Возвращаюсь к княжествам Московии 9 страница

При поднесении даров соблюдается такой порядок. После того как будет изложена и выслушана цель посольства, тот советник, который ввел послов к государю, встает и четким и громким голосом во всеуслышание (НГ — а подарки несли рядом с ним —) говорит так: “Великий господин, такой-то [посол] бьет челом таким-то даром”, и это же самое повторяет он во второй и третий раз. Затем таким же образом он называет имена и дары отдельных дворян и слуг. Наконец (НГ такими-то поминками — так они называют дары — перечисляет их) рядом с ним становится секретарь, который также тщательно отмечает имена и дары [как послов, так и] каждого по порядку из приносящих. Сами же они называют такие дары поминками (Pominki), т. е. как бы дарами на память ⁷⁸⁵. Они напоминали про дары и нашим (людям), но мы отвечали, что у нас нет такого обычая. Но возвращаюсь к предмету изложения (НГ Когда мы изложили цели нашего посольства, то те, кто стоял рядом с нашими людьми, позади нас, подсказывали: “Поминки!” — напоминая, чтобы мы поднесли дары. Но наши отвечали, что у нас нет такого обычая. В свое время было принято на такие подарки отвечать подарками, втрое б о льшими; поэтому и дарили, и [{взамен) получали много. Но (потом) все переменилось, как будет сказано ниже при (описании) приема литовских послов.).

После того как, закончив приветствия, мы немного посидели, государь пригласил нас, сначала одного, потом другого, сказав следующее: “Ты отобедаешь со мной”. [Позволю себе прибавить, что] в первое мое посольство [согласно их обыкновению] он пригласил меня следующим образом (НГ (не так, а) обычными словами): “Сигизмунд, ты откушаешь с нами нашего хлеба-соли” (А (перв. пос.) Некоторым было поручено пригласить к столу и моего родича (Vetter) фон Турна (Thurn). Когда мы пришли в столовую, уже другим снова поручили пригласить к столу моих слуг.). Вслед за тем, подозвав к себе наших приставов, он сказал им что-то по секрету тихим голосом, и толмачи, получив, в свою очередь, указание от приставов (НГ те, подойдя к нам, через толмачей), говорят: “Вставайте, пойдем в другой покой”. Пока мы излагали там некоторым назначенным [государем] советникам [и секретарям] остальные поручения, лежавшие на нашем посольстве, тем временем приготовляли столы. Затем, когда приготовления к обеду были закончены, и государь, (его) братья и советники уже сидели (НГ за длинным столом), нас повели в столовую (cenaculum), и [тотчас советники и] все [прочие по очереди] встали перед нами; зная их обычай, мы, прежде чем они сели, в свою очередь поблагодарили их, наклоняя голову во все стороны, а затем заняли место за столом, [216] которое указал нам рукой сам государь. Столы в столовой были расставлены со всех сторон (circumcirca) (НГ так что только-только можно было войти и выйти в двери.). Посредине залы стоял поставец (abacus, Credentz), заставленный различными золотыми и серебряными [кубками] (А (перв. пос.) Государь и его сродники (Schwaeger), а также советники сидели так, как в совете, разве что советники сидели друг против друга.). На столе, за которым сидел государь, с той и другой стороны (от него) было оставлено (пустого) места на расстоянии вытянутой руки. Затем сидят братья государевы [если они присутствуют]: по правую руку [—старший], по левую [—младший]. Далее за братьями [на расстоянии несколько больше (обычного)] сидели старшие (seniores, eltiste) [князья (Knesi)] и советники (НГ и должностные лица (Ambtleut)) в соответствии с чинами и милостью, какой они пользовались у государя. Против государя, за другим столом, сидели мы (НГ я рядом с графом,), а отделенные небольшим промежутком — наши близкие (familiares) и слуги (НГ где могли бы усесться двое, сидели наши друзья и все, пришедшие с нами.) (А (перв. пос.) Мой родич (фон Турн) должен был занять место не рядом со мной, а несколько сзади.). Напротив них на другой стороне сидели [по чину] те, кто провожал нас из гостиницы во дворец. За последними же [стоящими друг против друга] столами сидели те, кого государь пригласил в знак особой милости; иногда к ним