Глава 4. Долгожданное свидание

УФА 2011

 

Предисловие от автора

Читатели, внимательно следящие за моим творчеством, вероятно, спросят – почему сюжеты рассказов столь мрачные и затрагивают такие сложные темы – проблему суицидов, наркоманов, страх людей перед смертью, а в скором времени к ним прибавится ещё несколько историй из жизни психиатра и повесть о том, почему нельзя заключать сделки с инфернально выглядящими незнакомцами. Так вот, возможно потому что эти темы всегда вызывают неподдельный интерес и резонанс. Нас всегда привлекает что-то загадочное или противоречивое, маня шансом поразмыслить, возможно ли подобное в настоящей жизни.

 

Хочу сказать ещё пару слов о том, что побудило меня приступить к рассказу, в котором важная роль отведена ангелам. Задумка о сочинении, в котором непосредственно фигурирует вестник небес, как их ещё называют, возникла около полугода назад и была отложена на осень-зиму. Но происходящее в жизни придает вдохновение, казалось бы, в самый неожиданный момент. Также не могу не сказать о роли произведений Михаила Юрьевича Лермонтова. Его стихи и поэмы полны будоражащего душу огня, подарившего мне то редкое озарение и идею. Можно сказать, что повесть «Снисхождение ангелов» своего рода продолжение его стихотворения «Ангел Смерти». Так сказать, возможное развитие событий, спустя 170 лет, после выхода оригинала. Поэтому его финал стал эпиграфом моему рассказу.

 

P.S. Опережу вопрос про название рассказа. Скажу, что по мере его прочтения, всё проясниться. Вы сами поймете, где оно означает черту характера, а где-то, что кто-то снизошёл с небес.

 

Алекс Линч

Сентябрь 2011

 

 

Глава 1. Легенда

 

Девушка умирала. Она сама знала это и в мыслях возносила молитвы, дабы за ней явился ангел и облегчил её муки. Она была молода и красива, светлые волосы локонами ниспадали на атласную подушку, сделанную собственными умелыми руками. Это был лишь один из многих её талантов. Её печалило, что она преуспела в разных ремёслах, но не успела стать любящей женой. Мысль о том, что она умрет, не испытав счастья материнства сильно расстраивала её. Как и то, что безутешный парень, что сидит около её постели, никогда не сможет смириться с утратой. Парень молит о помощи врача, стоящего позади, но тот качает головой, говоря, что бессилен. Парень не верит так, как она. Катерина знает, что покинет этот мир и её бессмертная душа отправится в чудесные сады на небесах. Она сможет увидеть своих родителей и братика, так рано ушедшего из-за болезни. Она уверенна, что он вознёсся к Господу, стал лучезарным херувимом и будет встречать её около золотых врат Рая…

 

Лишь её жених, не желающий смириться с судьбой, смотрит на неё и говорит, что так не должно быть, и что без неё его жизнь будет бессмысленной и пустой. После стольких преград и противоречий… Без неё не станет и его самого. Сначала духовно, а потом физически – он убьёт себя, не находя успокоения. Она отвечает, что так они не смогут встретиться, если он возьмёт на душу грех, убив себя. Он обещает, что не сделает этого, но знает, что подобное неминуемо, и что его вера не столь сильна, ведь он принял её совсем недавно.

 

Её дыхание становится тихим и поверхностным, а прекрасная и нежная кожа из полной жизни бледнеет. Единственное живое, оставшееся в ней – её очи, яркие, словно два солнца в полуденный час. Они смотрят в его глаза, в которых ещё теплиться надежда.

 

- Наша любовь вечна Данко… Наши души встретятся… Ведь я так… тебя… - из последних сил она выдыхает признание и согласие, которое не успела дать.

 

Все выходят из комнаты, давая Данко последние минуты быть со своей невестой. За дверь выходит лекарь, что-то записавший в свой журнал, потом священник, привычно читая молитву за упокой. В комнате остаются лишь Данко и Катерина, молитвы которой были услышаны, и к ней снизошёл ангел…

 

Сумрак комнаты заполнился светом, но не таким что даёт свеча или огонь, а истинным светом, рассеивающим тьму. Данко, не верит своим глазам, когда из отступившего мрака комнаты, плавно появляются очертания существа со сложенными за спиной крыльями. Фантом медленно приближается, бесшумно ступая. Но что-то в его облике заставляет Данко устрашиться. Пришелец совсем не похож на тех ангелов, которых его невеста любила показывать ему в старинных книгах, говоря, что это Божьи посланники, чистые и первозданные безгрешные духи. Поэтому, видя то, как хищно таинственный пришелец приближается к его невесте, Данко не испытывал благоговенья.

 

- Что тебе нужно?! Кто ты? – Властно воззвал Данко, вспоминая мантры, чтобы быть готовым дать ментальный отпор.

 

Существо не ответило, но на секунду замешкалось, словно не ожидало, что кто-то способен его узреть.

 

- Что ты хочешь от неё призрак? – Повторил Данко и пустил сгусток ментальной силы.

 

Тёмный ангел, совершенно не пострадав от атаки, подошёл вплотную, удостоив Данко вниманием. Его лицо было скрыто низко надвинутым тёмным капюшоном. Лишь глаза, яркие, как кипящее серебро, сверкали из-под ткани.

 

- С дороги смертный! Твой час ещё не наступил. Я приду за твоей душой позже. – Донёсся внеземной голос.

 

Только сейчас Данко в ужасе понял, что за загадочный гость был посетителем на смертном одре его любви. Она рассказывала о подобных вестниках, всего один раз, будто опасаясь даже упоминать о них. А теперь один из них – Ангел Смерти - явился за ней…

 

- Ты не заберешь её душу! Она всю свою жизнь прожила праведно, прилежно соблюдая заповеди твоего господина! Ангелы смерти забирают грешников! А она почти святая, целомудренная и чистая дева, не познавшая смертных грехов.

 

Ангел остановился между постелью и Данко, словно задумавшись. Наверное, желание урезонить наглого мальчишку пересилило многовековой профессионализм, с которым он молча уносил падшие души.

 

- Её гибель на твоей совести! Душа её была проклята в тот день, когда она связала жизнь с цыганским колдуном. – Сказал он, указывая на опешившего Данко, своей, закованной в тёмные обсидиановые латы рукой. – Ты тот, кто ищет помощи у духов. Ты тёмный маг, который использует свой богомерзкий дар, чтобы насылать порчу и проклятья.

