– Допускаю. А ты себя к кому относишь, к первым или к последним?
– Я, к моему ужасу, твой единокровный брат, и этот крест мне нести и нести до конца дней своих, – юный стилист не удержался от метафоры (так себе, кстати, метафора). – Между прочим, он суперовый перец, и я бы на твоем месте его не упустил. Говорил я тебе – не тяни с половым актом. Но всем известно, что у тебя с головой фьюить, – он присвистнул и повертел пальцем у виска.
– Владик, не свисти – денег не будет, – предупредила я его и добавила: – А будешь много знать…
– Знаю, знаю. Скоро состарюсь, – братец решил потрясти меня своей эрудицией.
– Неа. Будешь много знать и выступать – может, и не состаришься, а вот денег точно не будет, даже не проси – не дам, и все тут.
– Знаешь, Хлорка, ты устоявшаяся старая дева с наполеоновским комплексом. Я уверен, что по ночам тебе снятся разные фаллические символы, а ты даже не задумываешься, к чему, – заключил хмуро братец. Он тоже слышал про Фрейда.
У меня не было желания спорить. С тинейджерами спорить – себя не уважать. Выйдя на балкон, я затянулось хорошо сохранившимся бычком. Эх, Лариска, Лариска… Что-то последние дни слишком часто ты думаешь обо всей этой истории и об ее главном герое. Скорее, скорее бы прошел этот месяц. Скорее бы закончилась вся эта мистерия-буфф для любопытствующих шизофреников. Мне бы получить свои денежки – и прямиком в Испанию. Поэтому надо продержаться, надо выстоять и не позволить всяким ненужным мыслям и эмоциям оккупировать мою голову. Это надо же! Неделю назад я гордилась своей самодостаточностью и нерушимостью принципов. Читала романы и наблюдала за окружающим меня миром со стороны, спокойно и хладнокровно. И вдруг! Не думала и не гадала, взяла и втрескалась по самую маковку, и в кого, спрашивается? В испорченного, самовлюбленного, холеного эгоистичного красавчика! Фу! Влюбилась – не запылилась! Тот факт, что я взяла и взаправду влюбилась, уже не вызывал сомнений. Зачем это мне было обманывать себя? Все это было неприятно, но приходилось с этим смириться. Переживу. Не первый раз в конце концов. Достаточно, чтобы он ничего не понял, а уж на это у меня умишка и опыта хватит. Конечно, в целях самосохранения можно было отказаться от этого пари и уберечь себя от лишних беспокойств, но как же тогда заветная шуршащая зеленая цель? Да и сколько я уже намучилась. Одна диета чего стоила! Поэтому придется чуток потерпеть, придется.
Я открыла шкаф и поздоровалась с Живанши. От платья пахло духами, красивой жизнью и немного Андреем. Вздохнув, я подошла к телефону и набрала его номер.
– Але, слушаю. Говорите, – значит, прилетел, лохматый сеттер. Добро пожаловать. Я секундочку помолчала, послушала, как он дышит, и положила трубку на место. Могла же я себе весной позволить крошечные глупости. Пусть я не совсем нормальная, но все же женщина, и не стоит от этого отрекаться. Никогда!
Глава четырнадцатая
(Сюжет продолжает развиваться. Где-то рядом должна быть кульминация, и слава богу – пока обошлось без пейзажей.)
Следующие три дня не были лучшим временем в моей жизни. Офис кипел в преддверии подписания большого контракта. Кстати, эта сделка заключалась частично благодаря мне. Доктор Макфеллоу выполнил свое обещание и встретился-таки с Андреем. Встреча оказалась результативной, и вот уже третий день все в офисе носились как угорелые, ругались, перекидывались бумажками и дискетами, чего-то писали и переписывали. Андрей мотался по переговорам, приезжал в контору уставший и злой, ни с кем не разговаривая, уходил к себе и возвращался домой только ночью. Мне тоже здорово досталось. Все работы по переводу ложились на мой стол, и напрасны были отговорки, что, мол, я ни на каких языках, кроме родного, не разумею. Пришлось и мне, любимой, повкалывать. Мне не удавалось, да и, честно говоря, не хотелось оставаться с Андреем наедине, было достаточно того, что при звуке его голоса у меня отказывался работать язык, кишечник и прочие важные органы. Только в среду вечером, когда я, уходя, помахала ему в открытую дверь, он, улыбнувшись, заметил:
– Значит, жена и четверо детей, да? Блестящая перспективка.
