Подлинное и мнимое сострадание

Любому опытному духовнику понятно, что проблема не в том, что человек не знает, что ему нужно делать. Проблема в отказе человека принимать ответственность за сложившуюся жизненную ситуацию, отказе меняться, точно так же, как вне душепопечения, в реальной жизни он отказывается принимать ответственность за свои жизненные неприятности.

Вспоминается случай, когда к известному пастырю обратилась за душепопечением воцерковляющаяся женщина с огромным количеством жизненных проблем. Как правило, женщины, которым за пятьдесят, нередко предлагают священнику роль заинтересованного слушателя собственных переживаний, ситуаций, воспоминаний, не имеющим к жизни духовной никакого отношения. Молодым неопытным батюшкам кажется, что в выслушивании всего этого и состоит пастырское милосердие. Они подолгу выслушивают, одобрительно кивают... Но священники более старшего поколения таких людей, бесцеремонно, как покажется на первый взгляд, обрывают. Один священник еще в те годы, когда он только начинал свое душепопечение, принял заботу о такой женщине и рассказывал об ощущении свинцовой тяжести после общения с ней...

Но вернемся к нашему случаю. Женщина приходила на беседу, на Исповедь, каждый раз продолжая свой бесконечный рассказ о годах молодости, о том, как закрывали храмы, о том, как ее бабушка постилась... Но о себе эта женщина ничего глубокого и значительного не рассказывала. Она задавала вопросы общего свойства («Можно ли в среду есть рыбу?», «Можно ли лампадку зажигать от спички, или нужно непременно от свечи?» и т.п.) и, немножко эмоционально подогретая и радостная, уходила домой. Пастырь, видя бесплодность таких отношений, порекомендовал ей пожить месяца три в небольшом сестричестве. Сначала это вызвало резкое возражение, но, поступив в сестричество, женщина точно таким же образом воспроизводила свое мироощущение. При совершенном нежелании внутренней работы, нежелании поиска каких-то более теплых человеческих отношений с другими людьми (предполагающих взаимоотдачу, а не односторонность душевной эксплуатации слушающего говорящим), женщина выделила двух сестер, готовых выслушивать ее воспоминания... Через две недели и эти сестры подустали от ее рассказов, начали вежливо отказываться выслушивать ее, на что она незамедлительно обиделась...

Жизнь этой женщины в общине не способствовала ее духовному росту. На последней встрече, имевшей для нее решающее значение, она с раздражением принялась доказывать священнику, что в сестричестве все черствые, что никто ей не помогает, и заявила, что у нее есть очень серьезные сомнения, а «правильное» ли это сестричество и «правильное» ли душепопечение у этого духовника, и вообще, нужно ли ей послушание и духовное руководство.

Если такой человек окажется в братстве или сестричестве, то энергией своей пассивности и сомнений в «правильности» устройства данного коллектива или же в «правильности» душепопечения он способен заразить многих неутвержденных людей.

Впоследствии выяснилось, что эта женщина, во-первых, не хотела брать на себя ответственность ни за серьезные отношения с духовником (поэтому все разговоры были очень поверхностными), ни с сестрами. Она никак не хотела работать над собой, а в общине, о которой мы говорим, самая главная задача состояла в том, чтобы, по слову преп. Амвросия Оптинского, «научиться жить на земле небесно», задача научения принятию и любви по отношению к тем людям, которые оказались здесь, под руководством одного и того же духовного руководителя.

Боязнь перспективы работать над собой, боязнь что-то менять в себе, отталкивала женщину от движения вперед и замыкала в рамках трагического одиночества. Собственная ответственность за образовавшееся вокруг нее поле непонимания была очень тщательно замаскирована и вытеснена из поля осознания.[56]

Изменение формулировок

Пока человек во всем обвиняет свою страстность, привычки, дьявола, он чаще всего так и не преодолевает в себе того, что вносит в его душу смятение и дисгармонию, того, что отлучает его от жизни с Богом. Если же человек принимает ответственность за свои грехопадения, за несчастья своей жизни, принимает себя таким, каков он есть, — человеком грешным и осознает себя по отношению к своим греховным поступкам человеком безответственным, то в нем начинается процесс растождествления собственно личности человека и греховных проявлений его человеческой природы.