 

- Это всё в прошлом! Я принял веру и отрёкся от магии. Теперь я крещён…

 

- Лишь телом, но не душой, которую вечно голодные демоны утащат на восьмой круг ада! - Прогремел голос праведного гнева. – Ты приворожил эту деву к себе, запятнав её чистоту. За порочную связь с еретиком её ждёт чистилище!

 

- Это несправедливо! Прояви снисхождение… Не забирай её… - Данко с отчаяньем смотрел на обвинителя. Мысль о перспективе неминуемо попасть в геену огненную была ничто, в сравнении с тем, что он никогда больше не увидит Катерину… Он с трудом сдерживал, ярость, что обуревала его, понимая, что все способности помогающие изгнать нечисть, не смогут нанести вреда столь могучему противнику. – Неужели тебе нравится делать это?

 

- Я Азраил, Ангел Бездны, посланный за отравленными душами детей Его! Это моя цель и смысл существования. – Оглушил он металлом своего голоса и повернулся в сторону девушки, но замер, желая сказать что-то ещё. – Никто из людей, видевших мой лик, не остался в мире живых. Проведи уготованные тебе годы в молитвах о прощении своей души. Ставь церковную свечу, в память о своей невесте, ей будет нужна твоя поддержка. Отрекись от своей сути. Твои способности проклятье, а не дар…

 

Азраил, сказав то, что никогда ещё не произносил ни одному смертному, отвернулся от озадаченного парня и вплотную приблизился к Катерине, привычным жестом схватил её душу и бережнее, чем обычно, начал переносить её в свой амулет, закреплённый на груди. Слабый голубой свет, исходящий от её фантома, вырванного из тела и помещаемого в ловушку, вырвал Данко из оцепенения. Ему показалось, что на её призрачном лице промелькнул ужас.

 

- Нет!!! – Данко с криком бросился на ангела, зная, что ничего не сможет ему противопоставить, не желая просто наблюдать за казнью.

 

Не добежав трёх шагов до крылатого палача, его отбросило назад, словно он столкнулся с незримой преградой, окружавшей Азраила. Парень не оставлял попытку добраться до него и ещё раз сталкивается с барьером, несмотря ни на что. Ангел даже не обернулся, заканчивая перенос души. Но потом Данко притих, очевидно осознав безрезультатность происходящего. Азраил почти полностью поглотил сущность девушки, как вдруг услышал невнятное бормотание какого-то заклятья.

 

Обернувшись, он понял, почему парень притих и оставил попытки схватиться с ним в рукопашной схватке. Данко старательно и аккуратно, но со всей возможной быстротой ритуальным катаром выводил у себя на руках рунные символы. Ему было больно, но он терпел, продолжая читать заклинание. С интересом, наблюдая за процессом, ангел смерти, закончив своё дело, приблизился к парню.

 

- Я ведь велел тебе отречься от магии! Она тебе ничем не поможет. Её душа теперь у меня. – Пророкотал Азраил, расчехляя свой меч, желая покарать подобное неподчинение. – Колдовство не поможет, нет такой магии, способной причинить урон ангелу. Это может лишь другой посланник Бога.

 

Данко, от напряжения покрывшись каплями пота, продолжал чертить странный рисунок на своих руках. Остановившись, он опустил нож, смотря на руки, которые начали пульсировать тёмным светом.

 

- Этому меня научила моя прабабка. В таборе говорили, что она была могущественной чернокнижницей. Когда-то ей хватило сил прогнать такого как ты, от моей матери, когда она рожала меня. – Тихо говорил он, понимая, что скоро умрёт от быстро стекающей из глубоких ран крови. – Да, я не смогу убить тебя или прогнать, как Великая Аза. Тебе уготовано нечто другое. Ты больше не будешь воровать души людей. Перестанешь быть ангелом смерти. Ты переродишься человеком, и, возможно, испытаешь тоже, что и я!

 

Данко замолчал и, подняв нож, провёл себе по горлу. Собрал в ладонь красную жидкость, которая подобно водопаду стекала из открывшейся раны, он брызнул в сторону ангела, орошая его своей заговорённой кровью.

 

Азраил не страшась смертного и его мерзких попыток отомстить за девушку, остался стоять на месте, зная, что он неуязвим. Но жаркая кровь, впитавшая отчаянье, гнев и древнее проклятье, никогда раньше так не применяемое, не остановилась барьером. Она оросила доспехи, крылья и вечно скрытое капюшоном лицо. Ангел закричал. Впервые за свою столь долгую жизнь, длиною которой была вечность. Кровь была подобно кипятку для простого человека. Она жгла его эфемерное тело, как пламя Ада нещадно опаляет грешников.

 

Данко, видя, что проклятье действует, улыбнулся и каким-то чудом промолвил. – Я люблю тебя Катерина. Прости меня за всё. – А потом, взглянув на Азраила, который, кажется, впервые испытывал чувство, которое смертные называют страхом, вогнал лезвие прямо в сердце, завершая варварский ритуал. Его последними словами, уносящиеся с холодеющих губ, стали. – За то, что отнимал жизни, будь ты проклят!

 

Услышав шум, в комнату ворвался священник и ужаснулся, увидев происходящее. Молодой Данко, взирая, куда-то в сторону, произнёс что-то и пронзил себя ножом. На зов священника в помещение вбежал врач, и, как только увидел раны, сразу понял, что парню ничем не поможешь. Все они не понимали, что произошло и не видели, что ещё происходило.

 

Всё естество Азраила пылало, будто он рухнул в извергающийся вулкан и барахтался в озере магмы. Но хуже того, он чувствовал изменения, происходящие с ним. Данко не врал, проклятье не убивало божьего слугу, а преображало. Он становился тем, кого считал грешными и порочными существами, за что неоднократно выслушивал нравоучения от старших архангелов. Стремительно меняясь, чувствуя неизбежную трансформацию и превращение, он закричал своим уже наполовину материальным голосом и исчез в потоке света, используя остатки своих небесных сил. Но их не хватило, и он, обращенный в смертную душу, кометой полетел навстречу своей судьбе, чтобы переродиться в теле человеческого ребёнка…

 

Глава 2. Нежданный гость.

 

В комнате, словно в библиотеке, было очень тихо. В углу стояла одинокая лампа – старинная и помнящая давно ушедшие времена, свет которой, лился на сгорбившегося за книгой парня. Хоть на улице и был полдень, плотные шторы не позволяли солнечным лучам проникать внутрь помещения, где большую часть занимали стеллажи с книгами. Это было одна из его старых привычек – он не любил читать при дневном освещении, делая это преимущественно ночью или, реже, днём, при свете его любимой лампады, осветившей уже не одну сотню книг. По его позе и выражению лица, было видно, что чтиво ему нравится и он внимательно вчитывается в строки перед собой, не желая упустить ни одной детали. Он предпочитал разные жанры литературы, но особенно любил старинные легенды и мрачные сказки, похожие на ту, что он сейчас дочитывал.