присоединяются наемники (НГ несколько юных сыновей татарского царя, бывших на службе у великого князя и крестившихся, а также и прочие, кого пригласил государь, среди них пушкари и другие лица того же рода.). На столах (НГ нашем, как, без сомнения, и на всех остальных столах, кроме стола государева и его братьев, одно блюдо приходилось на четверых. Рядом с ним) расставлены были небольшие сосуды одни с уксусом, другие с перцем, третьи с солью; они были расставлены и размещены вдоль стола с таким расчетом, что на каждых четверых гостей приходилось по одному набору из этих трех сосудов (НГ они оставались на столе от начала (обеда) и до конца. В мое посольство (за столом) присутствовал и царь (Czar) Петр, крещеный татарский царь (Khuenig), женившийся на сестре великого князя. Во время обеда он сидел по правую руку от старшего брата (государева)). Затем (НГ когда все уселись) вошли стольники (dapiferi, Druchsaessen), наряженные в блестящее платье, и, обойдя вокруг поставца, стали против государя, никак его не приветствуя, пока все приглашенные гости не сели и им не было приказано внести кушанья. Меж тем, когда все сели (НГ против нас и друг за другом, они никак не приветствовали государя, а шли, вытянув шеи, как будто не замечая его. После этого), государь позвал одного из своих слуг и дал ему два длинных ломтя хлеба со словами (НГ своего стольника (Tischdiener) или чашника (Schenck), взял три ломтя хлеба, лежавшего перед ним горкой, нарезанного и уложенного, положил его на ладонь чашнику и сказал): “Дай графу Леонарду и Сигизмунду (НГ послу нашего брата, избранного римского императора и высшего короля) этот хлеб”. Слуга, взяв с собой толмача, по порядку поднес хлеб нам обоим с такими (словами) (НГ который все время находится близ стола, и сказал): “Граф Леонард, великий господин Василий, божией милостью царь и господин всея Руссии и великий князь, являет тебе свою милость и посылает тебе хлеб со своего стола”. Толмач отчетливо переводил эти слова (НГ Затем он подошел ко мне с теми же словами). Мы стоя слушали милость государеву. Чтобы почтить нас, встали и другие, кроме братьев (НГ и свойственников (Schwaeger)) государевых. На подобную милость и честь не требуется никакого другого ответа, кроме того, чтобы принять предложенный хлеб, положить его на стол и поблагодарить (НГ Мы поблагодарили) наклонением головы самого государя, [а] затем (НГ советников, сидевших за столом ближе всех к нему, потом в другую сторону и наконец (тех), кто были против нас) точно так же и остальных советников его [поводя [217] во все стороны головой и наклоняя ее]. Таким хлебом государь выражает свою милость кому-нибудь, а солью — любовь. И он не может оказать кому-либо большей чести на своем пире, как посылая ему соль со своего стола. Кроме того (НГ Их прекрасные белые), хлебы, имеющие вид лошадиного хомута ⁷⁸⁶, знаменуют, по моему мнению, для всех, их вкушающих, тяжкое иго и вечное рабство (НГ которым они его (хлеб) заслуживают.). Наконец стольники вышли за кушаньем [снова не оказав никакой чести государю] и принесли водку (aqua vitae), которую они всегда пьют в начале обеда, а затем жареных лебедей, которых в мясные дни они почти всегда подают гостям в качестве первого блюда. (НГ Двух или) Трех из них поставили перед государем; он проколол их ножом, чтобы узнать, который лучше и предпочтительнее перед остальными (НГ другие стольники в это время стояли со своими блюдами и лебедями в руках): после чего тут же велел их унести. Все сейчас же вышли в том же порядке, в каком вошли, и положили разделанных и разрезанных на части лебедей на меньшие блюда, по четыре куска на каждое. Войдя, они поставили перед государем пять блюд (НГ все вместе за дверь. Возле двери в столовую стоял стол для разделки еды; там лебедя разрезали, положив на (каждое) блюдо то по четыре крыла, то по четыре ножки (Diehl) (А (перв. пос.) по два крыла и по две ножки) или прочее по их обыкновению. Затем стольники снова вносят блюда и ставят четыре или пять из них, не таких больших, перед государем), остальные же распределили [по чину] между его братьями (НГ старейшими), советниками, послами и другими (А (перв. пос.) Грудки (Khryppen) и гузки (Stoss) предназначаются для остальных, присутствующих в зале.). При государе (НГ У стола государева) стоит человек, который подает ему чашу; через него-то государь и посылает отдельным (лицам) хлеб и другие кушанья (НГ которого он подзывает и что-нибудь ему приказывает, кроме как поднести что-либо; так). Государь обыкновенно (НГ отрезает кусочек от кушанья или берет ломоть хлеба и кладет ему на ладонь попробовать; так же он) дает отведать предварительно кусочек стольнику, затем (НГ который и разносит туда и сюда почетные угощения. Государь ищет куски помягче) отрезает от разных кусков и пробует, после чего (НГ подзывает стольника (Tischdiener), дает ему одно блюдо и) посылает брату или какому-нибудь (НГ старейшему) советнику или послам [одно блюдо, от которого кушал сам. Послам] подобные яства посылаются всегда с [гораздо большей] торжественностью [как это было сказано о хлебе]; при получении их надлежит вставать не только тому, кому они посылаются, но всем и каждому, так что при неоднократном оказании государевой милости иной может немало утомиться от вставания, стояния, благодарения и частого наклонения головы во все стороны (НГ особенно, если стол (его) находится близко, так что уж и на ногах не стоишь.). В первое посольство, когда я был послом цесаря Максимилиана и меня пригласили на пир, я несколько раз вставал в знак уважения к братьям государевым, но, видя, что они, со своей стороны, не выражали мне никакой благодарности и ничем мне взаимно не отплачивали, я затем всякий раз, как замечал, что им назначается милость от государя (НГ видя, что братья государя не пользуются особым почтением, но в честь меня, такого (значительного) посла, не встают, я тоже не стал вставать в их честь и), тотчас же заводил разговор с кем-нибудь, как бы ничего не замечая; и хотя некоторые из (сидевших) напротив подавали мне знаки и окликали меня, когда вставали братья государевы, я [якобы ничего не замечая, едва после третьего напоминания осведомлялся у них, чего они от меня хотят. А когда мне отвечали, что братья мол государевы стоят, то, прежде чем я успевал осмотреться и встать, процедура почти уже бывала закончена. Затем, когда я [218] несколько раз] вставал позже, (чем следовало бы), и тотчас садился снова, а сидевшие напротив меня начинали над этим смеяться, то я, как бы занятый другим делом, спрашивал, чему они смеются. Но когда никто не хотел открывать мне причины, я в конце концов, [как бы догадавшись о причине и] приняв важный вид, говорил: “[Я присутствую здесь не как частное лицо]; право, кто пренебрегает моим господином, тем и я буду пренебрегать”. Более того, если государь посылал кушанье кому-либо из младших (iuniores, Jungere) (НГ или меньших (Mindere)), то я, хотя меня и предупреждали, что можно не вставать, отвечал: “Кто чтит моего государя, того и я стану чтить” (НГ все же вставал. Государь видел, как они смеялись и как я говорил с ними об этом, позвал одного из них, желая знать, о чем речь. Тот, конечно же, ему все рассказал, и государь тоже над этим смеялся.). Когда мы начали есть жареных лебедей, они приправляли их уксусом, добавляя к нему соль и перец [это у них употребляется как соус или подливка]. Кроме того, [для той же цели] было поставлено кислое молоко, а также соленые огурцы, равно как и сливы, приготовленные таким же способом (НГ или сливы (?) (Murggen), которые они хранят в течение всего года.), это стоит на столе в течение всего обеда. Тот же порядок соблюдается при внесении других блюд, за исключением того, что они не выносятся обратно, как жаркое. Подают разные напитки: мальвазию, греческое вино и разные меды. Государь [как правило] велит подать себе чашу [один или два раза] и, когда пьет из нее, подзывает к себе по очереди послов (НГ посла) и говорит: “Леонард, [Сигизмунд] ты прибыл от великого господина к великому господину (НГ по важному делу), проделав большой путь; и как ты видел нашу милость и наши ясные очи, добро тебе будет (bene tibi erit, wirdt dir wol). Пей и выпей (эту чашу) и ешь [хорошенько] досыта, а потом отдохнешь, чтобы вернуться, наконец, к своему господину” (НГ Потом то же самое он сказал и мне.). Вся без исключения посуда, в которой подавались кушанья, напитки, уксус, перец, соль и прочее, по их словам, сделаны из чистого золота ⁷⁸⁷, и, судя по весу, это, кажется, было действительно так (НГ Я едал у великого князя и до и после того, когда поставец был уставлен серебром, да и на столах была серебряная посуда.). Есть четыре лица, каждое из которых стоит с одной из сторон поставца и держит по чаше; из них-то чаще всего и пьет государь, постоянно обращаясь к послам и приглашая их есть. Иногда он даже спрашивает у них что-нибудь, выказывая себя весьма любезным (urbanus) и обходительным (humanus). Среди прочего он спрашивал меня, брил ли я бороду, что выразилось одним словом: “брил” (Brill). Когда я (НГ так же односложно) сознался в этом, он сказал: “И это по-нашему”, т. е. как бы говоря: “И мы брили”. В самом деле, когда он женился вторично, то сбрил совершенно бороду, чего, как они уверяли, не делал никогда никто из государей. Раньше стольники (ministri tabulae, Tischdiener) одевались [в далматики (dalmaticum)] напободие диаконов (Levitae), прислуживающих при богослужениях, но только были подпоясаны; ныне же (НГ у нас в больших храмах, но в тот раз были) на них различные платья (НГ похожие на военный камзол (Wappenrockh)), называемые “терлик” (Terlick) ⁷⁸⁸, обильно украшенные драгоценными камнями и жемчугом (НГ все это из княжеской казны.). Обед длится иногда три или четыре часа. В первое мое посольство (НГ долго (А (перв. пос.) четыре или пять часов); однажды) мы даже обедали до первого часа ночи. Ибо, как, совещаясь о серьезном деле, они тратят зачастую целый день и расходятся только тогда, когда зрело все обсудят и решат, так и (НГ Все дела они заканчивают до обеда, так что если идут переговоры, то они не едят целый день, а только ночью, и наоборот) на пиршества и возлияния они употребляют [219] иногда целый день и, наконец, расходятся только с наступлением темноты. Государь часто чтит пирующих кушаньями и напитками. После обеда он не занимается никакими важными делами; мало того (НГ или даже несколько.), по окончании обеда он, как правило, говорит послам: “Теперь ступайте!” После отпуска (послов) те самые, кто сопровождали их во дворец, отводят их обратно в гостиницу, говоря, что им поручено быть там и веселить послов. Приносят серебряные чаши и сосуды, каждый с определенным напитком (НГ Приезжает повозка с серебряной (посудой) и одна или две небольшие повозки с напитками, а с ними секретари и прочие почтенные люди), и все стараются о том, чтобы сделать послов пьяными. А они прекрасно умеют заставить человека пить; когда у них уже не остается повода поднять чашу, они принимаются под конец пить за здоровье цесаря [брата его], государя [и напоследок за благополучие тех, кто обладает, по их мнению, каким-либо достоинством или почетом]. Они рассчитывают, что никто не должен, да и не может отказаться от чаши в их честь (НГ выпить ее надо без остатка.). Пьют же таким образом. Тот, кто начинает, берет чашу и выходит на середину комнаты; стоя с непокрытой головой, он велеречиво излагает, за чье здоровье пьет и чего ему желает (НГ чего он желает (великому) князю: удачи, победы, здоровья или чтобы в его врагах осталось крови не больше, чем в этой чаше.). Затем, осушив и опрокинув чашу, он касается ею макушки, чтобы все видели, что он выпил (все), и желает здоровья тому господину, за кого пьют. Потом он идет на самое высокое место, велит наполнить несколько чаш, после чего подает каждому его чашу, называя имя того, за чье здоровье надлежит выпить. Всем приходится выходить пo-одному на середину комнаты и, осушив чашу, возвращаться на свое место. Тот же, кто желает избегнуть более продолжительной выпивки, должен по необходимости притвориться пьяным или заснувшим [или напоить их самих], или по крайней мере [осушив много кубков] уверять, что никоим образом не может больше пить, ибо они уверены, что хорошо принять гостей и прилично с ними обойтись — значит непременно напоить