Онтологический принцип 1–3 3 страница

Схема 24

Тем самым типология шагов в извне вызванном развитии предстает следующим образом:

· внешнее воздействие;

· проявление бытия К-“для-иного”;

· попытка трансформации проявления под бытие К-“в-себе” или проявление бытия К-“для-себя”;

· затруднение в трансформации и переходе от К-“для-иного” к К-“для-себя”;

· разотождествление бытия К-“в-себе”;

· появление бытия А-“в-себе”;

· проявление А-“в-себе” в ходе конкретизации и создание К-“в-себе”;

· фиксация устойчивого состояния совмещенности А-“в-себе” и К-“в-себе”;

· новое воздействие извне;

· проявление К-“в-себе” как К-“для-иного”;

· трансформация этого проявления как К-“для-себя”.

В случае нового внешнего воздействия, реагирование на которое не может быть в форме проявления К-“в-себе”, как К-“для-себя” и К-“для-иного”, создается противоречие, вовлекающее в реагирование А-“в-себе” и появление нового допускаемого им К-“в-себе”, могущего проявиться новым К-“для-себя” или К-“для-иного”. Это проявление А-“в-себе” остается функционированием, а не развитием А-“в-себе”, а для К-“в-себе” оно является существенной внутренней перестройкой. Следует не забывать, что бытие “для-иного” сводится либо к временному вызванному состоянию, допускаемому как К-“в-себе”, так и А-“в-себе”, либо стимулирует изменение К-“в-себе” и А-“в-себе” (развитие), либо является началом деструкции “нечто”, не справляющегося в ходе реагирования с “натиском” воздействия.

Типологический анализ можно видоизменить, если ввести парные взаимодействия. Каждый член пары имеет указанные возможности. При этом следует учесть уже типы внешних воздействий в зависимости от особенностей иного члена пары, иного “нечто”. Самый простой тип воздействия состоит в проявлении К-“для-иного”. В нем скрыта внутренняя специфика иного “нечто” и его абстрактное основание. Завершение проявления, выступающее как внешнее воздействие для исходного “нечто”, не предполагает организацию восприятия, реагирования в соответствии с особенностями “в-себе” иного “нечто”. В другом типе воздействия проявление К-“для-иного” соотнесено со спецификой К-“в-себе” этого “нечто” и, следовательно, с внутренней основой проявления. Реагирование должно учитывать основание проявляющегося воздействия. Еще более сложным является воздействие, в котором проявляется не только К-“в-себе”, но и А-“в-себе” иного “нечто”. Тогда в восприятии, реагировании учитывают базовую основу проявлений. Иначе говоря, восприятие, а затем и реагирование исходного “нечто” должно учитывать, и, поэтому, воссоздавать в ходе восприятия свойства либо только К-“для-иного”, либо еще и К-“в-себе”, а затем и А-“в-себе” (см. сх. 25).

Схема 25

В связи с различием восприятия и реагирования на внешнее воздействие во всех трех случаях необходимо учесть еще дополнительные различения онтологического типа. “Нечто” во взаимодействиях всегда имеет троякое “строение”: А-“в-себе” или сущность, К-“в-себе” или существенное проявление и К-“для-иного” или несущественное проявление. Используя термины Аристотеля, мы можем сказать, что А-“в-себе” суть форма “нечто”, К-“в-себе” – суть материя в статике, К-“для-иного” и К-“для-себя” – суть материя в динамике. В современных терминах методологии это означает наличие формы и морфологии. Платон назвал бы форму “идеей” “нечто”, а К-“в-себе” соответственно уподоблением идее.

Онтологический принцип тогда состоит в утверждении, что форма и морфология в статическом “нечто” отдельно не существуют. Однако, в проявлениях, в реагировании на воздействия создается бытие, когда морфологическое как бы разотождествляется с формой, приобретает за счет своей относительной самостоятельности и за счет воздействия свою “траекторию” бытия (см. сх. 26).

