О Любви и о «любви» — псевдо-Любви 3 страница

По отношению же к Любви эпитеты «безответная», «односторонняя», «неразделённая», а тем более — «безумная», «слепая», «злая»[62], «страстная» и т.п. неуместны. Неуместны просто потому, что Любовь, будучи совокупностью совершенства, содержит основания и цели в себе самой, не лишая живущего ею ни ума-разума, ни полноты и первосвежести чувств, ни воли, не пережигая его жизнь во взрывах эмоций «вулкана страстей»[63]. Поэтому истинно Любят не за что-то, а просто потому, что не могут не Любить, и Любят даже вопреки тому, что уважать другого (других) не за что.

Это было показано в прямой форме в упоминавшихся уже́ фильмах «Доживём до понедельника» и «Первобытная сказка». А ещё ранее — в опере Н.А. Римского-Корсакова и В.И. Бельского «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (1907 г.) — было показано, что Любящий человек одаривает своею Любовью тех, с кем его сводит Бог, даже тогда, когда их есть за что презирать и ненавидеть[64]. Но как всегда, большинство позабыло или не пожелало соотнести со своей жизнью, подумать и понять.

Если же человек принимает в себя Любовь, то вместе с нею он обретает качество положительной эмоциональной самодостаточности, которое несравнимо с той эмоциональной подпиткой, которую могут дать и давали ему в прошлом привязанности и страсти, включая и «обалденный» секс.

Человек, несущий в себе Любовь, не подвластен угнетающим эмоциям.[65]

Его эмоциональное состояние не обусловлено окружающими обстоятельствами, поскольку для него реально ощутимо, что Вседержитель безошибочен и это — радость; не обусловлено тем, приняли его Любовь либо же нет, ибо Любовь по сути своей — свободный и щедрый дар, который, с одной стороны, невозможно кому-либо навязать, а с другой стороны, который протекает как вода сквозь пальцы того, к кому она обращена, если тот не удерживает её в ладонях встречным потоком Любви или хотя бы благодарности, но растопыривает пальцы пошире, чтобы заграбастать себе побольше Любви, излучаемой другим человеком. Кроме того, имея основания и цели в себе самой, Любовь не нуждается в ответном даре: если ответной Любви нет, это не проблема; если есть, то обе стороны в благодати.

И если Вы Любите, то не может возникнуть такой ситуации, когда Вы говорите другому человеку: «Я люблю тебя», — а спустя какое-то время, тем более в ходе семейной жизни с ним, Вы говорите ему: «Прости, я люблю другого». Если ситуация развивается по такому сценарию, то это означает, что Вы не Любили первого, не Любите и второго, но происходит перестройка системы Ваших привязанностей, и вследствие того, что Вы не свободны, Вы вынуждены одному сказать: «Прости, я тебя больше не Люблю», — а другому сказать: «Я тебя Люблю», — не зная, что в действительности Вы не любите никого.

К проявлениям Любви это не имеет никакого отношения, поскольку Любовь освобождает от привязанностей, и если бы Вы Любили, то были бы свободны, и соответственно у Вас не было бы причин разрушать Вашу же семью или дружбу. Если же Вы создали семью не на основе Любви, но Любовь всё же пришла к Вам потом, то она придаст совершенно иное качество уже сложившейся и возможно даже прежде того счастливой семье[66]. Любовь, придя раз, не уходит сама, и потому Вам не будет нужды когда-либо говорить одному человеку «я тебя больше не люблю», а другому «я тебя люблю, ты моя новая любовь».

Если же человек обретает Любовь до того, как он вступил в брак, то в Любви он свободен в избрании супруга. Однако — в силу того, что каждый человек обладает своеобразием судьбы и каждому необходимо выявить и разрешить свойственные его судьбе проблемы, то Любовь к избранному будет проявляться в помощи в выявлении и разрешении именно его своеобразных проблем. Иначе говоря, если избранницей некого мужчины стала некая «Маша», то её следует Любить не так, как «Таню», если бы «Таня» стала его избранницей; соответственно и для девушек и женщин — некоего «Петю» следует Любить иначе, а не так, как следовало бы любить «Васю», если бы избранником стал «Вася».

