)". Иисус употребил слово diakonos, отвечая Иакову и Иоанну, стремившимся к первенству в новом Царстве: "Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою" (Марка 9:35).
Довольно интересно, что Иисус очень мало говорил о руководящем положении и еще меньше о том, как его достичь. Его немногие упоминания о начальствующих, в основном, негативны и производят впечатление, будто Он считал эту тему, в лучшем случае, второстепенной.
Всякий раз, когда ученики начинали препираться о руководящих постах, Иисус не участвовал в этом, уклоняясь от прямых ответов на их вопросы. Вместо этого Он предпочитал на деле показывать, как надо служить. Поэтому неудивительно, что большинство современных христианских книг по принципам руководства избегают брать за образец жизнь Христа, отдавая предпочтение Моисею, Давиду, Неемии или Павлу (некоторые исключения будут отмечены в этой книге).
Относительное молчание Иисуса по данному поводу, однако, не должно истолковываться как то, что управление не является библейской концепцией. На самом деле, все Писание свидетельствует, что Бог даровал людям способность управлять и призвал их к ее употреблению. Те, кто убежден в том, что умение руководить является исключительно даром, обычно оспаривают мнение о том, что лидерами "рождаются". Те же, кто считает навык руководителя призванием, опровергают тех, кто настаивает, что этому искусству нужно учиться.
Обе стороны спора могут привести немало веских доказательств. Поэтому, вполне возможно, что сам предмет спора не суть важен. Первостепенным значением обладает качество служения мужчин и женщин, занимающих положение начальствующих, вне зависимости от того, как они его достигли.
Подзаголовок этой книги – "Руководитель: разрушение стереотипов". Много стереотипов окружает сегодня наставников в Теле Христовом. Вот наиболее часто встречающиеся из них:
• Хорошие лидеры должны быть способны "брать ответственность на себя".
• Хорошие лидеры должны использовать всякую возможность для продвижения своего служения.
• Хорошим лидерам следует направлять свое внимание на то, чтоб помочь исправиться другим.
• Хорошие лидеры усердно трудятся, чтобы достичь наилучших результатов и, следовательно, заслуживают особого почета.
• Хорошие лидеры всегда держатся на должном расстоянии от своих последователей.
• Первое место в служении хороших лидеров занимает проповедь.
• Хорошие лидеры должны быть хорошими предпринимателями.
• Хорошие лидеры строго следят за тем, чтобы их последователи не угрожали их положению.
• Хорошие лидеры знают, что прежде чем человеку доверяют место руководителя, проходят годы подготовки, обучения и практики.
И этот список далеко не полный. Однако, исследуя дальше, мы обнаруживаем, что diakonos идет вразрез с нашими представлениями о руководстве.
Христос, бесспорно, является величайшим Наставником, Которого когда-либо видел мир. Три года Его открытого служения в неприметном и беспокойном уголке Римской Империи не только бесповоротно изменили римскую цивилизацию, но и все за ней последовавшие. И единственным правилом руководства Иисуса могло быть только diakonos
Глава первая. Уступая дорогу (Матфея 3; Иоанна 3)
Азор не мог не почувствовать нависшего в воздухе ожидания, беспокойного и нервозного. Это чувство не покидало его уже в течение многих месяцев, с тех пор, как он примкнул ко Крестителю. Но сейчас с каждым днем все больше и больше людей собиралось вокруг Крестителя, внимательно прислушиваясь к его словам. Их все сильней охватывало предчувствие, что должно было произойти нечто непостижимое.
Когда Азор нагнулся, чтобы вынуть камешек из своей сандалии, его глаза встретились со взглядом маленького, прыгающего на одной ноге, мальчика, которого поддерживала мать. Другая нога представляла собой опухшую безжизненную массу. Азор улыбнулся им. В ответ ему засияли две пары полных надежды глаз. Азор понимал, что они переживали. Конечно же, Креститель помолится за мальчика.
Азор поднялся и осмотрел толпу. На глинистых берегах реки толпилось около пятисот человек. Уже в течение многих дней народ стекался сюда, чтобы увидеть Крестителя. Азор вспомнил тот день, когда впервые увидел его. Нечто необычное в нем будило смутные воспоминания о патриархах мифического прошлого. Не только необычная внешность, суровая и немного странная. Люди привыкли к таким обликам, наблюдая религиозный быт фарисеев, саддукеев и святых людей.
Возможно, причиной тому были глаза, временами сверкавшие бурным восторгом, но чаше всего выражавшие напряженное ожидание вести. Сама же весть была поразительно проста: долгожданный Мессия вскоре появится здесь, и Иоанн Креститель должен возвестить Его приход.
