Отличие классовой и стратификационной структуры

Хотя концепция стратификационной (слоевой) струк­туры общества жестко противопоставляется теории клас­сового строения общества, стратификационные и классо­вые модели социальной структуры не исключают друг друга. Сопоставляя понятия «класс» и «слой» («страта»), можно представить дело следующим образом:

— класс определяет формальное деление общества по:

— экономи­ческому

— политическому признакам;

— страта предусматривает социальную дифференциацию по более широкой совокупности социокультурных, в том числе ценностных, признаков.

Таким образом, сло­евой срез социальной структуры существенно дополняет и обогащает классовый. Он дает воз­можность построить достаточно объемную, а не одно­линейную модель социальной структуры, Т.е. получать более выверенную картину социальной дифференциации по широкому кругу признаков.

Важным основанием для выделения страты является социальный статус членов общества, который присваивает им определенный ранг на шкале «выше-ниже», «лучше-хуже», «престижно-непрестижно». Статусная группа (страта) выделяется на основе особо значимых в представлении членов общества характеристик. Эти характеристики, проходя через лич­ностное освоение (человек идентифицирует себя с этими качествами), детерминируются социальными нормами и поддерживаются социальным консенсусом.

Понятия «статус», «ранг», «престиж» приобретают в анализе стратификации ключевое значение. Они указыва­ют на то, что в существовании страт большую роль играют социально-оценочные, культурные критерии предпочтения одних социальных позиций по отношению к другим, позволяющие членам общества ранжировать друг друга. При этом далеко не всегда для самих оценивающих оче­видны те критерии, согласно которым они определяют место на этой невидимой шкале определенных социаль­ных позиций и образцов поведения. Оценка может иметь рациональные основания (принимается во внимание, на­пример, совокупность благ или сумма властных полномо­чий, обеспечиваемые позицией); но может быть и нереф­лексивной (целостное восприятие позиции как привлека­тельной). Но и в том, и в другом случае всегда происходит понимание значимости предмета оценки, Т.е. оцениваю­щий включен в культурный контекст, он освоил его стан­дарты.

Таким образом, страты, в отличие от класса, формиру­ются не только по формальным экономическим призна­кам, которые легко идентифицировать (наличие частной собствен­ности, доход, профессии и др.), но и по признакам содержательно-культурным (престиж, образ и стиль жизни, объем власти и авторитета), которые реализуются на уровнях как личностной идентификации, так и соци­ального признания. Эти культурные образования гораздо труднее вычленить, сложно квалифицировать, но сегодня без них изучение динамики социокультурной жизни не­возможно, поскольку социальные позиции являются объ­ектом достижения. Т.е. внутренним для общества дина­мическим фактором.

 

Еще одно различие между понятиями класса и страты состоит в следующем:

— классы дифференцируются по ос­нованию их отношения к производству и способам досту­па к различным благам;

— страты (статусные группы) — по основаниям не только участия в производстве, но и потреблении благ и воспроизведении различий в социаль­ном положении.

Социальный статус предполагает, что все, кто включается в ту или иную страту (общность, социальный круг), должны отвечать определенным ожи­даниям и принимать ограничения, связанные с приняты­ми здесь стандартами социального взаимодействия. Эти ожидания и ограничения касаются наиболее социально значимых сторон жизни и выполнения связанных с ними ролей. Специфические формы воспроизводства статусно­го положения формируют у представителей разных слоев неодинаковый образ жизни, который можно считать по­казателем слоевых различий. Внешняя сторона образа жизни — стиль жизни — закрепляет престиж определен­ной статусной группы в символической форме благодаря специфичным для нее условностям, воспроизводя кото­рые люди поддерживают и сохраняют группу как таковую.

Для изучения социокультурной динамики значимы стабильность и продолжительность существования соци­альных слоев. В отличие от социальных групп, период существования которых может быть как длительным, так и кратковременным, существование социального слоя — это длительный процесс, соизмеримый с историческими масштабами времени. Формирование и существование слоя обусловлены целым рядом социокультурных факто­ров и механизмов.

Западными социологами (К.Девис, У.Мур, Р.Колеман, Л.Рейуотер, Р.Дарендорф и др.) в соответствии с разрабо­танной У.Уорнер моделью социальной дифференциации американского общества, включающей шесть социальных классов, ранговый порядок которых образовывал соци­альную иерархию, разработаны различные стратификаци­онные схемы с четко ранжированным порядком и связан­ным с ним неравенством. Их анализ позволяет американ­ский вариант социальной стратификации представить следующим образом

КРИТЕРИИ СТРАТИФИКАЦИИ.

П.Сорокин о стратификации

Питирим Сорокин в числе первых социологов вводит понятие «социального пространства». Вообще говоря, о социальном пространстве размышляли Р. Декарт, Т. Гоббс, Лейбниц, Ф. Ратцель, Г Зиммель Э., Дюркгейм, Р. Парк, Э. Богардус, Л. фон Визе, Е. Спекторский, П. Сорокин, Б. Верлен и др. Однако наиболее четкая формулировка, а не просто постановка проблемы, принадлежит П. Сорокину, который в книге «Социальная мобильность» (1927) впервые высказал идею о возможности и необходимости представлять все многообразие происходящих в обществе явлений помещенными в социальное пространство.

