Отец взял ответственность на себя — и свершилось чудо

Пару месяцев тому назад дела привели меня в столицу одного небольшого провинциального округа. Устроившись в гостинице, я решил навестить своего старинного друга, который проработал там 25 лет в должности судьи. Теперь ему за семьдесят, но он понемногу продолжает заниматься юридической практикой, только чтобы, как он сам говорит, «мозги не старели».

За последние 10 лет судейской карьеры моего друга ему пришлось провести более 200 процессов, связанных с наркотиками. Вспоминая об этих делах, он упомянул тот факт, что в большинстве случаев на скамье подсудимых оказывались несовершеннолетние.

— Чем тебе особенно запомнились эти разбирательства с подростками? — спросил я. — Что стало главным выводом из общения с ними?

— Ну, если ты спрашиваешь меня, что такого я узнал о ребятишках, чего не знал раньше, то мне почти нечего тебе сказать. Многие подростки желают заниматься тем, чем у них на глазах занимаются их родители, по что им самим делать запрещено. И большинство из них стремится отдать дань увлечениям молодости. Нынешняя молодежь просто не воспринимает логику утверждений вроде «делай, как я тебе говорю, а не как я делаю сам» или «ты до этого еще не дорос». Но если ты спрашиваешь меня о том, что я узнал о родителях этих подростков, то тут я могу рассказать о многом.

— Ты меня заинтриговал, — сказал я, предвкушая интересные откровения. — Что именно ты имеешь в виду

— Только одно, — охотно продолжил мой друг. — Подавляющее большинство родителей абсолютно не воспринимают того, что я считаю непреложным фактом, — свою полную ответственность за проступки, совершенные их детьми;

— Согласен, но думаю, что многие будут готовы поспорить с нами по этому поводу, — заметил я. — Объясни, как ты пришел к такому заключению?

— В принципе, я разделяю родителей малолетних наркодельцов на три категории. К первой относятся те, чье финансовое положение оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Часто такие родители даже не являлись на заседания суда. Если они все же приходили и их ребенок получал срок, то обычно я слышал, как они говорили ему что-нибудь вроде: «Так тебе и надо» или: «Надеюсь, тюрьма тебя исправит», как будто несколько месяцев, а порой и лег, проведенных в компании с рецидивистами, кого-нибудь когда-нибудь исправили. Дело в том, что мне довелось проработать семь лет в совете штата по условно-досрочному освобождению. И могу тебя уверить, что если юный правонарушитель еще нe является неисправимым преступником, когда отправляется за решетку, то к моменту выхода из тюрьмы на нем уже клейма ставить негде. Ко второй группе принадлежат родители со средними доходами, которые обычно присутствуют на суде. Такие родители чаще всего винят улицу, школу, кино, телевидение и все, что только можно, кроме самих себя. Даже после оглаше-

ния приговора они продолжают осыпать ребенка упреками типа: «Мало ты нам нервов попортил!», или: «Попробуй только попадись еще раз!», или: «В следующий раз даже не думай бежать к нам за помощью».

— А третья группа?

— К ней относятся люди обеспеченные и влиятельные. Само собой, что они нанимали лучших адвокатов и применяли всевозможные уловки, чтобы хоть как-то уладить дело. Но точно так же, как первые две группы, они тоже отказывались брать на себя ответственность за проступки своих детей. Многие винили во всем глупые законы, идиотов-полицейских и недостатки системы правосудия. Собственно говоря, за всю мою многолетнюю судейскую карьеру был только один случай, когда отец взял ответственность за поведение своего сына на себя.

— Расскажи мне о нем, — попросил я.

— Насколько я помню это дело, факты были неопровержимыми. Парнишку, которому едва исполнилось шестнадцать, взяли с несколькими унциями марихуаны в кармане. Этого было достаточно, чтобы подвести его под статью. В ту пору на судей оказывалось невероятное давление. От них требовали назначения тюремных сроков даже за незначительные правонарушения. Паренек мне понравился, но у меня не было другого выхода, кроме как посадить его на два года в надежде, что через шесть месяцев его выпустят под честное слово. Но, когда я уже собирался огласить приговор, произошло одно из самых странных событий за всю мою карьеру. Адвокат парнишки подошел ко мне и сказал: «Прежде чем вы огласите приговор моему клиенту, я хотел бы ознакомить вас с одним документом». Он открыл портфель и вручил мне письмо, которое только что получил от отца этого парнишки. Я храню его до сих пор.

Он подошел к шкафу, достал письмо и вручил его мне со словами:

— Вот оно. Прочитай.

В письме отец подростка не пытался оправдывать поведение своего сына. Вместо этого он взял всю ответственность на себя. Вот, в частности, что он написал:

«Если Джиму будет грозить тюрьма, попытайтесь уговорить судью, чтобы он дал мне возможность отсидеть за него. В конце концов, если бы я был хорошим отцом, Джим не попал бы в такую переделку. Следовательно, наказания заслуживаю я, а не он».

— И как же ты выпутался из этой ситуации? — спросил я. — Даже если отец сам вызвался сесть в тюрьму вместо сына, насколько мне известно, закон запрещает отбывать наказание за другого человека.

— Я определил парню шесть месяцев условно, — ответил судья. — Но прокуратура потрепала мне за это немало нервов. И все же я сумел оправдаться, мотивируя свое решение тем, что если уж отец 16-летнего подростка берет на себя полную ответственность, то в будущем ему будет обеспечено необходимое внимание п полном объеме.

— Кстати, — поинтересовался я, — ты случайно не знаешь продолжения этой истории? Что впоследствии случилось с парнем?

— Да, знаю, — ответил судья. — Как раз прошлым летом я столкнулся с его адвокатом и он рассказал мне, что парнишка поступил в колледж, успешно его окончил, а теперь стал преуспевающим брокером по операциям с недвижимостью.

— Я благодарен Богу за два момента в этом деле, — подумав, добавил мой друг.

— И что это за моменты?

— Во-первых, я сделал ставку на чувство ответст-ненности отца и не сломал жизнь достойному члену общества. Отец проявил достаточно ума, чтобы увидеть истинную причину проблемы. А во-вторых, на моей совести одной бесполезно потраченной жизнью меньше. Слава Богу, что я не поддался нажиму прокурора, мечтавшего увидеть мальчишку в компании закоренелых преступников.