Второй важный вопрос, на который необходимо ответить оратору, приступающему к созданию речи, — ЗАЧЕМ? С какой целью он будет выступать перед слушателями? Причем этот вопрос должен вставать не только перед оратором на митинге или собрании, но и перед каждым человеком, готовящимся к любому устному выступлению.
"Если у лектора нет ясной, конкретной целевой установки выступления, то, естественно, ему представляется важным все, что хоть как-то относится к теме. Четкая же цель заставляет переосмыслить материал… При определенной целевой установке само собой пропадает стремление сообщить побольше, создаются предпосылки для осуществления принципа "лучше меньше, да лучше", число готовых формул и выводов сокращается, аргументация получает большой простор."[77, 26–27]
Цель речи — это представление о том общем результате, который должен быть достигнут в процессе выступления.
Первая классификация речей по цели была предложена Аристотелем в его знаменитой «Риторике». Кроме цели в ней учитывались время и место общения. По этим признакам Аристотель выделил речи совещательные, судебные и эпидейктические. При этом совещательная речь, как он считал, обращена в будущее, выступает в форме совета и ставит целью склонить к совершению определенного действия; судебная речь обращена в прошлое и ставит целью убедить в виновности или невиновности подсудимого; эпидейктическая речь обращена к настоящему и ставит целью похвалить или поругать человека.
Эта классификация речей не потеряла своей актуальности до настоящего времени и лежит в основании многих современных риторических концепций, а некоторые ученые предлагают к ней полностью вернуться. (Ср., например: [89], [70] и др.) Однако более обоснованным представляется считать эпидейктические, судительные и совещательные рассуждения формами аргументации воздействующей речи: "Правильное построение аргументации предполагает последовательное развертывание эпидейктических, судительных и совещательных высказываний: сначала вырабатываются и принимаются общие места, затем устанавливаются и оцениваются факты, наконец, на основе фактов выдвигаются и обсуждаются предложения и принимаются решения."[18, 43]
Со времен Аристотеля формы красноречия претерпели существенные изменения, и современные речи не могут быть полностью уложены в данную схему, главным образом, потому, что хотя в ней и определяется связь выделяемых родов речей с местом, временем, а главное — целью, но все же в основе деления лежит отнесенность к определенным частным риторикам. Сейчас же система частных риторик так разрослась, что не вписывается в рамки аристотелевской классификации. Особенно бесформенным оказался род совещательных речей, куда должны быть отнесены и митинговые речи, и любые (независимо от конкретной задачи) речи в Думах, и обращение, и инструктаж. С другой стороны, весьма распространенные в ораторской практике информационные речи совсем не нашли места в этой классификации. Поэтому типология Аристотеля может рассматриваться лишь как фундамент, исходная позиция для классификации речей по цели. Однако сама идея подобной типологии оказалась весьма плодотворной и разрабатывалась в дальнейшем многими риторами. Наиболее распространенной и известной такой классификацией является модель, описанная американским ученым П. Сопером, который предлагает выделять речи развлекательные, информационные и агитационные. Последние в свою очередь подразделяются на воодушевляющие, убеждающие и призывающие к действию.[98]
Цель развлекательной речи — поднять настроение аудитории. Она содержит шутки, анекдоты, карикатуры и т. п. Такие речи произносят в дружеской компании или на увеселительных мероприятиях. Наиболее типичным случаем развлекательной речи служат дружеские телефонные разговоры, продолжающиеся часами. Они, как правило, не содержат ни информации, ни средств воздействия. Весь их смысл состоит в том, что собеседники получают удовольствие от самого процесса общения.
Информационная речь ставит целью передачу сведений. Она дает новые знания, новое представление о предмете. Информационная речь должна соответствовать запросам аудитории, будить пытливость и любознательность слушателей. К информационным относятся жанры доклад, инструктаж, отчет, обзор и т. д.
Воодушевляющая речь наиболее близка к информационным речам, однако она прежде всего обращена к эмоциональной сфере, содержит прямое обращение к чувствам. Она затрагивает личные интересы слушателей и должна вызывать гнев, любовь к ближнему, патриотические чувства, благодарность, восторг, преданность, воздавать хвалу, создавать хорошее настроение и т. п. Так, большинство речей на презентациях, выступления на юбилеях и при подписании важных документов являются воодушевляющими.