Но избрание кого-либо в супруги — не повод, чтобы отказать в Любви во всех иных аспектах жизни (кроме секса) всем прочим, с кем сводит человека Бог.

Но обязанность «индивидуального подхода», т.е. своеобразия проявлений Любви в конкретике жизненных обстоятельств относится ко всем её проявлениям без исключения, а не только к проявлениям Любви во взаимоотношениях супругов.

Любовь неизбежно обладает своеобразием при проявлении её в отношении каждого человека, поскольку суть Любви — в способствовании выявлению и разрешению проблем каждого конкретного человека, а комплекс проблем, обременяющих каждого человека обладает своеобразием. Иначе говоря, Любовь реализует принцип «каждому — ему необходимое», извращённый и дискредитированный фашизмом третьего рейха[67].

Тем не менее, эта особенность проявлений Любви во взаимоотношениях супругов приводит к пониманию смысла слова «суженый». Судьба — от Бога, многовариантный (в подавляющем большинстве случаев) сценарий (матрица) предстоящей жизни всякого человека. В нём есть вариант, который можно назвать «программа максимум», в которой наиболее полно реализуется потенциал личностного развития в русле Промысла. И есть вариант, который можно назвать «программа минимум»: при неспособности или нежелании реализовать «программу минимум» индивид уходит из жизни, исчерпав Божие попущение для него на совершение разного рода ошибок.

Судьбы людей включают в себя и их суженых супругов. Суженые друг другу — это те люди разного пола, которые став супругами, в наибольшей мере способны помочь друг другу в осуществлении «программ максимум» каждого из них, тем самым освобождая своих потомков, от необходимости исправлять многие ошибки алгоритмики своих родовых эгрегоров и открывая им более широкие возможности к воздействию на объемлющие эгрегоры в расширяющемся порядке их взаимной вложенности в ноосфере.

Соответственно дети, рождённые в Любви в браках суженых, обладают наилучшим врождённым потенциалом по отношению к иным возможным вариантам браков их родителей. Но многие браки заключаются не между сужеными в силу разных причин, что вызывает дополнительные трудности в осуществлении «программ максимум» каждого из супругов. Часть из этих трудностей достаётся их детям и последующим поколениям в качестве наследуемых жизненных обстоятельств, а также — и в виде ошибок в алгоритмике психики и проблем[68], которые им необходимо устранить и разрешить в их программах «максимум» и «минимум»[69]. И только в браке суженых наиболее полно реализуется потенциал тандемного принципа деятельности (см. Часть 1, раздел 5.10) не в какой-то узкой области профессиональной деятельности, а в Жизни вообще.

Если же брак состоялся не с суженым, то это не препятствие для Любви обоих супругов друг к другу, но то, что не может дать не суженый супруг, могут дать другие люди вне барака, однако это не может быть сексуальное удовлетворение: во-первых, эмоции Любящего не обусловлены сексом, вследствие чего при человечном типе строя психики секс без цели зачатия в Любви воспринимается как противоестественный; а во-вторых, это было бы для него следствием выпадением из состояния Любви или умышленного отказа от неё. Всё сказанное касается и культур, в которых многожёнство признаётся допустимым: и в них секс вне брака недопустим.

С суженым (суженой) можно разминуться или отвергнуть его (её) под воздействием собственного эгоизма. Но так же бесполезно искать его (её), пребывая под властью собственного эгоизма в вожделении реализовать «программу максимум». Самый надёжный способ соединиться с суженым — обрести Любовь, вследствие чего суженый (суженая) придёт сам (сама), точнее, — его (к нему либо к ней) приведёт Бог, и под властью Любви с ним (с нею) невозможно будет разминуться, а встретившись, — не опознать в таковом качестве. Воспрепятствовать этому может только эгоизм и порождаемые им вожделения «поиметь» в Жизни что-то из действительных или иллюзорных благ «мира сего» или «поиметь» кого-то.

Свобода выбора у индивида есть всегда, но свободы воли, если он повязан привязанностями, — нет. Его воля в каких-то своих устремлениях ограничивается привязанностями, и в таких ситуациях индивиду требуется сила воли, чтобы осуществить избранное или желательное, преодолев диктат привязанностей и прочих обстоятельств.