– Зато какой вы прекрасный семьянин, Андрей Николаевич! Просто пример для подражания.
Он, кивнув, углубился в изучение какого-то договора, а я пошла домой, по дороге прикупив себе очередную партию бульварного чтива.
В пятницу в офисе праздновали подписание контракта. Для такого случая я осуществила набег на пару бутиков на Садовом (спасибо папе – выручил с деньгами), поэтому весьма прилично выглядела. К собственному удивлению, со дня приезда Андрея я вообще вставала с утра на час раньше обычного, чтобы придать себе относительно женственный облик.
– Ну и какого ты, спрашивается, это делаешь, дура безнадежная? – ругала я себя на чем свет стоит и продолжала в том же духе. На туалетном столике образовалась теплая компания из разных кремов, основ, подоснов, блесков и лаков. Если раньше там валялись сигареты и скучала пепелка с бычками, то теперь даже колготки бросить некуда было. – Ладно, будем считать, что ты пошла на уступки Андрею, вняв его просьбе соответствовать его вкусам, и все это не что иное, как попытка убедить аудиторию в правдоподобности нашего романа, – врала я себе напропалую, пробуя очередную маску.
Не знаю, как Андрей, но вот Серега-снабженец явно пал невинной жертвой моих стараний. Он торчал возле моего стола с утра до вечера и доводил меня до белого каления своим нытьем.
В эту пятницу он тоже болтался у меня под ногами, то и дело подливая мне скотча, в наивных мечтах споить и обольстить. Дитя, я могла бы выпить в десять раз больше и отнести его домой на руках.
Андрей был доволен. Он шутил, смеялся и раздавал комплименты и улыбки направо и налево. Наши дамы цвели от счастья и посматривали на меня с мерзкими усмешками: мол, на, получи. Ленка подкралась и, ткнув меня кулачком в живот, прошипела:
– Ну ты прям фотомодель стала, оказывается, и фигурку показать, и мордашку накрасить умеешь. Только зря ты это все. Непохоже, чтобы Андрей уделял тебе внимания больше, чем остальным. Поторопись, поэтесса, времени-то у тебя всего ничего осталось. Три недели.
– Три недели и три дня, – осадила я Ленку.
– Едем в номера! – закричал Митрич, озабоченный возможной нехваткой спиритуса вини.
– Вы с нами? Андрей Николаевич? – Ленка прижалась к его локтю и многообещающе заглядывала в синие глаза.
– Ну что ж, я не против, Елена. С вами – куда пожелаете, – он ответил ей таким медоточивым голосом, что мне срочно потребовалось сделать большой глоток виски, или бы я ее удавила на месте.
Девочки захлопали в ладоши: «Едем, едем. Скорее!»
Начали распределяться по машинам. Ленка приклеилась к Андрею, с тем чтобы единственное место в его двухместном «феррари» (а вы думали!) досталось ей.
«Ну уж нет!» – мысленно взревев от ярости, я рванула к ним, уже направлявшимся к выходу, и так «случайно» наступила Ленке на ногу, что та охнула и остановилась.
– Что? – Андрей непонимающе уставился на нас. Где уж ему бедному было догадаться, на что способна женщина в конкурентной борьбе за продолжение рода. Я не дала Ленке возможности опомниться и, оттерев ее к стене, заявила:
– Идемте, идемте. Кстати, Андрей, я тут зонтик у вас в машине позабыла, заодно и его заберу. Да, Леночка (в это «Леночка» было вложено такое количество сахара, что ее должно было затошнить), там Серега тебе местечко выделил на заднем сиденье, поторопись, а то пешком придется топать.
Ленка, шепотом матерясь, похромала прочь.