Убеждающая речь ставит целью с помощью аргументов убедить согласиться с оратором в спорном вопросе. Она стремится повлиять на образ мыслей человека, но не содержит непосредственного призыва к действиям. Например, в речи может быть поставлена задача убедить аудиторию в том, что это замечательный фильм, что этот бюджет приведет экономику к краху, что наш проект самый лучший и т. д. Сюда относятся совещательная речь, заявление, протест.
Призывающая речь содержит прямой призыв к совершению действия самими слушателями. Фактически это самая распространенная разновидность речей. Вас регулярно призывают купить шоколадку «Марс», играть в спортлото, поддержать новое начинание администрации, проголосовать именно за этого кандидата, вкладывать деньги в определенный банк. (Важно здесь обратить внимание на то, что призывающая речь обязательно предполагает совершение конкретного физического действия. Поэтому нельзя считать призывающими речи, где нас призывают задуматься над своим поведением или заботиться о ближних.)
В риторике можно видеть неоднозначное отношение к идеям П. Сопера. Действительно, некоторые его рассуждения могут вызывать возражение или сомнение, однако сам принцип классификации речей по цели, продолжающий традиции Аристотеля, должен быть одобрен и поддержан. Самое распространенное возражение идеям П. Сопера состоит в том, что в речи может быть выделено несколько целей, а это не дает возможности однозначно определить род речи. Ср., например: "Направленность речи бывает различной. Выступающий может поставить задачу — информировать слушателей, научить их, дать определенные сведения. В других случаях оратор постарается взволновать аудиторию. И, наконец, выступающий рассчитывает, что ему удастся сформировать у слушателей убеждения, представления, которые станут мотивами их поведения, т. е. призывает к определенным действиям. Чаще всего цели перекрещиваются, т. е. выступление преследует цель — информировать слушателей, затронуть их чувства, побудить к действиям."[46, 88]
Нельзя не обратить внимание на неоправданную, на наш взгляд, замену термина "цель речи" расплывчатым по значению термином «направленность» (принятым в теории речевых актов), который встречается и в других пособиях. Не вполне логично и выделение родов речей. Так, среди информационных выделяются речи с задачей информировать и речи с задачей дать сведения, хотя на практике это одно и то же. С другой стороны, убеждающие и призывающие к действию речи сводятся к одному роду, что не является оправданным.
Соотношение между разными родами речей можно представить в виде матрешек, вложенных одна в другую. Информационный блок должен иметься в каждой речи, поскольку бессодержательность — недостаток любого высказывания. Это первая, центральная матрешка. Если сообщение новых сведений — самоцель, то перед нами информационная речь. Вместе с тем сам по себе факт сообщения новой информации не может послужить основанием утверждения о том, что оратор ставит цель проинформировать аудиторию. Ведь может быть, что он сообщает некоторую информацию для того, чтобы возбудить у слушателей определенное чувство, эмоции. В этом случае мы имеем воодушевляющую речь. Это вторая матрешка, скрывающая первую. Если оратор сообщает информацию, играет на чувствах аудитории, имея намерение инить ее взгляды, то это убеждающая речь, третья матрешка. И, наконец, если новые сведения, обращение к чувствам, убеждение нужно оратору для того, чтобы побудить слушателей совершить конкретные поступки, — перед нами призывающая к действию речь, самая большая матрешка, поглощающая все остальные. (Развлекательные речи в практике деловой речи встречаются крайне редко, стоят особняком и в классификации отдельно не рассматриваются.) То есть цель речи определяется не по наличию в речи тех или иных содержательных блоков, а по главному намерению оратора: ради чего он вышел выступать, чего, в конечном счете, хочет добиться?
Наибольшие сложности вызывает разграничение речей убеждающих и призывающих к действию, которые на первый взгляд кажутся совершенно аналогичными по цели. Однако это не так. Одно из внешних различий состоит в том, что побуждающая речь может быть заменена приказом, угрозами и даже физическим воздействием (нериторическими формами, преследующими ту же цель), а убеждающая речь — нет. Разница между этими родами состоит и в том, что подвигнуть человека на совершение определенных действий при помощи речи гораздо труднее, чем просто внушить ему новые взгляды. Поэтому призывающая к действию речь изначально должна быть более интенсивной и воздействующей. "Чтобы действовать нужна воля, а воля пробуждается эмоцией — стремлением к цели."[18, 19] Ср., например, выступления на тему "Спорт полезен для вашего здоровья" и "Вам необходимо записаться в секцию легкой атлетики" или: "Это интересная газета" и "Вы должны выписать эту газету". Ясно, что во вторых случаях оратору придется прилагать гораздо больше усилий, чтобы достичь намеченной цели. Если же по интенсивности речь на тему "Это интересная газета" не уступает речи на тему "Вам необходимо подписаться на эту газету", то это значит, что побуждающая интенция выведена в сверхзадачу (см. об этом § 17).
