Структура социологического знания

 

Нам представляется, что социально-философская ориентация задает общие мировоззренческие "рамки" развертывания общесоциологической теории. Эту тео­рию еще надлежит разработать, используя все ценное, что добыто мировой социологической наукой. Кризис марксистской социологии попал в "резонанс" с кризи­сом, переживаемым мировой социологией. Ни одна из классических социальных теорий прошлого века (Маркс, Вебер, Дюркгейм) не является адекватной и тем более универсальной в объяснении социальных процессов новой глобальной цивилизации. Мировое со­циологическое сообщество находится в активном теоретическом поиске. Намечается несколько стратегий, в числе которых: использование разных теоретических подходов к анализу данного предмета; отказ от жестко­го сайентистского подхода в пользу гибкого, интерпрета-гивного; отказ от объяснения социальных явлений и процессов в пользу их аналитического описания.

Другой выход из кризисного положения — это соз­дание некоторой метатеории, включающей инварианты классики прошлого века, и разработку новой "глобаль­ной теории". Ее основы: а) целостно-системный подход к пониманию общества и глобального социума; б) прин­цип историзма и многофакторности в объяснении соци­альных изменений, где разные подсистемы общественно­го целого (техника и технология, производительные силы; социальная морфология, т. е. социальные инсти­туты, социальная структура; культура как система цен­ностей общества и нормативных образцов повседневной деятельности) выполняют на разных стадиях обще­ственного развития РАЗНЫЕ функции, доминируют или оказываются в субдоминанте; в) признание решающей роли в процессе социальных изменений активности со­циального субъекта.

Дальнейший прогресс социологической науки как целостной и разветвленной системы знания связан и с развитием общей социологической теории, и с построе­нием относительно самостоятельных теоретических подсистем. Общая социологическая теория является не только системой знания, но и описанием типового спо­соба получения нового знания. Более высокие уровни теоретического обобщения — методологическая основа для построения теорий менее высокого уровня — отрас­левых и специальных. Последние же "питаются" дан­ными эмпирических социологических исследований.⁹

⁹ В конце 40-х американский социолог Р. Мертон выдвинул идею разработки так называемых теорий среднего уровня, которые должны опираться на обобщения фактических данных и развитие которых, в свою очередь, может привести к построению теорий более высокого уровня, вплоть до макросоциологической [350. С. 66—68]. Г. М. Андре­ева и В. А. Ядов возражали, что "связывание" теорий среднего ранга в единую систему не может производиться иначе, как на основе некото­рых общих принципов, которые не выводятся индуктивным путем, но являются результатом социально-философского анализа [5. С. 232— 234; 98. С. 19—81]. Этот аргумент я считаю и сейчас вполне ос­новательным.

 

Эмпирическая база социологического знания пред­ставляет собой сгруппированные и обобщенные социальные факты, рассматриваемые под углом зрения раз­личных теоретических подходов. Например, многочис­ленные обобщения наблюдений и исследований дина­мики выбора молодежью профессий и жизненного пути становятся эмпирической основой обобщений в рамках социологии молодежи, социологии труда и профессий, социологии личности, социологии социальной структу­ры и мобильности населения, социологических исследо­ваний образа жизни.

Далее, взаимосвязь теории и эмпирического знания имеет не только онтологический аспект (отражение сущностей разного порядка), но и аспект гносеологичес­кий, связанный с самим процессом познания. Здесь границы теоретического и эмпирического оказываются крайне условными, так как теория включается в процесс эмпирического исследования на всех его стадиях и на всех уровнях теоретического обобщения — от философс­ких принципов и понятий общесоциологической тео­рии до частносоциологических теоретических подходов и обобщений, сгруппированных наблюдений и фактов.

Самое же интенсивное проникновение теории в эм­пирическое исследование состоит в том, что именно тео­рия задает то, что можно назвать моделью для объясне­ния эмпирических данных, различных взаимосвязей, ус­танавливаемых исследователем..

Например, взаимодействие между людьми может быть истолковано под углом зрения взаимовыгоды его участников (модель обмена с оценкой затраченных ре­сурсов и вознаграждения — Дж. Хоуманс). Тот же про­цесс поддается истолкованию в иной теоретической па­радигме — как взаимодействие, опирающееся на общие для его участников смыслы их взаимных реакций: выс­казываний, поступков, жестикуляции (символико-инте-ракционистский подход — Дж. Мид). Почему бы не ин­терпретировать те же факты взаимодействия в понятиях ролевой теории личности? С этой позиции мы должны характеризовать статусы участников взаимодействия (например, подчиненного и его шефа, начальника), како­вые предписывают каждому особые функции — роли.