Схема 26

Второй онтологический принцип состоит в утверждении, что форма не может “долго” находиться без морфологии, и она создает напряжение, поле, к которому чувствительна морфология в той или иной степени соответствующая форме (см. сх. 27).

Схема 27

Третий онтологический принцип состоит в утверждении о том, что морфология не может полностью соответствовать форме и, поэтому, обладая относительной самостоятельностью, может вызывать не только положительное напряжение притяжения, но и отрицательное напряжение отталкивания (см. сх. 28).

Схема 28

Форма как бы защищается от несоответствующей морфологии. Она должна либо сделать морфологию соответствующей в ходе трансформирования, либо вытеснить ее и продолжить “втягивание” более соответствующей морфологии.

В том случае, если форма остается постоянной, то морфологии необходимо либо адаптироваться к форме, либо уступить место более соответствующей. Если же сама форма способна меняться, то морфология становится стимулятором формных трансформаций в зависимости от меры адаптивности самой морфологии (см. сх. 29).

Схема 29

Изменение формы в сторону ее усложнения меняет условия взаимоотношений с морфологией и соответствует развитию, а изменение в сторону упрощения – деградации.

Возвращаясь к взаимодействию, легко заметить, что реагирование вовлекает сущность, форму, или А-“в-себе”, либо для манифестации поддерживаемого ею бытия через активацию морфологии, либо для трансформации этой сущности, формы, А-“в-себе”. Но реагирование строится на базе восприятия, имитации внешнего воздействия. Сначала активируемой становится морфология, передающая активность форме. Активированная форма вновь передает активность морфологии в виде реакции как воздействия на морфологию иного “нечто”.

Во взаимодействии может складываться самая различная ситуация в зависимости от чувствительности и морфологии, и формы каждого “нечто”. Можно расположить типы взаимодействия по мере возрастания вовлеченности существенного (формы) в каждом из “нечто”, сфокусировав слежение на одном из “нечто”:

1) нереагирование на воздействие морфного типа;

2) морфо-морфное реагирование;

3) морфо-морфо-формное реагирование;

4) морфо-формо-морфное реагирование;

5) морфо-формо-морфо-формное реагирование;

6) морфо-формо-формо-морфное реагирование;

7) формо-морфо-морфное реагирование;

8) формо-морфо-формное реагирование;

9) формо-морфо-морфо-формное реагирование;

10) формо-морфо-формо-морфное реагирование.

Понятно, что пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый типы реагирования являются потенциально развивающими анализируемое “нечто”.

При этом одни типы в группе потенциала развития легче запускают трансформацию формы, другие – нелегко, через особое усилие морфологии “нечто”. Если расположить типы в этой группе по мере увеличения потенциала чувствительности к развитию, то порядок окажется следующим (см. сх. 30).

Схема 30

Иначе говоря, при повышении чувствительности к развитию даже морфно ориентированные воздействия вызывают формные реагирования. Однако, реагирование развивающего типа или актуализация потенциала более вероятны, если в соотношении чувствительности к реагированию преобладает формное реагирование. Типологический набор тогда суживается (см. сх. 31).

Схема 31

Дополнительным способом типологизации является применение “системного треугольника”, фиксирующего либо процесс отождествления, либо процесс разотождествления морфологии и формы.

В нем представлены процессы, форма, морфология и организованность или совмещенность формы и морфологии. Оставляя треугольник как потенциальную форму, мы можем акцентировать либо сохранность формы, морфологии, либо их трансформируемость под требования противочлена (см. сх. 32).

Схема 32

Тогда в этом треугольнике легко усмотреть типы сочетаний в зависимости от того, форма или морфология являются преобладающими, инициирующими в проявлении “нечто” (см. сх. 33).

Схема 33

Кроме того, можно выделить типы в зависимости от объема проявлений как сохраняющего, так и трансформирующего характера (см. сх. 34).