 

«Сеим часом свершиться проклятие твоё ангел Азраил. И не будет никоим другим оно снято, окромя тебя самого. Страдай, как я страдал, и не забывай…». Это был последний абзац и парень, закрыв книгу, отложил её на полку, преисполненный смешанными чувствами. Он проникся к горю и противоречию поступка Данко всем сердцем, будучи против жестокого ангела. А с другой стороны понимал, что это всего лишь сказание, дошедшее до наших дней, благодаря чьей-то невообразимо разыгравшейся фантазии. Да и в самом деле, как человек мог стоять и разговаривать, перерезав себе горло, скорее всего, задев сонную артерию. Даже если учесть, что он по тексту был экстрасенсом, что и позволило ему увидеть ангела… Искать логические нестыковки и ошибки было его любимым занятием. Не было такой мифологии, в которой он не разбирался, помня бесконечно большие пантеоны древних богов, чьи имена уже тысячелетия не упоминаются в мольбах. Отложив книгу с рассказом про ангела и его кару, в чём, вероятно, была скрыта аллюзия или аллегория на справедливость и неотвратимость наказания, парень погрузился в изучение содержимого книжного шкафа. Он намеревался провести наступившее лето с максимальной пользой для себя – прочитав всю школьную программу за этот год и, сразу, за следующий. Отложив том в сером переплёте, намереваясь ознакомиться с ним после обеда, он побрёл на кухню.

 

Там никого не было, но на плите было заботливо оставлено что-то съестное. Подойдя и проверяя, парень улыбнулся, узнав одно из трёх коронных блюд Андрея. Мысленно поблагодарив его и положив себе порцию почти не подгоревшей картошки, он сел за стол, обдумывая, чем займётся днём. Парень понимал, что нельзя тратить всё лето лишь на чтение, ровно, как и просидеть три месяца, не вылезая из-за монитора. Во всём нужен баланс, даже в спорте, который без должного отдыха способен серьезно подорвать здоровье. Так было с Андреем – его отчимом, которого он иногда называл папа, когда было совсем грустно от мысли, что никогда не видел настоящего отца. К сожалению, он не успел спросить это у мамы до трагедии… Резкий и немного противный дверной звонок прервал его грустные раздумья. Вздохнув он отложил вилку и побрёл в коридор, чтобы посмотреть, кто пришёл его проведать. Взглянув в глазок, он сразу узнал своего друга. Щелкнув замком, парень отрыл дверь, жестом приглашая гостя, который, очевидно помня, что хозяин квартиры подсознательно проверяет, не вампир ли его посетитель и сможет ли тот войти без приглашения, хмыкнул и вальяжно переступил порог.

 

- Рон, тебе определённо не стоило читать Брэма Стокера! – С улыбкой заявил нежданный гость, протягивая ладонь, и сам, вспомнив, отстранил её и пошёл в ванную.

 

- Вот серьезно, знаешь, почему у тебя так мало друзей? – Задал он риторический вопрос, отмывая руки, словно готовящийся к операции хирург и сам дал ответ. – Мало кто выдержит всю твою придурь.

 

Аарон лишь кивнул, соглашаясь, что «пунктиков» у него достаточно, направился на кухню, ставить ещё одну тарелку и столовые приборы, будучи уверенным, что нужно быть гостеприимным к посетителю. Особенно, если он не оказался подлым кровососом. К тому же, Аарон с детства привык быть добрым к гостям, помня легенду, что Один – верховный бог скандинавских народов, пережил Рагнарёк, и по сей день как и раньше, продолжает странствовать по свету, иногда стучась в двери. И горе тому, кто не пустит его на ночлег и ужин… Наливая воду в чайник, Аарон не без иронии напомнил себе, что Один был одноглазым. По неспешным звукам шагов стало понятно, что гость уже шёл на запах еды, следую правилу, что к друзьям нужно ходить голодным.

 

- Может быть и так Кирилл, - ответил на его замечание Аарон, понимая, что в шутке есть доля правды, и он действительно не может похвастаться кучей друзей в школе и социальной сети. Но, честно говоря, это его нисколько не печалило, потому что он твёрдо верил в превалирование качества над количеством.

 

- Да я тебе говорю! Лучше бы ты был компьютерным гением и не вылезал из дома, создавая программы и взламывая чужие аккаунты. Девчонкам это больше нравится – эдакий современный аскетизм, манящий своей загадочностью и интригой. А твоё чтение… Книжные черви сейчас не актуальны. – Заявил Кирилл, судя по голосу не желая обидеть собеседника, а к чему-то подготовить. – Вот, например, чем ты сегодня занимался?

 

- Прочитал необходимое из поэзии Александра Блока и, напоследок мне на глаза попался удивительный рассказ о судьбе ангела, который… - Увидев демонстративный храп и дрёму, Аарон не стал продолжать, стараясь не обижаться на него, зная, что Шмелёв сам довольно много читает, хоть и фантастику по большей мере.

 

- Вот, в этом вся проблема Рон. Тебе нужно больше гулять, знакомиться с людьми. Знаю что ты скажешь, но поверь, опыт от настоящего общения не получить даже из самых лучших книг. – Утвердительным тоном парировал он и продолжил, задав самый страшный для Аарона вопрос. – Со сколькими девушками ты познакомился после сдачи последнего экзамена?

 

- Ни с одной, - не без грусти в голосе отозвался Аарон, при этом, твёрдо веря, что это глупо – превращать количество социальных контактов в соревнование. – Но зато я несколько раз переписывался с ней. Она даже почти сразу отвечала.

 

Прожевав, наверное, дневную порцию углеводов из рациона фотомодели, Кирилл сделал комичную улыбку и ответил.

 

- Забудь про неё. Она же смеётся над тобой у тебя за спиной.

 

- Она не злорадна. Просто так нужно, я понимаю. – Аарон попытался оправдать объект своего воздыхания.

 

- Нужно кому? Нельзя же ржать со всеми над тем, кто дарит тебе столько внимания и цветов. У неё дома уже, наверное, целый гербарий.

 

- Она была другой. Та, Эсмеральда, которую я знал в детстве, была доброй и заботливой. Это всё возраст и плохое окружение. Но я верю, что та хорошая её часть, с которой я когда-то делился секретами и радостью, вернётся.

