Создание Мансонвилльского Синода 1 страница

Содержание

Введение: 1990-е

1. Вторая Октябрьская революция

2. Падение Нью-Йоркского Синода

3. Создание Мансонвилльского Синода

4. Русская Истинно-Православная Церковь

5. Заговорщики попадают в собственную западню

6. Ересь и коррупция в Суздале

7. Конец игры

Заключение: Святые останки

ВВЕДЕНИЕ: 1990-е

Кто остался между вами, который видел этот Дом в прежней его славе, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто? Но ободрись ныне...

Аггей 2, 3-4

Возвращение Русской Православной Церкви За границей (РПЦЗ) в Россию в 1990 году после семидесяти лет изгнания было, безусловно, одним из самых значительных событий церковной истории, равным по значению возврату иудеев в Иерусалим после семидесяти лет Вавилонского пленения. Однако же этот шаг был сделан обыденно, без достаточной подготовки, без определённой стратегии, что углубило и расширило проблемы, уходящие корнями в историю РПЦЗ. Эти проблемы можно классифицировать так: а) РПЦЗ в отношении к собственной пастве на родине и за границей, б) РПЦЗ в отношении к Катакомбной Церкви, в) РПЦЗ в отношении к Московской патриархии (МП) и постсоветскому государству Российская Федерация.

А) РПЦЗ в отношении к самой себе. Проблема здесь ясна: Как может РПЦЗ называть себя заграничной Церковью, если она имеет теперь приходы в России? В её основополагающем документе Уложение сказано, что РПЦЗ – это автономная часть Автокефальной Русской Церкви, та часть, которая существует, во-первых, за пределами России на основе Указа №362 от 7/20 ноября 1920 года, изданного Патриархом Тихоном и Святейшим Синодом Русской Православной Церкви, во-вторых, временно – пока не падёт в России коммунистический режим. [i] С падением коммунизма и созданием приходов РПЦЗ в России в 1990-1991 годах, указанные временне и пространственное ограничения исчезли. Таким образом, РПЦЗ перестала быть церковной организацией, временно существующей за пределами России, как это сказано в её же собственном Уложении.

Решение этой проблемы представляется вполне очевидным: изменить Положение! И это решение было предложено ведущим знатоком канонов в РПЦЗ епископом Григорием (Граббе), однако епископат РПЦЗ отклонил его предложение, и Уложение осталось неизменённым.

Почему? У нас нет прямых свидетельств, на которых мы могли бы обосновать свой ответ на этот вопрос, но мы приведём свои размышления, в которых используем анализ событий начала 1990-х годов. Устранение временных и пространственных ограничений в Уложении заставило бы РПЦЗ определить себя как единственную истинную Русскую Православную Церковь, что привело бы к перенесению её административного центра из Штатов в Россию и к борьбе с МП - не на жизнь, а на смерть - за умы и сердца русских людей.

Однако, архиереи РПЦЗ не были готовы принять такие последствия. Ведь они укоренились за границей, будучи экономически всё более зависимыми от пожертвований местных жителей, переходящих в Православие. За редким исключением, епископы РПЦЗ не хотели отказаться от обеспеченной и безопасной жизни на Западе и согласиться на неустойчивое и полунищенское существование в России, где, несмотря на своё шаткое положение, коммунизм всё же продолжал занимать ведущие позиции в Церкви и правительстве. Конечно, весь смысл существования РПЦЗ состоял в возвращении в Россию (эта Церковь раньше называлась Русская Церковь в Изгнании, а изгнанники по определению хотят вернуться на родину). Именно ради этого возвращения РПЦЗ стремилась сохранить свою национальную идентичность и постоянно отказывалась от объединения с другими Поместными Церквами или от создания местных юрисдикций в западных странах, таких, например, как Православная Церковь Америки, отколовшаяся от РПЦЗ. Но десятки лет прошли с тех пор, как потомки первой волны эмиграции осели в западных странах. Новые поколения русских православных эмигрантов глубоко пустили корни в новую почву, стали говорить на европейских языках, жить по западным стандартам. Многие создали семьи с нерусскими или даже неправославными европейцами. Бывшие изгнанники обрели свой дом на Западе и стали чужими своей собственной земле.