Важно обратить внимание и на то, что убеждающая речь может быть произнесена только в том случае, когда в аудитории предполагается оппозиция. Этот род речи невозможен в конструктивной аудитории. "Против кого будет направлена стратегия и тактика выступления? Если вы кого-то в чем-то убеждаете, то обязательно предполагаете наличие некоторого сопротивления вашей позиции — в противном случае ваш запал пройдет впустую. Типичным образчиком такой беспроблемной речи является речь на митинге в школе в защиту мира. Ну кто из слушателей этих речей не хочет мира и не согласен с выступающим? Никто. Так в чем же мы убеждаем друг друга? Только в своей приверженности официально признанной в нашем государстве идее. Поэтому нет и не может быть в таком выступлении стратегии, это просто парадная, ритуальная речь."
Таким образом, убеждающие и призывающие к действию речи объединяет ориентация в основном на критически настроенную или соглашательскую аудиторию. С другой стороны, информационные и воодушевляющие речи также имеют между собой много общего, что обусловлено ориентацией в основном на конструктивную аудиторию (Их можно назвать констатирующими). Именно поэтому необходимо внести некоторую коррекцию в классификацию Сопера и считать агитационными только убеждающие и призывающие к действию речи. Как мы увидим в дальнейшем, эти пары родов речей по цели объединяет и типичный подход к делению тезиса, и типичное построение аргументации и т. д.
Отказ от четкой классификации речей по цели приводит обычно к полной путанице понятий. Ср., например: "Когда выступления парламентариев рассматриваются как речи информационного, аргументативно-аналитического или императивного рода, имеются в виду лишь контрастные типы речей. В действительности же нет чистых жанров. По своему типу речи обычно переходят одна в другую и представляются слушателям в форме смешанной речи, содержащей элементы другого вида. Почти в каждом выступлении вычленяются фрагменты речи разной коммуникативной направленности: они содержат утверждающую и убеждающую часть, полемическую часть, компоненты умозаключения или вывода." [4] Прежде всего необходимо отметить, что род, тип, вид, а тем более жанр речи не могут быть синонимическими понятиями, поскольку характеризуют явления разных уровней. В действительности как раз даже жанры у хорошего оратора всегда выступают в довольно чистом виде, хотя здесь и возможны некоторые комбинации; роды же речи всегда определяются генеральным коммуникативным намерением оратора и поэтому никогда не зависят от конкретного содержания самого текста. Так, например, в жанре рекламы при коммуникативном намерении побудить покупать предлагаемый товар возможна и информация, и обращение к эмоциям, и элементы убеждения, и опровержение и развлекательные моменты — реклама не перестает от этого быть побуждающим к действию жанром. Наличие разных по «направленности» частей совершенно не противоречит чистоте рода речи, а, напротив, согласуется с ним. Во всех классических риториках, начиная от Аристотеля, описывались обязательные части воздействующей речи (от 4 до 8), ср., например: "Таким образом, речь ораторская состоит из 5 частей, суть которых приступ и предложение, разделение и изложение обстоятельств предмета, доводы и опровержения, часть патетическая и заключение."[31, 30] Назначение и специфика этих частей составляют предмет Расположения и не связаны с родом речи.
Таким образом, идея Сопера о современной классификации речей по цели оказывается весьма продуктивной, и ее творческое использование оправданно как с методической, так и с теоретической точки зрения. Целеполагание является центральной категорией риторики, и классификация речей по этому признаку представляется совершенно закономерной. С методической точки зрения классификация Сопера полезна, поскольку помогает упорядочить все многообразие видов и жанров речей и свести их к основным смысловым родам и, следовательно, упорядочить их освоение и классификацию (в частности, по жанрам). Однако необходимо отметить, что принятый при переводах работ Сопера термин "воодушевляющие речи" не слишком удачен. Он совершенно не отражает существа этого рода речей и подошел бы в большей степени для речей побуждающих к действию, поскольку это именно их забота: воодушевлять слушателей на поступки. Поэтому в дальнейшем мы отказываемся от термина "воодушевляющие речи" и будем использовать вместо него термин Аристотеля "эпидейктические речи". И таким образом, по цели выделяем речи информационные и эпидейктические (т. е. констатирующие), убеждающие и призывающие к действию (т. е. агитационные).