их. [Этот обычай соблюдается вообще у знати и тех, кому позволяется пить мед и пиво] ⁷⁸⁹. В первое посольство государь, когда по окончании дел отпускал меня после обеда, на который я был приглашен, — ведь у них принято угощать обедом как отъезжающих, так и прибывающих послов, — встал и, стоя у стола (НГ прислонившись к столу), велел подать себе чашу со словами: “Сигизмунд, я хочу выпить эту чашу в знак любви, которую питаю к брату нашему Максимилиану, избранному римскому императору и высшему королю, и за его здоровье; ее выпьешь и ты, и все другие по порядку, чтобы ты видел нашу любовь к брату нашему Максимилиану и проч., и рассказал ему, что ты видел”. Затем он подает мне чашу и говорит: “Выпей за здоровье брата нашего Максимилиана, избр(анного) рим(ского) императора и высшего короля”. Он подавал ее всем другим участникам обеда [и вообще всем там стоявшим] и каждому говорил те же слова. Приняв чаши, мы отступали немного назад и, преклонив голову перед государем, выпивали. По окончании этого он подозвал меня к себе, протянул руку и сказал: “Теперь ступай” (НГ С тем и уехали мы в гостиницу. А (перв. пос.) Потом начались переговоры относительно мира с польским королем. Они ни за что не соглашались послать (послов) в какое-нибудь третье место, говоря: “Если король пришлет к нам (послов) о мире, как бывало раньше, то мы заключим с ним мир, какой сочтем подходящим (wie sich unns gefuegt). Мне пришлось отправлять (гонцов) к королю, чтобы он прислал свое посольство. Король сделал это, но одновременно по другой дороге отправил в эту страну (Московию) войско, чтобы они (московиты) скорее со мной договорились. Войско прибыло поздно и ничего не добилось. Так мира мы и не заключили. Зато я часто и с литовскими послами, и без них обедал с государем ⁷⁹⁰ (Господина Ганса фон Турна я отправил первый раз 28 апреля, во второй раз — 23 июля, в третий — с посольством из Москвы 20 ноября — Примеч. Герберштейна внизу страницы).). [220] ^юКроме того, у государя есть обыкновение [по рассмотрении и решении некоторой части дел с послами] приглашать их на охоту и забаву (НГ з а город). Вблизи Москвы (А в полумиле или миле от нее) есть место, заросшее кустарником и очень удобное для зайцев; в нем [будто в заячьем питомнике] водится великое множество зайцев, ловить которых [а также рубить там кустарник] никто не смеет из страха перед суровейшим наказанием. Огромное количество (зайцев) (государь) разводит также в звериных загонах в других местах (НГ разводится также в садах и домах.). Всякий раз, как он пожелает насладиться такой забавой, он велит свозить зайцев из разных мест, ибо чем больше он их поймает, тем с большим, по его мнению, весельем и честью окончит дело. Когда он прибывает на поле, то отправляет за послами некоторых из своих советников вместе с известным числом придворных или рыцарей, веля проводить к нему послов ^ю. (^ю-ю А (перв. пос.) Вечером 18 мая мне сообщили, что завтра утром мне надо быть с государем на охоте. Поутру приседали около сорока лошадей в сопровождении нескольких важных лиц, которые проводили меня к государю через реку Москву по плавающему мосту ⁷⁹¹) Приведя их, советники, когда те уже приближаются к государю, заставляют их сойти с коней и несколько шагов к государю сделать пешком. Таким же образом провожали к нему на охоту и нас. Он ласково принял нас, сидя на разукрашенном коне, одетый в блестящие одежды, без рукавиц, но с покрытой головой (НГ как можно больше в один лесок, из других лесков их сгоняют в один или два, которые огораживают сетями. У него множество охотников, каждый из которых ведет по две собаки, одеты они в (костюмы) трех цветов. Когда они запускают собак в лесок, то идут рядом с громким криком, впереди держат быстрых собак, зовущихся у них “курцы” (Kurtzen) ⁷⁹². Когда мы прибыли в поле к государю, нам пришлось сойти с коней и подойти (к нему пешком)). Он протянул нам голую руку и через толмача сказал: “Мы выехали на свою забаву и позвали и вас принять участие в нашей забаве, чтобы вы несколько развлеклись этим (А (перв. пос.) и чтобы ты передал брату нашему Максимилиану, избранному