Азор часто думал об этом. Станет ли он одним из самых благословенных потомков Авраама, которые наяву увидят Долгожданного? Каким окажется Мессия? Конечно же, Он будет похож на Крестителя. И если к Иоанну стекалось столько народу, то какое множество людей будет собираться, когда рядом с ним будет стоять Мессия? Какое чудесное мгновение! И, согласно Крестителю, этот час уже на подходе.
"Он идет!" – прозвенел тонкий голос забрызганного грязью уличного оборвыша. Толпы двинулись, как единое целое, сливаясь в поток и лихорадочно выискивая удобные для обзора места вдоль берега. Шум голосов и бегущих ног, крики и лай собак эхом пронеслись по долине.
Уверенный шаг Крестителя позволил ему пробиться вниз к воде. Какое-то мгновение он вглядывался в лица стоящих перед ним. Затем воскликнул: "Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие!"
Одни замерли на месте, другие толкали соседей в бок, обмениваясь насмешливыми ухмылками по поводу дерзкой крамолы, которую слышали. Что-то в воздухе предвещало перемены, возможную смену установленного порядка.
"...Но Он сожжет солому огнем неугасимым." Слова пронизывали своей откровенной суровостью. Толпа поеживалась под взглядом проповедника, притягивавшим их внимание даже сейчас, когда его уста умолкли. Азор никогда не уставал слушать Крестителя. Всякий раз, когда тот стоял перед постоянно растущим скоплением людей, он будто приоткрывал завесу истории, а не просто говорил слова.
Внезапно Азор ощутил вдали признаки легкого возбуждения. Он стал быстро прокладывать себе плечом путь в толпе. От предчувствия по спине поползли мурашки. Что же будет на этот раз? В глубине его сознания всегда гнездился страх мести фарисеев. Не будут же они бесконечно сносить столь резкое обличение. Может, это тот бесноватый, связанный по рукам и ногам, семья которого каждый день тащила его сюда? Часто слова Крестителя беспокоили его, и тогда он, теряя всякое самообладание, бросался на окружающих.
Приближаясь к месту волнения, Азор заметил и других учеников Иоанна, двигавшихся туда тоже. Он с облегчением подумал, что они смогут помешать беспорядку.
К удивлению, обнаружилось, что волнение исходило от какого-то Человека, пробиравшегося между теснившими Его людьми. Но этот Человек не мог быть причиной смятения. В Его внешности не было ничего особенного, и издали Он ничем не отличался от десятков своих сверстников, стоявших в толпе. Он был среднего сложения и одет в одежду простолюдина. Шел целеустремленно, не глядя ни на кого. Азор приблизился к Нему сзади на расстояние одного шага, озадаченно смотря, как толпа расступается перед этим Человеком.
Когда, наконец, Незнакомец появился перед Крестителем, стало ясно, что они узнали друг друга. "Мой брат," – выдохнул Креститель.
Незнакомец кивнул: "Да, много прошло времени. А сейчас тебе надлежит крестить Меня, Иоанн."
Тень смущения промелькнула на лице Крестителя. В долю мгновения лицо его брата преобразилось из прежде знакомого в облик, казалось, написанный кистью художника вечности.
"Иисус! Ты – это Тот..." Сказал скорее для себя, чем для кого-нибудь. Азор никогда не слышал, чтобы Креститель говорил таким тоном: его голос выражал безмерное удивление.
Незнакомец и Иоанн не сводили глаз друг с друга. Азору стало не по себе. Так никто еще не принимал крещения. Саддукеи обычно рвали на себе туники и молились долгими и громкими молитвам, а большинство женщин плакали и льнули к Крестителю. Азор смотрел на двух мужчин и поражался тому, что Незнакомец и Иоанн участвовали в каком-то предопределенном действии, оказывая почтение друг другу.
Только когда наступил вечер, Креститель, наконец, рассказал своим ученикам об удивительных событиях минувшего дня. Все произошло так быстро: голос с небес; голубь, парящий над головой Незнакомца; необычайная тишина, повисшая над вечно шумной толпой. Все было сверхъестественно; и так же быстро, как появился, Незнакомец вновь исчез среди пыльных окрестностей. Все снова казалось прежним, но в глубине души Азор знал, что эти события каким-то образом навсегда изменили Крестителя.
Теперь Иоанн впервые собирался поведать им об этом. Но прежде, чем он начал, кто-то из собравшихся выпалил: "Это был Он? Тот, о Котором ты все время нам рассказывал?" Никому не требовалось объяснять, кто был этот "Он", что напомнило Азору о неизгладимом впечатлении, которое произвел на всех Незнакомец.