Риторика» Аристотеля.
Особое место в теории риторики Аристотеля принадлежит нравственности, в частности в эпидейктическом красноречии: \"Все ораторы, как те, которые провозглашают хвалу или хулу, так и, что уговаривают или отказывают, а также те, обвиняющих оправдывают, не только пытаются доказать что-либо, но и стараются показать величие и ничтожество добра или зла, прекрасного или постыдного, справедливого или несправедливо го.
По мнению Аристотеля, в эпидейктическом речи похвала за определенные деяния побуждает деятеля к новым, еще больших и лучших, благородных деяний, и эта похвала является как бы советом другим брать пример с похвален В ц ьому большой педагогический смысл риторики Аристотеля: \"Похвала и совет похожие своим видом, потому что то, что при предоставлении советы может служить назиданием, то же делается похвалой так что, если ты хочешь звали ты что-то, посмотри, что бы мог посоветовать Если ты не находишь, что сказать о человеке саму по себе, сравни ее с другими, как это делал Исократ Следует сравнивать с людьми знаменитыми, потому что, если проявления ться лучше от людей, достойных уважения, ее достоинства от этого выиграют Справедливое преувеличения употребляется при похвалах, потому что похвала имеет дело с понятиями превосходства, а превосходство принадлежит к числ а вещей прекрасныхпрекрасних".
\"Изюминкой\" аристотелевской теории риторики, как того и следовало ожидать от \"универсальных ума античности\" (Ф Энгельс), была ориентация на интеллектуальную наслаждение, которое оратор должен вызвать ты у слушателей Именно этим объясняются многочисленные размышления и советы, которые высказал Аристотель по поиску способов убеждений и доказательств, композиции речей (диспозиции) и стиля языкового выражения и провозглашена ния речей (елокуции) Основным критерием истины и блага объективно существующая и узнаваемая реальность: \"Общим законом я называю закон естественный Есть что-то справедливое и несправедливое в природе, общее д ля всех, признаваемое таким всеми народами, даже если между ними нет никакой связи и никакого согласования этогоого".
Выделяя такой важный в судебных речах прием убеждений, как показания свидетелей, Аристотель разделяет их на новые и старые свидетельства К новым относятся показания обычных судебных свидетелей Во древними р понимаются \"приговоры поэтов и других славных мужей, приговоры, общеизвестны\" Как \"древние\" свидетели привлекаются к суду поговорки, пословицы, народные легенды, то есть весь морально-нравственный опыт сплошь ства, как сказали бы сейчас, культурный дискурс нациції.
Многие советов Аристотеля обогатили технику риторики новыми приемами: амплификация как накопление за счет расширения сказанного, синонимических повторов; дополнения определений антитезами; преувеличения я как особенность эпидейктическом речей, чтобы предоставить деянием величия и красоты; энтимемы причины, доказательства, наведения; топос как особые ссылки к каждому вопросу (общие места.
Особое значение Аристотель придавал предмету, начале речи, потому что в поэтическом произведении, по его словам, называется прологом, а в игре на флейте - прелюдией Они будто прокладывают путь всей пр ромові.
Аристотель был учеником Платона, многие его мыслей о риторике он развил и обобщил, но расходился с Платоном в одном очень существенном вопросе - об отношении словесного искусства к знанию, к п познания Платон считал, что \"все хорошие эпические поэты слагают свои прекрасные поэмы не благодаря техне, а лишь в состоянии вдохновения и одержимости; так же и хорошие мелични поэты в отупении создают свои пре красные песнопения; ними овладевают гармония и ритм, и они становятся вакхантамы и одержимыми \", а следовательно, источник искусства иррациональное, и отделял искусство от практического познания мира Аристоте ль же ценил в искусстве прекрасные непонятные чары, а интеллектуальное удовольствие, наслаждение ясности, познания и удивление, что идет от знанияд знання.
Мастерство риторики Аристотель видел в трех видах средств убеждения: а) логические доказательства б) моральные доказательства (доверие к оратору) в) эмоциональные воздействия их он рассматривает во второй книге \"Риторики\", поя яснюючы возникновения гнева и милосердия, страха и ненависти, стыда и зависти и указывая, каким образом эти чувства можно пробудить у слушателей: мы тогда сочувствуем людям, если с ними случается что-то так е, чего мы для себя боимсяя.