римскому императору и высшему королю, что ты присутствовал на нашем празднике). Садитесь на коней и следуйте за нами”. Головным убором ему служил так называемый у них (НГ белый) колпак, у которого с обеих сторон (НГ но с отворотами; там, где отвороты имели разрезы), сзади и спереди, были как бы ожерелья (monilia), из которых торчали вверх золотые пластинки (НГ драгоценные украшения (Clainater), сделанные из золота) наподобие перьев и, сгибаясь (НГ в такт его движениям они), раскачивались вверх в вниз. Платье на нем было вроде терлика (НГ терлик — подобие боевого кафтана —) и расшито золотыми нитями. На поясе, по отечественному обычаю, висели у него два [продолговатых] ножа и кинжал, также продолговатый (НГ чтобы колоть или защищаться). Сзади за поясом у него был особый вид оружия, напоминающий (древнеримский) цест; обычно им они пользуются в бою (НГ на их языке называемый “кистень” (Kesten), а по-польски “басалык”.). Это палка, несколько длиннее локтя (НГ в две-три пяди длиной), к которой прибит кожаный ремень длиной в две пяди; на конце ремня находится кусок железа или меди, которым и наносится удар; но (у государя) он был со всех сторон украшен золотом (НГ угловатый или круглый кусок железа или меди — это обычно, у государя же он сделан из более драгоценных материалов). Справа от него ехал изгнанный казанский царь, татарин, по имени [221] Ших-Али, а слева — два молодых князя (Knesi). Один из них держал [в правой руке] секиру из слоновой кости [называемую у них “топор” (topor)] почти такой же формы, как на венгерских золотых ⁷⁹³; у другого же была булава (clava), тоже подобная венгерской, которую они (НГ венгерская булава (Kholm), также из слоновой кости, по-венгерски она называется Busigan, а русские ее) называют “шестопер” (Schestopero), т. е. “шестиперая”. Царь Ших-Али был опоясан двойным колчаном: в одном были спрятаны стрелы, а в другом заключен лук (НГ У татарина же, как у них принято, были лук со стрелами и на боку — сабля). В поле находилось более (НГ около) трехсот всадников. Пока мы таким образом ехали по полю, государь несколько раз приказывал нам останавливаться то в одном, то в другом месте, а иногда ближе подъезжать к нему. Затем, прибыв на место охоты, государь обратился к нам, говоря, что у них существует обыкновение всякий раз, как он находится на охоте и забаве своей, ему и другим добрым людям (boni viri, guet leut) самим собственноручно вести охотничьих собак; то же самое он советовал сделать и нам. Затем он приставил к каждому из нас двух людей, каждый из которых вел собаку [чтобы мы пользовались ими для своей забавы]. На это мы отвечали, что с благодарностью принимаем настоящую его милость и что тот же самый обычай существует и у нас (НГ так что знатные господа (ansehenliche Herrn) на охоте сами ведут собак.). К оговорке же этой он прибег потому, что собака считается у них животным нечистым и касаться ее голой рукой (НГ для честного (ehrlich) человека) позорно. Меж тем почти сто человек (НГ пеших) выстроились в длинный ряд; половина из них была одета в черный, половина — в желтый цвет. Невдалеке от них остановились остальные всадники, загораживая зайцам путь к бегству. Вначале спустить охотничьих собак не дозволялось никому, кроме царя Ших-Али и нас. Государь первым закричал [охотнику], приказывая начинать; тот немедленно полным галопом мчится (НГ тогда один из охотников скачет) к прочим [охотникам], число которых было велико. Вслед за тем они все в один голос начинают кричать и спускают собак, молосских (molossi) ⁷⁹⁴ и ищеек (odoriferi) ⁷⁹⁵. Большим удовольствием было слышать многоразличный лай столь великой своры. А собак (у государя) — огромное множество, и притом отличных. Одни, по имени “курцы” (Kurtzi), (употребляются) только для травли зайцев, очень красивые, с мохнатыми ушами и хвостами, как правило смелые, но непригодные для преследования и бега на дальнее расстояние. Когда появляется заяц, то спускают трех, четырех, пятерых, а то и более собак, которые отовсюду нападают на него (НГ и загонять. (У государя) много прекрасных ищеек (lait) и других охотничьих