– Поверьте, Лариса, мне, конечно, гораздо приятней подвозить вас, чем Елену, но к чему подобные страсти, зачем было увечить мою секретаршу? – Андрей распахнул передо мной дверцу.
– Не выступайте. Вы вообще должны быть мне благодарны.
– За что это, позвольте спросить?
– За лояльность. Я вполне могла сказать, что я забыла не зонтик, а лифчик или еще что-нибудь в этом роде, поэтому оцените мою порядочность и смотрите на дорогу, а не на мои коленки.
Андрей вспыхнул и сердито пробурчал:
– Ну вы, как всегда, в своем амплуа.
– Хорошенькое дело. Конечно, в амплуа! Вы мне выбора не оставляете. Уже десять дней я от вас ни одного знака внимания не вижу, а мы, между прочим, через три недели предположительно женимся. Помните?
– Да уж. Вы возможности забыть не предоставляете.
– И не предоставлю, не надейтесь. Вот получу свои денежки, и можете ступать на все четыре стороны, а до этого прекрасного момента будьте добры, ведите себя как преданный поклонник и не вздумайте увиливать и приставать к другим. А то сегодня у вас руки разве что до Серафимы не дошли.
– Не только. Я еще до вас не добирался, Лариса. А вы меня ведь немного ревнуете? – Он покосился в мою сторону, и мне не понравилась его усмешка.
– Я ревную?! Вас?! Вы с ума сошли, что ли? Мои чувства к вам адекватны отношению к фонарному столбу. Стоит столб, светит себе и мешает пройти. Но если этот столб может принести мне двадцать тысяч наличными…
– Ревнуете, ревнуете. Я же не слепой, – его усмешка стала еще противнее, и я сочла необходимым со всей силы ударить его кулаком по спине.
– Не деритесь, а признайте этот факт.
Я признала этот факт уже давным-давно, но вовсе не собиралась демонстрировать это Андрею и поэтому занесла кулак для очередного удара. Он расхохотался в голос и, перехватив мою руку, поднес ее к губам и поцеловал. Пальцы разжались, и в голове завертелись такие блестящие ватные шарики, а все слова и мысли обрели крылья и улетучились. Не знаю, как я смогла удержаться прямо на сиденье и не завалиться на бок, может, благодаря ремню безопасности.
– Между прочим, дорогой Андрей Николаевич, у меня нет привычки мыть руки после туалета, поэтому под ногтями могут скрываться холерные палочки и прочие смертоносные бактерии. Будет жаль потерять вас в таком цветущем возрасте, так и не успев выиграть денежки, – слава богу, нашлось что сказать, не очень умный ответ, но, по крайней мере, хоть что-то.
Андрей, однако, не испугался смертоносных микробов и, поцеловав еще раз мою ладонь, нехотя отпустил ее.
– Кстати, Лариса, давно пора забыть про этого Николаевича и звать меня просто – по имени, все-таки предполагается, что вы моя будущая жена, разве нет? – Все это он произносил таким тоном, что последние ошметки моей силы воли рассыпались в прах. Шотландский сеттер оттачивал на мне свою неоригинальную методику совращения, а я велась на всю эту дешевку, как позорная девственница. С этим пора было кончать, немедленно.
– Слушайте, Андрей. Если вы намерены испытывать на мне свои наивные приемчики, типа «ручку облобызать, ресничками похлопать и в постельку затащить», то я не та цель. Давайте договоримся раз и навсегда – или мы работаем честно, как напарники, или…
– Или что? А если вы меня как напарник не устраиваете, неужели вы готовы отказаться от пари? Потерять кругленькую сумму и, как это вы убедительно описывали, рыдая однажды в моем кабинете, «стать вечной мишенью для насмешек». Ах, бедненькая не понятая никем Крошечка-Хаврошечка. А я ведь вам почти поверил тогда… Так что, Лариса, отказываетесь идти дальше?
– Я! Отказываюсь?! Даже не надейтесь. Я пойду до конца, но требую от вас порядочности. Ваши действия похожи на грязный шантаж с примесью порнографии, – я начинала закипать.