 

- Нет. Не будет этого, дурная ты башка. В детстве даже Гитлер был добрым и милым. Наверное. – Вновь не согласился Шмелёв, ища аргументы, чтобы разрушить наивные взгляды друга.

 

- Хватит. Я не перестану, пока либо не добьюсь её, либо…

 

- Не добьешься! – прервал он Аарона. – Ей нужен кто-то, с кем не стыдно фотографироваться для сайтов и читать комментарии «Как вы хорошо вместе смотритесь. Молодцы» и подобное лестное лицемерие.

 

Возразив, Кирилл, ненадолго умолк, видимо поняв, что мог обидеть. Очевидно вспомнив, как в прошлый раз, отговаривая друга, он сказал, что у неё даже имя длиннее… Но Аарон слишком привык к его бестактным поступкам, чтобы постоянно держать на него обиду. Видя, что собеседник не переменился в лице, Шмелёв продолжил.

 

- Да, может быть раньше, она была доброй девочкой, с которой ты играл в догонялки, живя по соседству. Но после произошедшего и твоего отсутствия… - он вновь осёкся, не зная, как лучше выразиться, по причине того, что даже ему, ближайшему другу, Аарон не поведал всего. – Поэтому он короче задуманного окончил мысль. – Она изменилась. Смирись.

 

К этому времени он покончил со своей порцией и, не положив добавки, понёс тарелку к раковине. Вернувшись, с лицом, будто он выполнил свой долг, Кирилл сел обратно, оглядывая кухню, ища признаки присутствия чего-либо к чаю. Смирившись с неимением такового, как и отсутствием у Аарона новых знакомых, он уставился на него.

 

- Короче, хватит торчать дома. Иди, погуляй! Лучше с девушкой. И будет вообще замечательно, если она окажется настоящей. – Напутственно сказал он.

 

- Обязательно Шмель. – Заверил Аарон, размышляя при этом, что из ранее отложенного начать читать первым.

 

- Ты смотри, я ведь проверю! – Ответил Шмелёв, и видя, что съесть больше нечего, начал собираться.

 

Обувшись и почти скрывшись за дверью, он резко зашёл обратно.

 

- Совсем забыл. Парни в ближайшее время планируют поехать загород. Ну, там пляж, шашлыки, барышни в неглиже, - намекнул он Аарону, искренне веря, что так до него лучше дойдёт. – Поедешь с нами?

 

- А кто там будет? – Для вида спросил Аарон, уже придумывая отговорку, чтобы не ехать.

 

- Пацаны из нашего «Б» класса, также кое-кто из параллельного. Ещё парочка парней постарше, но зато тогда будут колёса. – Радостно сообщил он, а Аарон лишь надеялся, что речь идёт о транспорте, а не о наркотиках. Но потом Кирилл сказал то, что заставило несклонного к выездам загород и шумным компаниям Аарона забыть любые причины сидеть дома и с нетерпением ждать поездки. – Там будет твоя. А с ней подружки. Некоторые из них не такие стервозные…

 

- Ясно. Позвонишь мне завтра, напомнишь? – совершенно искренне попросил Аарон, обладая ужасной памятью на всякие встречи и даты, при учёте того, что мог перечислить важнейшие события в жизни Лермонтова.

 

- Конечно. Без тебя не уедем. – Ободряюще сказал Кирилл. – Какой же отдых без Аарона Андреевича, - продолжал стебаться он, но потом серьезно ответил, видя волнение друга. – Не волнуйся, позвоню. Спасибо за обед Рон. Давай, пока.

 

Спускаясь по лестнице, он как всегда не забыл крикнуть какую-нибудь глупость. Не обошлось и в этот раз.

 

- Господи, сразу троих за ночь?! Ну, ты вообще мужик! Всем бы такую потенцию…

 

Аарон лишь иронично улыбнулся, давно не придавая его выходкам особого значения и поспешно захлопнул дверь, чтобы непривыкшие, в отличие от него соседи снизу, не запомнили, откуда этот дурак вышел.

 

Глава 3. Прошлое

 

Привычным движением, закрыв замок, я, ненароком задержался взглядом на трости, стоящей с зонтами в углу. Когда, после аварии, я совсем не мог ходить без неё, чувствуя себя калекой, что, не смотря на детский возраст, было не так далеко от правды. Раздробленная шейка бедра, коленные чашечки и, по счастливой случайности, совершенно не пострадавшие руки и верхняя половина туловища. Поэтому я, находясь на длительной реабилитации, прочитывал целые стопки книг – одну за другой. Ещё я добросовестно следовал советам врачей и упражнял руки – сначала лёжа, а потом, только начав передвигаться, открыл для себя турник. Теперь, не каждый полностью здоровый парень сможет победить меня в армрестлинге и подтягивании лесенкой. Хотя по мне этого не заметно – рельефные руки и плечи надёжно скрыты мешковатой одеждой и освобождением от физкультуры. Может быть мысль о том, что я немощный ботаник не давала окружающим спокойно беседовать со мной, не боясь стать объектом насмешек?

 

Я зашагал в свою комнату, всё ещё немного прихрамывая на правую ногу, вспоминая предложение Шмелёва купить трость как у врача из того сериала и, вообще стать таким же гениальным мизантропом, каждое слово которого разит недругов наповал, не оставляя им возможность сопротивляться. Но я не хотел больше прикасаться к трости, даже другой, которая будет напоминать мне об аварии, а та, в свою очередь, о маме. Я и так слишком хорошо помню тот злополучный день, так четко, что подолгу не могу уснуть, бесцельно проглядывая сотни статей и сайтов, а потом со слипшимися глазами, засыпаю прямо за столом. Но утром воспоминания никуда не уходят, совершенно не желая притупляться со временем, которое должно лечить…

 

Вот и сейчас, я до мельчайших деталей помню то утро и себя, тогда ещё маленького десятилетнего мальчика, четвероклассника, счастливого от мысли, что мама забрала его из школы и везёт домой, и, может быть, заскочит по пути в кафе и купит моё любимое мороженное. Было видно, что она торопится, ей постоянно звонят разные люди, и она, в конце концов, выключив телефон, сказала, что имеет право провести обед со своим сыном. Как же мне было приятно это слышать. Если бы я знал, что произойдёт позже…

 

