Понимание культуры в работах А.С. Хомякова

Хомяков Алексей Степанович (1804—1860) родился в богатой дворянской семье в Москве, где он прожил практически всю жизнь, только изредка выезжая в «Северную Пальмиру» или отлучаясь по делам в свое тульское имение. Его отец был европейски образованным человеком, с пиететом относившимся ко всему иностранному и изъяснявшимся даже за столом и в кругу близких только на иностранном языке. По свидетельству современников, он был одним из основателей Английского клуба и пользовался почетом и уважением среди родового московского дворянства. Мать, урожденная Киреевская, была полной противоположностью мужу. Радетельница патриархальных устоев, она свято соблюдала обычаи старины и приучала к этому своих детей, в первую очередь сына, который в полном смысле слова с молоком матери впитал любовь к отечественной истории и русской культуре. Образование он получил в основном домашнее, что, впрочем, никак не сказалось на уровне его эрудиции и широте взглядов. В университет, который в те годы слыл рассадником вольнодумства и нигилизма, Хомяков не поступал, повинуясь воле родителей, которые видели сына на военной службе, надеясь, что именно на этом поприще он сможет сделать блестящую карьеру и достичь «степеней известных». К тому же это совпадало с устремлениями самого А. С. Хомякова, который шестнадцати лет от роду предпринял попытку побега из родительского дома с целью пробраться в Грецию, где в то время шла освободительная война, и вступить в ряды инсургентов. Два года спустя он поступает на военную службу, но в качестве корнета лейб-гвардейского конного полка пребывает немногим более трех лет. Затем подает прошение и выходит в отставку «по домашним обстоятельствам». Вторично Хомяков поступает в военную службу в годы Балканской войны. Он участвует в боевых операциях, в штурме крепости Шумла. За храбрость и проявленное мужество он получает чин штаб-ротмистра и награждается орденами Анны и Владимира. Однако вскоре снова выходит в отставку и становится «московским жителем», свободным от обязанностей службы и никоим образом не зависимым от правительства.

Как частное лицо, А. С. Хомяков начинает усиленно заниматься литературным творчеством. Из-под его пера одна за другой выходят книги, публицистические статьи, критические обзоры, которые печатаются в журнале «Москвитянин». Тогда же вокруг Хомякова складывается кружок молодых образованных людей, разделявших его философские и политические взгляды. За несколько лет бурной и напряженной деятельности А. С. Хомяков становится признанным лидером мощного направления русской общественно-политической и философской мысли. Появление славянофильства стало фактом общенационального значении, ибо славянофилы подняли те вопросы, которые волновали самые разнообразные слои российского общества, болезненно переживающие факт разделенности русской культуры, свершившийся в эпоху реформ, и внутренне не согласные с выбором правящей верхушки магистрального пути развития России. Начало полемике об историческом призвании России и векторе ее движения было положено статьями А.С. Хомякова «О старом и новом» (она была прочитана на одной из «сред» И. В Киреевского зимой 1838—1839 г.) и «Несколько слов о «Философическом письме» (напечатана в пятнадцатой книжке журнала «Телескоп»). В них патриарх славянофильства совершенно однозначно заявляет об особом «просветительском» предназначении России, об уникальности ее исторического опыта, высокой миссии, которая выпала на ее долю.

Мы, — пишет А.С. Хомяков, — центр в человечестве европейского полушария, море, в которое стекаются все понятия. Когда оно переполнится истинами частными, тогда потопит свои берега истиной общей. Вот, кажется мне, то таинственное предназначение России, о котором беспокоится сочинитель статьи «Философическое письмо». Вот причина разнородности понятий в нашем царстве. И пусть вливаются в наш сосуд общие понятия человечества — в этом сосуде есть древний русский элемент, который предохранит нас от порчи⁵.