Б) РПЦЗ в отношении к Катакомбной Церкви. С 1927 года, то есть с тех пор, как РПЦЗ прекратила, вместе с Катакомбой Церковью, евхаристическое общение с митрополитом Сергием и его организацией, РПЦЗ воспринимала Катакомбную Церковь как Истинную Православную Церковь России и сохраняла с ней молитвенное и евхаристическое общение, даже когда это общение было невозможно осуществлять в личных встречах и сослужении. После гибели в 1937 году митрополита Крутицкого Петра, последнего общепризнанного иерарха Русской Православной Церкви, РПЦЗ стала возносить на богослужениях «епископы гонимыя Церкви Российския», имея в виду, конечно, епископат Катакомбной Церкви. Однако, после войны ситуация стала меняться. С одной стороны, всё реже и реже стали поступать новые сведения о катакомбных епископах и приходах – настолько редко, что в РПЦЗ были люди, сомневающиеся в существовании Катакомбной Церкви. Это дало возможность архиепископу Марку заявить в 1990-х, что Катакомбная Церковь прекратила своё существование в 1950-е годы. С другой стороны, некоторые катакомбные священники в России начали поминать митрополита Анастасия, в то время первого иерарха РПЦЗ.

Оба эти явления послужили к тому, чтобы возникло представление (вполне объяснимое), якобы духовное руководство Истинным Русским Православием переместилось из России за границу, в РПЦЗ. Более того, престиж Катакомбной Церкви стал падать, потому что главная борьба происходила между «красной» Церковью в России (МП) и «белой» Церковью за границей (РПЦЗ). Идея же Катакомбной Церкви продолжала сохранять свою святость. Тем не менее, герои прошлого – новомученики 1920-1930-х годов – почитались гораздо больше, чем современные катакомбники. Кое-кто в РПЦЗ стал смотреть на катакомбников сверху вниз – не как на Истинную Церковь России, облеченную в пурпур сотен тысяч мучеников, а как на неграмотных сектантов, которых надо спасать. В 1990-е годы, увидев службы смиренных катакомбников в бедных, полутёмных квартирах, эмигранты, привыкшие к службам в величественных соборах за границей, стали относиться к катакомбникам едва ли не с презрением, во всяком случае, без уважения. Как можно было при такой бедности думать о возрождении Русской Церкви во всей её дореволюционной славе и величии?

Надо признать, что действительно Катакомбная Церковь остро нуждалась тогда в помощи. Несколько десятилетий непрерывных гонений сделали своё дело – членов Церкви было немного и они не были молоды, в ней было мало священников и почти не было епископов. Внедрённые агенты КГБ сделали всё возможное, чтобы рассорить между собой отдельные группы и внушить подозрение друг к другу. РПЦЗ, чей авторитет признавали все катакомбники, могла бы сослужить безценную службу, если бы восстановила апостольскую преемственность, обучив новое поколение священников и поддержав их в новых условиях постсоветской России. Но успех во многом зависел от того, насколько тактично эта помощь была бы оказана. Когда была совершена первая хиротония для Катакомбной Церкви, и архимандрит Лазарь (Журбенко) был рукоположен во епископы, то сказали, что это было сделано «ради упорядочения церковной жизни в Катакомбной Церкви»[ii] Но что именно означало это «упорядочение»? Если бы архиереи РПЦЗ видели свою роль в том, чтобы оказать помощь катакомбникам тем же образом, каким они помогли грекам-старостильникам в 1969-1971, – то есть через восстановление их Церкви в качестве «сестры-Церкви», по выражению святителя Филарета Нью-Йоркского, – тогда надежда на полезное сотрудничество могла бы осуществиться. В конце концов, ведь не только катакомбники нуждались тогда в помощи, но и сама РПЦЗ, которая после кончины святителя Филарета в 1985 году стала утрачивать веру и благочестие. Членам её надо было, по словам Господа в Апокалипсисе (3.18) «купить... золото, очищенное огнём» гонений, а катакомбникам, прошедшим через пламя советских репрессий, было что предложить и чему научить своих зарубежных собратий. Однако уже на самом первом этапе знакомства возникло чувство, что РПЦЗ пришла на родину не для объединения с Катакомбной Церковью и не для совместной борьбы за победу Истинного Православия в России, а для того, чтобы занять её место или, в лучшем случае, собрать осколки катакомб под своей властью...[iii]

Более того, в течение последующих лет Синод РПЦЗ стал воспринимать себя как центральный орган руководства Истинно-Православной Церковью России – несмотря на то, что этот «центр» находился вовсе не в России, а за тысячи миль в Нью-Йорке!