Какую именно теоретическую модель разумно принять за исходную, зависит от многих причин, в числе которых не последней является общетеоретическая ориентация исследо­вателя и целевая установка исследования — теоретико-по­знавательная или практически-прикладная.

Можно заключить, что социологическая теория "выстраивается" в систему знания разной степени общ­ности, причем высшие ее уровни задают определенные концептуальные границы и логику построения связей между ведущими понятиями более низкого уровня. Здесь, однако, остается немало трудных и далеко нере­шенных методологических проблем.

Одна из них — вопрос о расчленении социологии на фундаментальную и прикладную. Если в естественно­научном знании, скажем в физике, практическое ис­пользование фундаментальных законов для развития новой технологии или получения новых материалов не­пременно предполагает специальные разработки, далее на их основе — инженерное проектирование, то в при­менении социальных знаний к практике социального регулирования дело обстоит существенно сложнее.

Теория общественного развития, социальных изме­нений является "прикладной" уже в фундаментальных ее положениях, так как непосредственным образом влияет на практику разработки долгосрочных соци­альных программ, исходя из прогноза социальных изме­нений в обществе.

Примером приложения социологического знания к ана­лизу макросоциальных процессов может быть использование теорий модернизации социальных систем в применении к судьбам нашей перестройки и "постперестройки".

Н. Ф. Наумова делает попытку рассмотреть процессы ре­форм под углом зрения теорий модернизации общества, переживающего кризисное состояние [186]. Наиболее важные социальные предпосылки для успешного переходного периода согласно этим подходам: а) мобилизация социального потенциала общества, т. е. развитие инициативы, предприимчивости, компетенции, правового сознания граждан; б) формирование гибкой и динамичной социальной структуры, расшатывание жестких социально-классовых и социально-профессиональных структур, возрастание вертикальной социальной мобильнос­ти и горизонтальных перемещений; в) позитивное взаимодей­ствие с внешней, международной средой; г) эффективное соци­альное управление, сохранение управляемости социальной си­стемы, т. е. наличие консенсуса между различными соци­альными общностями, власть закона и сильная центральная власть, гибкость в определении приоритетов, по которым регулируются социальные процессы.

Однако возникает необходимость в развитии специ­альных социологических теорий. В самом общем виде они раскрывают два основных типа социальных связей: между общественной системой в целом и данной сфе­рой общественной жизни, а также присущие последней внутренние взаимосвязи. Следовательно, они имеют бо­лее узкую зону применения по сравнению с общесоцио­логической теорией, их предметная область ограничена относительно самостоятельными компонентами и про­цессами общественного целого (социальная структура, социальное взаимодействие, культура, социальная орга­низация, массовые коммуникации и т, д.).

Значит, первый признак теории менее высокой об­щности — это специфичность и ограниченность рас­сматриваемых областей социальной жизни.

Вторая их особенность в том, что закономерности, ко­торые вскрываются в рассматриваемых областях социаль­ной жизни, должны формулироваться в виде вероятност­ных утверждений. Например, в специальной теории фор­мулировка закономерности отношения людей к труду будет иметь вид: при таких-то условиях с такой-то веро­ятностью можно ожидать такие-то пропорции (или свя­зи) типов доминирующего отношения к труду. Притом ^мы указываем, каковы общетеоретические основания этого утверждения и как они согласуются с опытными данными социологических обследований.

Третья особенность специальных теорий: они отра­жают социальные процессы и социальные образования разного порядка и различаются между собой по глуби­не проникновения в эти явления. Это означает, что сущ­ностям разного порядка соответствуют обобщения раз­ного уровня.

В рамках социального управления для решения по­стоянно возникающих новых общественных проблем, которые не могут быть "логически выведены" из теоре­тических положений, но являются следствием многооб­разных взаимодействий экономических, социальных, культурных, политических факторов, необходим глубо­кий анализ конкретной социальной ситуации, особен­ностей развития и функционирования разнообразных социальных общностей, социальных институтов, органи­заций, групп, отношений между ними с тем, чтобы, во-первых, уточнить прогнозы социальных изменений и, во-вторых, определить наиболее эффективные способы регулирования социальных процессов.

Решение такого рода задач составляет предмет ис­следований прикладной социологии в более узком смысле [65. С. 14].

Итак, социология представляет собой разветвлен­ную систему знания. Она включает общую теорию о становлении, развитии, изменениях и функционирова­нии социальных общностей разного уровня и об от­ношениях между ними, исследует массовые социальные процессы и типические социальные действия людей; со-циология включает в свой предмет отраслевые и специ­альные социологические теории, имеющие более узкую предметную область сравнительно с общей теорией, еще более специализированные прикладные разработки частных социальных проблем, нуждающихся в практи­ческом решении в данных особых условиях социальной действительности. Социология как система знания опирается на изучение фактов социальной действительности, а ее теоретические обобщения связываются воедино на базе фундаментальных принципов истолко­вания социальных процессов в отдельных обществах и человеческой цивилизации как целого миропростран-стпва, находящихся в постоянном изменении вследствие деятельной сущности социальных субъектов.