Обращаясь к многочисленным историческим источникам, А. С. Хомяков показывает, что уже в древнейшие времена на Руси сложились формы быта, ни в коей мере не напоминающие те, что существуют на Западе. Он обращает внимание на то, что с глубокой древности регулирование правовых отношений на Руси осуществлялось на основе обычая, а не норм права, что духовная жизнь православных коренным образом отличается от духовной жизни католиков или протестантов. Для А.С. Хомякова нет сомнения в том, что в лице России мир имеет уникальную социокультурную общность, чья роль пока еще не осознана до конца.

Эти же мысли присутствуют в книге «Семирамида» — главном труде А.С. Хомякова, который создавался с небольшими перерывами почти 20 лет и где излагается квинтэссенция славянофильской доктрины. Выстраивая свою концепцию истории, философ утверждает, что существуют различные типы народов и, соответственно, различные типы культуры. Тип народа и тип национальной культуры определяется, с его точки зрения, наличием кушитского или иранского начала.

Символ веры в стихии иранства — божество в виде свободно творящей личности. Кушитство противопоставляет этому символу свободы стихию необходимости. Кушитскими религиями являются, по Хомякову, пантеистические религии, буддизм, шиваизм и т.д. Их символ — змея, которую сознание народов связывает с мужской производящей силой, со временем, с мудростью. К иранским религиям относятся религии древних греков и римлян, ислам, брахманизм и т.д. Их символом является побеждающая силу природы личность, наподобие Зевса, поборовшего Гидру, Аполлона, уничтожившего Пифона, Вишну, победившего дракона.

Кушитское и иранское начала определяют тип веры и процедуры религиозной обрядности. В кушитских религиях совершается поклонение, как пишет А.С. Хомяков, «религиозному материализму», т.е. фетишам. Религиозный обряд здесь выступает как заклинание, колдовство. В религиях, содержащих иранское начало, провозглашается свобода веры, достижение божественной благодати совершается через молитву, внутреннюю сосредоточенность и просветленность. Соответственно кушитство наиболее ярко проявляет себя в «материальных» искусствах (живописи и зодчестве), иранство — в литературе и музыке.

Кушитство и иранство определяют также формы общественной жизни, тип государства и черты быта. Все кушитские цивилизации представляют собой сильные государственные образования, тогда как иранские — аморфны и быстро распадаются. Человеческая история суть история противостояния кушитского и иранского начала или, другими словами, кушитских и иранских цивилизаций и их культур. Через призму этого противоборства и необходимо воспринимать те процессы, которые разворачиваются в мире, в том числе на международной арене.

Такова в самых общих чертах концепция истории А.С. Хомякова, которую с полным основанием можно назвать культурологической теорией. Не трудно заметить, что она не составляет цельного учения, проработанного во всех деталях. В том, что пишет Хомяков, много недосказанного, недоговоренного. Зачастую на его рассужде-ниях лежит налет дилетантизма, о чем, вероятно, догадывался автор «Семирамиды», завещавший напечатать данную книгу только после своей кончины, что и было исполнено. В ряде случаев его аргументация выглядит неубедительной, что особенно ярко проявляется тогда, когда Хомяков предпринимает попытку построения культурно-исторической типологии на основе выделенных им базовых разновидностей религии. Спорным представляется и его тезис, что господствующая историческая наука не в состоянии определить внутренние, действительные причины движения истории, следовательно, это должен сделать любитель в свободном поиске тезисов и их доказательств и в форме «отрешенной от свободной научности». Бросается в глаза и известная вольность логических построений ученого, особенно в тех местах, где он обосновывает возможность решения проблемы культурного и социального прогресса на основе уяснения законов «исконной народной веры» и слияния «стихий иранства и кушитства».

Но тем не менее нельзя не признать, что А.С. Хомяков сделал в целом достаточно успешный первый шаг на долгом пути, который прошла отечественная культурологическая мысль с середины XIX по конец XX вв. Переданная им эстафета была подхвачена Н.Я. Данилевским, которого с полным основанием можно рассматривать в качестве идейного наследника и продолжателя дела «старших славянофилов».