Если же человек обретает Любовь, которая освобождает его от привязанностей, то, поскольку привязанности перестают его сковывать, вместе с Любовью человек обретает и свободу воли.

Ещё раз напомним: воля — способность человека подчинять себя самого и течение событий вокруг него избранной им целесообразности; воля всегда действует с уровня сознания в психике в соответствии с осознаваемым смыслом (бессмысленной воли не бывает).

И тот человек, который Любит, — не собственник своей Любви, а только носитель и выразитель Любви Божией, также подаренной ему Свыше: Любовь — свободный и щедрый дар.

Однако, если человек Любит, то те, к кому обращена его Любовь, могут жаждать осознанно или бессознательно, чтобы он был зависим от них (либо как раб, либо как рабовладелец[70]), вследствие чего Любовь его будет восприниматься ими как «неправильная»[71] либо даже как откровенное зло и отсутствие Любви[72]. Но это уже беда их, а не Любящего: и именно в таком режиме работы личностной психики большинство из нас не в состоянии осознать адресованную каждому Любовь Божию, которая многим представляется либо несуществующей, либо «неправильной» — вследствие свойственных каждому эгоизма и порождённых эгоизмом представлений о том, как их надо любить правильно [73].

Кроме того, в отличие от привязанностей, Любовь не искажает работы чувств и деятельности интеллекта. Тем не менее, если в поведение человека врывается не переосмысленная им порочная по сути своей информация, свойственная его памяти, человек может совершить ошибку и, сотворив что-то дурное в своём внутреннем или в общем всем внешнем мире[74], выпасть из состояния Любви на более или менее продолжительное время. Но ему самому то состояние, в которое он скатился из-за ошибки, будет омерзительным до такой степени, что он приложит все свои силы, чтобы вернуть в себя Любовь, без каких-либо к тому внешних понуканий.

И вследствие такого рода специфических свойств Любви и псевдо-Любви (нелюбви), реально в мире люди развиваются двояко:

· либо под воздействием внешних обстоятельств, которые их, в конце концов, либо уничтожают, либо приводят к обретению Любви;

· либо под воздействием горящей в них Любви.

Поверьте: второе лучше, хотя именно «приключения» и сопутствующее им «адреналиновое опьянение», неизбежные при первом варианте развития, многим представляются «полнотой жизни»[75].

Но действительно говорить о Любви тем, кто Любит, — нет необходимости, а говорить для тех, кто её не несёт в себе (и тем более воспринимает обращённые к нему речи без соображения), — это подобно тому, что сказать слово «мёд»: далеко не у каждого во рту от этого станет сладко; и уж совсем не каждый обнаружит, что у него во рту от произнесенного другим слова действительно появился настоящий мёд.

Тем, кто не несёт в себе Любви, но способен её нести, имеет смысл говорить только о том, что им известно или может быть известным, но не является Любовью, и что они по неведению своему, желая быть Любимыми и желая Любить[76], называют «Любовью» вопреки сути того, с чем имеют реально дело. И если они хотят Любить, то они найдут Любовь, благодаря такого рода подсказке, если примут подсказку; найдут, благодаря подсказке, быстрее, нежели нашли бы её сами, продираясь через суету и «экстрим» цивилизации, повязанные привязанностями, в том числе и безумно-страстными, по рукам и ногам. Поэтому здесь было сказано больше о том, что не являет собой Любовь, хотя и именуется в обществе привычно — «Любовью», и даже с какими-то эпитетами, хотя Любовь — проста и в эпитетах не нуждается, будучи совокупностью совершенства и имея основания и цели в себе самой.

Проявления же Любви и псевдо-Любви (нелюбви) всегда конкретны и своеобразны.

Любовь не терпит лжи

Теперь обратимся к «Писанию», но не для того, чтобы цитатами из него что-то доказывать или опровергать, а чтобы показать весьма специфическую конкретность проявлений Любви и «нелюбви». Сначала определимся в отношении ко лжи (кривде) и правде. В «Последнем Завете» читаем:

«… тот, кто ищет неправду найдёт её во всём, и даже там, где царит одна только правда. Ибо ложь от тьмы берёт, а во тьме все цвета одинаковы и видимые очертания предметов теряют истинность. Посему ложь накладывается на всё и легко способна извратить даже правду. Правда же никогда не способна покрывать ложь» (Последний Завет. Послесловие, 285 — 288).