В) РПЦЗ в отношении к Московской патриархии. Катакомбная Церковь, по-видимому, простила бы высокомерие заграничных собратий, если бы РПЦЗ показала свою безусловную готовность к совместной борьбе против МП. Но всё более и более явная склонность эмигрантов к компромиссу с бывшим врагом принесла горькие плоды: раскол и крах миссии РПЦЗ в России. Архиереи РПЦЗ оказались неспособными на окончательный выбор – то ли бороться против МП, то ли помогать ей; то ли это враг, то ли друг; то ли возлюбленная мать, то ли ненавистная мачеха.[iv]

Корни этой неуверенности надо искать в послевоенном притоке в РПЦЗ верующих-беженцев из СССР. Принимая их, Зарубежная Церковь практически не делала различий между катакомбниками и выходцами из МП. Некоторые из новичков, среди них даже и епископы, оказались впоследствии агентами КГБ и либо вернулись в МП, либо остались в РПЦЗ вести разрушительную деятельность.[v] Другие же, хотя и искренние в своих антисоветских настроениях, не были достаточно воцерковлёнными, чтобы распознать экклезиологическую суть раскола Русской Православной Церкви в двадцатом веке. Таким образом, новые прихожане, члены второй волны эмиграции, качественно отличались от первой волны, и проблема только росла с приходом третьей и четвёртой волн: эмигрантов 1970-х, 80-х и 90-х годов. Эти изменения серьёзно повлияли на исповедническую позицию всей Зарубежной Церкви. Даже эмигранты первой волны поддавались обману, что случилось, например, со всеми епархиями РПЦЗ в Китае (за исключением Шанхайской, со святителем Иоанном во главе), которых советская пропаганда заманила в объятия советской «родины» и советской «церкви». Неудивительно, что более поздние поколения, знакомые только с советской действительностью, оказались ещё более подверженными пропаганде.

Другой причиной ослабления стойкости РПЦЗ в истине является евхаристическое общение с поместными Церквами «мирового Православия» - даже после того, как все они (кроме Иерусалимской) присутствовали в лице своих представителей на поместных Соборах МП 1945 и 1948 годов. Причина такой неразборчивости всякий раз крылась в отношениях с той или иной поместной Церковью. С Сербской Церковью общение сохранялось из благодарности за гостеприимство в межвоенные годы, с Иерусалимской – из-за требования (под угрозой закрытия) ко всем Церквам на Святой Земле, в том числе и к монастырям РПЦЗ, поминать Иерусалимского патриарха. Общение продолжалось кое-где даже с греческими новостильниками, не только находящимися в общении с МП, но и входящими во Всемирный Совет Церквей – ради мира с Вселенской патриархией, весьма влиятельной в Штатах, куда переехал Синод РПЦЗ после войны.

Это двойственное отношение к «мировому Православию» неизбежно должно было повлиять на позицию РПЦЗ по отношению к МП. В силу того, что Сербская и Иерусалимская Церкви признавали МП, а сами они были признаны РПЦЗ, сам собой напрашивался вывод, что МП, хоть и плохонькая, а всё же Церковь. Эта позиция изменила отношение РПЦЗ и к Катакомбной Церкви, которая перестала восприниматься многими, в том числе и некоторыми епископами, как единственная Истинная Церковь в России.

Как только РПЦЗ потеряла уверенность в том, что только она сама и Катакомбная Церковь являются единственными носителями Русского Православия, стала набирать силу тенденция к сохранению не Православия, а национальных особенностей русского народа – «русскости». Эта идея была обречена на провал в борьбе против МП. Заграничная Церковь, сколь угодно русская по духу, никак не могла заявлять себя более русской, чем та, которая находится в России. Заявления эмигрантов о своей русскости, особенно исходящие из уст немца архиепископа Марка, конечно, воспринимались как унизительные и раздражали людей в России, что дало МП прекрасную возможность для контратаки – она противопоставила себя, «исконно русскую», «американской» Зарубежной Церкви.