– По-моему, это вы изначально были сторонником порнографии, разве нет? Пункт шесть. Страстная прелюдия в автомобиле. Я всего-то следую предложенному вами сценарию. Итак… – Андрей снял одну руку с баранки, и я поняла, что сейчас ЧТО-ТО будет.
– Ааа. Руки на руль! Живо! – Андрей вздрогнул от неожиданности. Голосище у меня был как у папы. Громкий и басовитый. – Да, я намекала на всякие там эротические штучки-дрючки, но исключительно в целях убеждения публики. Вы что, видите здесь партер, амфитеатр, бельэтаж? Короче, быстро прекращайте эти ваши слюнявые ручкоцеловательства и очковтирательства, со мной это дело не пройдет. Все равно ни за что не поверю, что вы нежданно воспылали ко мне искренними и светлыми чувствами! – кипятилась я.
– Ну ладно, ладно. Не сердитесь. Мне действительно захотелось немного пошутить, ну и увидеть вашу реакцию. Интересно же. Обещаю, Лариса, ничего подобного больше не предпринимать.
– Прощаю на первый раз, – я достала из пачки «Мальборо». Пальцы никак не хотели слушаться, но я мобилизовала свой организм и сумела зажечь сигарету и вставить ее в неожиданно онемевшие губы правильным концом. Значит, я была права. «Увидеть реакцию…» Конечно, неужели я могла рассчитывать на что-то иное? Поздравив себя за своевременную догадливость и немного (ну не немного, а очень даже сильно) огорчившись, я взглянула на Андрея. Тот спокойно, как будто ничего и не произошло, припарковывал машину у «Джона Булла», что на Смоленке. Эх, ты, сеттер. Хотел увидеть реакцию и ничегошеньки не увидел. Я вздохнула.
Мы протолкались в «Джоне Булле» аж до часа ночи. Андрей был со мной чертовски заботлив и учтив, так что мои наставления не прошли даром. Это исключительное внимание было замечено всеми, что меня очень и очень порадовало.
– Браво. Ведете себя достойно. Ставлю вам пять, – прошептала я ему на ухо, слегка коснувшись губами светлых волос на виске. Мне тоже было любопытно «посмотреть реакцию». Таковой не последовало.
– О чем это вы шепчетесь? – Обеспокоенный Серега возник из-под стойки, где пытался устроиться на ночь.
– Да так. Приглашает на кофе.
– Врешь. Врешь, поэтесса, – Ленка всегда была там, где ее не ждали.
– Не веришь, можешь проверить, – я победно потерлась носом об Андреево плечо, но так, чтобы он сам этого не заметил.
– Напросилась поди? – Ленка, вытаращив глазенки, как у пьяненькой лошадки Пржевальского, пробовала осознать сказанное.
– Тебе-то какая разница? Главное, результат. Так что сегодня, барышни, я всем вам наставлю рога.
Ленка сползла со стула и, прихватив с собой Светлану Денисовну, обеих Наташ, Ольгу и Юленьку, потащилась в туалет. Женский туалет – это самое подходящее место для проведения совещаний.
– Может, пора уже ехать? До дома довезете, Андрей? – Я сообразила, что, пока девушки писают и обсуждают текущую ситуацию, можно быстренько смотаться, и пусть они потом сами выдумывают, куда и зачем.
– Как прикажете, – он порылся в кармане пиджака и протянул мне ключи: – Выведите машину, пока я расплачусь, сможете?
– Спрашиваете! Нет проблем, – я встала и, слегка пошатываясь, пошла на выход. Озадаченные коллеги провожали меня недоверчивыми взглядами.
Вообще-то я умела и при– и распарковываться, правда, на это, как правило, требовалось минут двадцать, но сегодня, вдохновленная скотчем, я решила изобразить из себя лихача. И что вы думаете? Изобразила! Когда Андрей вышел из паба, уже было поздно.
– Быстро садитесь и сваливаем! – Силком втащив его в салон, я врубила зажигание и выжала газ так, что в моторе что-то скорбно заохало и запищало.
– Что вы делаете? Осторожнее.
– А что я, по-вашему, делаю? Именно осторожничаю. Спасаю наши жизни и скрываюсь от братков.