собак. Когда выскакивает заяц, то гонятся не только вслед ему, но и с (разных) сторон одновременно пять, шесть или сколько найдется собак.). Как только (собаки) схватят зайца, то (охотники) кричат и громко рукоплещут (НГ “Хо-хо!”), будто свалили большого (НГ и свирепого) зверя. Если иногда [222] зайцы долго не выбегают, то государь тотчас же обращается к кому-нибудь, кого он заметит в кустарнике с зайцем в мешке, и кричит ему: “Гуй, гуй!”; этим возгласом он дает знать, что пора выпустить зайца. Из-за этого зайцы выходят иногда будто сонные (НГ не могут бежать) и подпрыгивают среди собак, словно козлята или ягнята среди стада (НГ только, так что на них тут же набрасываются собаки.). Чья собака поймает больше, тот считается в этот день свершившим выдающийся подвиг (stratagema). Равным образом можно было видеть, как сам государь рукоплескал послу, собака которого поймала много зайцев (НГ Когда одна из наших собак поймала что-то прежде других, государь был доволен и хвалил ее). Наконец, по окончании охоты [все собрались и] снесли зайцев (в одно место); затем их сочли и насчитали около трехсот ^ц (^ц-ц А (перв. пос.) У нас их называют турецкими собаками (...) Меня поставили там, где должно было пробежать больше всего зайцев (...) Когда охота началась, я взял за повод одну собаку. Вот на меня выбежал заяц, и все закричали, чтобы я травил, чего я не сделал. Они спрашивали меня, отчего я не стал травить, я же отвечал: “Я не знаю, как оправдался бы перед своим господином, если бы затравил у себя под носом беднягу (аrmer Geselle), за которым гналось так много собак!” На что они сильно смеялись. Зайца, который мне достался, я стал травить только тогда, когда он убежал достаточно далеко. Впрочем, я поймал их мало. Собаки не выдерживают долгой погони. Когда заяц настигнут, охотники все кричат: “О-хо! хо! хо!” — как будто затравили большого оленя. Зайцев было поймано множество, и когда их снесли в кучу, то спросили меня: “Сколько их здесь?” Я ответил: “Больше тысячи”, — чем они были очень довольны, хотя там не было и трех сотен. На охоте присутствовали и три брата великого князя: Димитрий, Андрей и Семен, то есть Симеон, если говорить правильно.). Тогда там были лошади государя, не так много и (НГ хотя и) не такие красивые. Ведь когда я участвовал в подобной забаве в первое посольство, то видел гораздо больше лошадей (А (перв. пос.) сорок или пятьдесят) и красивее в особенности той породы, которую мы называем турецкой, а они (НГ сравнительно с теми, каких я видывал прежде, те были еще благороднее турецких, они называют их) — “аргамак” (Argamak, Argamaklen) ⁷⁹⁶. Было там также большое количество соколов белого и пунцового цвета, отличавшихся своей величиной; наши (НГ красивых) girofalcones (Gerfalckhen) (НГ которые) называются у них “кречет” (Kretzet); с их помощью они обычно охотятся на лебедей, журавлей и других такого рода (НГ крупных) птиц. Хотя кречеты птицы очень дерзкие, но они не настолько свирепы и ужасны, когда нападают, чтобы другие птицы, даже хищные (НГ ястребы (Spaerber) или (иные) хищные птицы), падали и издыхали от одного их вида [и приближения], как баснословил кое-кто [(писавший) о двух Сарматиях]. Правда, из опыта известно, что если кто охотится с ястребами: тетеревятником (accipiter, Habicht) или перепелятником (nisus, Spaerber) или с другими соколиными (НГ обычными соколами), а тем временем прилетит кречет [полет которого они чувствуют издалека], то они не продолжают преследование добычи, а в страхе останавливаются (НГ садятся.). [Достойные доверия и] именитые мужи (insigni viri, nambhafte leut) рассказывали нам, что когда кречетов (НГ еще молодых) везут из мест, где они гнездятся, то запирают их иногда по четыре, по пять или по шесть вместе в особую повозку, специально для того устроенную. И (НГ в корзинах или деревянных ящиках (Steigen) и они находятся по нескольку вместе, то) подаваемую им пищу эти птицы принимают, соблюдая некий определенный порядок старшинства. [Неизвестно] делают ли они это [в силу разума или] в силу своих природных свойств или по какой-либо иной причине (НГ но это