В результате всего этого, в тот самый момент, когда Господь призвал РПЦЗ вступить в открытую борьбу против МП за души русских людей на русской земле, зарубежники оказались неподготовленными, не уверенными в своей способности сражаться с таким врагом, не уверенными даже, враг ли это на самом деле. Этот настрой гарантировал крах миссии РПЦЗ в России. Ибо «если труба будет издавать неопределённый звук, кто станет готовиться к сражению?» (1 Коринф. 14, 8). Взирая больше на врага, чем на Господа, РПЦЗ начала исчезать в волнах, как Апостол Петр. Многие стали говорить, что пришло время «простить и забыть» и присоединиться к МП, по нехитрому правилу: «не можешь побить врага, вступай в его ряды!» Таким образом, МП, чей авторитет серьёзно пошатнулся в начале 90-х, вновь обрела уверенность и вернула себе доверие общества.

Проблемы начались 3/16 мая, когда Синод РПЦЗ под началом митрополита Виталия (Устинова) издал Постановление, в целом строго антипатриархийное, но содержавшее заявление о том, что в МП, тем не менее, могут быть истинные священники, которые осуществляют действительные таинства. Мысль о том, что в еретической церкви могут быть истинные священники, абсурдна с канонической точки зрения (см. Апостольское Правило 46, Первое каноническое послание святителя Василия Великого), и епископ Григорий (Граббе) немедленно потребовал удалить погрешность из документа. Но вред уже был нанесён.

Затем серьёзные проблемы возникли в отношениях между российскими архиереями РПЦЗ и зарубежными, навещавшими их. Первый раскол случился в 1993 году. Он был улажен, но в 1995 году произошёл следующий раскол, и пять архиереев, а также тысячи мирян, пасомых епископом Валентином Суздальским, были отлучены от РПЦЗ.[vi] Кроме того, произошли три события, углубившие кризис: 1) принятие новой экклезиологии, 2) возврат КГБ к власти, 3) «юбилейный» Собор МП в 2000 году.

Рассмотрим каждое из этих событий по порядку.

1. Принятие новой экклезиологии. В 1994 году РПЦЗ вошла в общение со старостильными греками - «киприанитами», как их называли по имени их предстоятеля, митрополита Киприана (Коцумбы) Фили и Оропосского, который в 1986 году был лишён сана Истинно-Православной Церковью Греции под началом архиепископа Хризостома (Киюсиса). Смысл киприанизма состоит в том, что еретики якобы остаются в лоне Церкви до тех пор, пока не будут отлучены на Вселенском Соборе. Эта еретическая экклезиология позволяла киприанитам утверждать, что еретики - экуменисты из Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) находятся в Истинной Церкви, хотя и остаются при этом еретиками. Войдя в евхаристическое общение с киприанитами, РПЦЗ согласилась, таким образом, официально принять их экклезиологию. Этот шаг привёл к тому, что архиереи РПЦЗ стали утверждать, что Московская патриархия, хотя и еретическая из-за своего подчинения коммунистам (сергианство) и из-за своего членства в ВСЦ (экуменизм), всё же является Истинной Церковью с благодатными таинствами.

Решение 1994 года было принято вовсе не единогласно. На Соборе 1993 года, когда предложение обсуждалось, архиепископ Антоний Лос-Анджелесский, епископ Григорий (Граббе) и епископ Кирилл Сеатллийский выступили против объединения, которое противоречило решению РПЦЗ, принятому в 1975 году, не входить в общение с греками-старостильниками, пока они не примирятся друг с другом. Однако архиепископы Лавр и Марк сказали, что было бы неловко отказать в общении Киприану, потому что РПЦЗ уже находилась в общении с румынами-старостильниками, с которыми был в общении и Киприан. (Это заявление было не совсем честным, потому что общение с румынами состоялось по инициативе того же Марка).

На Соборе 1993 года была создана комиссия, которая должна была подготовить решение для объединения с Киприаном на Соборе 1994 года, состоявшая из архиепископа Лавра, епископа Митрофана и епископа Даниила. Однако на Соборе 1994 года епископ Даниил продолжал высказывать сомнения, а епископ Вениамин Кубанский, недавно рукоположенный второй иерарх Истинно-Православной Церкви, отказался подписать решение об объединении, равно как и епископ Амвросий Вевейский. Ходили слухи, что митрополит Виталий и архиепископ Антоний Лос-Анджелесский подписали документ в результате давления на них.