– Какие такие братки? – Он озирался по сторонам.
– Андрей, братки – лысые, крутые парни с огнестрельным оружием. Будете думать об этом потом. Я тут, пока выводила вашу тачку со стоянки, задела чей-то джип «чероки», слегка, – я махнула рукой в неопределенном направлении. Он проследил и в ужасе откинулся на спинку сиденья. Джип был не просто задет и изранен – он истекал кровью, все правое крыло было смято и покорежено, осколки от фар смарагдами переливались при свете луны.
– Боже, а что с моей машиной? – Пациент был скорее мертв, чем жив.
– Чуть в лучшем состоянии, и не надо на меня так жутко смотреть. Возмещу с выигрыша. Андрей, очнитесь. Пока не пришел хозяин джипа, надо бежать. Я все еще молода и прекрасна, – я не дала ему возможности что-либо предпринять и скоренько свернула в переулок, так что он вцепился обеими руками в сиденье.
– Где вы живете? – Я крутила баранку как профессиональный водила. Мой отец мог бы сейчас мной гордиться.
– На набережной, здесь рядом. Только, Лариса, давайте я сяду за руль. Я тоже еще молод и прекрасен, а ваша манера вождения как-то не внушает мне доверия.
– Никаких сомнений в вашей молодости и красоте, – я подсекла «жигуленка» и резво перестроилась в левый ряд, Андрей закрыл глаза. – Я бы с вами поменялась местами, но боюсь, что, если мы остановимся, эта ваша двухместная рухлядь больше не заведется, поэтому я любезно подброшу вас до дома, а сама как-нибудь доберусь на тачке. И не скрипите зубами. Меня это раздражает и отвлекает от дороги.
Наше безумное путешествие окончилось минут через десять возле высокого сталинского здания. Андрей обошел машину со всех сторон и ничего не сказал, только еще раз скрипнул зубами. А что он мог, интересно, сказать?
– Ну я пошла, счастливо оставаться, – пора было ретироваться.
Он молча кивнул и, опустив плечи, направился к подъезду. Я еще раз потрогала солидную вмятину на дверце «феррари» и провела пальцем по царапине шириной сантиметров десять.
– Чего это ты тут одна делаешь?
Вздрогнув, я подняла глаза, ожидая увидеть бритоголового маньяка-джиповладельца, но рядом со мной стоял зевающий Серега.
– А ты чего тут делаешь?
– Дежурю, – он мотнул головой в сторону арки, и я узрела его «жигуль». И как это он успел за нами? До сих пор не понимаю.
– Можешь ступать домой.
– Что, кофе отменилось? Тогда, может, ко мне на чай, типа?
– Кофе?! Ах, кофе!.. – И тут я вспомнила, что наболтала в баре. Вот, оказывается, какие недоверчивые у меня коллеги. Подослали бедного Серегу, чтобы он разоблачил меня подчистую. Что ж, отступать снова было некуда.
– Да нет, просто я машину закрывала. Поднимаюсь наверх. Запланирована исключительная программа: кофе, коньяк, секс. Ну, сам понимаешь…
– Жаль… – Серега опечалился. – Придется стоять здесь всю ночь.
– А ты не стой. Соври нашим, что отдежурил, а сам иди спать.
– Не могу, – Серега достал из-за пазухи пиво. – Долг есть долг. Ты постарайся не задерживаться до утра, ладно.
– Постараюсь. Хотя навряд ли. Пока.
– Ну пока. Хорошо тебе, типа, отдохнуть, – Серега тоскливо смотрел мне вслед.
На лестничной площадке сумасшедшим диссонансом орали влюбленные кошки. Я пристроилась на подоконнике, свернулась калачиком и собралась заснуть.
– Ну и где вы там застряли, Лариса? – Андрей медленно спускался вниз по лестнице.
– Тут я, на подоконнике. Ужасно жестко, хоть бы подушечку какую-нибудь под спинку предусмотрели, что ли.
– Я увидел вас с балкона. Что, «ошибка природы», опять неприятности?
