Учебно-методическое обеспечение дисциплины. 1. Костина А.В. Культурология: учеб

Литература

Основная:

1. Костина А.В. Культурология: учеб. пособие. – М.: КНОРУС, 2006.

2. Культурология. История мировой культуры / Под ред. А.Н. Марковой. – М.: ЮНИТИ, 2002, 2003, 2005.

3. Культурология: учеб. пособие / Под ред. А.А. Радугина. – М.: Библионик, 2005.

4. Культурология: учеб. пособие / Под ред. Г.В. Драча. – Ростов-н/Д., 1998, 1999.

 

Дополнительная:

1. Добрынина В.И. Актуальные проблемы культуры ХХв. – М., 1993.

2. Добрынина В.И. История культуры России. – М.: Знание, 1993.

3. Добрынина В.И. Культурология. – М.: Знание, 1993.

4. Курс лекций по культурологии / Под ред. Г.В. Драча. – Ростов-н/Д., 1995.

5. Лихачев Д.С. Крещение Руси и государство Русь // Новый мир, 1988, №.

6. Малюга Ю.Я. Культурология: Учеб.пособие. – М., 2001.

7. Полищук В.И. Культурология: Учебное пособие. – М., 1999.

8. Радугин А.А. Хрестоматия по культурологии. – М., 1998.

9. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. – М., 1989.

10. Тойнби А. Постижение истории.

 

Рекомендуемая:

1. Арнольдов А.И. Человек и мир культуры (введение в культурологию). – М., 1992.

2. Бердяев Н.А. Смысл творчества. – М., 1989. (Глава 7, 10, 14).

3. Большаков А.В. Основы философских знаний. М., 1994. (Тема 11).

4. Бонар А. Греческая цивилизация.

5. Введение в культурологию / Под ред. Е.В. Попова. – М., 1996.

6. Волков Г. Три лика культуры. – М., 1986.

7. Емохонова Л.Г. Мировая художественная культура. – М., 1998.

8. Карпушина С., Карпушин В. История мировой культуры: Учеб. для вузов. – М., 1998.

9. Кононенко Б.И. Культурология в терминах, понятиях, именах. – М., 1999.

10. Культурология ХХв. Антология (из серии «Лики культуры»). – М., 1995.

11. Турсунов А.М. Проблемы взаимодействия культур и цивилизаций // Народы Азии и Африки, 1988, № 5.

12. Хачатурян В.М. История мировых цивилизаций с древнейших времен до начала ХХ века. – М., 1997.

13. Хейзинга И. В тени завтрашнего дня. – М., 1992.

14. Шпенглер Я. Закат Европы. – М., 1923.

15. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991. (Глава «Великие исторические культуры древности»).

Методическое обеспечение дисциплины

1. Учебное пособие по Культурологии (УМК).

2. Краткий словарь-справочник основных терминов и понятий по Культурологии, теории и истории культуры.

3. Тесты для текущего контроля и самопроверки.

4. Наглядные пособия по живописи, архитектуре, иконописи.

5. Таблицы по культуре античности, Возрождения, русской культуре.

 

Материально-техническое и информационное обеспечение дисциплины

1. Видео и мультимедийное оборудование

2. Оверхет-проектор

3. Магнитофон

4. Видеоматериал: «Чудеса природы», «Великие творения людей», «Чудеса священные и загадочные» (Изд. дом «Ридерз Дайджест», 1997), «Павловск», «Царское село», «Петродворец» (ART-PALACES, 1997).

5. Атлас Древнего мира: атлас. – Лондон-Нью-Йорк-Штутгарт-Москва: Дорлинг Киндерсли, 1996.

6. Семь чудес света. Древний мир. Средние века. Наше время: атлас. – Москва: БММ АО, 1997.

Приложение

Э.Б. Тайлор

Первобытная культура

Культура или цивилизация в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственно­сти, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества. Явления культуры у раз­личных человеческих обществ, поскольку могут быть исследованы ле­жащие в их основе общие начала, представляют предмет, удобный для изучения законов человеческой мысли и деятельности. С одной сторо­ны, однообразие, так широко проявляющееся в цивилизации, в значи­тельной мере может быть приписано однообразному действию однооб­разных причин. С другой стороны, различные ступени культуры могут считаться стадиями постепенного развития, из которых каждая является продуктом прошлого и в свою очередь играет известную роль в формировании будущего.