Схема 34

Конечно, полная нечувствительность, полная трансформируемость или полная сохраняемость в полном проявлении являются маловероятными онтологически. Кроме того, нужно еще выделить типы, связанные со сменой способа реагирования, что соответствует либо переходу к внутренним трансформациям от сохраняющего равновесия, либо к сохраняющему проявлению от трансформирующего проявления (см. сх. 35).

Схема 35

Если учесть, что только формно-трансформационные типы являются развивающими, то можно выделить “лестницу” развивающих проявлений (см. сх. 36).

Схема 36

Итак, развитием “нечто” будем считать трансформацию его А-“в-себе” бытия, его сущности, формы в направлении большего усложнения и большей абстрактности.

5 ПОНИМАНИЕ СЛОЖНЫХ ТЕКСТОВ
И «МЕТОД РАБОТЫ С ТЕКСТАМИ»

5.1 История создания и технологическая сущность

В той линии исследований и разработок, совершенствования и развития мыслительной культуры, которая была ведущей в нашей работе системообразующим звеном выступил "метод работы с текстом" (МРТ), созданный нами сначала для ускорения усвоения самых сложных содержаний (с 1959 по 1975 гг.), а затем для организации саморазвития, прежде всего – интеллектуального (с 1975 г.). При осмысливании практики конспектирования и внесении схематических изображений как наиболее эффективных средств овнешнения содержаний сознания (с 1973 г.) мы достаточно быстро осознали роль конструктивных знаковых (текстовых) манипуляций и необходимость явного введения логических требований в соотнесение знаков, фрагментов. Самым большим открытием выступило осознание роли того логического метода, который назывался "восхождением от абстрактного к конкретному". Тем более что вначале 70-х годов мы систематически осваивали идеи Гегеля и стремились их сделать приложимыми к практике конспектирования и работы с текстом в целом. По пути приходилось корректировать операциональное понимание близких логических разработок (прежде всего в Московском методологическом кружке).

В своей работе мы были склонны любые содержания текстов замещать высшими абстракциями и лишь с их помощью возвращаться к оригинальным содержаниям автора или к анализируемым смыслам, фиксированным в своем сознании. Эти высшие абстракции, заимствуемые или создаваемые самостоятельно, представали как "сущностные лучи", освещающие первоначальный материал смыслов, помогающие заметить сущностную основу уникальных смыслов. И конспект-схемы, и схематические изображения представали как предметы манипулирования замещениями смыслов, "извлечениями" их из глубин сознания. Логика "восхождения" осознавалась как вместилище всех типовых мыслительных операций и всех форм организаций мышления в построении текстов.

Применение МРТ при реконструкции сложнейших мыслительных систем, концепций, дискуссий стимулировало огромный объем рефлексивной самоорганизации и самокоррекции, а также самопознания и самосознавания. В связи с этим он легко и превратился в основу "метода интеллектуального саморазвития" (МИС).

Однако вернемся к общим проблемам работы с текстами. Сама работа с текстами легко помещаема в самые разные ситуации интеллектуальной работы. Так при вхождении в новую область знания она обеспечивает усвоение новых знаний, а в условиях достижения компетентности в области знания она превращается в звено решения профессиональных задач и при постановке проблем. Наиболее значима ситуация рефлексивной самоорганизации, в которой исходными текстами выступают тексты описания своей работы, включая различные затруднения в достижении целей.

В общем поле подходов к работе с текстами в решении мыслекоммуникативных и иных (научных, управленческих, рефлексивно-самоорганизационных, учебных, методических, педагогических, культурных и т.п.) задач сложились противоположные традиции. Одна из них устремлена на быстроту прочтения и получение общего, обзорного или детально регистрационного образа по содержанию текста. Другая же акцентирует внимание на неслучайность выявления авторских содержаний, надежность реконструкции структуры содержания, иерархии его слоев. Поэтому во втором случае быстрота как технологическая ценность уступает ценности надежности и однозначности содержания получаемого результата.