– Угу. Еще какие. Следопыты снова вышли на тропу. Но вы не беспокойтесь. Мне и здесь хорошо. Только жестковато, – у меня на лице было написано такое страдание, что не вынес бы даже камень.
– Господи! За что мне все это? Вы, Лариса, – стихийное бедствие, форс-мажор, землетрясения, наводнения и пожары… Сначала вы разбиваете мою машину… Нет, сначала вы втягиваете меня в весь этот сюр, потом устраиваете мне веселенькую жизнь, выставляете дураком, разбиваете машину, а теперь я еще вынужден давать вам пристанище, – он стащил меня с моего насеста и стал подталкивать к лифту. Я особо не упиралась. Перспектива бессонной ночи меня отнюдь не вдохновляла.
– Ладно, не давайте пристанища. Бросьте меня здесь с котами и без удобств. Но я тогда замерзну и умру. А еще я могу стать жертвой разных насильников.
– Мне искренне жаль этих насильников. Хотелось бы посмотреть, как они завтра после знакомства с вами будут выстраиваться в очередь в милиции, чтобы добровольно сдаться властям. Если доживут до утра, конечно.
Подошел лифт.
В квартире было тепло, уютно и пахло кофе. Я устроилась с ногами в большом кресле и курила. Андрей притащил две чашки капучино и уселся рядом на полу.
– Вообще-то, Лариса, у меня не курят.
– Да? Странно, – я затянулась поглубже, – а что еще у вас не делают?
– На все остальное запрета нет. Ну, может, еще не занимают мое любимое кресло.
– На чужом любимом кресле размещу свои я чресла, – незамедлительно нашлась рифма.
– Фу ты… кресла-чресла, – Андрею рифма почему-то не понравилась.
– Вы что? Это искусство. Поэзия и проза, можно сказать, – я оскорбилась до глубины души.
– Тогда оставьте вашу музу для себя, допивайте кофе и ложитесь спать, я постелил вам на своей кровати. Время позднее.
– Пусть моя кривая муза окружающим в обузу, и пускай мои стихи и нелепы, и плохи. Все равно писать не брошу… – Я задумалась в поисках достойного финала.
– Потому что он хороший, – тут же нашелся Андрей.
– Кто хороший? – Я зевнула.
– Мишка. Давайте-ка спать.
– А вы не будете ко мне прокрадываться, как тать в ночи, с целью обесчещивания? – полюбопытствовала я.
– С этой целью – никогда. Только разве для того, чтобы придушить подушкой и навечно избавиться от вашего присутствия.
– Тогда я лучше где-нибудь в ванной прикорну, там защелка есть?
– Лариса, вы сейчас запираете ваше знаменитое чувство юмора на замок, умываетесь, чистите зубы и немедленно ложитесь. В противном случае я вас выставлю вон.
– Вечно вы меня пытаетесь выставить вон, Андрей. Непорядочно. Я же все-таки женщина.
– Угу. Я-то пытаюсь, но в конце концов получается как в той сказке. Была у зайца избушка лубяная, у лисы ледяная. Попросилась лиса к зайцу переночевать и его же и выгнала, – продемонстрировал Андрей свое знание славянского фольклора, – и ведь чувствую, что мне навязали роль зайца, но все равно не могу от вас отделаться.
– Знаю, Андрей. Вы у меня интеллигент, а это чревато… – Я спрыгнула с кресла, состроила кошмарную рожу и зарычала: – Щас как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам!
– Все! Спать! Иначе озверею! – Андрей крепко взял меня за плечи и притянул к себе. Синие глаза оказались ох как блииизко…
– Все-все, иду, Андрей. Смилуйтесь и не гоните меня, беспризорную, – я извернулась, метнулась прочь и, закрывшись в ванной, сунула голову под струю холодной воды.
Смыв остатки макияжа и надев выданную мне футболку и шорты, я вышла в гостиную, где он устраивал себе лежбище на диване.
– Андрей, вы прекрасный человек, добрый, понимающий и великодушный. Подобрав меня с подоконника, приютив, напоив кофе и отдав мне свою постель, вы приобрели в моем лице вечного друга, товарища и брата. Искренне восхищаюсь вами. Позвольте пожать вашу честную руку, – я присела в низком реверансе.