Под социальным пространством он понимает своего рода вселенную, которая состоит из людей, населяющих планету Земля. В этой вселенной каждый индивид занимает определенное место, положение которого измеряется в горизонтальном и вертикальном направлении. Такое положение человека, Сорокин называет социальным положением человека.

Выделяется также движение каждого человека в таком пространстве. Это движение, в свою очередь, подразделяется на горизонтальную и вертикальную мобильность. Движение вверх принято называть социальным восхождением, а движение вниз наоборот социальным спуском.

Определив положение человека в социальном пространстве, Сорокин приступает к определению социальной стратификации. С его точки зрения, социальная стратификация – это разделение какой-либо совокупности населения по классовой принадлежности, причем такое разделение происходит в иерархическом порядке. Сорокин отмечает существование высших и низших слоев. Основу стратификации по Сорокину составляет различие в распределении привилегий и прав. Также Сорокин твердо убежден в том, что не стратифицированного общества не может существовать. Он использует многомерную стратификацию, разделяющуюся на три основных измерения:

— Экономическое. Сорокин считает, что экономическое положение индивидов в обществе неодинаково; среди них есть имущие и неимущие, поэтому экономическое расслоение в обществе выражается в степени доходов, различии уровня жизни. При этом группы людей могут падать или наоборот подниматься в экономической сфере общества.

— Политическое. Оно характеризует степень влияния индивида на членов общества и общество в целом.

— Профессиональное. Это измерение выделяет разделение общества на группировки людей по их занятиям и роду деятельности. Одни профессии всегда считаются более престижными, чем другие.

Отсюда следует, что в обществе надо различать людей по таким критериям, как уровень дохода, по степени влияния индивида на членов общества, а также по критерию успешности исполнения той или иной социальной роли.

В обществе не существует неизменной тенденции к всеобщему равенству или, наоборот, дифференциации. На вершине социальной пирамиды находятся наиболее привилегированные слои, а в основании, наоборот. Когда пирамида слишком вытягивается, вверх, то с помощью революций и переворотов ее вершину обрезают, и получается трапеция. Но затем снова появляются силы, которые заставляют пирамиду расти. Эти процессы в обществе повторяются циклически.

В сущности, здесь многое от марксизма, но вместе с тем Сорокину удается отойти от жесткой бинарной схемы и представить более дифференцированную картину общества.

 

К недостатком подхода можно отнести то обстоятельство, что в социальном пространстве Сорокина располагаются люди, а не статусы. Описав социальное пространство и его производные («геометрическая и социальная дистанция», «подъем в геометрическом и в социальном пространстве») в социологических категориях, Сорокин социологически не прописал главное действующее лицо. У него таковым выступает народонаселение. Однако известно, что народонаселение – демографический, а не социологический термин.

В сущности, здесь совершается та же методологическая ошибка, которую допускает Аристотель. Мы помним, что в представлении афинского мыслителя, господин и раб — это не характеристики социальных функций, но абсолютные определения самой природы разных видов единого человеческого рода. Другими словами, человек и та социальная функция, к исполнению которой он принуждается обстоятельствами, отождествляются. Часто таким отождествлением грешит и марксистская идеология, которая в любом функционере, в любой социальной единице ищет специфические черты. Такое же (пусть и неявное) отождествление явственно прослеживается в схеме Сорокина.

Между тем живая личность и субъект социологического исследования — это не одно и то же. В чисто социологическом аспекте личность — это лишь род тени, которая отбрасывается на специфическую плоскость. Поэтому, как все измерения «тени» не в состоянии исчерпать характеристики того предмета, который отбрасывает ее, социальная стратификация не дает полного представления о человеке. Социологический абрис и личностный портрет часто несопоставимы.

Впоследствии мы еще увидим, что человек как целое вообще не может быть представлен в виде неделимой точки в таком социальном пространстве. Его целостность (ниже мы будем говорить о статусном наборе) окажется нарушенной, и многие из ключевых определений живой личности окажутся разбросанными по разным его областям.

Современные подходы

Как правило, каждый исследователь дает свои названия выделяемым группам, определяет их количество.^[194] Привести все точки зрения не представляется возможным,– это предмет самостоятельного исследования. Как правило, все сводится к различию критериев, по которым происходит отнесение к тем или иным социальным группам. Но существует и различие в самих подходах. Так, например, Т.И.Заславская предложила несколько моделей стратификации:

– в зависимости от статуса и места в процессе реформирования общества;^[195]

– по месту в экономике страны.^[196]

Однако при всем различии практически все исследователи сходятся в одном: стратификация — это иерархическое расположение социальных групп по степени доступа к четырем основным благам:

— доход,

— власть,

— образование,

— почести, престиж.