ПОНЯТИЕ СОЦИАЛЬНОГО ФАКТА

 

Что же представляет собой фактуальная основа социологического знания, что означает понятие "соци­альный факт"?

Факты можно рассматривать в онтологическом (не зависящем от сознания) и логико-гносеологическом планах. В онтологическом смысле факты суть любые не зависящие от наблюдателя состояния действитель­ности или свершившиеся события. В логико-гно­сеологическом плане фактами называют обоснованное знание, которое получено путем описания отдельных фрагментов реальной действительности в некотором строго определенном пространственно-временном ин­тервале [28а]. Это — элементарные компоненты систе­мы знания.

Понятие "социальный факт" было введено в социо­логию Эмилем Дюркгеймом [77] — классиком фран­цузской социологической школы прошлого века. Дюркгейм разделял социальные факты на морфологи­ческие как материальный субстрат общества (например, плотность населения) и нематериальные факты как компоненты коллективных представлений, имеющие надиндивидное социально-культурное значение.

В современной социологии социальными фактами

принято считать: (а) совокупные, систематизированные

характеристики массового поведения; (б) совокупные, систематизированные характеристики массового сознания -мнений, оценок, суждений, верований и т. п.; (в) совокупные, обобщенные характеристики продуктов человеческой деятельности, материальной и духовной; наконец, (г) в феноменологически ориентированной со­циологии в качестве социального факта рассматривается отдельное событие, случай, состояние социального взаи­модействия, подлежащее интерпретации с позиций дея­тельного субъекта. Мы в дальнейшем будем исходить из представления о социальном факте в его социально-типическом, не единичном проявлении.¹⁰

¹⁰ Феноменологический подход к анализу социальных фактов рассматривается в гл. 6.

 

В гносеологическом плане социальные факты обре­тают смысл благодаря той или иной системе понятий, в которых мы описываем фрагменты социальной дей­ствительности. Как это ни парадоксально, научный факт есть определенный итог познавательного процесса, а не его начало. Разумеется, это предварительный, промежуточный итог на уровне эмпирического обобще­ния [163. С. 36].

Уже элементарный акт наименования наблюдаемо­го события есть включение его в категорию подобных в одном, определяемом этим термином смысле при игно­рировании других его особенностей и свойств. Называя человека мужчиной или женщиной, мы указываем на одно свойство и тем самым сознательно упрощаем ре­альность, в известном смысле искажаем ее. Ведь в действительности каждый человек обладает множе­ством иных свойств, которые мы игнорировали в своем наблюдении. И делали это сознательно в силу того, что в данном случае прочие свойства наблюдаемого почему-то для нас несущественны. Существенность или несуще­ственность прочих свойств была подсказана определен­ным углом зрения наблюдателя. Научное наблюдение событий, в отличие от обыденного, ненаучного, отличает­ся здесь лишь тем, что для описания событий использу­ются принятые в данной науке термины. В нашем примере используем понятие "пол" (мужской и женс­кий). Согласитесь, что обозначить человека по его полу не то же самое, что назвать мужчиной или женщиной. Б первом случае не должно быть сомнений в том, что регистрируется определенное, и только это, свойство. Во втором случае и в обыденном языке далеко не всегда очевидно, что имеется в виду, когда говорят "мужчина", "женщина". Это зависит от контекста высказывания. На­пример, может быть, акцентируется возраст (не ребенок), может быть, свойства мужественности и женственности, а то и вовсе обращение к человеку, замещающее иное возможное обращение: гражданин, господин, товарищ... Так или иначе, независимость события явления от наблю­дателя нарушена самим процессом его регистрации.

Отдельные события социальной действительности, как правило, являются элементарными "частичками" массового процесса. Задача социолога — отделить инди­видуальные различия, имеющие систематический ха­рактер, от случайных и тем самым описать устойчивые свойства данного процесса. Для этого применяется аппарат вероятностной статистики, основа которой — закон больших чисел.

По определению В. С. Немчинова, закон больших чисел — "это общий принцип, в силу которого совокуп­ное действие большого числа индивидуальных причин и условий, содержащих в себе элементы случайного харак­тера, при некоторых весьма общих условиях приводит к результату, почти не зависящему от случая" [187. С. 105]. Необходимые предпосылки действия этого за­кона — достаточное число наблюдений и независимость отдельных событий от некоторой общей причины (в смысле динамической зависимости).