· Действительно, «тот кто ищет неправду, найдёт её во всём», т.е. представит Правду-Истину кривдой, неправдой и ложью и измыслит всё, необходимое ему для этого (такова «дьявольская логика»).

· Но Правда никогда не покрывает ложь, ни при каких обстоятельствах, а обличает ложь всегда.

Определившись именно так в ответе на вопрос о взаимоотношениях Правды-Истины, людской лживости и лжи, обратимся к Новому завету.

«21. … Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские.

22. И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется.

23. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти её, потому что кричит за нами.[77]

24. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева.

25. А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне.

26. Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам.

27. Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их.

28. Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь её в тот час» (Матфей, гл. 15).

И есть притча — ответ на вопрос «Кто мой ближний?», которую приводит Лука[78]:

«30. … некоторый человек шёл из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым.

31. По случаю один священник шёл тою дорогою и, увидев его, прошёл мимо.

32. Также и левит, быв на том месте, подошёл, посмотрел и прошел мимо.

33. Самарянин же некто, проезжая, нашёл на него и, увидев его, сжалился

34. и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привёз его в гостиницу и позаботился о нём;

35. а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нём; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе.

36. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?

37. Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» (Лука, гл. 10).

В первом эпизоде Иисус ведёт себя как расист, как не способный Любить, и оказывает помощь дочери Хананеянки не потому, что она, уверовав, просто обратилась к нему «помилуй меня, Господи!», и не потому, что она своими криками досаждала его ученикам и мешала «учебному процессу», а потому, что она признала своё положение равным пёсьему, по отношению к «господам мира» — иудеям, единственно для спасения которых из заблуждений якобы и был послан Иисус.

И нечего прикрываться отговорками, что «после того и по причине того — это разные вещи», поскольку Божий Промысел никогда не создаёт двусмысленных ситуаций, дающих основание кому бы то ни было упрекнуть Бога в творении зла.

Во втором эпизоде Иисус порицает иудейский расизм как ложное убеждение, и тем самым порицает своё же поведение в эпизоде с Хананеянкой, в котором он, как показывает Новый завет, покрыл ложь о расовом превосходстве иудеев над якобы псам подобными остальными народами своим авторитетом и новой ложью.

Нам ясно, что тексты Нового завета извратили Правду-Истину, некоторым образом противопоставив друг другу эти два эпизода.

Высказав это, обратимся к «Последнему Завету» «Виссариона»:

«35. Много приходилось говорить ранее, и ныне говорю вам: какой толк говорить о вере Господу своему, если вы не поверили Сыну Его, пришедшему Вам во благо ваше?

36. Сколь редко приходилось и приходится отметить веру достойную!

37. Так коснитесь ещё раз одного из ключиков таинства сего, который был запечатлён для вас в Писании Завета Нового! Ну а имеющий уши — да услышит!

38. Однажды в то далёкое время приходилось идти землями стран соседних.

39. И вот одна из жён Хананейских, уверовав, стала молить Учителя о помощи дочери своей, пребывающей в недуге тяжёлом.

40. Долго вопрошала она, двигаясь во след Иисусу, так что и ученики стали просить за неё.

41. Искренне проливая слёзы, женщина та не теряла надежды своей.

42. Но когда ей довелось подойти к Учителю, она услышала суровый ответ: “Я пришёл только к погибающим овцам дома Израилева.

43. Не хорошо взять хлеб у детей и бросить пасам”.

44. Сей ответ не привёл в недоумение идущих следом учеников, ибо они во многом и без того считали, что Спасение даровано только им.

45. Хотя, прозвучи сие слово во времена нынешние, оно привело бы всех вас к великому замешательству.

46. А вот женщина та вопросившая достойно проявила веру свою, ибо, уверовав, что пред нею — Слово Божие, она смиренно восприняла сказанное как должное,

47. Так как поверила, что ежели звучит Слово сие, то через Него говорит с нею Бог.

Есть ли что-либо больше минуты сей?

48. Вера её умерила гордыню, которой обладала она в не меньшей степени, нежели окружающие.

49. После сего смиренно ответила: “Но ведь и псы питаются крохами, которые падают со стола господ их”.

50. Великая радость вспыхнула в сердце Учителя, и Он отпустил её словом спасительным» (Последний Завет. Книга обращений, гл. 26).

Вот так. И приведённые эпизоды из Нового и «Последнего» заветов мы поясним не от Писаний, а от души — по совести. Наш Господь — Бог — Творец и Вседержитель, Которому мы верим и доверяем свою жизнь и в этом мире, и по смерти. Вследствие этого проблема «спасения души» не актуальна[79].

Бог на протяжении всей жизни человечества, в процессе восхождения к истине после первого из грехов людей, поддерживает в культуре общества Единый Завет и в повседневной жизни поддерживает всех, кто ему следует и устремляется к тому, чтобы жить в согласии с ним. Но Единый Завет — не догма и не основа веры, а только напоминание о необходимости для человека верить Богу и жить в согласии с Ним на основе диалога, воплощая Его Промысел по совести [80], будучи наместником Божиим.

Единственная истинная религия — это диктатура совести, а человек состоявшийся — осмысленная воля, подчинённая диктатуре совести.

Поскольку восхождение всего человечества к этой норме — процесс исторически длительный, а не мгновенный акт, то Бог до определённых Им сроков попустительствует заблуждениям людей, действующих по их разумению, но никогда не поддерживает эти заблуждения [81], оказывая помощь сторонникам заблуждений либо провозглашая людские заблуждения в Своих Откровениях как истину, но поддерживает усилия тех, кто стремится к Правде-Истине, освобождаясь от плена заблуждений и помогает в этом другим.

Иисус — воплощённое Божье Слово, Его посланник ко всем людям и потому, он не был в праве и не мог молчанием понуждать Хананеянку, шантажируя её бедой дочери (а шантаж — Зло), к отказу от достоинства человека и признанию ею своего, якобы равного псу, положения по отношению к заблудшим «ослам» из дома Израилева — тем, кому при Моисее было дано нести истинную Тору, но они не понесли её, позволили извратить Откровение и согласились с извращёнными текстами «Торы»: дабы приспособить их в извращённой редакции для осуществления господства над миром и другими народами от имени Бога[82]. Если бы Бог нашёл, что достоинство души Хананеянки равно пёсьему, то Он и дал бы ей пёсью плоть. Однако она была воплощена в тело человека!

Всё было не так, как описывают тексты Нового и «Последнего» заветов.

* * *

Иисус и ученики шли по дороге после проповеди, при которой присутствовали большей частью иудеи с расистскими представлениями о том, кто есть ближний, а кто — человекообразный рабочий скот — домашние животные, предназначенные иудеям — «господам мира сего» — в услужение. Проповедь, как это бывало уже не раз, накалила страсти в толпе, и та женщина, будучи чужеродной иудеям Хананеянкой, опасаясь ещё более возбудить в них злобу, не посмела при всех обратиться к Посланнику Божиему с просьбой о помощи в её бедах, но уверовала. Она пошла за Иисусом и его учениками, чтобы обратиться к нему уединённо, не озлобляя своим обращением толпу. И поскольку это было правильно с её стороны, такая возможность была предоставлена ей Свыше в пути Иисуса и учеников его.

Услышав зов её, Иисус, обратил шаги свои вспять, пойдя ей навстречу, а ученики остановились на дороге и потому были в стороне от их беседы. Видя веру женщины, Иисус молвил ей ласковое праведное слово о том, что дочь её исцелилась, и пусть она ступает себе с Богом и пусть живёт себе далее с верой, которую обрела.