Проведя в кафе немного больше времени, чем планировала, мама заметно торопилась. Она, немного превысив скорость, ехала в сторону дома. Включив телефон, она набрала номер Андрея, и попросила нас встретить, так как уже сильно опаздывает на встречу. Она редко отвлекалась за рулём, и вряд ли не заметила бы опасность, но я, начал рассказывать ей про то, как провёл день и что мы проходили по природоведенью. Она всего на пару мгновений взглянула на меня и улыбнулась, радуясь тому, что её сын единственный, кто знает, что такое круговорот воды в природе. Но этого было достаточно, для не прощающей невнимательностей дороги. В какой-то момент я просто услышал резкий удар слева. В нас на полной скорости кто-то врезался, очевидно, тоже не желая тормозить при виде мигающего жёлтого сигнала светофора. Я лишь услышал резкий визг тормозов и сильный удар с маминой стороны. Если бы столкновение было спереди, то ремень и подушки безопасности хоть как-то бы смягчили удар и у мамы был бы шанс выжить… Но так, её половину, принявшую на себя удар, просто искорёжило. Меня вызволили из груды сплющенного металла и увезли в больницу, собирать мои кости и ставить в них штифты, не переставая повторять, что я родился в рубашке. Моя детская память отложила диалог врача и Андрея, приехавшего сразу же, как только он узнал, о том, что «мальчику повезёт, если он сможет ходить на костылях». Очевидно, мне повезло ещё больше… Если так можно сказать о новоявленном сироте и пострадавшем. У медиков вообще странное чувство юмора и система ценностей. Но удача действительно имела место быть - мне очень повезло с отчимом. Я не чувствовал себя сиротой – Андрей ухаживал за мной, заезжал после смены, привозил книги и открытки от ребят из класса. На вопрос «где мама?», он задумывался, и говорил, что она в другой больнице, и ей нужно отдохнуть. А потом выходил из моей палаты, с глазами полными слёз. Позже, когда я вырос, он рассказал мне, что мама осталась жива после аварии, но из-за крайне тяжёлого состояния и многочисленных внутренних повреждений, она впала в кому. Учитывая степень тяжести, врачи единогласно настаивали на отключении аппаратов искусственного жизнеобеспечения, давая неутешительные прогнозы. Отчиму намекнули, что после таких травм мозга и длительной комы, его жена будет в вегетативном состоянии, если проснётся… Андрею пришлось принять решение, за которое он до сих пор себя ненавидит. Я знаю это, запомнив, как он однажды пришёл пьяный и плакал, проклиная свою трусость. Я не могу его винить, не зная, что сделал бы на его месте. Так и живём – здороваемся, вместе ужинаем, иногда пересекаемся в ванной. Я чувствую, что в произошедшем, есть и моя вина. Если бы не поездка в кафе, которую я так просил, а мама говорила, что занята и советовала позвать Андрея. А я отвечал, что он не мой папа, и что хочу пойти туда с настоящим родителем, как все мои друзья из класса…

 

Слёзы текли по щекам. Как тяжко было вспоминать всё это и понимать, что жизнь разделилась на до и после, где в последнем, было так мало по-настоящему хорошего. Я стоял в зале, открыв ящик с мамиными вещами. Позже, переезжая, мы оставили почти все мамины вещи в старой квартире, взяв только самое ценное и памятное, храня всё в этом ящике. Помню, то, как приехал, после реабилитации, радостно ковыляя с Андреем домой, надеясь, что мама уже дома и тоже, как и я, выздоровела. Тогда, я спотыкаясь вбежал в квартиру… Без неё она стала такой неуютной, и, как будто немного заброшенной. Помню тогда, Андрей сел и поговорил со мной, обещал, что станет лучшим отцом и всегда и во всём поможет мне. Как выяснилось, в тот же день, он не мог испечь мой любимый пирог и зашить рубашку. Но он, и правда, начал работать над собой, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие женщины в доме. К слову, тот пирог теперь одно из трёх блюд, которые он в состоянии приготовить.

 

Когда я немного вырос, он показал мне этот ящик с её вещами и сказал, что всё это принадлежит мне, и я волен распоряжаться ими. Среди вещей были её письма, фотографии, безделушки и, самое ценное – мамино кольцо, которое Андрей не мог держать у себя, говоря, что мама рассказала ему, что оно особенное и уже давно передаётся в нашей семье от матери к старшему сыну, когда тот делает предложение, своей невесте. С этим кольцом, как она говорила, никто не скажет нет. Оно было неброское, но, безусловно, красивое и старинное – оправа была из немного потемневшего белого золота, а камнем, украшающим его, был изумруд, насыщенно зелёного цвета, без трещин и расколов - просто идеально огранённый.

 

Не желая провести целый день, предаваясь невесёлым воспоминаниям, я закрыл ящик и побрёл к себе в комнату. Сев за компьютер, проверил почту, лишний раз, убедившись, что там нет ничего кроме спама и глупых сообщений от Кирилла. Потом, с полным надежды сердцем, зашёл в социальную сеть. Собственно зарегистрировался я там только ради неё, чтобы видеть её вне школы и знать, что ей сейчас нравится и чем она занимается. Открыв её страничку, я прочитал статус. Он до сих пор был не обновлен. Очевидно, она хотела, чтобы его прочли абсолютно все её семь сотен друзей. «II место!!! У МЕНЯ СЕРЕБРО!» - делилась Эсмеральда своим триумфом в статусе. Она с детства занималась плаваньем, уже в младших классах участвуя в соревнованиях, частенько уезжая во время учебного года. Но ей, конечно же, прощалось подобное, учитывая её заслуги. Вот и сейчас, она уехала на летние соревнования в другой город, не успев сдать последний экзамен. Но так как он был по литературе – это было ей даже на руку. Этот предмет был ей непонятен и малоинтересен и шансов написать сочинение по произведениям, которые никогда не видела, было немного. Я был рад за её победу, но расстроен из-за того, что она не была на экзамене. Ведь в тот день моё экзаменационное сочинение было зачитано, как самое лучшее. Темой была «Любовь на основе произведения «Гранатовый браслет» А.И. Куприна». Я раскрыл не только авторскую мысль, но и внедрил собственные переживания, не заметные невнимательному чтецу. Лишь учитель литературы похвалила меня за «подтекст», сказав, что если у меня такие глубокие чувства, нужно действовать. Чем я и собрался заняться, ожидая, когда Эсмеральда вернётся в город. Теперь я выжидал время, чтобы дать ей пообщаться с друзьями и подругами, которым я не мог составить конкуренцию. И вот теперь, когда она была в городе, я не найдя причин отложить беседу, вспомнил слова Кирилла, и принялся набирать сообщение, громко стуча по клавиатуре.

 

Привет!:) Поздравляю чемпионка. Ты всегда лучшая!