С идеальной точки зрения на культуру можно смотреть как на об­щее усовершенствование человеческого рода путем высшей организа­ции отдельного человека и целого общества с целью одновременного содействия развитию нравственности, силы и счастья человека.

 

Тайлор Э.Б. Первобытная культура. - М.,1989. - С. 18.

Гердер И.Г. (1744-1803) - немецкий философ и культу­ролог.

Идеи к философии, истории человечества. - М.: Наука, 1977.

 

Человек воспитывается только путем подражания и уп­ражнения: прообраз переходит в отображение, лучше всего назвать этот переход преданием или традицией. Но нужно, чтобы у человека, подражающего своему прообразу, были силы, чтобы он воспринял все, что сообщают, что передают ему, что возможно сообщить и передать, чтобы он усваивал и преобразовывал в свое существо все это сообщенное. Итак, что, сколько он воспримет, как и что усвоит, применит и употребит - все это зависит только от присущих человеку сил, а в таком случае воспитание человеческого рода - это процесс и генетический, и органический; процесс генетический - благодаря передаче, традиции, процесс органический - благодаря усвоению и применению переданного. Мы можем как угодно назвать этот генезис человека во втором смысле, мы можем назвать его культурой, то есть возделыванием почвы, а можем вспомнить образ света и назвать просвещением, тогда цепь культуры и просвещения протянется до самых краев земли (с. 230).

...Дорога культуры на нашей земле, дорога с поворотами, резкими углами, обрывами и уступами, - это не поток, что течет плавно и спокойно, как широкая река, а это низвергающаяся с покрытых лесом гор вода; в водопад обращают те­чение культуры на нашей земле страсти человеческие. Ясно, что весь порядок нашего человеческого рода рассчитан и на­строен на такие колебания, на такую резкую смену. Мы хо­дим, попеременно падая в левую и правую стороны, и все же идем вперед, - таково и поступательное движение культуры народов и всего человечества (...).

Все сомнения, все жалобы на хаос, на почти незаметные успехи благого начала в человеческой истории проистекают оттого, что странник, погруженный, в скорбь, наблюдает лишь очень короткий отрезок пути. Если бы он более широко взгля­нул окрест себя, если бы он беспристрастным взором сравнил хотя бы более или менее известные по истории эпохи, а кроме того, проник в естество человека и поразмыслил над тем, что такое разум и истина, то он не стал бы сомневаться в самой достоверной естественнонаучной, истине (с. 444-445).

Пусть этот огромный снежный ком, что прикатили нам времена, содержит сколько угодно мусора, сколько угодно хаоса, - и хаос этот порожден веками и возник только от того, что один и тот же ком неутомимо, неустанно все катили и катили, вперед (с. 447).

 

 

Швейцер А. (1875-1965) - немецко-французский мыслитель, протестантский теолог и этик; исходный принцип мировоззрения - «благоговение перед жизнью» как основа куль­турно-нравственного обновления человечества.

Культура и этика./Пер. с нем. М.: Прогресс, 1973.

 

Идеал культурного человека есть не что иное, как идеал человека, который в любых условиях сохраняет подлинную человечность. Для нас сейчас быть культурным человеком оз­начает оставаться человеком, несмотря на состояние совре­менной культуры. Только понимание того, что относится к подлинной человечности, может спасти нас в условиях самой прогрессивной внешней культуры от заблуждений относитель­но самого понятия культуры.

...Мы знаем, что все мы должны бороться с обстоятельст­вами за свою человечность и заботиться о том, чтобы вновь превратить эту борьбу из бесперспективной в перспективную.

Духовной помощью в этой борьбе является для нас уве­ренность в том, что ни один человек никогда не должен быть принесен в жертву условиям как человек - вещь... (с. 331-332).

Ницше Ф.Г. (1844-1900) - немецкий философ и культуролог.

Человеческое, слишком человеческое // Ницше Ф. Соч: В 2-х т. Т. 1. - М.: Мысль, 1990.