Аристотель воспринимал риторические украшения только в единстве с содержательным наполнением: \"Тот стиль и те энтимемы бывают изысканными, быстро сообщают нам знания\" К таким энтимемам (силогем) Аристотель ь относил прежде метафоры, считая, что они нуждаются гибкости ума, содержат в себе загадку и при малейших усилиях со стороны оратора и слушателей сообщают максимум новых знаь.
Аристотель ценил познавательный и педагогический характер риторики Для него лучшим обучением были не дидактика и наставления, а стимулирование работы ума, которое могла оказывать ему риторика и этим вызвала а приятные чувства Аристотель любил те тропы и фигуры, которые могли напрягать мнению, которые надо было разгадывать, и такими считал сравнения, остроты Они дают мгновенное, неожиданное озарение: \"И сравнение - (своего рода) метафора Сравнение полезное и в прозе, но ровно, потому что оно поэтическое \"\" Остроумие большей степени также достигается через метафору и благодаря обманаобману".
Осторожно относился Аристотель к иронии и гиперболы, так как их можно использовать только в отдельных конкретных случаях Интересны мнения Аристотеля о ритме ораторского-прозы Если ритм будет метрическим, то не будет убеждать и отвлекать от сути провозглашаемых Если же не будет ритма, то не будет и ощущение границы, а все, что не имеет границ, является неприятным и не понялилим.
Аристотель высказал свое мнение и о такой \"горгиевську\" фигуру, как период, сначала называя его составом (\"слогом\"): \"состав может быть нанизувальним и непрерывным благодаря союз, каковы закрой дифирамбов, или сплетенным и похожим на строфы и антистрофы древних поэтов Нанизувальний состав - старинный [] Я называю его \"нанизувальним\", потому что он сам в себе не имеет никакого конца, пока не оконча читься предмет изложения Он неприятен из-за отсутствия границы, ведь всем хочется видеть конец [] Таков состав нанизувальний, а состав сплетенный состоит из периодов Периодом я называю отрывок, ма есть в себе самом свои начало и конец и хорошо видимую протяженность [] Надо также, чтобы мысль завершалась с периодом, а не розрубувалася \"2 С периодом связаны и мнения о фигуре колонн как часть Синта ксичного периода: \"Период или колонн, или простой Тот, состоящая из колонн, является выражением завершенным, расчлененным, но разглашаемый на одном дыхании, не будучи расчлененным, но целым Колон - один из двух его членов Простым же я называю период, состоящий из одного колонна Ни колоннам, ни периодам нельзя быть ни куцыми, ни растянутыми Ведь краткость часто заставляет слушателя спотыкаться я: действительно, когда тот еще тянется вперед, в той мере, граница которой в нем самом, но бывает насильно остановлен, он неизбежно спотыкается через препятствие Долготы же заставляют его отставатьимушують його відставати...".
касается общей характеристики стиля, то Аристотель называл две противоположные признаки: ясность как главный признак хорошего стиля в единстве с грамматической правильностью и холодность как неестественную, надуманную, пе ереобтяжену велеречивость \"Достоинство составу - быть ясным; доказательство тому - если речь не доводит до ясности, она не делает своего делаави".
\"Холодность\" стиля возникает по нескольким причинам: из-за сложные слова, слова-приложения, длинные, частые и несовременные эпитеты, потому что они создают неестественность стиля О \"холодность\" произведений одного автора (А Алкидаманта) Аристотель писал: \"Он пользуется эпитетами не как приправой, а как пищей, так они у него частые, преувеличены, бросаются в глаза Те, кто неуместно вводят в язык поэтические обороты, раб лять стиль смешным, холодным и неясным из-за многословия и метафоры бывают неуместными: одни потому, что смешные, другие через торжество и трагизм, они бывают неясны, если заимствованы от далеких п редметив \"Внимание к ясности изложения, выразительности слова, способные вызвать у слушателей интеллектуальную наслаждение, были основой аристотелевской понимание хорошего стилго стилю.
Риторика позднего времени, как и стилистика, не могла возразить основных положений риторического учения Аристотеля.
37) Аристотель определяет риторику как возможность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Это не составляет задачи какого-нибудь другого искусства, потому что каждая другая наука может научать и убеждать только относительно того, что принадлежит ее области, как например, врачебное искусство - относительно того, что способствует здоровью или ведет к болезни, геометрия - относительно возможных между величинами изменений, арифметика - относительно чисел; точно так же и остальные искусства и науки; риторика же, по-видимому, способна находить способы убеждения относительно каждого данного предмета, потому-то мы и говорим, что она не касается какого-нибудь частного, определенного класса предметов.
Классификация:
