Общая модель воздействия в информационной кампании

Информационное пространство любой страны наиболее чувствительно к отрицательным контекстам. Мы привыкли работать с позитивными контекстами, поэтому, оказавшись в ситуации работы с контекстом негативным, оказываемся в совершенно новой ситуации. Информационное простран­ство должно уметь как предотвращать возникновение отри­цательных ситуаций, так и отражать их функционирование в случае их появления. Спиндоктор является одним из профессионалов этой области, призванный в первую оче­редь для работы с отрицательными ситуациями.

Информационные службы создают отрицательные ситуа­ции для противника и предотвращают в своем собственном случае. Война в Персидском заливе имела заранее заданную цель такого рода в виде порождения имиджа высокоточной войны. Это решение какого-то спиндоктора призвано было заранее убрать из массового сознания представление о чело­веческих жертвах, что должно было разрушить привычное представление о войне. При этом подобный подход построен на эксплуатации принятой сегодня символизации армии как обладающей самым технологическим вооружением. Введение подобных образов позволяет в результате обмануть массовое сознание, ведя его в нужном направлении.

Цензурирование войны в Персидском заливе было ско­рее построено по британским традициям, чем американс­ким, поскольку вторые больше акцентируют проблемы сво­боды слова. Американская схема создания пула из отобран­ных журналистов позволило заложить вопросы цензуры на самом источнике информации. Это было дополнено конк­ретными запретами самостоятельно вести съемку или брать интервью. Британская схема была создана руководителем Брайеном Даттоном, руководителем армейских паблик рилейшнз. В ней были заложены такие моменты: предотвра­щение публикации информации о ведении конкретных во­енных операций, чтобы противник не мог ей воспользо­ваться, а родные солдат не волновались. Ограничения касались также подтверждения враждебной пропаганды. Это связано с тем, что в период отсутствия телевизионных новостей во время войны на Фолклендах из-за цензуры британское телевидение показало кадры аргентинских теле­операторов. Ф. Тейлор цитирует одну из статей, анализиру­ющих данный аспект, где есть следующие слова: "Минис­терство обороны долго рассматривало паблик рилейшнз как иную ветвь, помогающую призыву и продаже оружия. Это неверно. Американцы получили урок во Вьетнаме: фронт дома является настоящим, где могут быть проиграны не только битвы, но и целые войны. Британский кабинет до­лжен проинструктировать Министерство обороны в этом же направлении"*.

Американцы вели постоянный мониторинг телевизион­ного отражения войны. Британский премьер Дж. Мейджор воспользовался войной, чтобы появиться в телевизионном обращении к нации впервые в качестве премьера. До этого в прямом эфире М. Тэтчер выступила только в 1979 г. С одной стороны, телевизионный канал использовался для выдачи позитивных контекстов. С другой, было сделано все, чтобы не допустить на него контекстов негативных.

Схемы контроля действовали следующим образом. С на­чала войны с войсками прибыло всего 50 журналистов, число которых затем увеличилось до 1500 человек. Амери­канские телевизионные кампании не имели права работать со спутниковыми тарелками. Цензура запрещала публика­цию только во время войны, но не после нее. Кстати, ирак­ская хроника оказалась более интересной для показа, пос­кольку американское телевидение было в этот период за­полнено "говорящими головами". Запрещенными для журналистов сферами оказались: спонтанные интервью с солдатами, кадры или фотографии солдат в агонии или шоке. Все страны-участники коалиции должны были при­нять данную информационную политику.

Информационные кампании заинтересованы в усилении воздействия. По этой причине мы можем увидеть факторы подобного усиления в каждой точке коммуникативной це­почки. Мы можем представить это в следующем виде:

источник процесс коммуникации получатель

примеры факторов:

доверие увеличение точки

к источнику тиража уязвимости

Рассмотрим некоторые исторические периоды с точки зрения управления информационным пространством. Ка­кие факторы применяет Лютер в своей борьбе против като­лической церкви? Он впервые использует книгопечатание, некоторые из его памфлетов становятся своеобразными "бестселлерами" своего времени. Это первая идеологичес­кая война, которая ведется вполне технологическими сред­ствами. Доверие к печатному слову выше доверия к слову устному, тем самым Лютер еще более усиливает свое воз­действие. Но поскольку одновременно он действует в "бес­письменной" среде, то он делает такую пропагандистскую операцию, как прибивание гвоздями своих девяносто пяти тезисов к воротам церкви в Виттенберге в 1517 г., сочетая действие из книжного мира с миром не книжным. В про­цесс воздействия входит и он сам как лидер мнения для своего типа аудитории (среди католиков именно священник является основным лидером мнения). Происходит усиление воздействия по всем имеющимся параметрам, поэтому ре­формация признается первой войной, ведущейся с по­мощью печатного станка. К 1500 г. в Европе работало уже 250 типографий. Система сразу же реагирует на этот новый канал, создавая индекс запрещенных книг.

Впервые достаточно серьезное внимание уделяют про­блемам подготовки солдата уже в древнем Риме. Это было связано, по крайней мере, с тремя типами факторов, отли­чающими древний Рим от древней Греции:

• отсутствие сложной системы богов, что требовало про­ведения процессов "обожествления" по мере необхо­димости, подобно тому, как бывший Советский Союз создавал свои идеалы под новые нормы, поскольку от­казался от старых "богов" (типа Павлика Морозова или А. Стаханова);

• иные типы военного наступления: греческая фаланга предполагала помощь рядом стоящего, римские вари­анты ведения военных действий предполагали отдель­ного воина, защищавшего исключительно свою терри­торию;

• в случае греческой армии не было временного разрыва между отданием приказа на наступление и самим на­ступлением, в случае древних римлян приходилось ма­неврировать, занимать более благоприятные позиции, что предполагало поддержание боевого духа не в на­ступательных позициях, а лишь в подготовительных к ним этапах.

В подобных ситуациях речь идет о создании боевого Духа, говоря в современных терминах, происходит перепро­граммирование человеческого сознания с одного на другой тип поведения. Солдат, например, должен убрать из списка вариантов своего поведения трусость, добавить в него храб­рость и т.п. В значительной степени задачи этого програм­мирования (и перепрограммирования) выполняли речи полководцев, которые перед боем должны были задать жес­ткие параметры разрешенного для их солдат поведения.

Речь в первую очередь направлена на то, чтобы убрать ненужные варианты поведения. Поэтому она всегда повес­твует о трусах и героях, наглядно демонстрируя пагубность одного поведения и правильность другого. Речь выступает в функции завершения кодирования, которое велось ранее.

Отсюда возникает необходимость идеологии, под которой мы будем понимать общие принципы, общее мироощуще­ние для группы людей. Своя идеология в этом случае будет у фирмы, у семьи, у банды и у армии. Римский солдат, как и все остальные солдаты, должен был находиться под идеологемой "я непобедим, все остальное ничто, мы сильнее". Отсюда постоянная потребность в любой военной ситуации с помощью демонстрации зверств врага вывести его из-под ситуации "очеловечивания". Противник принципиально ачеловечен. Вспомним употребление во времена Великой Отечественной войны определения немцев как "недочело­веков".

Идеология должна задавать программирование границ правильного/неправильного поведения, задаваемая ею кар­тина мира должна предоставлять прозрачное разделение мира на чужие/свои. Ср. как четко возродилась эта идеологема в выборах в Санкт-Петербурге в декабре 1998 г., когда эксплуатировалась идея борьбы против политического объ­единения "Яблоко": не дадим править москвичам, изберем своих депутатов.

Победа закрепляется в древнем Риме триумфами, когда город на несколько недель уходит в празднество. Достойные солдаты награждаются землей и деньгами. Происходит явное закрепление нужного варианта поведения. Нарушение закрепленного поведения приводит к определенному шоку. Вспомним, к примеру, первый период войны в 1941 г., когда рушилась идеологема советского времени "своей земли вер­шка не отдадим".

Схема поведения, предоставляющая большую свободу, характеризуется удалением форм непосредственного контроля. В системе внешний/внутренний контроль сильнее оказывается внутренний, наличие которого обеспечивает более эффективное функционирование. Мы имеем блоки­ровку ненужных вариантов поведения, идущую изнутри.