Для интегральной оценки степени стратификации того или иного общества используют два показателя:

– социальная дистанция между самым высоким и самым низким статусами данного конкретного общества;

– количество социальных позиций в социальной структуре общества по мере повышения статуса.

При этом чем меньше дистанция между социальными «низами» и социальными «верхами» и чем больше количество промежуточных состояний, тем более гармонизировано общество, тем стабильней его структура.

3.2.1. «Доход».

Прежде всего: речь идет только о тех доходах, которые человек может открыто предъявить обществу. Поэтому криминальный доход, как правило, не в состоянии придать его обладателю высокий общественный статус. Примеры: Александр Иванович Корейко, подпольные «цеховики» советского времени, коррумпированные чиновники, «оборотни в погонах» и т.п.

Вместе с тем заветная мечта любого мафиози состоит в том, чтобы легализовать свои доходы и обрести соответствующий им статус. Для этого делается многое, в т. ч. отход от криминала и широкая благотворительность.

Кроме того. Фактор учитывает не только формальное обладание собственностью, но и возможность конвертировать его в реальное управление обществом. Там же, где обладатель продолжает оставаться вне политического управления, никакая собственность не выводит его из социальных низов.

Богатые вольноотпущенники Греции и Рима долгое время оставались париями; лишь через несколько поколений их потомки сливались с нобилитетом и получали возможность влиять на вектор общественного развития.

В средневековой Европе банкиры-евреи обладали значительными денежными ресурсами, но при этом не имели возможности купить на свои деньги ни клочка земли. В романе «Айвенго» Исаак, отец Ребекки,— это презираемый феодалами человек. В свою очередь феодалы, владеющие землями и крестьянами, не имеют денег, чтобы привести в движение свою собственность. Несмотря на весь экономический потенциал, имеющийся в их распоряжении, они не могут даже выкупить самих себя из плена и вынуждены унижаться перед этим изгоем. Кстати, интрига строится на истории пленения и выкупа Ричарда Львиное сердце.

Словом, функция собственности как бы расчленена между двумя субъектами права, при этом ни один из них в отдельности не обладает экономическим суверенитетом.

Кстати, не в последнюю очередь именно это обстоятельство делает буржуазные революции. Поэтому неслучайно феодальная собственность в свое время была провозглашена величайшим злом.

Через это прошли все страны, в отечественной же истории такое положение вещей сохранялось вплоть до XIX века. Указ Екатерины II о вольности дворянства, кроме всего прочего, подтверждал, что только «благородному Российскому дворянству» предоставлялось право первого приобретателя имений [ст. 22], право иметь по деревням свои фабрики и заводы [ст. 28] и т.п. [197] В свою очередь, можно было иметь деревни, фабрики и заводы, но не располагать средствами, которые были бы способны привести их в движение. Не только простое дворянство и титулованная знать были вынуждены обращаться к займам (так в России многие, нуждавшиеся в денежных средствах, закладывали свои имения под кабальные проценты, при этом щадящей считалась ссудная ставка 20% годовых, де-факто же ростовщики кредитовали под более высокие — от 33 и выше).[198]

В Европе же в них нуждались и венценосные особы: на деньги ростовщиков организовывались Крестовые походы, строились крепости и флоты, развязывались войны. Банковский капитал способствовал и рождению промышленных империй Круппа, Борзига, Сименса, и пр.[199]

3.2.2. «Власть» (Возможность влияния на принятие властных решений).

Фактор учитывает не только формальное право отдавать распоряжения подчиненным, но и косвенную возможность влиять на принятие властных решений. Поэтому речь идет не только о «больших генералах» или «капитанах индустрии», в фактическом подчинении которых оказываются большие массы людей.

Здесь необходимо иметь в виду не только политическую власть, но и с власть духовную. Практически во все времена с теми, кто имел возможность влиять на умы, считались даже монархи. Более того, власть над человеческой совестью и над умами часто конвертировалась в политическую.

Может быть, самый известный пример – это римские первосвященники: Папа не был государем, но в его власти было влиять и на политику крупнейших европейских держав. числиться в друзьях великих французских просветителей, Вольтера, Руссо, Дидро и пр., считали за честь монархи Европы. Знаменитые деятели культуры и сегодня оказывают сильнейшее влияние на политиков, включая Генеральных секретарей и Президентов. Таким образом, в действительности к принятию властных решений оказываются причастными и многие из тех, кто далек от коридоров государственной власти.

Один из самых красноречивых примеров — письмо Эйнштейна американскому президенту.

Это письмо было отправлено 2 августа 1939 года президенту США Франклину Делано Рузвельту. Его инициаторами и авторами большей части текста были физики-эмигранты из Венгрии Лео Сцилард, Юджин Вигнер и Эдвард Теллер. Письмо обращало внимание президента на то, что нацистская Германия ведет активные исследования, в результате которых может вскоре обзавестись атомной бомбой.