Архиереи РПЦЗ пытались доказать, что экклезиология киприанизма всегда была принята РПЦЗ, а также и Катакомбной Церковью-сестрой. Но среди многочисленных факторов, противоречащих этому заявлению, было решение самой РПЦЗ, принятое на Архиерейском Соборе 1983 года, под руководством митрополита Филарета Нью-Йоркского (+1985) – анафема экуменизму.

Непредвзятое истолкование этого документа неизбежно приведёт к заключению, что анафематствуются все экуменисты мирового Православия, включая Московскую патриархию. Вот почему решение 1994 года, признавшее МП, противоречило решению 1983 года, отвергавшему Московскую патриархию. Будущее РПЦЗ зависело от того, какая из этих двух экклезиологических «традиций» победит – традиция митрополита Филарета, чьи нетленные останки были найдены в 1987 году[vii] или традиция новых лидеров РПЦЗ...

После того, как было принято это решение, епископ Григорий (Граббе) писал, что киприаниты «исповедуют своё собственное и ни в коем случае не православное учение о возможности благодатного действия Святаго Духа в церквах, безусловно еретическое». Более того, он заявил: «Принимая эту резолюцию о евхаристическом общении с группой митрополита Киприана, наш Синод, к сожалению, забыл о своей собственной резолюции, принятой ранее под руководством митрополита Филарета, анафематствующей экуменическую ересь... В действительности, не вникнув серьёзно в дело и забыв об анафематствовании новостильников-экуменистов, которое было принято раньше (и, возможно, не решившись отменить эту резолюцию), наш Синод, как ни прискорбно это признать, подпал под собственную анафему... Должны ли мы думать, что наш Архиерейский Синод ступил на стезю предательства святоотеческих традиций или же это всего лишь ошибка, которую не поздно ещё исправить на ноябрьском заседании Синода во Франции?»[viii]

Однако, эта ошибка не была исправлена на втором заседании Синода в ноябре 1994 года в Лесне. Вместо этого было принято решение начать переговоры с МП. Архиепископ Антоний Лос-Анджелесский поделился с автором этой книги: «РПЦЗ идёт в ад...»

2. Возвращение КГБ. Бывший полковник КГБ Константин Преображенский пишет: «Офицеры КГБ сумели вернуть на свои места всё, пострадавшее от демократических реформ. Все отделы КГБ объединены с нынешним ФСБ, за исключением двух: первого, который занимался разведкой, и девятого, который наблюдал за высшим эшелоном коммунистической бюрократии. Оба сейчас формально самостоятельны, но сохраняют связи с ФСБ... Бывший первый главный отдел КГБ теперь называется Служба иностранной разведки. Он успешно провёл операцию «РПЦЗ»,[ix] то есть поглощение РПЦЗ Московской патриархией».[x]

Эксперты в разведывательной деятельности Кристофер Эндрью и Василий Митрохин подтверждают это заключение: «Подвергнутое насмешкам и оскорблениям в последние годы советской эпохи, русское разведывательное сообщество с замечательным успехом перестраивается и восстанавливает своё политическое влияние. Три последних премьер-министра Российской Федерации – Евгений Примаков, Сергей Степашин и Владимир Путин – бывшие начальники отделов разведки. Путин, сменивший Ельцина в 2000 году на посту президента, единственный офицер первого отдела, ставший руководителем государства в России. По словам Сергея Николаевича Лебедева, начальника службы внешней разведки, «Понимание президентом разведывательной деятельности и возможность говорить с ним на одном языке значительно облегчает нашу работу». Ни один из предыдущих руководителей государства в России, а может быть, и во всём мире, не окружал себя таким количеством бывших офицеров разведки. Кроме того, Путин имеет прямой контроль над разведкой в большей степени, чем предыдущие главы государства в России (кроме Сталина). По словам Кирпиченко, «Мы под контролем президента и его администрации, потому что разведка подчинена непосредственно президенту и только президенту». Однако если Сталину начальники разведки говорили только то, что он хотел слышать, то «теперь мы говорим то, что есть», утверждает Кирпиченко.