И Первая, и Вторая мировые войны показали включение одних и тех же методов контроля и управления. В период Первой мировой войны перед англичанами стояла задача "втянуть" в войну США. Для этих целей они использовали находившийся в их руках кабель, соединявший Европу и Северную Америку. Здесь впервые произошло управление общественным мнением путем формирования новостей, которые и задавали нужную картину мира. В пользу вхож­дения США сработали также просчеты немецкой пропаган­ды. Во-первых, это затопление немецкой подлодкой пасса­жирского судна "Луизитания", где среди пассажиров были американцы. Более того, через год немцы отметили это со­бытие выпуском специальной медали, что вызвало вновь бурю возмущения. Во-вторых, пропаганда раздула гибель британской медсестры, которая переправляла пленных из Бельгии в неоккупированные Нидерланды. Оба фактора очень ярко сработали на "демонизацию" противника. Не имеет значения, что, как обнаружилось в восьмидесятые годы, "Луизитания" переправляла оружие, о чем заявляли во время войны немцы. Но это обнаружилось только сей­час, а тогда это предстало перед миром как очередной акт вандализма. Можно заранее предсказать, что во все времена и во все войны наиболее болезненно воспринимаются дей­ствия военных в отношении гражданского населения. Вы­шеприведенные факты как раз относятся к их числу.

Первая мировая война вывела в число пропагандистских средств такой новый канал, как кино. В американских фильмах снимались Чарли Чаплин, Мэри Пикфорд, Дуглас Фербенкс. В одном из художественных фильмов героиня Мэри Пикфорд путешествовала во Францию, где своими глазами видела зверства немецких солдат. Кстати, это до­статочно часто реализуемый в истории цивилизации пере­ход. Например, массовая культура может готовить массовое сознание к новым ситуациям. Так, авторы доклада о терро­ризме отмечают, что из виртуальной действительности Гол­ливуда или романов Тома Кленси терроризм стал действительностью следующего месяца*. Но они забывают отме­тить, что и общественное сознание уже заранее готовилось к подобным ситуациям.

Во время Второй мировой войны англичане вновь вы­шли на схему цензуры, которая не работала непосредствен­но с газетами, а с начальным этапом коммуникативной це­почки — источником новостей. В результате за все годы войны пришлось разбираться только с 4 газетами. Кстати, во время войны на Фолклендах мы вновь видим ту же схему: все свои сообщения журналисты могли передавать только с военно-морских кораблей. То есть принятой схемой конт­роля здесь является смещение цензуры к источнику, а не к получателю информации.

Вторая мировая война также вызвала к жизни бурное развитие киноиндустрии в качестве пропагандистского ин­струментария. Англичане, введя целлулоид в число страте­гических материалов, создали систему контроля над произ­водством фильмов, когда ни один фильм не мог быть снят без одобрения Министерства обороны. Они сменили типа­жи героев: если до войны простые люди выступали только в виде объекта для насмешки, то теперь они стали полноп­равным элементом фильма. Все это, понятно, помогало сде­лать фильмы опорой для подъема патриотического движе­ния. В этой же функции социального контроля выступает еще одно визуальное средство — плакаты. Помимо знако­мого нам варианта "Болтун — находка для шпиона" созда­вались плакаты, призывающие женщин идти работать на фабрики, соблюдать режим экономии.

Еще более активно воспользовались возможностями ки­ноиндустрии США. Пентагон назвал Голливуду пять наибо­лее интересных для него тем, в том числе и героику воен­ных. Но что более важно, на фильмы была возложена задача подготовки к службе в армии. В результате было снято семь фильмов под общим названием "Почему мы воюем", пер­вый из которых, "Прелюдия к войне", просмотрело мно­жество гражданских лиц. Остальные фильмы должны были подготовить к службе в армии пятнадцать миллионов резер­вистов. Фильмы подобного рода были особенно важны для населения США, более замкнутого на своих проблемах и слабо ориентировавшегося в международных вопросах.