– Опять за свое? Не ерничайте. Могли бы просто спасибо сказать. Мне, между прочим, надо было вас в милицию сдать за порчу чужого имущества и нарушение границ частных владений. Крошечный, а реванш! – Он строго смотрел на меня, но вдруг его лицо озарила такая хорошая, светлая дружелюбная улыбка, что у меня внутри стало как-то тепло и спокойно.
– Ну ладно. Спасибо. И извините за то, что вторглась к вам вот так по-дурацки. И за все остальное извините, если сумеете. Пошла я спать. Приятных сновидений.
Он тоже пожелал мне спокойной ночи и, доведя до двери спальной комнаты, оставил.
За окном с неба на землю сыпалась дождливая мерзость. В арке стояла «семерка» Сереги, из которой доносилась печальная песенка «Битлов». Стойкий оловянный солдатик – он не покинул поста.
Я рассматривала хрустальную немного пыльную люстру и никак не могла заснуть. Андрей, Андрюшка, сеттер шотландский. Интересно, подумала я, если бы вот сейчас дверь распахнулась и он вошел, что бы я сотворила? Запустила бы в него подушкой, затопала бы ногами или… Придя к решению, что я не стала бы орать и сопротивляться, а, напротив, поприветствовала бы такое поползновение, я повернулась на другой бок и провалилась в сон. Опять снились аисты и шотландские сеттеры, пасущие овец на крытых стоянках, а еще Андрей в смокинге верхом на верблюде. Он кормил верблюда гамбургерами, чесал его между ушей и ласково называл малышкой. Надо уже купить себе толкователь снов.
Глава пятнадцатая
(Небольшой форс-мажор. Очень легкая эротика с тяжелыми последствиями.)
С утра мне ужасно хотелось пить и есть. Я поднялась, убрала постель и, как хорошая девочка, почистила зубы. Андрей не подавал признаков жизни. Было скучно. Поскучав так с полчасика, я решилась: зашла в его комнату и потрясла за плечо:
– Эй! Немедленно вставайте! – Безнадежно. – Вставайте, я есть хочу и чаю бы выпила с радостью, – ноль эмоций. Тогда я стянула с него одеяло и… залюбовалась. Я ведь вообще-то эстет и всегда была эстетом, а теперь мне представилась бесплатная возможность побаловать себя. Я обошла диван со всех сторон и выбрала наиболее, на мой взгляд, удачный ракурс. Из полуприкрытого окна наискось падал луч света, чуть окрашенного в ультрамарин (шторки синие), оттеняя четкие линии идеального мужского тела. На моем шотландском сеттере не было ничего, кроме плавок. Покрытые бронзовым загаром мускулистые руки, грудь и ноги прекрасно смотрелись бы на страницах какого-нибудь глянцевого журнала, «Men’s Health» к примеру. Широкие плечи, узкие бедра, стройные ноги и… Ах ты черт! Плавки мешали мне получить абсолютный кайф. Как ни крути, Андрей – идеальный типаж для любовного романчика.
Я глядела на его спокойное лицо с классическими чертами, прямой нос, чувственный рот, волевой (кажется, так это называют в бульварной литературе) подбородок и пушистые ресницы. Бррр. Знаете, всякий раз, когда я читала описание героя в моих любимых книжонках, меня раздражало однообразие портретов. Ну глазки, ну ручки, ну зубки… Но теперь я поняла, что велосипед уже изобретен, и красивый мужчина – он и есть красивый мужчина, и у него действительно есть все то, о чем написано. Андрей слегка шевельнулся и чему-то улыбнулся во сне. Очарование удвоилось. Я прикинула, что, если бы на моем месте сейчас оказался Женюлик, он не упустил бы такого шанса. Эта мысль разнообразила мое утро. А что? Взять и улечься сейчас рядом с Андреем. Голову на плечико, ручку на животик, чуть ниже пупка. Вот будет номер, когда он проснется. Правда, я не могла ручаться за собственную стойкость, поэтому, отбросив всякие недостойные умной эмансипированной женщины желания, я вышла на кухню и, взяв из холодильника пригоршню льда, разом высыпала всю ее ему на грудь (на самом деле ледяной душ нужен был больше мне). Андрей вскочил как ошпаренный и взвился под потолок.