слишком похоже на разум). Кроме того, насколько яростно кречеты нападают на других птиц и насколько они хищны, настолько ручными они оказываются среди сородичей, отнюдь не досаждая друг другу взаимными укусами. Они никогда не моются водой подобно прочим птицам, но употребляют один песок [при помощи которого вытряхивают вшей]. Холод любят до такой степени, что стоят всегда или на льду или на камне. [Но возвращаюсь к начатому.] С охоты государь отправился к одной деревянной башне, отстоящей от Москвы на пять миль (НГ на пол немецкой мили.). Там было разбито несколько шатров: один, большой и просторный, как дом (НГ четвероугольный, в котором могло поместиться много народу), для государя, второй для царя Ших-Али, третий для нас, и еще другие для других лиц и для вещей (НГ всяческих нужд государя.). После того как нас проводили туда по чину (ordine) и государь тоже вошел в свой шатер, он (НГ чтобы мы переоделись, государь также) переменил платье и тотчас позвал нас к себе. Когда мы вошли, он сидел [223] на седалище из слоновой кости; справа от него был царь Ших-Али, а мы (сели) напротив, на месте, и в другое время назначенном для послов, когда их выслушивают или ведут с ними переговоры о делах. Вслед за (infra, nach... ab) царем сидели некоторые князья (knesi) и (НГ старшие) советники, а с левой стороны от него — младшие князья (knesi iuniores, die juengern Fuersten) (НГ и прочие в этом роде), которым государь выражает [особое благоволение и] милость. Итак, когда все расселись по местам, нам прежде всего подали варенья (confectiones) [как они его называют] из кориандра, аниса и (НГ очищенного (gepelgt)) миндаля, затем орехи (НГ какие мы называем волошскими (Waelhisch), уже очищенные), миндаль (НГ также без скорлупы) и целую сахарную голову; все это держали слуги и подавали государю (НГ преклоняя колена, а затем), царю и нам [преклоняя колена]. Равным образом по обычаю давали и напитки, и государь изъявлял свою милость, как он это обычно делает на обедах. В первое посольство мы на том месте и обедали. Тогда случилось так, что посреди обеда шатер пошатнулся и упал на землю (НГ подвешенный над государем) хлеб, который они именуют хлебом Пресвятой девы ³⁰⁵ и который, особым образом освященный, они с почтением вкушают, храня (НГ подвешивая) его в домах, как правило, на почетном [возвышенном] месте; государь и все остальные были весьма поражены этим случаем и в ужасе вскочили. Немедленно позвали священника, который [с величайшим тщанием и благоговейно] стал собирать этот (хлеб) из травы. По окончании небольшого угощения и после того, как мы выпили [предложенные нам государем] напитки, он отпустил нас со словами: “Теперь ступайте”. Отпущенных, нас [с почетом] проводили до самых гостиниц (НГ Мы переезжали туда и обратно через Москву-реку. Мост лежит прямо на воде, состоя из больших связанных друг с другом настилов (Plettn); нескольких достаточно, чтобы протянуться от одного берега до другого. Когда на один такой настил ступают сразу несколько лошадей, то он погружается, и лошадь идет по воде; но как только с него съезжаешь, он снова всплывает, потому что один поддерживает другой, не давая ему утонуть совершенно.). Есть у государя и другой род забавы, на который [как я узнал] он имеет обыкновение приглашать других (НГ кое-кого из) послов. В некоем весьма просторном, нарочно для того построенном доме (НГ Взаперти) держат [и откармливают] медведей; в этом доме государь, взяв с собою послов, устраивает игры. У него есть несколько людей самого низкого звания (infimae conditionis), которые по приказу государя и на его глазах приступают (НГ потом их выпускают. Несколько бедных крестьян) с деревянными вилами к медведям и дразнят их, (вызывая) на бой. Наконец они схватываются, и если рассвирепевший медведь в ярости ранит их, то они бегут (НГ должны поймать медведя. Если же кто-либо из них будет задет, то бежит) к государю с криком: “Господин, вот мы ранены! (НГ окажи нам милость!)” На это государь отвечает: “[Идите] я окажу вам милость”. Затем он велит лечить их, а сверх того, выдать им платья и несколько [мер] зерна.