Советский Союз для построения широкой патриотической опоры среди населения также возродил к жизни известные исторические фигуры, дал новый статус русской православ­ной церкви, возродил старую военную форму. Особую роль также играло кино, где среди прочего были сняты новые кон­цовки к известным фильмам. Например, Чапаев в конце фильма не погибал, а выплывал живым и обращался с призы­вом к зрителям идти на борьбу с немецко-фашистскими за­хватчиками. Значимым здесь является то, что государство ис­пользует все возможные каналы воздействия, рассматривая их как источник патриотического воспитания.

Со временем изменяются только количественные пока­затели, а качественные во многом повторены. Так, в Первой мировой войне и в войне в Персидском заливе использова­лись листовки: по пять миллионов ежемесячно в 1918 году и 29 миллионов во втором случае. Листовки использовались во время войн и в Чечне, и в Таджикистане. Эта форма-лис­товка каждый раз заполняется сообщением, выстроенным исходя из национальной картины мира с точки зрения уяз­вимости данного типа массового сознания.

Вторая мировая война показала значимость такой законо­мерности, как максимальное увеличение каналов воздействия (кино, церковь и т.п.). В результате одно и то же сообщение, оформленное в соответствии с требованиями данного канала, попадает в массовое сознание множеством путей. То есть по­мимо отмеченного увеличения тиража, речь может идти и о таком средстве, как увеличение каналов.

При этом особой популярностью пользуются не только эмоциональные сообщения, но и сообщения гедонистичес­кого (развлекательного) характера. В них, как правило, иде­ологическая составляющая выражена только на втором Плане. Соответственно, уровень воздействия подобного со­общения возрастает, поскольку оно становится "неотвечаемым". Мы легко реагируем на прямые методы воздействия, с косвенными это сделать труднее.

Можно сформулировать также правило, противополож­ное закону построения художественного сообщения. Если художественное сообщение строится на деавтоматизации восприятия, то пропагандистское сообщение, наоборот, до­лжно опираться на автоматизм реакций потребителя. На те характеристики, которые будут обработаны им, не задумы­ваясь.

Эффективные результаты достигаются при учете нацио­нальных особенностей аудитории. Так, листовки во время войны в Персидском заливе создавались с учетом консуль­таций с арабскими психологами, они имели вид "приглаше­ния", были проиллюстрированы рисунками. В самом нача­ле войны уже было сброшено 5 миллионов таких "пригла­шений". Три четверти солдат, сдававшихся с плен, подтверждали, что сделали это под воздействием листовок и радиопередач. Особо эффективными оказались листовки, сбрасываемые перед налетом. Перед тем как была сброшена огромная, размером с "жук-фольксваген", бомба, 6 февраля были разбросаны листовки, в которых говорилось: "Завтра, если вы не сдадитесь, на вас будет сброшена самая большая бомба в мире".

Вероятно, роль подобных листовок покоится на резонан­сной технологии: противник слышит то, что уже ожидается им, он лишь получает дополнительное подтверждение. Ав­томатическое сообщение из его памяти переводится в ре­альность, что и создает эффект резонанса. Подобное совпа­дение слышимого и ожидаемого и создавало максимальный эффект воздействия.

 

16. Интенсивные модели воздействия (метод "Промывания мозгов")

В идеале методы воздействия должны стремиться к тому, чтобы резко снизить рациональность решения потребителя. Это делается либо путем подключения к эмоциональной сфере, которая слабо поддается опровержению со стороны сферы рациональной, либо стремлением вывести человека на автоматизм его реакций, когда рациональная сфера также как бы отключена, но уже по другой причине. В пер­вом случае речь может идти о так называемой "культурной дипломатии": в американском случае речь идет о "кока-ко­лониализме", когда кока-кола, Макдональдс, джинсы, гол­ливудские фильмы несут в себе одновременно образ жизни страны*. Принимая сообщение гедонистического плана, мы на другом уровне получаем сообщение идеологического плана, которое носит фоновый характер. А на фоновое со­общение невозможно отвечать рационально.