Как дела? Что делаешь?

Напечатав это, я, как всегда, испытывал смешанные чувства. С одной стороны, мне казалось, что писать настолько глупые и примитивные сообщения нет смысла, но как подсказывал мой небогатый опыт, их хотя бы читали.

 

 

Привет. Спасибо большое) А ты думал:-)

Нормально, сам как?

Она ответила! Значит либо хочет поговорить, либо… Я не стал думать, что ещё могло повлиять на то, что она так скоро мне ответила, и принялся писать комплименты, пополам с последними новостями. Временами она отвечала мне довольно большими сообщениями, радуясь, что есть такой знакомый, как я, который всегда расскажет о чём-нибудь интересном. Окрылённый таким удачным диалогом, я решил рискнуть и написал.

 

Слушай, а не хочешь сходить прогуляться?

Она ответила не сразу, то ли отлучилась от компьютера, то ли придумывала отговорку, отдалённо напоминающую правду.

 

Я сегодня не смогу. Намоталась за день. Давай в другой день:)

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что «другой день» эвфемизм выражению «вряд ли». Не желая снова быть отвергнутым, я написал, что раньше мы много гуляли и часто разговаривали. По настоящему, а не как здесь, без эмоций, жестикуляции и мимики. Она ответила, что помнит те времена, но они были давно. В младших классах, если быть точным. Мы были очень хорошими друзьями. Настолько это возможно у мальчика и девочки. Даже после аварии, она чаще других навещала меня. Но в какой-то момент всё изменилось. Она пыталась выглядеть взрослее, начала дружить только с самыми успешными и знаменитыми особами школы, в число которых я, естественно, не входил, из-за своего внешнего вида или кажущегося многим, кто мало со мной общался, занудства. Я не очень расстраивался по поводу того, что незнакомые мне люди, считают меня скучным типом, учащимся с ними в одной школе. Меня гораздо больше волновала, что моя лучшая подруга детства, поддалась подобным стереотипам и общается со мной из жалости и ностальгии по прошлому. Но не это было самым ужасным, в сложившийся ситуации. Не помню когда и как, но я понял, что испытываю к ней чувства, куда большие, чем просто дружеские. И чем больше мы социально удалялись друг от друга, тем сильнее я влюблялся в неё. Меня не пугали её недостатки и нынешний характер, я верил, что в ней осталось многое от той прежней, которая так резко пропала…

 

Поэтому я, с надеждой вглядывался в монитор, ожидая увидеть в новых сообщениях то, о чём всегда мечтал – слов о том, что она не против со мной увидится.

 

Какой же была моя радость, когда я увидел, что она не против! Сам не веря глазам, я обновил страничку, чтобы убедиться, что это сообщение адресовано мне, и она его ещё не удалила. Более того, пришло ещё одно, где она написала, что ей сегодня нужно быть дома и поэтому будет лучше, приехать мне. Я не спрашивал адрес, который знал наизусть, так как большую часть жизни жил по соседству. До того момента, как мы с Андреем решили переехать пару лет назад, не в состоянии больше жить в квартире, где столько всего напоминало о маме.

 

Не думая об этом, счастливый, как никогда в жизни, кроме разве что признания моего эссе лучшим в конкурсе молодые поэты России 2009, я побежал собираться, чтобы не заставлять её ждать.

Глава 4. Долгожданное свидание

 

Затратив рекордно мало времени на сборы, я, едва застегнув последнюю пуговицу на рубашке и ремень, вывалился из квартиры, направляясь к лифту, но потом, спохватившись, вернулся за деньгами, чтобы купить хотя бы цветы, имея привычку всегда что-то дарить. Торопясь, я совершенно забыл взглянуть в зеркало, о чём вспомнил, лишь выйдя из подъезда, и стараясь не думать об этой глупой примете, поспешил на остановку, по пути собираясь зайти в цветочный магазин.

 

Зная, какие роскошные букеты ей дарят, я никогда не стремился превзойти их количеством, твёрдо веря в главенство качества. И, поэтому, подойдя к флористу – молодой девушке, со скучающим видом читающей женский роман, я попросил её собрать букет, делясь собственными размышлениями.

 

- Пять роз, думаю, будет достаточно. Пятерка символизирует восторг и признание, надежду и серьезные намеренья. Цвет… - Я замялся, помня, что в детстве ей всегда нравились жёлтые цветы, но придти с цветами этого цвета мне не позволяли познания во флористике. Они подсказывали, что этот оттенок символизирует разлуку и измену. Поэтому я обратил внимание на самый беспроигрышный вариант – розы разных цветов и форм, на отдельной витрине. – Девушка, давайте пять розовых. Они как раз подойдут, их принято дарить в самом начале романа, когда страсть только зарождается и презентовать алые ещё рано.

 

Приятно удивлённая моими познаниями в аранжировке цветов, продавщица оформила букет, сделав мне небольшую скидку, а потом, подмигнув, пожелала удачи, сказав, что моей девушке очень повезло. Сказав «спасибо», я отметил про себя, что не так уж и безнадёжен, но тут же напомнил своему подсознанию, что сыпать комплиментами – является одной из обязанностей при работе с клиентами, мотивируя их приходить ещё.

 

Так, или иначе, довольный, что купил всё, что нужно, я сел на автобус и поехал к Эсмеральде, не смея надеяться на что-то серьезное, для этого отвлекая себя тем, что принялся вспоминать прочитанное мною за последнюю неделю. Спустя какое-то время, доехав до нужной остановки, я вышел и бодрыми шагами, направился в знакомый с детства двор.

 

Я собирался позвонить ей и сказать, что уже подошёл, но вспомнил, что не знаю её новый номер, который известен ограниченному количеству людей, в число которых я не вошёл. Стараясь не расстраиваться из-за этой мысли, я, дойдя до домофона, набрал заветные «011. Довольно скоро я услышал её голос, и сказал, что она может выходить. В тот момент, когда она отключилась, мне показалось, что кто-то засмеялся. Смех принадлежал, скорее всего, не девушке. Подумав, что от волнения у меня начались звуковые галлюцинации, я сел на скамейку, напротив подъезда, в ожидании Эсмеральды.