В своих поисках в начале 70-х годов мы принадлежали к числу немногих приверженцев второго направления построения МРТ. По полученному в 60-х годах опыту конспектирования мы убедились, что установка на быстроту чтения не ведет к общей культуре работы с текстами, ставит ход и результат в прямую зависимость от индивидуальных особенностей читателя, ведет к многовариантности и ситуационности в получении результата. При этом есть часть задач, которые решаются на данном пути. Это, как правило, задачи предварительной подготовки к "основной" работе. Чем более строгая и ответственная задача стоит перед читателем, чем больше он реализует ценность отхода от случайности результата и пути к результату, ценность деперсонификации результата и возможности включиться в "отчужденный" профессиональный и культурный процессы, тем менее значимы приемы сенсомоторной изощренности в ускорении чтения, в получении интегральных субъективных смыслов.

Иначе говоря, такой подход не приводит к появлению понятий, категорий, однозначности, структурной определенности результата понимания. Даже в том случае, если автор реально не имел той же определенности и строгости содержания мысли возможность понимания и выявления общезначимых оснований его точки зрения, его строгой и точной базы и т.п., зависит от понятийного типа реконструкции. Вместо автора читатель должен построить или подобрать понятия, объясняющие и обосновывающие его смыслы и, может быть, нестрогие представления. Лишь на этом пути появляется возможность и самого автора, его точку зрения размещать в исторической линии воззрений в науке, культуре, практике, образовании.

В рамках альтернативного подхода оформляется и другая перспектива: переход от реконструкции, понимания точки зрения к ее критике и построении более совершенной точки зрения. Опора на понятия и категории позволяет иметь нейтральные, "арбитражные" основания как новой точки зрения, так и возможных перспектив развития любой версии. Кроме того, опора на понятия и их соотнесение с допонятийными представлениями облегчает переход к постановке задач на формирование культуры мышления, культуры рефлексивной самоорганизации и механизмов саморазвития читателя.

Исходя их этого мы разработали свой МРТ. Его ориентация состоит в постепенном приобретении общей мыслительной и рефлексивной культуры, построении "предельно" общих (по функции) понятий как средств понимания, критики и совершенствования точки зрения автора, перехода от реконструкции точки зрения к использованию результата для постановки и решения задач и проблем.

Механизм МРТ включает в себя все типовые мыслительные, мыслекоммуникативные и рефлексивные процедуры, встречающиеся в работе с устными и письменными текстами и в коммуникативной практике в целом. При этом все процедуры "помещаются" в позиционное пространство мыслекоммуникации (см. сх. 1).

позиции – автора

процедуры – понимающего

– критика

– арбитра

– организатора

Схема 1

Читатель сначала пребывает в позиции понимающего, который должен реконструировать точку зрения, выраженную в тексте. Точка зрения "существует" и в субъективном плане представлений, и в тексте. Если учитывать, что читатель, также как и автор, зависим от внутреннего субъективного мира, его состояний, реагирования на внешние и внутренние факторы, то его первичный результат в восприятии и понимании текста является неизбежно случайным. Для того чтобы отойти от случайности понимания текста, ему необходимо осуществить поправки первичного результата (см. сх. 2).

внутренняя состояния читателя текст динамика

жизнь состояний

реагирование автора

условия на текст

первичное понимание

поправки в понимании

 

Схема 2

 

Для организации процесса фиксации результатов первичного понимания и внесения поправок предварительно необходимы либо повторное изложение мысли автора, либо построение схемы-конспекта, либо построение схематического изображения, либо совмещение всех форм внешнего выражения, что удобно для внутренней и внешней организации процесса корректирования (см. сх. 3).