 

§ 276. Микрокосм и макрокосм культуры. Лучшие открытия о культуре человек делает в себе самом, когда он находит в себе господство двух разнородных сил. Допустим, что человек в одинаковой мере живет любовью к пластическому искусству или к музыке и увлекаем духом нау­ки и что он считает невозможным устранить это противоречие уничтожением одной из названных сил и совершенным разнузданием другой, ему остается теперь только создать из себя столь обширное здание культуры, что обе эти силы могут жить в нем, хотя и на разных концах здания, тогда как меж­ду ними находят себе приют примирительные промежуточные силы, превосходящие их своим могуществом, чтобы в случае нужды прекратить возникшую борьбу. Но такое здание культуры в отдельной личности будет иметь величайшее сходство со строением культуры в целые исторические эпохи и служить постоянным уроком для понимания последней по аналогии. Ибо всюду, где развивалась великая архитектура культуры, ее задачей было принудить к миру противоборствующие силы с помощью накопления, сверхмощного запаса прочих, менее несовместимых сил, не подавляя первых и не налагая на них оков.

§ 277. Счастье и культура. Созерцание обстановки нашего детства потрясают нас: беседка, церковь с могилами, пруд и лес - на все это мы смотрим, страдая. Нас охватывает сострадание к нам самим: ведь сколько мы с того времени перестрадали! Здесь же все стоит еще столь тихо, столь веч­но; лишь мы так изменчивы, так подвижны; мы встречаем даже кое-кого из людей, на которых время оказало не больше разрушительного влияния, чем на какой-нибудь дуб: крестьяне, рыбаки, обитатели леса - они остались прежними. - Потрясение, сострадание к самому себе перед лицом низшей культуры есть признак более высокой культуры, из чего следует, что последняя отнюдь не увеличивает количества счастья. И кто хочет пожинать в жизни счастье и довольство, тот пусть всегда избегает встречи с более высокой культурой.

§ 281. Неизбежное непонимание высшей культуры. Кто вооружил свой инструмент лишь двумя струнами, как ученые, которые кроме влечения к знанию обладают лишь приобретением через воспитание религиозным чувством, тот не понимает людей, способных играть на большем количестве струн. Из существа высшей, более многострунной культуры вытекает, что она всегда ложно истолковывается низшей культурой, как это, например, имеет место, когда искусство считается скрытой формой религиозного чувства. Более того, люди, которые только рели­гиозны, понимают даже науку как искание религиозного чувства, подобно тому, как глухонемые не понимают, что такое музыка, если не видимое, движение.

О. Шпенглер

Закат Европы (Глава II)

Проблема мировой истории

...Культуры суть организмы. История культуры их биография. Данная вам, как некоторое историческое явление в образе памяти, ис­тория китайской или античной культуры морфологически представляет собою полную аналогию с историей отдельного человека, животного, дерева или цветка... Феноменами отдельных, следующих друг за дру­гом, рядом вырастающих, соприкасающихся, затеняющих и подавляю­щих одна другую культур исчерпывается все содержание истории. И если предоставить всем ее образам, которые до сего времени слишком основательно были скрыты под поверхностью тривиально протекаю­щей так называемой "истории человечества", свободно проходить перед умственным взором, то в конце концов, несомненно, удастся открыть тип, первообраз культуры, как таковой, освобожденный от всего затем­няющего и незначительного, и лежащий, как идеал формы, в основе всякой отдельной культуры...

Культура зарождается в тот момент, когда из первобытно-душевного состояния вечно-детского человечества пробуждается и вы­деляется великая душа, некий образ из безобразного, ограниченное и преходящее из безграничного и пребывающего. Она расцветает на поч­ве строго ограниченной местности, к которой она и остается привязан­ной, наподобие растения. Культура умирает после того, как эта душа осуществит полную сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств, государств и наук и таким образом вновь возвра­тится в первичную душевную стадию... Каждая культура находится в глубоко символистической связи с материей и пространством, в кото­ром и через которое она стремится реализоваться. Когда цель достигну­та и идея, т.е. все изобилие внутренних возможностей, завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы надламываются - она становится цивили­зацией. И она, огромное засохшее дерево в первобытном лесу, еще многие столетия может топорщить свои гнилые сучья. Мы наблюдаем это на примерах Египта, Китая, Индии и мусульманского мира...