Автоматический характер воздействия, второй вариант отключения рациональности, подтверждается тем фактом, что наиболее сильными, например, во время войны во Вьет­наме со стороны США были листовки, построенные на по­нятиях "страха" и "семьи". Вполне вероятно, что на этих уровнях человек запрограммирован наиболее сильно. Это самые важные для его модели жизни ситуации. Например, сообщение о будущей бомбардировке, также очень эффек­тивное по воздействию, уже ничем нельзя вычеркнуть из памяти. Переход от менее удачного пропагандистского со­общения "Дезертируя, ты спасешь себя" к более удачному "Дезертируя, ты спасешь свою семью" объясняется тем, что здесь включены уже обе эффективные темы: и семья, и страх за свою жизнь.

Р. Чалдини анализирует некоторые варианты автомати­ческого включения тех или иных программ человеческим сознанием**. Для нас наибольший интерес могут представ­лять варианты обработки американских военнопленных во время войны в Корее. Американцы, вернувшиеся из подо­бных лагерей домой, становились в результате предприня­того там "промывания мозгов", сторонниками Китая. Кста­ти, из работы с человеческим сознанием нам становятся по­нятны причины возникновения тоталитарного государства, например, в бывшем СССР. Шло столкновение идеологий "вертикальное" (со своим прошлым) и "горизонтальное" (с Западом), что в ответ требовало более интенсивной идеоло­гической обработки. А наиболее идеально это осуществляется в условиях, когда отсутствуют другие источники влияния, что, собственно говоря, характерно и для всех тоталитарных рели­гиозных сект, где одним из первых применяется "выключе­ние" таких источников, как семья или друзья.

Одним из методов такого воздействия Р. Чалдини назы­вает стремление переходить от малого к большому: "Пленных часто просили делать антиамериканские и прокоммунистические заявления в настолько мягкой форме, что эти заявления казались не имеющими значения ("Соединенные Штаты не совершенны", "В социалистических странах нет безработицы"). Однако, подчиняясь этим минимальным требованиям, пленные американские солдаты подталкивали самих себя к выполнению более существенных требований. Человека, который только что согласился с тем, что Соеди­ненные Штаты не совершенны, можно спросить, почему, по его мнению, это так. После этого его можно попросить соста­вить список "проблем американского общества" и подписать­ся под ним. Затем его можно попросить познакомить с этим списком других пленных. Позднее этому человеку можно предложить написать очерк на данную тему" (С. 77).

Это движение "от малого" лежит в русле ряда психоло­гических экспериментов, когда люди действительно совер­шают облегченный переход к новому большому действию, совершив предварительно близкое ему малое действие. Этим пользуются благотворительные организации, посте­пенно вовлекая человека во все более значимые поступки. Дж. Браун, говоря о "промывании мозгов", приводит ре­зультаты западных аналитиков, которые заключили, что эта техника использовалась еще полицией царской России*. Хотя те методы, которыми он оперирует, похожи на резуль­таты, к которым пришли сами американцы во Второй ми­ровой войне. Так, Курт Левин, исследуя методы изменения вкусовых привычек, пришел к выводу, что просто лекция перед домохозяйками меняла предпочтения всего лишь на 3%, но когда вариантом воздействия становилось групповое обсуждение, в группе к изменению склонялось 38% реци­пиентов**.

Сходные варианты воздействия можно проследить и у Дж. Брауна. Пленные слушали лекции о победе против им­периализма в корейской войне. Но любая проблема реша­лась не с помощью силы, а путем дискуссии. Когда плен­ный не был достаточно разговорчив, его критиковали за неискренность; если он не двигался в нужную сторону, его кри­тиковали за субъективность, индивидуализм. Часть дня пос­вящалась личной критике их поведения, привычек, что напо­минает вариант психотерапии. В результате человек, покидав­ший лагерь, нес в себе следующий набор новых для него ощущений, как это видно из одного реального примера. Этот реальный человек западного мира отмечал: "Когда я покидал Китай, у меня было странное чувство: теперь я еду в импери­алистический мир. Никто не будет заботиться обо мне. Я буду безработным и потерянным — все будут смотреть на меня как на преступника. В то же время я считал, в моей стране есть коммунистическая партия. Я приеду из коммунистического мира; они будут знать, что меня подвергли перевоспитанию. Возможно, они захотят оказать мне поддержку" (Р. 277).