 

Она не заставила меня долго ждать, выйдя уже через несколько минут, всматриваясь и приветливо улыбнувшись, увидев, как я помахал ей рукой. Она направилась в мою сторону, элегантно шагая на высоких каблуках. Было неясно, зачем они ей нужны, учитывая, что её рост 178 и, в силу возраста и занятий плаванием, не собирался останавливаться. Возможно, она одела их специально, желая показать наш с ней контраст. Подойдя, она посмотрела на букет, лежащий рядом, который я торопливо схватил и преподнёс ей. Со стороны, наверное, это выглядело комично, но мне было всё равно. Она удивлённо приняла его, проведя пальцами по прекрасным розам, оценив их утончённость и нежный оттенок. Посмотрев прямо в мои глаза, светло серого, будто графит, цвета, а потом вздохнула, медленно проговорив.

 

- Так и знала, что ты сделаешь что-нибудь подобное. Хотя сейчас, мне обычно дарят украшения и драгоценности… - Наверное, больше шутя, желая не показывать одобрения, сказала она, но потом всё-таки добавила. – Спасибо.

 

- Не за что Эсмеральда. Спасибо, что согласилась встретиться. Не виделись со сдачи экзаменов, а сейчас уже лето… - Начал я и замялся, проклиная свою привычку начинать нести какую-то чушь при виде девушки, притом, что я силой воли удерживаю себя от умных тем и философских бесед. Но вы бы поняли меня и моё смущение, увидев её. Красивая и стройная, с чёрными волосами, ниспадающим на плечи и смотрящими на меня глазами, словно два ярко зелёных изумруда, но ярче и живее, которые полностью оправдывали выбор данного родителями имени для неё.

 

- Да, почти целых полтора месяца. – Усмехнулась она, а потом, видя, что я судорожно вращаю глазами, придумывая что-нибудь подходящее для беседы, сама задала вопрос. – Зачем ты преследуешь меня Аарон? Ты ведь не глупый, даже наоборот. Но продолжаешь верить в чудеса. Я ценю твою заботу, помню нашу дружбу. Но это было в детстве. Я изменилась, тебе предстоит тоже.

 

- Разве я не могу видеться с моей лучшей подругой? - Спросил я, зная, что ей известно о моих чувствах.

 

- Но ведь это не так! Все эти подарки, записки со стихами, цветы… - Сказала она, взглянув на букет и продолжив. – Я не понимаю, чего ты ждёшь от меня. Найди себе ту, которую очарует подобная романтика. Девушку, которой будет приятно слушать стихотворные дифирамбы про неё…

 

- … которая будет полтора метра ростом. – Угрюмо закончил я за неё, зная, что эта одна из настоящих причин. Ровно, как и моя хромота.

 

- Нет, ну ты что?! – Смутилась она, не найдя что возразить, убедив меня в правильности моей догадки. – Только глупые и недалёкие люди обращают внимание на внешние данные…

 

- Вот, видишь, ты тоже так думаешь. – Обрадовался я.

 

- Я да, но окружающие… Те, с кем я общаюсь… Понимаешь? – Пытаясь осторожно подбирать слова, говорила она. – Ты ухаживаешь за мной красивее всех, твои подарки полны смысла. Но сейчас внешняя сторона очень важна, важнее чувств и истинных намерений. Таково мнение большинства.

 

- То есть, ты не можешь со мной встречаться, потому что опасаешься осуждения своих подруг? – Грустно подытожил я. – Незачем иметь друга, а уж тем более парня из Нотр-Дама де Пари?

 

- Ну что ты, как ты можешь такое…- начала оправдываться она.

 

- Я знаю. Мне Кирилл рассказывал про то, как меня за глаза называют карлик или горбун Нотр-Дам де Пари. – Печально пояснил я, подозревая, что она в курсе моих прозвищ, собственно став инициатором одного из них, нося имя красивой героини из «Собора Парижской Богоматери», в которую был также влюблен горбун с колокольни по имени Квазимодо. В реальной жизни за Эсмеральдой безнадёжно ухаживал хромой очкастый ботаник коротышка.

 

- Прости… Но, это всего лишь шутки. Если не смеяться со всеми, то смеяться будут над тобой. – Действительно с раскаяньем проговорила она, положив руку на моё плечо. – Не заставляй чувствовать себя виноватой, просто пойми, что мы не будем вместе. Я такая, а ты другой. Будто из другого времени. В тебе сильны чувства, ныне признанные неактуальными…

 

- По-твоему, моя доброта и альтруизм так глупо выглядят? – Апатично спросил я, исследуя взглядом свои ботинки.

 

- Нет, но они сейчас столь редки, что люди воспринимают их как недостатки, перестав ценить эти и другие добродетели, найдя новые ценности… - Продолжала она, говоря, скорее всего правду. Было видно, что она сама не в восторге от нынешних тенденций, но у неё не осталось выбора, кроме как принять это мнение.

 

- Я бы за секунду забыл тебя, если бы был уверен, что ты стала такой, какой пытаешься себя выставить. Но я уверен, что в тебе осталось много от той маленькой Меральды, которую я когда-то знал. Ту, что, приходила ко мне в больницу и рассказывала как дела в школе, а напоследок, чмокала меня в щеку и обещала зайти ещё, желая мне скорейшего выздоровления. А когда…

 

Мою тираду прервал чей-то голос. Посмотрев наверх, я понял, что это кричат с балкона… Третьего этажа… На том, где живёт Эсмеральда. Вспомнив расположение квартир, сомнений не осталось – это был её балкон. Через секунду до меня дошёл смысл того, что кричали парень и три девушки.

 

- Хватит Эсми, ты выиграла! Выдержала 20 минут, как и спорили…

 

Я взглянул на неё, ощущая себя преданным и обиженным, а она полностью смущенная, сама не ожидая подобного, сидела молча.

 

- Прости… - Прошептала она и, взяв букет, направилась к дому, успев сказать. – Пиши мне Аарон, ты единственный по-настоящему ценный мне человек… Прости за это, меня вынудили…

 

Я смотрел ей вслед, испытывая целую гамму противоречивых чувств. Умом я хотел сказать ей что-то жестокое, чтобы обидеть, как она делала это со мной, а моё сердце… Оно бешено стучало, после слов о том, что я представляю для неё ценность. Всё остальное померкло по сравнению с этим. Даже этот раскрытый спор, показавший, почему она вдруг согласилась встретиться. Конечно, это заставило меня задуматься, а не являются ли наши переписки достоянием общественности и поводом для шуток. Веря, что это не так и что к ней могли ненароком зайти знакомые, из описываемой ею категории людей, не оставившие ей выбора, кроме как пойти у них на поводу, сделав вид, что встретилась со мной под видом пари. Может быть, я просто доверчивый дурак, но, уходя из родного и знакомого двора, я искренне думал, что, соглашаясь на этот спор, Эсмеральда вуалировала настоящее желание поговорить со мной. Доверяя своей не в меру романтичной интуиции, нежели логике, я, счастливый побрёл домой, улыбнувшись от мысли, что побывал на самом настоящем свидании с той, которой этого так хотел.