Всякая культура переживает возрасты отдельного человека. У ка­ждой имеется свое детство, юность, возмужалость и старость. Юная, робеющая, чреватая предчувствиями душа проявляется на рассвете ро­манской эпохи и готики... В ней веяние весны. "В произведениях древнегерманской архитектуры, - говорит Гете, - мы наблюдаем расцвет необычайного состояния вещей. Кому внезапно предстанет этот рас­цвет, тот может только изумляться; но кто заглянул в тайную внутрен­нюю жизнь этого растения, в движение сил и то, как постепенно разви­вается цветок, тот смотрит на вещи другими глазами, тот знает, что он видит." Такое же детство говорит таким же образом и совершенно род­ственными звуками и в ранне-гомеровской дорике, в древнехристиан­ском, раннеарабском искусстве и в произведениях египетского Древне­го Царства, начинающегося с IV династии... Чем более приближается культура к полудню своего существования, тем более мужественным, резким, властным, насыщенным становится ее окончательно утвердив­шийся язык форм, тем увереннее становится она в ощущении своей си­лы, тем яснее становятся ее черты. В раннем периоде все это еще темно, смутно, в искании, полно тоскливым стремлением и одновременно бо­язнью... Наконец, при наступлении старости начинающейся цивилиза­ции, огонь души угасает. Угасающие силы еще раз делают попытку, с половинным успехом - в классицизме, родственном всякой умирающей культуре - проявить себя в творчестве большого размаха; душа еще раз с грустью вспоминает в романтике о своем детстве. Наконец, усталая, вялая и остывшая, она теряет радость бытия и стремится - как в рим­скую эпоху - из тысячелетнего света обратно в потемки перводушевной мистики, назад в материнское лоно, в могилу...

Каждой культуре свойственен строго индивидуальный способ ви­деть и познавать природу, или, что то же, у каждой есть ее собственная своеобразная природа, каковой в том же самом виде не может обладать никакой другой вид людей...

Шпенглер О. Закат Европы: В 2 т. - Новосибирск, 1993.-Т.1. - С. 169-174, 198.

 

А. Дж. Тойнби

Постижение истории

Область вызова-и-ответа

...Вызов побуждает к росту. Ответом на вызов общество решает вставшую перед ним задачу, чем переводит себя в более высокое и бо­лее совершенное с точки зрения усложнения структуры состояние.

Отсутствие вызовов означает отсутствие стимулов к росту и раз­витию. Традиционное мнение, согласно которому благоприятные кли­матические и географические условия, безусловно, способствуют об­щественному развитию, оказывается неверным. Наоборот, историче­ские примеры показывают, что слишком хорошие условия, как правило, поощряют возврат к природе, прекращение всякого роста.

Египет традиционно рассматривают как регион с благодатными природно-климатическими условиями. Однако на поверку оказывается, что первоначально это был трудный для земледелия район, который расцвел благодаря специальной ирригационной системе. В Централь­ной Америке, на Цейлоне, на севере Аравийской пустыни, на острове Пасхи, в Новой Англии и Римской Кампании можно заметить следы жизни, когда-то обустроенной и цивилизованной, а потом заглохшей, заброшенной, забытой. Это говорит о том, что цивилизация существует благодаря постоянным усилиям человека. Достаточно лишить город энергоснабжения, как цивилизованная жизнь в нем сразу же окажется поставленной под сомнение...

Стимулы роста можно разделить на два основных вида: стимулы природной Среды и стимулы человеческого окружения. Среди стиму­лов природной Среды можно выделить стимул "бесплодной земли" и стимул "новой земли". Стимулов "бесплодной земли" обнаруживается в истории немало. Суровые естественные условия нередко служат мощным стимулом для возникновения и роста цивилизации. Например, если сравнить долины Янцзы и Хуанхэ, то первая значительно более приспособлена для цик­лического сезонного земледелия, чем вторая. Казалось бы, китайская цивилизация должна была возникнуть именно в долине Янцзы. Но она возникла в долине Хуанхэ.

Тойнби А. Дж. Постижение истории. - М., 1991.-С. 119-120.

К. Ясперс

Истоки истории и ее цель

...Ось мировой истории, если она вообще существует, может быть обнаружена только эмпирически, как факт, значимый для всех людей, в том числе и для христиан. Эту ось следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть; где с поразительной плодотворностью шло такое формирование человече­ского бытия, которое независимо от определенного религиозного со­держания могло стать настолько убедительным, если не своей эмпири­ческой неопровержимостью, то во всяком случае некоей эмпирической основой для Запада, для Азии, для всех людей вообще, что тем самым для всех народов были найдены общие рамки понимания их историче­ской значимости. Эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до н.э., к тому духовному процес­су, который шел между 800 и 200 гг. до н.э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохра­нился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем...