Не останавливаясь на специальных проблемах, свя­занных с понятием случайности в социальных явлени­ях» укажем, что вторая предпосылка действия закона со­блюдается всюду, где мы имеем дело с поведением достаточно больших масс индивидов, если их действия не являются жестко регламентированными, что исключает всякие возможности личной инициативы, т. е. индиви­дуального уклонения от заданной программы действий.

Поэтому наряду с понятием "социальный факт," употребляется выражение "статистический факт", ко­торый можно определить как типические сводные число­вые характеристики, основанные на специально организо­ванном массовом наблюдении социальных явлений.

Теперь мы знаем, что (а) социальные факты — абст­ракции, коль скоро они — описания некоторых собы­тий в общих понятиях, и (б) что по преимуществу это социально-статистические обобщения.

Следовательно, включение фактического знания в систему науки предполагает определенную концептуаль­ную схему ("систему соотнесения"), в которой мы регистрируем наблюдения множества событий. Как же выбрать обоснованную "систему соотнесения" для опи­сания элементарных "кусочков" действительности?

Во-первых, мы должны ясно осознавать, что регист­рируем наблюдаемые события, свойства, явления не вообще, но в связи с другими, тем самым уже обрывая целостность взаимосвязей. Значит, должна быть обосно­ванная концепцией исследования, его программой гипо­теза, предположение о значимых в данном иссле­довании и не значимых для него взаимосвязях. Почему, собственно, регистрируется пол в массовом опросе? На­верное, потому, что мужчины и женщины неодинаково реагируют на одну и ту же социальную реальность. Но какие еще существенные для исследования свойства индивидов должны быть регистрируемы? Пред­шествующий исследовательский опыт, зафиксирован­ный в социологическом знании, подсказывает ответ на этот вопрос.

Во-вторых, каков социальный контекст регистрации некоторого события, явления или свойства? В разных ус­ловиях одинаковые явления имеют разные социальные

значения, по-разному оцениваются и понимаются други­ми- Кроме того, не зная социального контекста, мы про­извольно обобщаем, переносим событие в иные условия и тем самым можем неадекватно его воспринимать.

В какой последовательности задавались вопросы в процессе интервью, когда и где это имело место, на ка­ком языке и в какой культурной среде и т. д. и т. п. — все эти ограничения помогают обоснованному установ­лению единичных и сгруппированных фактов.

Поэтому социология в фактуальном ее основании утверждает принцип описания событий в определенном социальном контексте или в конкретных социальных ситуациях, т. е. совокупности общих и особенных жиз­ненных обстоятельств, в которых фиксируются наблюда­емые события. Например, при опросах общественного мнения исключительно важно указать, кто и когда был опрошен (состав опрашиваемых), в каких регионах, как задавались вопросы. Не зная этого, невозможно воспри­нять социальный смысл и значение результатов опроса.

Итак, выделение общих и специфических фактов за­висит от следующих критериев:

Какова практическая или теоретическая цель иссле­дования (для чего изучается объект)? Каков предмет ис­следования (что именно в этом объекте нас интересует с точки зрения цели исследования)?

Каково состояние теоретических и практических знаний, позволяющее описать, обобщить и объяснить факты в данной ситуации?

Вместе с тем нельзя не принимать во внимание, что одни и те же явления и социальные процессы могут быть рассмотрены в разных теоретических моделях. Скажем, при изучении образа жизни людей мы можем обратиться к разным частным теориям этого предмета. Одна из них — концепция качества жизни, суть которой в том, чтобы фиксировать, насколько люди ощущают комфортность-дискомфортность повседневных условии жизнедеятельности. Отсюда — доминирующие понятия удовлетворенности-неудовлетворенности условия­ми и содержанием деятельности (трудовой, бытийной, общественно-политической и др.). С точки зрения кон­цепции стиля жизни, на первый план выступают ценно-стно-ориентационные критерии: каковы устремления людей, их жизненные планы и нормы "достойной" жиз­ни. В концепции образа жизни как целостной системы жизнедеятельности должны фиксироваться и целеориен-тационные критерии образа жизни, и оценки возможно­стей достижения этих целей, и реальные условия жиз­недеятельности различных групп населения с тем, чтобы в итоге можно было реконструировать разнообразие мо­делей (типов) образов жизни многообразных соци­альных групп. Возникает проблема сосуществования (плюрализма) моделей образов жизни, их возможного противоборства. Какую из этих теоретических схем мы примем за руководство к дальнейшему анализу фактов? Именно это и определяется целевой установкой иссле­дования, практической или (и) теоретической его на­правленностью.