Многие церковные люди поддерживают ощущение своей несчастности, чтобы заставить измениться незаботливых родителей, несогласных супругов, неблагодарных детей, неверных друзей, несправедливых начальников. Задача пастыря — научить их нести ответственность за себя, как бы при этом ни был устроен остальной мир. Тогда вопрос в отношении сложностей супружеской жизни заключается не в том, хорош ли ваш супруг, а в том, хороший ли вы супруг. Гораздо важнее, чем выбрать подходящего спутника жизни, быть таковым самому.

Уместно предложить человеку аналогию: любое событие его жизни подобно стакану воды. А то, что мы туда добавляем — чай или кофе, лимон или варенье, сахар или молоко, лекарство или яд – делают воду напитком с тем или иным цветом и вкусом. Добавки — это эмоции, интерпретации события, которые позволяют отнести его к хорошим или плохим воспоминаниям. Поэтому без помощи нашего воображения событие осталось бы просто "стаканом воды", то есть чем-то абсолютно нейтральным.

Людей необходимо обучить управлять своими чувствами, а не обманывать себя, считая, что это окружающие "делают их" злыми, печальными, подавленными, беспокойными, взбешенными, растерянными, разочарованными или озабоченными. Например, рассказывая о своем подавленном состоянии или обеспокоенности, люди часто начинают предложения со слова "это": "Это мне надоело", а также ссылаются на третьих лиц: "Он выводит меня из себя". Очень эффективной в таком случае оказывается просьба начинать те же самые предложения со слова "я": "Как я вывожу себя?", "Как я пугаю себя?", "Как я печалю себя и ввожу себя в депрессию?".

Уместно спросить, как именно человек это делает? Может быть, он снова и снова просматривает в голове воспоминание о неприятном для себя событии? Или включает голос своего "внутреннего критика" на максимальную громкость, чтобы он заглушал все остальные мнения? Или он прилежно "загибает пальцы", подсчитывая все жизненные трудности и совершенно закрывает глаза на собственные достижения и успехи? Или, может быть, он заставляет себя ворочаться без сна в постели и думать обо всех ужасах, которые происходят в мире – о болезнях, войнах или инфляции? Человеческий разум чрезвычайно изобретателен, он может справиться почти с любой задачей. С одинаковой легкостью он может запугать или осчастливить вас, так что думайте, о чем вы мечтаете на досуге — это может исполниться.

Изменения устойчивых формулировок, которыми человек привык обозначать то, что происходит с ним и вокруг него, в значительной мере могут повлиять на ситуацию осознания ответственности. Ведь именно слова и определения зачастую являются теми ловушками, которые мы расставляем на своих жизненных путях. Поясню на примерах.

В моей первой книге "Пастырская помощь душевнобольным»[57] я уже упоминал о «не-могущем колокольчике», который был у одного ведущего группы личностного роста. Когда один из участников группы произносил «Я не могу...», звонил колокольчик, и нужно было заменить эти слова на «Я не хочу...». Таким образом, на каком-то внутреннем, неуловимом плане происходило пробуждение ответственности.

Пока человек верит в собственное «не могу», он действительно не может двигаться дальше. С этим необходимо поработать.

Сказав: «Это получилось как-то само собой...», человек может поправиться: «Я сделал это». Вместо: «У меня был очень занятый день» — «Я был целый день занят». Вместо: «У меня получился очень долгий разговор» — «Я много говорил». Вместо «Меня (кто-то) искушает» — «Я искушаюсь (кем-то или чем-то)».

В некоторых случаях при бесконечных жалобах на своих близких, на своего духовника, на обстоятельства, на невозможность справиться с грехом, к концу фразы о том или ином злоключении жизни человеку можно предложить добавлять такие слова: «И я перед Богом отвечаю за это».

Например, человек говорит о том, что он поскандалил с матерью и тут же добавляет: «И я перед Богом отвечу за это». Послушник рассказывает о том, что он ушел из монастыря по какой-то несущественной причине и говорит: «И я перед Богом отвечу за это». Благодаря этому осознание поступка в мировосприятии человека может обрести качественно иной характер. Попробуйте!