 

бытие содержаний

внешнее повторное изложение

бытие содержаний схема-конспект

схематическое изображение

корректирование

изменение измененные повторные тексты

внутренних схемы-конспекты

содержаний схематические

изображения

 

Схема 3

Так как внешнее выражение внутренних смыслов не может быть идентичным внутреннему смыслу и его динамике, зависящему от внутренних состояний и внешних условий их изменения, то все предварительные, первичные результаты понимания рассматриваются лишь как гипотезы. Процесс подтверждения и опровержение гипотез является первым главным слоем процедур. Для того чтобы осуществить проверку гипотез необходимо опираться либо на мнения автора, контролирующего понимание (или его приверженца, "адепта", внутреннее находящегося в курсе дела, адекватно понявшего текст автора), либо использовать иной фрагмент текста по той же теме как условие проверки, заставляющего сравнивать представления, возникшие при понимании "первого" и "второго" отрывка, фрагмента текста автора (см. сх. 4).

 

текст автора

фрагменты

по теме

 

первый фрагмент второй фрагмент

читатель понимание понимание

(результат – гипотеза)

сравнение

содержаний

подтверждение

опровержение коррекция

 

Схема 4

Построение конспекта и схемы-конспекта, а также схематического изображения как выражения результатов понимания позволяет придать указанным в сх. 6 процедурам оперативно-манипулятивный характер, удобный для сознаваемой самоорганизации в мышлении, а также для внешней организации.

Однако коррекции несут на себе стихийность и случайность самовыражения читателя, если они подчинены лишь субъективным состояниям. Поэтому от читателя требуется формирование способности к "надсубъективному" чтению схем различного типа и вхождение в "логику объектного содержания", выраженного схемами. Если понимание и первого, и второго (любого числа) отрывков по теме выражено в схемах, то читатель может упростить соотнесение содержаний, сведя к сравнению "содержаний" схем и обращаясь к более богатым содержаниям смыслов во внутреннем плане лишь при необходимости (см. сх. 5).

текст

внутреннее внутренние фрагменты

содержание фрагменты текста

смысла смысла

тема

внешнее

соотнесение выражение

схемы

сравнение

схем

 

Схема 5

Сравнение схем как сравнение "объектов" является основой культурного обеспечения процессов реконструкции точек зрения авторов. На этом пути рождается трансформация случайных схем в неслучайные и субъективных смыслов в субъектно представленные значения или социально-культурные аналоги смыслов, прототипы понятий.

Первым ведущим фактором превращения "естественных" (субъективных, индивидуальных) и т.п. смыслов в "культурные" (надсубъективные) значения выступает действие внешнего организатора (педагога), владеющего подлинным, "эталонным" представлением об объекте понимания. Его схема лишена случайности и нужно лишь опознать это самому читателю (ученику), использовать для коррекции.

Для того чтобы соотнесение и сопоставление схем (первичной и эталонной) было эффективным, ведущим к коррекции внешнему организатору необходимо не только использовать, но и корректировать способ чтения схем, приход, с их помощью, к осознанию различий в объектном содержании схем (см. сх. 6).

 

текст

фрагменты

по теме

 

читатель первичная эталонная

схема схема корректор

объектное первичное

прочтение объектное

прочтение

вторичное коррекция

объектное

прочтение

сопоставление

коррекция схемы

 

Схема 6

Вторым фактором в этом же направлении выступает использование словарей, где "собраны" эталоны содержаний и их текстуального выражения. Читателю тогда приходится самостоятельно выявлять необходимость корректирования первичной, гипотетической схемы.

Третьим фактором, организующим процесс проверки гипотез, является применение логических принципов и норм, ориентированных на организацию процесса перехода от одного содержания к другому. Огромное значение в преодолении множества трудностей самоорганизации в процессе преодоления стихийности, случайности первичных версий в понимании играло введение с 1972–1973 гг. логических принципов реконструкции развивающихся объектов. Они в своей идейно основе были раскрыты еще Гегелем, а также Платоном, Фихте и др. В объектной акцентировке (не логической) их содержание излагалось в учении о диалектике и диалектическом методе. Более технологический характер изложения дал (Г.П. Щедровицкий, а также Б. Грушин, А. Зиновьев, М. Мамардиашвили и др.).