Однако есть еще очень существенное ограничение: выделение общих и специфических фактов в конкрет­ной ситуации зависит не только от цели и предмета ис­следования, от состояния теории, но также и от мировоз­зрения исследователя. Когда социолог пишет, что та­кая-то группа людей социально активна, а такая-то -пассивна, в этом утверждении выражается определенная гражданская позиция исследователя.

Возникает вопрос: обладает ли социологическое зна­ние фактуальной достоверностью?

Чтобы разобраться в этом вопросе, разделим его на две проблемы: одна — проблема обоснованности фактуального утверждения и вторая — проблема его истинности.¹¹

¹¹ Что касается истинности социального знания, то это "вечный" философский вопрос, и мы не можем сколько-нибудь основательно обсуждать его в этой книге.

 

Обоснованность фактуального утверждения зависит от состояния наших знаний и некоторых критериев, ко­торые служат аргументами, свидетельствующими, что та­кие-то фактуальные утверждения правомерны.

Приведем общую схему последовательности опера­ций, необходимых для установления обоснованных социологических фактов (рис. 1).

Первый уровень на этой схеме — общая предпо­сылка обоснованности фактуального знания. Это наши фундаментальные представления о социальной и при­родной действительности, наше мировоззрение. Если на этом уровне доминируют иллюзии, заблуждения, то они будут "накладываться" на все последующие операции исследования.

Второй уровень — состояние и разработанность социологической теории. Здесь имеется в виду система уже достигнутого научного знания об объектах исследо­вания, исходя из которой и путем сопоставления с но­выми, еще не систематизированными наблюдениями (или данными других наук) выдвигаются гипотезы относительно неисследованных социальных явлений и процессов. Они образуют концептуальные "рамки", в ко­торых далее будут описываться отдельные события в конкретных социальных ситуациях. Условие такого пе­рехода от имеющихся теоретических представлений к эмпирическому исследованию — эмпирическая интерпретация понятий, о чем мы будем говорить в следующей главе.

Третий уровень — процедурный. Это система зна­ний о методах и технических приемах исследования, обеспечивающих надежную и устойчивую фактуальную информацию.

Три названные предпосылки образуют главные ус­ловия для составления обоснованной исследовательс­кой программы, которая, в свою очередь, определяет со­держание и последовательность эмпирических процедур сбора и обработки фактуальных данных.

 

 

Конечный "продукт" этой деятельности — научные факты — вводится в социологическую теорию. В жестко целенаправленном исследовании они входят в ту систему знания, из которой были извлечены первоначальные ги­потезы. Конечно, на базе хорошо обоснованных фактов возможно и иное их теоретическое истолкование. Но тог­да потребуется дополнительное исследование, прове­ряющее надежность фактической базы, ибо крайне редко удается дать действительно полное и всестороннее описа­ние фактов; какие-то существенные свойства и связи на­блюдаемых явлений с иной точки зрения окажутся ме­нее убедительными или вовсе не охваченными.

Понятно также, что введение новых научных фактов так или иначе видоизменяет теорию данного уровня, а изменения в ряде специальных социологических теорий ведут к соответствующим преобразованиям в более вы­соких уровнях знания. Таков как бы спиралевидный путь развития любой науки. Начальный этап ис­следования на любом витке спирали имеющееся сис­темное знание, а завершающий — новое системное зна­ние и переход к следующему витку.

В этом процессе возведения здания социологичес­кой науки факты играют огромную роль, но они все же остаются "сырым строительным материалом".

Фактуальная основа нашего знания — именно "сы­рой" материал, мы его обрабатываем и формируем в соответствии с концептуальными схемами, упрощаем, от­брасываем "ненужное" в данной концептуальной моде­ли, случайное, нетипичное.

Все, что здесь до сих пор говорилось, относится к классическому пониманию науки, каковая преследует Цель обнаружения объективной природы изучаемого объекта. Вместе с тем мы ввели в наше рассуждение и неклассические аргументы, а именно — обращаем вни­мание на то, что онтологические факты (события, явле­ния, процессы, как они имеют быть) входят в систему знания только после того, как описаны, зарегистрирова­ны. Описание фактов связано и с понятийным аппара­том, и с теоретическими моделями, и с методом, техни­кой регистрации фактов.

Насколько же вообще социальное знание достовер­но? Оно достоверно в той мере, в какой обоснованны и достоверны наши предварительные теоретические и ме­тодические инструменты получения нового знания. Оно достоверно и в той ограниченной плоскости, в которой мы преследуем определенные познавательные цели, а также в рамках определенной социальной ситуации, социального контекста нашего знания.

Итак, социальные факты мы можем рассматривать как социально-статистические, т. е. сгруппированные единичные события, получающие описание в некоторых концептуальных моделях. Социальные факты такого рода — эмпирический базис знания.