– Что случилось? Что вы здесь делаете? Откуда здесь вода?
Я задыхалась от смеха. Выражение лица у него было – просто отпад. Свежекастрированный шотландский сеттер!
– Напоминаю, вы сами вчера притащили меня к себе домой и уложили спать в соседней комнате. А сейчас я проснулась и пытаюсь повторить нетленные подвиги Микки Рурка из классики мирового кинематографа «Девять с половиной недель», – я показала ему на подтаявшие льдинки на простыне. Судя по фильму, очень возбуждает, но до этого момента я не очень верила, теперь вижу, что и правда возбуждает.
– Слушайте, Лариса, а вы действительно сумасшедшая, – он сразу заметил, что стоит передо мной в одних плавках, но не поспешил одеться или хотя бы прикрыться, чертов эксгибиционист.
– А когда я вас пыталась убедить в обратном? Да, сумасшедшая, но все же терпят, а вы чем лучше…
– М-да. Ничем, пожалуй. Ну и чего вы сейчас хотите? – Андрей пригладил взъерошенные волосы и принял нарочитую позу Давида. Он прекрасно знал, как действует на слабый пол в таком вот виде. Но я не поддалась на провокацию, точнее поддалась, но притворилась равнодушной, что было нелегко.
– Чай и яичницу или кофе и яичницу. И не мечтайте попусту, я не уйду отсюда без завтрака.
– Вы, Лариса, злоупотребляете моим гостеприимством, и потом, могли бы сами сообразить чего-нибудь покушать. Как ломать чужие судьбы и автомобили, так вы справляетесь… – Андрей разбил четыре яйца и посыпал сверху сыром. Он, кстати, так и не оделся, и, похоже, сделал это намеренно.
– Мое воспитание не позволяет мне распоряжаться чужими припасами. Не жмотничайте, бейте еще четыре штуки и укропом декорируйте.
Андрей поставил передо мной завтрак и уселся напротив, потягиваясь. Он откровенно демонстрировал себя.
Ото всей этой демонстрации голова шла кругом, и, если бы не острая потребность в пище, ему пришлось бы туго. Но я за собой давно заметила, что хороший своевременный бутерброд с колбасой я предпочитаю всему остальному. Возможно, это не самый грамотный подход к жизни, но зато самый безопасный. Поэтому я взирала на предлагаемые мне прелести с долей сарказма.
– Андрей, должна заметить, что вы действительно красивый привлекательный мужчина, но вам, пожалуй, стоит одеться, а то у меня весь аппетит улетучивается.
– Почему это?
– Да потому, что, когда я на вас смотрю, мне в голову приходят разные неприличные сюжеты из моей студенческой молодости, – решила я говорить напрямую.
– Какие же, интересно знать? Разъясните поподробнее, – он противно ухмылялся.
– А то вы не догадываетесь. Ну-ка, не притворяйтесь, а сейчас же прикройте весь этот разврат. Мы, кажется, с вами договаривались без всяких этих штучек-дрючек.
Андрей встал из-за стола, еще раз потянулся и, по-кошачьи улыбнувшись, подошел ко мне. От него пахло «Армани» и мужчиной, и опять передо мной все поплыло-поехало в каком-то ненужном направлении. Он уверенно положил руки мне на плечи и, нагнувшись, тихо выдохнул в самое ухо:
– Насчет каких штучек мы там договаривались?
А потом я почувствовала его теплые губы у себя на шее, как раз в том самом месте, считавшемся у меня самым опасным в плане всякой разной сексуальной возбудимости. Воздух перестал попадать в мои легкие, кончики пальцев тихонечко задрожали, а железная логика расплавилась и приказала долго жить, остались лишь инстинкты и рефлексы, и, по-видимому чисто рефлекторно, я вывалила горячую яичницу из тарелки ему на плавки, как раз на то место, которым больше всего дорожат сеттеры.