Основой такого воздействия признается проникновение психологических сил окружающей среды во внутренние эмоции индивида. Как и в случае тоталитарной секты, па­циент постепенно лишается своего "я". Происходит смена идентичности человека, которая начинается с того, что к нему даже обращаются не по имени, а по его лагерному номеру. Человек превращается в ребенка с его сильной за­висимостью от окружения. Собственно, об этом же говорят исследования жизни узников нацистских лагерей, где ос­новным средством воспитания послушания как раз и было низведение взрослого до положения ребенка, когда любые действия оказываются возможными только после получе­ния разрешения.

Разбирая результаты анализа методики "промывания моз­гов", совершенных другими исследователями, Дж. Браун вы­деляет такие этапы этой техники:

1. Снятие идентичности. 2. Установление вины. 3. Самопредавание. 4. Тотальный конфликт и базовый страх. 5. Мягкость и возможность. 6. Подталкивание к признанию. 7. Канализация вины.

8. Логическое развенчание. 9. Прогресс и гармония. 10. Окончательное признание и закрепление.

Первый этап мы уже рассматривали, остановимся вкрат­це на остальных. В результате второго этапа пленный начи­нает считать, что это не его "учителя" виноваты в его стра­даниях, а он сам. На третьем этапе он предает своих друзей, организации, в которых он работал. Он полностью изоли­руется от своего прошлого. На четвертом этапе он паничес­ки боится полной потери своей индивидуальности. На сле­дующем этапе он начинает впитывать знаки мягкости и доброты, которые появляются у его тюремщиков. На оче­редном этапе он выталкивается на признание своей вины, при этом оно становится тотальным, пронизывающим всю его личность, а не частичным, как ранее. В этапе канализа­ции вины пленный направляется к осуждению себя не столько за реальные действия, как за свою старую идентич­ность, на то, что он с Запада и "империалист". На восьмом этапе он критикует каждый аспект своей прошлой жизни, достигая девятого этапа — прогресса и гармонии, что затем окончательно закрепляется на последнем этапе.

При этом интересно замечание Р. Чалдини, что конкурсы очерков и т.п. делались за очень условную награду, чтобы че­ловек не стал думать, что его действия вызваны материальны­ми стимулами. Минимизация уступок в начале носит явно выигрышный характер: если человек не хотел написать про-коммунистический ответ на заданный вопрос, его просили переписать ответ из тетрадки его товарища (С. 81). Чтобы письмо дошло до родных, пленные сами насыщали его нуж­ными сведениями (хорошая жизнь в лагере, сочувствие к коммунизму). Но, как отмечает Р. Чалдини, тем самым ки­тайцы заставили людей записать на "внутреннюю магнито­фонную ленту" то, что им было нужно.

Подобные мини-изменения в конечном итоге давали не­обходимый результат. Возможно, что в данном случае чело­век не в состоянии прогнозировать суммарные последствия: от суммы безобидных мини-действий возникают реальные изменения в поведении.

В рамках американских психологических операций есть определенные требования к построению пропагандистских сообщений*:

• Во многих развивающихся странах существует отличие между аргументацией и убеждением. Убеждайте, не спорьте.

• Предложение выводов помогает изменять отно­шение, особенно для необразованной аудитории. Делайте выводы явными.

• Расскажите, о чем будет ваше сообщение, пере­дайте его, сделайте заключение. Усиление сооб­щения способствует изменениям.

• Предоставляйте помощь или поддержку, решайте проблему, отвечайте на потребности.

• Опирайтесь на легитимность — доверие к вам, авторитет, престиж индивидов, групп, организа­ций, других символов идентичности аудитории.

• Опирайтесь на страх, но с определенными ограни­чениями. Страх работает тогда, когда аудитория получает альтернативу имеющимся действиям.

На человека очень сильно действуют разрывы привычных коммуникативных потоков. Этим пользуются при воздействии на заключенных, которые лишены других раздражителей, кроме контролируемых. В результате они оказываются в среде, по сути лишенной каких-либо примет коммуникативности. Появление следователя после нескольких недель вынужденно­го безмолвия становится "лучом света в темном царстве".