В этом понимании будет справедливым следующий логический ряд:

1) описанию и обобщению подлежат повторяющиеся, не единичные социальные события, которые относятся к фактам индивидуального или группового, реального и вербального поведения и к продуктам деятельности лю­дей. Значимость этих событий, состояний определяется, во-первых, их функциями в общественных или межлич­ностных взаимосвязях, их смыслом в данной культуре (или субкультуре) и, во-вторых, проблемой и целью ис­следования, а также состоянием теории, в понятиях ко­торой мы рассматриваем конкретную социальную ситу­ацию;

2) обобщение повторяющихся событий производит­ся, как правило, статистическими средствами, что не ли­шает статуса социальных фактов единичные события особой научной и общественной значимости;

3) описание и обобщение социальных явлений осу­ществляется в научных понятиях, и если это понятия социологического знания, то соответствующие соци­альные факты могут быть названы фактами "социологи­ческими".

Понятие "социальный факт" может рассматривать­ся и в ином, качественном, смысле: как единичный факт, имеющий многоплановую социальную интерпре­тацию. Единичный факт или малая совокупность таких фактов должны быть истолкованы в многообразии их социальных значений, должны быть подвергнуты качественному анализу (см. об этом в гл. 6). Такой анализ предполагает, во-первых, определение многооб­разных значений наблюдаемого события в его многооб­разных связях. Во-вторых, интерпретация факта может быть предложена с позиций разных концептуальных подходов. В-третьих, следует установить (и это предпо­лагает переход к изучению на большой статистике), на­сколько данное событие или события типичны, выража­ют массовую тенденцию или, напротив, нетипичны, но могут свидетельствовать о существенных особенностях возможных изменений в будущем.

 

МЕТОДОЛОГИЯ

 

Методологией называют систему принципов науч­ного исследования. Именно методология определяет, в какой мере собранные факты могут служить реальным и надежным основанием знания [10].

С формальной точки зрения, методология не связа­на с сущностью знания о реальном мире, но скорее име­ет дело с операциями, при помощи которых конструиру­ется знание. Поэтому термином "методология" принято обозначать совокупность исследовательских процедур, техники и методов, включая приемы сбора и обработки данных.

Содержательное понимание методологии исходит из того, что в ней реализуется эвристическая (т. е. поиско­вая) функция предметной области исследования. Любая теоретическая система знания имеет смысл лишь по­стольку, поскольку она не только описывает и объясня­ет некоторую предметную область, но одновременно яв­ляется инструментом поиска нового знания.

Поскольку теория формулирует принципы и законы, отражающие объективный мир в ее предметной облас­ти, она оказывается в то же время и методом дальней­шего проникновения в еще не изученные сферы дей­ствительности на базе имеющегося знания, проверенного практикой. "Всякая наука — прикладная логика", — писал Гегель.

А. П. Куприян выделяет три основные методологи­ческие функции теории: ориентирующую, предсказа­тельную и классифицирующую. Первая направляет уси­лия исследователя в отборе данных, вторая опирается на установление каузальных зависимостей в некоторой специальной области, а третья помогает систематизиро­вать факты путем выявления их существенных свойств и связей, т. е. не случайно [132. С. 12J.¹²

¹² О специфике методологии социологического исследования см., в частности, работы Г. С. Батыгина [12] и И. Ф. Девятко [66].

 

Социология как теоретическая наука отличается полипарадигмальностью, т.е. сосуществуют различные представления и о предмете социологии, и об исходных принципах построения социального знания, равно как и о способах его достижения. Однако, оставаясь на почве науки, мы должны исходить из общенаучных принци­пов исследовательского поиска, каковые, впрочем, также не остаются неизменными. В классической науке объект исследования рассматривался как некая дан­ность, не зависящая от исследователя и инструментов познания. В постклассической, современной науке при­знается активное влияние на получаемый результат ис­пользуемых приборов, концептуального аппарата, мето­дики исследования (отсюда принцип коррекции, допол­нительности в физике микромира, требования конкретности истины в социальных науках). Общенаучные принципы разрабатываются в логике и методологии научного исследования, являются, таким образом, след­ствием продвижения общенаучной методологии.

Один из общенаучных принципов требует выявле­ния устойчивости, инвариантности в многообразных свя­зях и изменениях.