Когда же он вернулся к ученикам своим, то застал их спорящими о том, чему свидетелями они стали: они пытались объяснить себе действия Учителя, которому уже верили, но понимали принесённое им учение пока мало и поверхностно вследствие того, что были отягощены не переосмысленным ещё грузом прошлых заблуждений иудейской культуры[83]. Кто-то недоумевал: “Как же так? Она — Хананеянка, а Он — Мессия, послан только к заблудшим овцам дома Израилева?!!^[84] Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам…” Другой, соглашаясь с ним, но сдерживаемый верой в то, что действия Иисуса безупречны, даже если они и непонятны и противны на первый взгляд закону, с пылом возражал, пытаясь развеять его и своё собственное недоумение словами: “Но ведь и псы питаются крохами, которые падают со стола господ их…”

Слыша всё это, недостойное Любви и человечности, порочащее и Божью Правду-Истину, и воплощённое Его Слово, Иисус остановил их спор, успокоил и рассказал им притчу о путнике, разбойниках, священнике, левите и Самарянине, чуждом иудейскому миру, но единственно проявившему к пострадавшему от разбойников (о национально-культурной принадлежности разбойников ничего не говорится) должные милосердие и Любовь. И все сомнения учеников развеялись, и часть пут изолганного закона пала с их душ потому, что пришло понимание: свой — это тот, с кем самоотверженно по совести делаешь жизненное общее дело в русле Промысла Божиего, а не тот, кто попирает это дело ногами как недостойный мусор либо паразитирует под его сенью, будь он хоть родственник тебе или единоплеменник, или соотечественник или кто-либо ещё.

* *
*

Но потом, когда очевидцы покинули этот мир, цензоры и редакторы библейских текстов — «Священного Писания» — разорвали сюжет и противопоставили друг другу в каноне Нового завета его начало и завершение, сохранив большей частью слова, но вложив некоторые из них в уста, которые их не произносили, дабы в будущем, призывая к вере приходившему воплощённому Слову Божию, подавить разум людей и Любовь взаимоисключающим смыслом разных фрагментов библейского «Писания», и тем самым подчинить обезумевшие и впавшие в бездумье толпы своей власти, противопоставившей себя Богодержавию, к которому призывали все пророки Божии, возобновляя Единый Завет по мере того, как его извращали живущие на Земле — кто по злому умыслу, а кто по недоразумению и беззаботной склонности к фантазированию. Так и получилось, что начало рассмотренного сюжета в двух версиях легло в основу текстов Матфея (15:21 — 28) и Марка (7:24 — 30), а завершение — в основу текстов Луки (10:30 — 37).

А какое толкование истинно: приведенное нами, либо данное С.А. Торопом, либо какое-то иное — знает только Бог. Мы же на Земле можем только отдать предпочтение одному из них, либо отказаться ото всех, что обусловлено совестью, сложившейся нравственностью и верой тому, кто для отдающего предпочтение той либо иной версии — господь, хотя — возможно — что и не Бог.

Бог предопределил для человека быть наместником Своим, и потому для человека предопределено не только то, чтобы он верил Богу и посланным Им, но и то, чтобы человек по возможностям своим понимал Высший Промысел, который и исповедим, и неисповедим одновременно в каждый момент:

· то, что может вместить в себя верующий, — исповедимо для него,

· а то, что не может вместить, — свершится как неисповедимое таинство, не отрицая исповедимого, но превзойдя его, и верующие Богу будут рады тому.

И не бывает так, чтобы в Божьем Промысле смысл того, что оглашено явно и потому исповедимо, отрицался бы смыслом того, что явно не оглашено и осталось в неисповедимых таинствах (в умолчаниях). Если Вы такое выявляете, но Вы эгоист, пекущийся только о себе, то смело можете отрицать такое учение; а если Вы не эгоист и принимаете на себя некоторую долю в наместничестве Божием на Земле, то вы обязаны это обличить — такие штучки не от Бога.

Бог даёт возможность человеку испытать свою веру Богу жизнью самого́ человека, но не периодическим ниспосланием взаимно исключающих предписаний: сегодня верить в то-то, а завтра прежде ниспосланное почитать ложью, заблуждением, а не истиной и начать верить в противоположное тому по смыслу.

И неуместны разнородные прикрытия отговорками в том духе, что, дескать, прежде вы не доросли до понимания некоторых истин, и потому пришлось дать вам ложные их заменители, которые, однако, способствовали вашему развитию, а теперь — доросли, и потому от прежнего надо отказаться и верить новым ниспосланным «истинам».