"Как Его зовут? Люди говорят, что ты Ему родственник? Это правда?"
Креститель присел на камень. "Да. Его имя – Иисус, и Он мой родственник.
Наши матери – двоюродные сестры. Но я не видел Его уже много лет, с детства."
"Знает ли Он, кто ты?" – спросил Азор беспокойно. "Я имею в виду твое чудесное рождение и обетования, данные твоим родителям?" Азор, как и многие в том краю, слышал историю о зачатии в преклонных летах Елисаветы и о том, как его отец онемел в знак своего неверия. Много раз ученики Иоанна ободряли веру друг друга напоминанием об уникальном предназначении Крестителя в Божьих очах.
Иоанн кивнул: "Я тоже знаю, кто Он."
"Когда Он начнет править?" – спросил другой взволнованный ученик.
"Успею ли я сходить в свое селение за мечом?"
"Ты думаешь, Он сотрет римлян с лица земли или просто сделает их рабами евреев?"
"Иоанн, Он сделает тебя первым среди начальствующих, не так ли? Не об этом ли Он говорил с тобою?"
"А у нас будут особые привилегии? Ведь мы с тобой с самого начала."
Вопросы посыпались на Иоанна. Ученики пребывали в благоговейном трепете. История и их судьбы шли теперь рука об руку, и они были в самом центре событий.
В течение нескольких последующих дней волнение нарастало. Иисус приходил еще несколько раз и говорил с Крестителем, и все это время ученики ожидали неизбежного призыва к действию. Некоторые стали беспокоиться по поводу того, что Креститель намеренно уклонялся от ответа. Либо он не знал того, что должно было произойти, либо не желал делиться с учениками. Любое из этих предположений приводило их в замешательство.
Едва ощутимые, перемены стали происходить. Для Азора они достигли своего апогея, когда он заметил Иисуса, проповедующего не с Иоанном, а дальше, вниз по течению, в явном противопоставлении. В панике он ринулся обратно ко Крестителю.
"Человек, который был с тобой – Иисус – на другом берегу Иордана. Вот, Он проповедует там, вниз по реке, и все идут видеть и слушать Его." Сбивчивость сообщения выдавала нараставшее разочарование Азора. Скрытый смысл его слов выражал и вызов и вопрос: "Что ты со всем этим собираешься делать?" Креститель посмотрел на Азора удивленно, но терпеливо. "Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба." В, его голосе не было никакого укора, лишь назидание. "Вы сами свидетели в том, что я говорил: не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених."
Люди, слышавшие его голос, стали подходить ближе, завороженные этими словами и сияющим восторгом лицом Крестителя.
"Друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха: сия-то радость моя и исполнилась!" Его голос звенел ликованием. Некоторые из присутствующих застыли на месте открыв рты, как птенцы в ожидании пищи. Другие толклись попусту, не понимая толком ничего, но чувствуя, что находятся среди тех, кто понимает.
Затем Иоанн Креститель отвел свой взгляд и теперь уже смотрел за пределы земного. Тихим, но уверенным голосом он произнес для всего человечества: "Ему должно расти, а мне умаляться."
Человеческое стремление к власти и искреннее желание истинного лидера служить взаимно исключают друг друга.
Наша история об Иоанне Крестителе началась с поворотного момента истории человечества. Иоанн был широко известен и глубоко уважаем в народе; он всегда говорил со властью и определенностью. Многие даже думали, что он и есть Тот, Кого ждали.
Иудеи приходили издалека, чтобы послушать Иоанна Крестителя, и многие менялись под воздействием его учения. Поэтому, для них естественным было ожидание оценки поступков Иисуса именно от Иоанна.
Когда Иоанн встретил Христа, то он встал пред выбором: или направлять людей к Иисусу, тем самым подавляя собственное служение, или удерживать свой авторитет, дискредитируя Христа. Признавая Его Тем, Кого он ожидал и побуждая людей следовать за Иисусом, Иоанн положил начало умиранию своего собственного служения.
Ничто так не обескураживает, как внезапное осознание собственной ненужности после ожидания исполнения грандиозного предназначения, услаждающего воображение на вершине кажущегося величия. Думаю, вполне возможно предположить, что подобное испытывал Иоанн Креститель. Волнующее сознание того, что, наконец, Мессия пришел, а вместе с Ним и исполнились долгожданные пророчества, сопровождалось жестокой реальностью редеющих людских толп вокруг самого пророка.
Хотя мы и не можем возвещать Христа этому миру так же, как Иоанн, каждый из нас призван сделать тот же выбор, что и он. Как наставники, мы должны умаляться на двух уровнях.