Руководящая задача ФСБ и СВР заметно отличается от задачи КГБ. В начале 1980-х Андропов заявлял, что КГБ участвует в передовом движении мировой революции. В противоположность этому, современная «Концепция государственной безопасности» Росийской Федерации, принятая в начале нового тысячелетия, перемещает акцент на защиту традиционных ценностей русского народа: «Гарантии государственной безопасности Российской Федерации включают также защиту культурного и духовно-нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни, сохранность культурной собственности всех народов России, разработку государственной политики в области духовного и нравственного воспитания населения...» Одной из наиболее характерных черт советской разведывательной системы – от ЧК до КГБ – был воинствующий атеизм. Но в марте 2002 года ФСБ вернулась к Богу. Восстановленный русский православный храм в центральной части Москвы был освящён патриархом Алексием II в качестве приходского храма ФСБ для обеспечения духовных нужд её состава, до того находившихся в небрежении. Директор ФСБ Николай Патрушев и патриарх отметили мистическое супружество Православной Церкви и аппарата государственной безопасности торжественным обменом подарками. Патрушев вручил патриарху символический золотой ключ от Церкви и икону свят. Алексия Московского, а патриарх подарил директору ФСБ икону Божией Матери Умиление и икону свят. Николая, небесного покровителя Николая Патрушева. В прежние времена наличие икон у служащего КГБ было серьёзным нарушением, достаточным для увольнения. ФСБ, разумеется, не единственное в мире разведывательное управление, в котором работают, в основном, верующие христиане, но значительное число служащих этой организации обратились к вере недавно, и среди них Николай Леонов, который пятьдесят лет назад сообщил Центру о революционном потенциале Фиделя Кастро. «Духовность» стала постоянной темой обсуждения в материалах ФСБ, предназначенных для общественности. Василий Ставицкий опубликовал в 1999-2001 годах, когда он был заведующим отдела ФСБ по работе с общественностью, несколько поэтических сборников с ярко выраженным «духовным» содержанием. Таковы, например, «Тайны души» (Секреты души? 1999) книжка «духовно-патриотических» стихов для детей «Поставь свечку, мама» (1999) и «Созвездие любви. Избранные стихи» (2000). Многие стихи Ставицкого были положены на музыку и записаны на CD, которые, говорят, популярны в ФСБ.

Несмотря на необыкновенный интерес к «духовной разведке», ФСБ и СВР остаются, тем не менее, разведывательными организациями, которые следят за теми, кто критикует президента Путина, как в русской эмигрантской среде, так и на родине. Во время своего первого срока на посту президента, Путин хотя и заявлял о своей преданности демократии и уважении к правам человека, тем не менее, сумел убрать с общественной арены большинство оппозиционеров и взять под контроль телевидение и основные средства массовой информации. Энергичное обсуждение политических вопросов, характерное для ельцинских времён, в годы правления Путина прекратилось. Но зато постепенно выстроилась новая система общественного контроля, в которой те, кто зашёл слишком далеко, оказываются в ситуации запугивания ФСБ или судами. В 2003 году годовой отчёт правительственного Отдела по правам человека предупреждал, что целая серия подтверждённых случаев шпионажа учёными, журналистами и защитниками природной среды «вызвала озабоченность недостатком должного влияния ФСБ в судебных процессах». Людмила патриарева, нынешний руководитель Московской Хельсинской группы, с 1976 года выступающей в России за права человека, сказала: «Единственное, в чём виновны эти учёные, журналисты и защитники природной среды, - это разговоры с иностранцами, что в СССР считалось непростительным грехом. Хотя это, конечно, уступает той одержимости, с которой КГБ преследовал даже самые тривиальные отступления от руководящей идеологии, всё же ФСБ опять берёт на себя контроль за жизнью общества».[xi]

Центральной фигурой в процессе «одухотворения» России, которое одновременно являлось и «советизацией», был Владимир Владимирович Путин. Придя к власти 1 января 2000 года, он заявил себя «всем для всех»: был чекистом с чекистами, демократом с демократами, националистом с националистами, православным с православными. Путинский пропагандист Егор Холмогоров писал: «Власть Путина была с самого начала невыборного происхождения, это не было также ‘назначение Ельциным’, но это был ‘небесный мандат’, как говорят китайцы, - безусловное право на власть».[xii] Путин действительно больше похож на китайского императора, чем на демократического правителя, причём не только своим политическим стилем, но и своим сказочным богатством – на его личном счету около 40 биллионов долларов.[xiii]