Как применяется этот принцип на практике? Напри­мер, в исследовании структуры мотивов трудовой дея­тельности мы должны были выявить некоторое устойчи­вое мотивационное "ядро" и своего рода "периферию" мотивационной структуры. Для каждой исторической эпохи характерно свое, специфическое ядро мотивов тру­довой деятельности. По одной из возможных классифи­каций выделяем три основных типа стимулов: прямое принуждение, экономическое стимулирование, мораль­ное, нравственное стимулирование. Различные варианты сочетания этих трех типов стимулов в каждую данную эпоху и в особых сообществах (например, ква­лифицированных работников) составляют основное мотивационное ядро трудовой деятельности.

Всеобщее методологическое правило, о котором идет речь, предписывает такой порядок действия, при кото­ром в исследовании должны быть предусмотрены про­цедуры, позволяющие рассмотреть общую структуру мо­тивов труда в многообразии ее проявлений.

 

Можно провести анализ структуры мотивов трудовой деятельности в принципиально разных ситуациях. Мы вы­деляли в качестве наиболее значимых три типа конкрет­ных ситуаций. Первая — проективная (воображаемая си­туация), в которой находятся выпускники школы, решаю­щие вопрос о выборе первой профессии. Они оценивают различные преимущества и недостатки избираемой специ­альности. Особенность проективной ситуации в том, что здесь исключается влияние конкретных производственных условий, люди как бы отвлекаются от них. Выявляются не мотивы труда как таковые, но ценностные ориентации, так сказать, личностно значимые нормативы оценки содержа­ния и условий трудовой деятельности. Второй тип ситуации — реальная уравновешенная. В ней находятся молодые рабочие, оценивающие положительные и отрицательные стороны своей реальной работы. Здесь мотивационная структура выявляется в оптимальном варианте. На нее влияют и содержание труда, и многообразные конкретные условия его организации, стимулирующие или, напротив, сдер­живающие активность рабочего.

Третий тип ситуации — стрессовая или даже конфликт­ная. В такой ситуации находятся рабочие, меняющие место работы, так как по каким-то мотивам она их не устраивает. В этой ситуации выявляется "порог", предельная граница мотивационного ядра, за которым обнаруживаются такие элементы мотивации, которые составляют "периферию".

Сопоставляя данные, полученные при обследовании доста­точно большой совокупности рабочих в трех описанных ситу­ациях (причем выборочные группы должны быть выравнены по существующим признакам), мы обнаруживаем, что некото­рые мотивы трудовой деятельности постоянно присутствуют во всех трех ситуациях (содержание труда, размер заработка, возможности продвижения по работе, престиж профессии), дру­гие -специфичны только для одной или нескольких ситуа­ций. Первая группа, по-видимому, и составляет мотивационное ядро, т. е. устойчивое сочетание, характеризующее отношение к труду в различных его состояниях и связях в данных соци­альных условиях (середина 60-х г.).

 

Чтобы реализовать другой важный методологичес­кий принцип — процессуальный подход, нужны по­вторные исследования спустя определенное время. Че­рез 15 лет после описанного исследования, в 1975 г., мы нашли, что произошли заметные изменения в структуре трудовой мотивации. Так, условия труда выдвинулись на первый план [305]. В современных исследованиях на государственных и частных предприятиях фиксируется несомненная доминанта материально-экономического стимулирования, слабая выраженность морально-нрав­ственных стимулов, что нетрудно объяснить кризисным состоянием общества переходного периода [147].

 

Этот пример показывает, как в правилах процедуры реализуется общеметодологическое требование: рассмат­ривать явления и процессы в многообразии их связей и в динамике, таким образом выявляя их устойчивые и изменчивые свойства. Следующий "этаж" методологической пирамиды за­нимают методологии различных областей знания. Здесь мы обнаруживаем и общую методологию социологичес­кого исследования, в которой реализуется эвристичес­кая функция общесоциологической теории.

Рассмотрим, как действует эта функция при разра­ботке специальной социологической теории личности.¹³

¹³ Наиболее обстоятельно социологическая концепция личности Рассматривается в работе И.С.Кона [121], а междисциплинарный ана­лиз личности — в его же работе [122] и в книге Э.Берна [21]. Пример исследования социокультурного типа личности советского человека см- [245].

 

В отличие от психологии социология рассматривает личность не в качестве неповторимой индивидуальности, но в ее социально-типических свойствах. Схематически это можно представить следующим образом (рис. 2, а).

Общие социальные условия активно влияют на осо­бенности личности в качестве объекта социальных взаи­мосвязей и в качестве их деятельного субъекта. В ряду важнейших компонентов общих условий — экономичес­кие отношения. В нашем обществе — переход к рыноч­ной экономике, сосуществование разных форм собствен­ности, возрастание конкуренции на рынке труда и т. д. Затем — социокультурные особенности общества, в том числе политические и идеологические отношения как компонент общих социальных условий, причем культу­ра аккумулирует исторически сложившиеся традиции данного общества. Социальная стратификация (неравен­ство) и общественное разделение труда являются глав­ным элементом, обусловливающим все социальные от­ношения и отношения в сфере политики и морали, ибо они определяют специфику интересов различных клас­сов и социальных слоев общества.