Первый уровень заключается в избрании следовать методам Иисуса, а не "нашего" служения и личному предпочтению. Второй – когда мы позволяем кому-нибудь другому возглавить служение или занять положение, которое в данный момент занимаем сами, и при этом не опасаемся, что этот человек справится с делом лучше нас.
Вопрос в том, сделаем ли мы этот верный выбор? Желаем ли мы умаляться, чтобы позволить расти другому, или наше эго препятствует этому? Бог часто требует умаления нашей роли как раз тогда, когда мы чувствуем, что, наконец, почти достигли цели. Но Он всегда требует этого ради нашего наивысшего блага и вопреки нашим яростным протестам.
Я сам осознал это с поразительной ясностью несколько лет назад. Служение, начатое мною, перестало развиваться. Я вспоминаю мучение, с каким наблюдал за тем, как буквально разваливалось основанное мною служение. Фонды начали иссякать. Стал уменьшаться приток учащихся в наши школы. Бодрый дух сотрудников угасал.
Сначала я предпринял попытку "сплотить войска" и уверить каждого, что мы просто атакуемы врагом. Однако, постепенно до меня стало доходить, что, несмотря на другие успокаивающие обстоятельства, Бог старается избавить меня от всепоглощающего желания быть в начальствующих. Он хотел перестроить мои мысли и поступки. Он желал, чтоб я увидел, что всякий успех, которым я тогда наслаждался, исходил от Него, а не от моих собственных усилий. Несмотря на это, где-то глубоко в подсознании меня угнетала неприятная мысль о том, что в случае провала служения моей репутации и положению руководителя будет нанесен непоправимый ущерб.
Но Бог был более всего заинтересован в развитии моего характера и навыка полагаться на Него, чем в обеспечении меня служением пли положением, питающим мое самолюбие. Впоследствии мы с несколькими из оставшихся наставников решили, что пришла пора позволить служению умереть – полностью! Мы, по сути, свернули все дела и предложили сотрудникам искать водительства Божия в молитве о своем дальнейшем служении. Это не было попыткой уйти от ответственности или скрыть неудачу. Напротив, мы искренне признавали горькую реальность упадка, пришедшего в когда-то процветавшее служение. Как старшему руководителю, мне пришлось смириться с неудачей и столкнуться с такой стороной моего характера, которую я всегда не желал замечать.
М. Скотт Пек указывает, что "потребность контролировать ситуацию для достижения желаемого результата, по крайней мере, частично коренится в страхе потерпеть поражение сейчас, глядя в прошлое с пониманием, приходящим с годами, я отчетливо вижу, что в тот период Бог боролся в моей жизни со страхом потерпеть неудачу.
К тому времени я был руководителем уже много лет. Но, несмотря на растущую компетентность и способности, был слишком уязвим, чтобы смело противостать этому страху. Глубоко в душе жило отчаянное желание доказать, что я заслуживаю руководящего положения, и мысль о моей несостоятельности как лидера, была совершенно невыносимой. В итоге, я оказался рабом служения, ориентированного на внешнее впечатление, и это служение превратилось в жестокого и придирчивого хозяина.
В течение многих лет мне приходилось помогать людям выбираться из историй, похожих на мою собственную. В тех редких случаях, когда наставник оказывался не в состоянии признать свой провал или слабость, нанесенный ущерб всегда оказывал продолжительное действие.
"Джон" основал церковь под эгидой евангельского движения. Вскоре, однако, Джон начал отходить от основных принципов этой деноминации и, являясь еще молодым ее членом, заявил, что хочет изменить методы движения.
Нет ничего плохого в желании внести положительные перемены и методику служения. Но стремление новичка переделать само основание служения – совершенно иное дело. Как объективного представителя другой организации, меня попросили быть посредником. Я наблюдал за тем, как коллеги Джона в любви предъявляли свои требования. Они получили от него много обещаний, но положение не изменилось к лучшему. Видимо, Джон слишком тесно увязал служение с личными намерениями и амбициями, чтобы добровольно поступиться хотя бы одним их своих "прав".
И без того болезненная ситуация ухудшалась. Решительные меры стали неизбежны, и Джон подал заявление об увольнении.
Было бы чудесно, если бы с отставкой Джона проблема была исчерпана, на самом деле, она только разворачивалась. Джон делал все возможное, чтобы саботировать служение. Он обладал многими прекрасными качествами, которые могли бы стать ценным вкладом в его служение, но он оказался неспособным совершить шаг доверия Богу и отказаться от власти. Если уж ему не суждено было управлять, он был решительно настроен на то, чтобы и никому другому не позволить занять его место. Другими словами, он желал процветания служению только под своим началом.
