Раздел V. Интрапсихические процессы

зывала об этом, то начала плакать по дому и семье, которые потеряла при разводе. Психотерапевт плакал вместе с ней.

Хотя внешне жизнь Беатрис выглядела успешной, субъективно в ней ничто не срабатывало, потому что она не хотела взглянуть в лицо своей депрессии. Не находящие выхода чувства периода депрессии ужасали ее. Поэтому она бежала от этой темноты, выставив перед собой свое внешнее, показное «Я», занимаясь всеми этими делами. До тех пор пока она старалась убежать от самой себя, она напрасно тосковала по близости с кем-то другим.

Односторонняя интенциональность. Работа с такими людьми, как Беатрис, показывает, что здравое течение процессов интенциональности, воодушевленное течение, направлено в одну сторону — от бессознательного, через процессы интенциональности, к действительности, актуальности. Когда пациент пытается развернуть это течение вспять — заставить себя действовать в надежде вызвать воодушевленное осуществление — результатом будет унылое, бесполезное исполнение.

Третья фаза. Первичное блокирование интенциональности

Когда работа с вторичными реакциями идет успешно и пациент осознает, что он реагирует на собственную невоодушевленность, задача психотерапевта — побудить клиента принять невоодушевленность, не осложняя ее. Только так можно действительно проработать отказ и горе настолько, чтобы снова оживить блокированную интенциональность. Это легче сказать, чем сделать. Эта работа требует неустанного внимания к тому, как пациент относится к своему переживанию жизненной инертности и как он присутствует в этом переживании. От психотерапевта в этой работе требуется спокойное доверие и устойчивое присутствие.

Помогая пациенту переживать свою невоодушевленность и избегать реакций на нее, уводящих пациента в сторону, психотерапевт может осознать, что пациент встретился уже с новым типом тревоги. На поверхность может выйти страх небытия, смерти, пустоты вселенной, бессмысленности или окончательного одиночества. Это, конечно же, формы экзистенциальной тревоги. Присутствие этой тревоги часто служит сигналом готовности к глубинной психотерапевтической работе.

Встреча с экзистенциальной тревогой

Экзистенциальная тревога, тревога бытия, — это тревога, которую невозможно проанализировать (избавившись от нее таким образом). Ее можно только встретить, насколько возможно стойко, а затем включить в свое бытие.

Ранее мы описали фундаментальную значимость способов, которыми мы определяем себя и мир. Эти способы представляют собой конструкты, из которых мы строим наше бытие. Они возникают, как правило, неосознанно, когда мы переживаем параметры или «данности» существования. Каждый наблюдатель имеет свой список этих фундаментальных условий. Я считаю, что пять данностей, перечисленных в табл. 12.3, полезны концептуально и клинически¹.

¹ Ялом (Yalom, 1980) разработал серьезную экзистенциальную концепцию, в которой постулировал четыре «данности»: смерть, свобода, изоляция и осмысленность. — Примеч. αβτη-

Глава 12. Интенциональность и воодушевленность 227

ТАБЛИЦА 12.3 Оценки базовых данностей бытия

*В смысле: при-частности (a-part-of) и частности, отдельности (apart-from)

Таблица основана на предположении, что каждое такое условие приносит с собой неизбежное обстоятельство, именуемое «конфронтацией», с которым каждый из нас должен что-то делать. Так, сам факт укорененности в мире заставляет нас осознавать (или подавлять осознание), что все мы постоянно изменяемся, что мы сами и наши миры постоянно пребываем в движении. Невротический механизм часто пытается остановить время, настоять на неизменности, независимо от того, насколько деструктивной является эта попытка.

Точно так же то, что наше бытие конечно, означает, что мы все умрем, что мы не сможем сделать всего, что не сможем узнать все, что нам нужно знать, и что неопределенность — наш вечный партнер в определении результатов наших усилий. Эти усилия выражают нашу способность к действию, тот факт, что мы не являемся бессильными наблюдателями, что мы можем что-то изменить и что, следовательно, мы несем ответственность. Эта ответственность связана и с имеющейся у нас возможностью выбирать, с нашей способностью отобрать что-либо из репертуара возможностей и, в конечном итоге, с постоянной необходимостью от чего-либо отказываться. Наконец, парадоксальное обстоятельство нашего бытия, которое состоит в том, что мы одновременно и связаны со всеми другими людьми и отделены от них, приводит нас когда-то к конфронтации со своим одиночеством, когда-то — к принятию того факта, что мы волей-неволей связаны с другими. Это данное нам условие называется причастностью.

Предостережение: если пациент находится в состоянии конфронтации с этими экзистенциальными условиями, то психотерапевт, работая с этим пациентом, не должен поддаваться стремлению пациента «почувствовать себя лучше». Конечно же, именно в этом и состоит цель психотерапии, но все же уйти от того, что аутентично для пациента в данный момент, значит действовать деструктивно, без пользы. Таким образом, психотерапевт должен быть сдержан как при поддержании позитивных чувств, так и при порицании негативных. Для многих из нас искушение вмешаться очень сильно, так как неизбежно существует страх того, что пациент может впасть в патологическую летаргию или совершенно потерять мужество и бросить работу. Тем не менее пытаться подгонять пациентов из-за нашей собственной озабоченности значит перечеркивать уже сделанную работу и предавать их интересы.

228 Раздел V. Интрапсихические процессы

Если путем невмешательства создать эту возможность, то в какой-то момент большинство пациентов обнаруживают всплеск интенциональности. Пациенты, достигшие концентрированного мира и внутреннего спокойствия, ранее никогда им не известного, часто сообщают об этом обновлении. Как только это состояние достигнуто, психотерапевту важно сохранять твердость, но не вмешиваться до тех пор, пока пациент не будет готов двигаться дальше.