В это время происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество дру­гих. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии – в Ин­дии, как и в Китае, - были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализ­ма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступили пророки Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя, в Греции - это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от дру­га.

Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сво­дится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощ­ность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед со­бой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира.

Все это происходило посредством рефлексии. Сознание осознава­ло сознание, мышление делало своим объектом мышление. Началась духовная борьба, в ходе которой каждый пытался убедить другого, со­общая ему свои идеи, обоснования, свой опыт. Испытывались самые противоречивые возможности. Дискуссии, образование различных пар­тий, расщепление духовной сферы, которая и в противоречивости своих частей сохраняла их взаимообусловленность, все это породило беспокойство и движение, граничащее с духовным хаосом.

В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня оп­ределяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности.

Этот процесс заставил многих пересмотреть, поставить под вопрос, подвергнуть анализу все бессознательно принятые ранее воззре­ния, обычаи, условия. Все это вовлечено в водоворот. В той мере, в ка­кой воспринятая в традиции прошлого субстанция была еще жива и действенна, ее явления прояснялись и она тем самым преображалась...

Эпоха, в которой все это происходило на протяжении веков, не была периодом простого поступательного развития. Это было время уничтожения и созидания одновременно. И завершения достигнутого не было. Высшие возможности мышления и практики, получившие свое осуществление в отдельных личностях, не стали общим достояни­ем, ибо большинство людей не могло следовать по этому пути. То, что вначале было в этом движении свободой, стало в конечном итоге анар­хией. И когда эта эпоха лишилась творческого начала, в трех областях культуры было произведено фиксирование концептуальных воззрений и их нивелирование. Из беспорядка, ставшего невыносимым, возникло тяготение к новому единению в деле воссоздания прочных условии жизни.

Завершение носит прежде всего политический характер. Почти одновременно в ходе завоевания насильственно создаются большие мо­гущественные империи в Китае (Цинь Ши-Хуан-ди), в Индии (династия Маурья), на Западе (эллинистические государства и imperium Romanum). Повсюду, возникая из руин, складывался прежде всего технически и организационно планомерный порядок...

В виде схемы историю в узком смысле можно представить себе следующим образом.

Из темных глубин доистории, длящейся сотни тысячелетий, из де­сятков тысячелетий существования подобных нам людей в тысячеле­тия, предшествующей нашей эре, в Месопотамии, Египте, в долине Инда и Хуанхэ возникают великие культуры древности.

В масштабе всей земной поверхности это - островки света, разбро­санные во всеобъемлющем, сохранившемся едва ли не до наших дней мире первобытных народов.

В великих культурах древности, в них самих или в орбите их влия­ния в осевое время, с 800 по 200 г. до н.э., формируется духовная основа человечества, причем независимо друг от друга в трех различ­ных местах - в Европе с ее поляризацией Востока и Запада, в Индии и Китае.

На Западе, в Европе в конце средних веков возникает современная наука, а за ней с конца XVIII в. следует век техники; это первое после осевого времени действительно новое свершение духовного и материального характера.

Из Европы шло заселение Америки и формирование ее духовной культуры, исходило решающее в рациональной и технической сфере влияния на Россию с ее восточно-христианскими корнями; Россия же, в свою очередь, заселила весь север Азиатского материка до Тихого океана.

Сегодняшний мир с его сверхдержавами Америкой и Россией, с Европой, Индией и Китаем, с Передней Азией, Южной Америкой и ос­тальными регионами земного шара, постепенно в ходе длительного процесса, идущего с XVI в., благодаря развитию техники, фактически стал единой сферой общения, которая, несмотря на борьбу и раздроб­ленность, во все возрастающей степени настойчиво требует политиче­ского объединения, будь то насильственного в рамках деспотической мировой империи, будь то в рамках правового устройства мира в ре­зультате соглашения.

Мы считаем возможным сказать, что до сих пор вообще не было мировой истории, а был конгломерат локальных историй.

То, что мы называем историей, и то, чего в прежнем смысле боль­ше не существует, было лишь мгновением, промежутком в какие-то пять тысячелетий между заселением земного шара, продолжавшимся сотни тысяч лет в доистории, и тем, что мы теперь рассматриваем как подлинное начало мировой истории...

Попытка структурировать историю, делить ее на ряд периодов всегда ведет к грубым упрощениям, однако эти упрощения могут слу­жить стрелками, указывающими на существенные моменты. Вернемся еще раз к схеме мировой истории, чтобы не дать ей закостенеть в лож­ной односторонности.