В этом случае исчезла бы разница между Богом и Сатаной, а «дьявольская логика» стала бы неотличима от диалектики познания, предопределённой для человека Свыше в качестве нормы.

И в Коране об этом говорится прямо: «Не меняется слово у Меня, и не тиран Я для рабов» (сура 50:28 (29)).

Бог способен сказать одну и ту же истину так, чтобы её поняли сообразно самой себе и в начале пути развития, и на последующих его этапах [85], вследствие чего по достижении более высокого уровня развития прежнее Откровение, раскрывая новый смысл, начнёт сверкать новыми гранями Правды-Истины и откроет новые глубины миропонимания, которые были прежде недоступны восприятию при прежнем уровне развития.

Примером тому коранический запрет на ростовщичество (Коран, 2:276 (275), в частности). Этот запрет выражает не только порицание ростовщика персонально как паразита, что понятно во все эпохи всем труженикам. Он представляет собой системное средство защиты общества и его экономики от порабощения корпорацией ростовщиков, что для многих нуждается в доказательствах и в наши дни. В эпоху, когда был ниспослан Коран, уровень развития науки не позволял показать этот результат бухгалтерски строго: математика не была развита настолько, чтобы с её помощью можно было построить модели обменных процессов в сетях, включая торговые сети. И прошло более 1 200 лет до того времени, когда математика развилась настолько, что балансовые модели, построенные на основе матрично-векторного исчисления, позволили показать именно этот аспект коранического запрета на ростовщичество.

Да и сами Вы способны ребёнку правдиво рассказать о чём-то, снисходя к его уровню развития, а взрослому о том же самом — соотносясь с его уровнем развития. Так с какой целью отрицать за Богом такую способность? — Она присуща Ему в наиболее совершенном и безупречном виде.

А если от Промысла кому-то достаётся только неисповедимая часть его, тем более приносящая неприятности, которые до́лжно осознать как некие адресованные тебе лично намёки Свыше, то это признак проблем той веры и религии, которые несёт в себе тот, кто полагает себя поистине верующим и религиозным человеком, но захлёбывается в неисповедимом Промысле: Бог не садист[86].

Бог достаточно могуч, чтобы не нуждаться во лжи при осуществлении Своего Промысла[87]. Он способен сказать всякую Правду-Истину, снизойдя к уровню развития того, к кому Он обращается, на понятном тому Языке (в самом общем смысле этого слова, как средства передачи информации). Если бы это было не так, то во многих обстоятельствах исчезало бы различие между тем, что от Бога, и тем, что от Сатаны, и вера Богу и вера Сатане стали бы единой нераздельной верой. В «Последнем» же завете читаем:

«Если твоя неправда несёт зло, то душа твоя у врат великих страданий.

Если неправда несёт разочарование, то сие будет злом.

Неправда, покрывающая зло, — ещё большее зло.

Но неправда, несущая благо, есть мудрость» (Последний Завет. Заповеди, заповедь № 3).

Мудрость земная для человека состоит в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не лгать и не делать неправды-кривды (осознанной лжи), а найти ту правду, которую до́лжно сказать и сделать; и найти в себе силы, чтобы в любых обстоятельствах изрекать и творить Правду. Но эта способность обретается в бесстрашии Любви.

Если человек не способен вести себя так во всех без исключения обстоятельствах, то он объективно делает не то дело, о приверженности которому заявляет открыто, а какое-то другое дело, даже в том случае, если он не осознаёт того — другого — дела.

Лжи «во спасение» не бывает. Всякая ложь — дань Сатане и прямой путь к одержимости[88], ибо Бог оставляет в Своём попущении тех, кто порочит Его тем, что осознанно лжёт, поддерживает заблуждения и вводит в заблуждение других. Кроме того, ложь, излитая в информационную среду общества (в культуру) якобы «во спасение», закрепившись в ней, может лечь в основу управленческих решений в качестве неоспоримой истины, вследствие чего таким управленческим решениям неизбежно будут сопутствовать те или иные пороки и бедствия. Людям дано Свыше чувствовать всё это через совесть и интуицию, и потому приведённая заповедь «Виссариона» вызывает настороженность у многих, и эта настороженность — праведна.