Особая коммуникативная среда китайских эксперимен­тов также приводила к эффективным последствиям. Р. Чал­дини цитирует результаты других исследований этого фено­мена: "Доктор Генри Сигал, руководитель нейропсихиатрической экспертизы, отмечает, что связанные с войной убеждения американских солдат, побывавших в плену у ки­тайцев, претерпели существенные изменения. Большинство этих людей стали верить, что Соединенные Штаты приме­няли бактериологическое оружие и, кроме того, сами начали войну в Корее. Существенно изменились и политические взгляды бывших пленников " (С. 80). И это не просто из­менение под влиянием наказания, когда легче согласиться, уступить, чем спорить; как считает Дж. Браун, они действи­тельно вошли в плоть и кровь американских солдат.

Результаты китайского "промывания мозгов" оказались поразительными для западного мира, что вызвало к жизни даже конференции по изучению этого варианта воздейст­вия. Причем происходило усвоение того варианта идеоло­гии, который был с точки зрения Запада абсолютно непра­вильным. Все это выглядит очень странным еще и на фоне того, что собственно "листовочная война" со стороны Китая была очень слабой, поскольку они, как считают ис­следователи, совершенно не учитывали ментальных особен­ностей американских солдат*. Это говорит также о том, что данный метод выработан для условий нахождения под одним источником влияния. Наличие нескольких источни­ков меняет его результативность, что просто не учитывали китайские специалисты. В исходном случае результаты были ошеломляющими, хотя бы потому, что пленные с не­охотой покидали свой плен, уезжая домой.

Подведем некоторые итоги того, как протекает данный вид воздействия. Можно просуммировать вышесказанное, придя к следующему ряду принципов, которые лежали в ос­нове данного типа коммуникации:

• Принцип "от малого к большему", покоящийся на ряде подтверждающих его психологических экспери­ментов.

• Принцип "как все", который не отмечают западные исследователи, но который вполне ясен с нашей сто­роны: пленные были поставлены в условия, когда все вокруг выполняли требования, поэтому одному трудно было устоять.

• Принцип "двух уровней", как бы дополняющий пер­вый и служащий основанием для второго: человек го­ворит нечто, идя на требования, понимая на другом уровне, что это не так.

• Принцип "выработки единой идеологии группы": любая социальная группа, отделенная от других, начинает вы­рабатывать свою собственную идеологию. В данном слу­чае формировать ее помогают внешние участники.

• Принцип протяженности воздействия: прошли годы, а не недели, когда произошло необходимое завершение, оформившее произведенные над сознанием изменения.

• Принцип "низведения к ребенку", который часто при­меняется для выработки послушания: взрослый чело­век, возвращаясь к поведенческим стереотипам ребен­ка, когда он все делает с разрешения других, испыты­вает изменения и в сфере своего сознания. Возвраще­ние к статусу ребенка облегчает введение идеологичес­ких ценностей как бы с нуля.

В целом был осуществлен переход от одной непротиво­речивой системы ценностей к другой, ведь Запад всегда от­мечал научный характер коммунизма. Замкнутый коллек­тив, лишенный других источников информирования, легко осуществлял этот переход, от которого зависело выживание каждого из его участников. Вспомним, что упоминаемый выше метод самокритики употреблялся в Китае и в период так называемой культурной революции. Легкость перехода от одной системы ценностей к другой подтверждается и процессом "гласности и перестройки", когда произошло разрушение "старых богов" и установление новых. Здесь также возникло подобие одного источника воздействия, поскольку бывший источник коммунистической идеологии был отключен, а СМИ переключились на новый источник воздействия. В результате за достаточно ограниченный срок также произошло изменение системы ценностей на проти­воположные, в предыдущей системе рассматриваемые как "враждебные". То есть контролируемая коммуникативная среда при отсутствии иных источников воздействия облада­ет очень большими возможностями. При этом обязатель­ным элементом во всех этих случаях является разрушение прошлой идентичности человека и построение новой.