Человек четыре раза как бы отправляется от новой основы. Снача­ла от доистории, от едва доступной нашему постижению прометеев­ской эпохи (возникновение речи, орудий труда, умения пользоваться огнем), когда он только становится человеком.

Во втором случае от возникновения великих культур древности.

В третьем - от осевого времени, когда полностью формируется подлинный человек в его духовной открытости миру.

В четвертом - от научно-технической эпохи, чье преобразующее воздействие мы испытываем на себе...

Недостаток этой схемы в том, что она исходит из четырех, правда, очень значительных, но по своему смыслу гетерогенных периодов ми­ровой истории: прометеевской эпохи, эпохи великих культур древно­сти, эпохи духовной основы нашего человеческого бытия, до сих пор сохранившей свою значимость, эпохи развития техники. Более убеди­тельной, предвосхищающей будущее, можно считать схему, намечен­ную следующим образом: в доступной нам человеческой истории есть как бы два дыхания.

Первое ведет от прометеевской эпохи через великие культуры Древности к осевому времени со всеми его последствиями.

Второе начинается с эпохи науки и техники, со второй прометеев­ской эпохи в истории человечества, и, быть может, приведет через об­разования, которые окажутся аналогичными организациям и свершениям великих культур древности, к новому, еще далекому и невидимому второму осевому времени, к подлинному становлению человека.

Между этими двумя дыханиями наблюдаются, однако, существенные различия. Находясь на стадии второго дыхания, начиная его, мы способны познать первое, другими словами, мы обладаем историче­ским опытом. Другая существенная разница: если период первого дыхания пробился на несколько параллельно развивавшихся островков цивилизации, то второе охватывает человечество в целом.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М., 1991. - С. 32-36, 51-53.

Хосе Ортега-и-Гассет

Восстание масс

В сущности, чтобы ощутить массу как психологическую реаль­ность, не требуется людских скопищ. По одному-единственному чело­веку можно определить, масса это или нет. Масса - всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неот­личимостью. Представим себе, что самый обычный человек, пытаясь мерить себя особой мерой - задаваясь вопросом, есть ли у него какое-то дарование, умение, достоинство, - убеждается, что нет никакого. Этот человек почувствует себя заурядностью, бездарностью, серостью. Но не массой.

Обычно, говоря об «избранном меньшинстве», передергивают смысл этого выражения, притворно забывая, что избранные - не те, кто кичливо ставит себя выше, но те, кто требует от себя больше, даже если требование к себе непосильно. И, конечно, радикальнее всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить - это плыть по течению, оставаясь таким, какой ни на есть, и не силясь перерасти себя.

Таким образом, деление общества на массы и избранные мень­шинства - типологическое и не совпадает ни с делением на социальные классы, ни с их иерархией.

Масса - это посредственность, и, поверь она в свою одаренность, имел бы место не социальный сдвиг, а всего-навсего самообман. Осо­бенность нашего времени в том, что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду. Как говорят американцы, отличаться - неприлично. Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Кто не такой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать отверженным. И ясно, что «все» - это еще не все. Мир обычно был неоднородным единством массы и независимых мень­шинств. Сегодня весь мир становится массой.

Такова жестокая реальность наших дней, и такой, я вижу ее не за­крывая глаз на жестокость.

Пора уже наметить первыми двумя штрихами психологический рисунок сегодняшнего массового человека: эти две черты - беспрепят­ственный рост жизненных запросов и, следовательно, безудержная экс­пансия собственной натуры и, второе, врожденная неблагодарность ко всему, что сумело облегчить ему жизнь. Обе черты рисуют весьма зна­комый душевный склад - избалованного ребенка.

Сегодня, напротив, у среднего человека самые неукоснительные представления обо всем, что творится и должно твориться во вселен­ной. Поэтому он разучился слушать. Зачем, если все ответы он находит в самом себе? Нет никакого смысла выслушивать, и, напротив, куда естественнее судить, решать, изрекать приговор. Не осталось такой обще­ственной проблемы, куда бы он не встревал, повсюду оставаясь глухим и слепым и всюду навязывая свои «взгляды».

Ортега - Гассет X. Эстетика. Философия культуры. - М., 1991. - С. 310-311,319,321, 323,333 - 334.

Н.Я. Данилевский

Россия и Европа (Глава IV)