Важный компонент общих условий — уровень раз­вития гражданского общества, социально-политическое устройство, состояние других социальных институтов (например, образования).

Эти наиболее важные компоненты общих соци­альных условий детерминируют специфические соци­альные условия бытия людей. Среди последних прежде всего нужно выделить социальное положение индивидов, т. е. принадлежность к определенной социальной груп­пе, слою и место в системе социальных позиций (в их числе: наличие собственности на средства производства, положение и в сфере профессионального разделения труда, и в системе этнической дифференциации, семей­ное положение, положение в системе властных структур и т. д.), которые, как правило, связаны с материально-экономическим статусом, характером и содержанием тРУДовой деятельности и условиями жизни (условия тРУда и быта). Социальное положение через условия труда и быта включает и ближайшее социальное ок­ружение — социальные связи, в которых человек "обу­чается" ролевому поведению (рис. 2, б).

Но есть еще две важные индивидуальные характе­ристики — пол и возраст индивидов, стадии их жизнен­ного цикла. С рассматриваемой точки зрения они тоже имеют социальный эквивалент и должны быть включе­ны в схему, так как быть мужчиной или женщиной, на­ходиться в определенной стадии жизненного цикла — значит выполнять различные социальные функции.

При рассмотрении личности в качестве объекта со­циальных взаимосвязей и отношений мы выделяем те свойства, которые делают индивидов похожими в их социальных качествах в силу общности условий социали-ции, т. е. освоения заданных обществом и особыми бшностями социальных функций, нравственных норм, культурных стереотипов. Одновременно данные соци­альные условия образуют поле возможностей для саморе­ализации личности, относительно широкое или узкое.

Следует также попытаться развернуть содержание подсистемы "личность — субъект" (рис. 2, в).

Не будем комментировать всю эту схему. Отметим лишь один момент.

Рассматривая личность в качестве социального субъекта, деятеля, мы прежде всего должны уяснить, как социальные условия (общие и специфические) сказыва­ются на интересах индивида. Интересы выступают ос­новным связующим звеном между реальным обще­ственным положением индивида и отражением этого положения в его сознании. Через социальный интерес осуществляется обратная связь — от субъекта к его об­щественному деяндю: люди действуют, преследуя опре­деленные социально обусловленные интересы. При этом на основе динамической системы потребностей и пред­шествующего опыта субъект формирует определенные и относительно устойчивые готовности (диспозиции) к восприятию и способу действий в различных конкрет­ных ситуациях, а формирование новых потребностей, ин­тересов и диспозиций стимулирует творческое, нестерео­типное поведение и формы активности, "выход" за рам­ки жестких ролевых предписаний, возможный лишь при условии развитого самосознания. Последнее, как об­разно резюмирует И. С. Кон, есть ответ на три следую­щих вопроса: "Что я могу?", "Что я смею?" и "Что я умею?". Социально ответственный выбор способов пове­дения, деятельности личности направляется теперь в ре­альную практику, а совокупные действия социальных субъектов — источник преобразования условий их жизни, экономического и социального развития обще­ства. Так "замкнулся" контур на рис. 2, а.

Подведем итог. Понятие "методология" — собира­тельный термин, имеющий различные аспекты. Всеоб­щая научная методология включает универсальные принципы развития научного знания (например, логи­ческого анализа, осуществления научного эксперимен­та...). Общесоциологическая методология, функцию ко­торой выполняет социологическая теория, дает указа­ния относительно принципиальных основ разработки частных социологических теорий в соотношении с их фактуальным базисом. Последние же, в свою очередь, содержат особые методологические функции, выступая в качестве прикладной логики исследования данной предметной области.

Понятие "методология" употребляется и в значении системы приемов исследования, например измерения со­циальных характеристик. Основная проблема, которая здесь ставится, — вопрос о соотношении между теорией и эмпирическими данными, между различными уровнями научного обобщения.

В этой книге понятие "методология" мы будем ис­пользовать лишь в первом смысле, т. е. обозначать этим термином логико-гносеологическую функцию теории.¹⁴

¹⁴ Широкое понимание методологии научного исследования предла­гает И. Девятко: "Методология науки — это дисциплина, изучающая и технические, и процедурные вопросы организации исследования, и бо­лее общие вопросы обоснованности используемых методов, достовернос­ти наблюдений, критериев подтверждения или опровержения научных теорий" (цит, по рукописи книги "Методы социологического исследова­ния", 1997 г.).