Путин – неверующий. Когда американский телеведущий Ларри Кинг спросил его 8 сентября 2000 года, верит ли он в Бога, Путин ответил: «Я верю в людей». Более того, как свидетельствует Джордж Спруксц, Путин совершает следующее:

1) зажигает менору, когда молится в местной синагоге,

2) поклонялся останкам Кин Сунга в Северной Корее,

3) поклонялся останкам Махатмы Ганди,

4) верит не в Бога, но в человека (как он сам заявил),

5) был посвящён в специфически оккультную форму «рыцарства» (читай: масонства) в Германии,

6) восстановил коммунистический государственный гимн,

7) восстановил кровавую красную тряпку в качестве военного знамени РФ,

8) не убрал сатанинскую пентаграмму с общественных зданий (включая и церковные),

9) намерен восстановить памятник «мяснику» Дзержинскому [уже сделано, замечание Владимира Мосса]

10) не убрал с Красной площади ни сатанинский мавзолей, ни его мерзкое содержимое».[xiv]

Преображенский также отмечает, что Путин «начинал свою карьеру не в разведке, но в пятом отделе Ленинградского областного КГБ, которое наряду с другими вещами занималось борьбой против религии и Церкви. Путин старательно скрывает этот факт от иностранных высокопоставленных церковников, и вы не найдёте этой информации в его официальных биографиях... Миф религиозности Путина важен для тех, кто продвигает ‘унию’. Это позволяет характеризовать его как некоего православного Константина Великого, который берёт исчезающую Церковь под своё императорское крыло. За такую доброту мы должны протянуть навстречу ему руки со слезами благодарности...»[xv]

«Тем, кто утверждает, - пишет профессор Ольга Аккерли, - что ‘РФ отличается от СССР’ и Путин ‘воцерковлённый православный’, приводим некоторые отрезвляющие сведения. Первые дни пребывания Путина на посту президента отмечены восстановлением мемориальной доски на доме, где жил Андропов на Кутузовском проспекте. Эта доска, символ коммунистического деспотизма, отсутствовала со времён путча 1991 года, потому что на ней – имя бывшего председателя КГБ, печально известного злоупотреблением насилия и психиатрических больниц в борьбе с диссидентами. 9 мая 2000 года Путин предложил тост за ‘гениального главнокомандующего’ Иосифа Сталина и выдвинул на ведущие правительственные посты многих бывших офицеров КГБ.

Важно отметить, что евразийское движение, связанное с оккультизмом, экуменизмом и т.д., было недавно возрождено Путиным, а также конгресс под названием ‘Всероссийское политическое общественное движение’, проходивший в Москве в апреле 2001 года, был ‘создан на базе евразийской идеологии и интерконфессиональной гармонии в поддержку реформ президента Владимира Путина’. Движением руководит Александр Дугин, сексуальный мистик, член национал-большевистсткой партии, сын чекистского кадра, лично знакомый с так называемым Чёрным Интернационалом, советник Государственной думы и участник путинского движения ‘Единство’».[xvi]

Зарабатывая на высокой цене русской нефти, Путин начал восстанавливать экономику России и военное могущество. Но коррупция (нередко поддерживаемая государством) российской экономики задерживала её разнообразие, необходимое для её развития. С 2003 года Путин стал сворачивать главные достижения либеральных 1990-х – религиозную свободу и открытое, честное отношение к советскому прошлому. Выборы стали жульническими, независимых журналистов стали убивать, независимых бизнесменов стали сажать в тюрьмы по сфабрикованным обвинениям, у истинно-православных стали отнимать церковные здания, их Интернет - сайты стали закрывать. В школах появились новые учебники истории, в которых Сталин оправдан. Стали создаваться юношеские организации, подобные гитлеровским.[xvii] Россия Путина стала напоминать нацистскую Германию 1930-х.

Московская патриархия проявила абсолютную преданность путинизму и приняла активное участие в преступной экономике. Это лучше всего видно на примере деятельности патриарха Кирилла Гундяева, который является одним из самых богатых людей России (в 1990-е беспошлинно ввозил табачные и алкогольные изделия).[xviii] Путин лично осуществил объединение МП и РПЦЗ, опираясь на идею, впервые предложенную архиепископом Марком в 1997 году и архиепископом Лавром в июле 1999 года...[xix]