 

Глава 5. Ожидание чуда.

 

Следующие сутки я провёл в очень хорошем настроении, всё, вспоминая то, как узнал её истинное мнение о нынешнем времени и том, что она видит намного глубже, чем её знакомые. Они, на мой взгляд, всё-таки оказывали на неё тлетворное действие. Слава Богу, что она сумела сохранить себя и не потерять в таком окружении. Но не только это заставляло меня радоваться. Я трепетал от мысли, что Кирилл позвал меня за город, где будет и Эсмеральда, и у нас будет возможность поговорить, там, где не будет никого, кто посмеет назвать её глупой из-за того, что она общается с карликом Нотр-Дама.

 

Вернувшийся с работы Андрей, застав меня за лихорадочными сборами, лишь поинтересовался, когда я вернусь. Я был благодарен ему не только за его лояльность к моей вольной жизни, но и долю волнения за меня. Я помню, что в одну из годовщин, выпив больше обычного, он, сидя на кухне, сказал, что будет всегда заботиться обо мне, потому что дал обещание маме до аварии.

 

Сколько бы я спросил у неё… Узнал бы, почему девушки так любят юлить и что у них на уме. Уверен, мама бы раскрыла этот секрет, принеся в жертву женскую солидарность… Но я не мог спросить это, как и ещё тысячу вопросов, которые так меня терзали. Среди которых первое место я уделил желанию узнать кем был мой настоящий отец и почему я никогда его не видел. Как-то набравшись смелости я спросил это у Андрея в момент, когда он был не сильно пьян, чтобы суметь ответить и не слишком трезв, чтобы запомнить беседу. Он ответил, что мама говорила, что отца не было. Совсем. И её беременность началась сама по себе, будто непорочное зачатие. Он тогда усмехнулся над ней, как и я сейчас, сказав, что если она не хочет, может и не говорить, и что он её всё равно любит, не смотря на прошлое.

 

Я никогда не думал об этом всерьёз, зная, что мама была любительницей шуток и розыгрышей, которых нам с Андреем так не хватало…

 

***

 

Близился вечер, я в нетерпении ходил по комнате и, пытаясь успокоиться, садился за компьютер или листал первое, подвернувшееся под руку. Включенная лампа освещала волнение на моём лице, от мысли, что с каждым часом, приближается новая встреча с Эсмеральдой и подобная неотвратимость немного пугала меня. Вспоминая про то, что она, совсем недавно, мне говорила и писала, я понимал, что шансов мало. Но они есть, главное до конца очаровать её и помочь понять, что истинные чувства приятнее одобрения людей, которые приходят и уходят. А настоящая любовь вечна. Помню, как она когда-то говорила мне, залившись румянцем, что я хороший и, наверное, будет со мной жить, когда вырастет, как её мама с папой. Но это было так давно и, быть может её детские чувства давно прошли… В надежде на то, что она вспомнит их, я всё же приготовил ей подарок, который должен быть ей по душе. Я вспомнил, как она отреагировала, увидев букет, вчера и сказала, что ей чаще дарят украшения. Может быть, это было своеобразным юмором, но слова остались в памяти, зародив идею. Зайдя в зал, я подошёл к заветному ящику с мамиными вещами. Фотографии, будто ненастоящие, ведь на них мы были счастливы и безмятежны, не подозревая о том, что произойдёт… Наполовину пустой флакон с её духами, нежными и приятными, совсем как она сама… Её дневник, с красиво выведенным её почерком «Мария» на обложке… Я много раз хотел его прочесть, но не разрешал себе этого, зная, что это её сокровенные мысли, но понимал, что когда-нибудь желание знать истину пересилит вежливость. А вот и оно. Обручальное кольцо, которое отдал мне Андрей. Я знал, что это не тот предмет, который можно отдать первой встречной, надеясь, что Эсмеральда оценит подарок. Тем более кольцо смотрелось роскошно и хорошо подошло бы к её глазам, которые сами были как два смарагда. Положив его в карман, я продолжал ждать звонка Кирилла, уже не скрывая волнение по поводу того, не было ли это его очередной шуткой.

 

Слава Богу, он позвонил уже через пятнадцать минут, то ли вспомнив обо мне, то ли устав от непрекращающейся икоты. Схватив телефон, ключи, сумку с вещами, я попрощался с Андреем, сказав, что, скорее всего, вернусь завтрашним вечером. Он, выйдя меня проводить, пока я завязывал кроссовки, лишь сказал, чтобы я не купался пьяным, учитывая, сколько человек уже утонуло с начала лета. На что я абсолютно серьезно, дал обещание не лезть в воду без действительно веской причины.

 

***

 

Стоило нам выехать за пределы города, как Рома – хозяин автомобиля и, по совместительству дачи, куда мы направлялись, сказал, что забыл купить батарейки и спички. И если последнее было не так страшно – половина компании курила, то батарейки были нужны. После чего, я достал пачку, совершено случайно оказавшихся у меня пальчиковых батареек, и жестом доброй воли вручил их ему, чем снискал хорошее расположение к себе. За время поездки, разговорившись с ним и остальными парнями, я с облегчением понял, что они хорошие ребята, особенно сам Роман. Чего нельзя было сказать о его младшем брате, который учился с нами, и ехал сейчас, слава Богу, на второй машине. На которой, должна была ехать Эсмеральда. Я старался не думать об этом, чтобы раньше времени не паниковать. Даже если она не приедет и Кирилл пошутил, я в любом случае хорошо проведу время с ребятами. Как раз в этот момент с переднего сиденья повернулся Шмелёв, рассказывая очередной похабный анекдот, услышав который под впечатлением остался бы даже Маркиз де Сад. Его, с позволения сказать «фельетон» был ужасен, но все смеялись и я с ними, будто проникшись происходящим и впервые, за долгое время, ведя себя максимально непринуждённо. Мы продолжали свой путь, обсуждая всё новые темы, вспоминая старые истории из школьной жизни, смеясь над учителями и их глупыми привычками, а Рома рассказывал про преподавателей из университета, заставляя нас покатываться со смеху, и гадать, может ли такое быть правдой.

 

В одну из редких пауз, когда все замолчали, думая о своём, наслаждаясь видом заката, окрашивающего небеса малиновым и оранжевым цветами, я вдруг задумался, не было ли ошибкой поехать… Нехорошее предчувствие и раздумья, оборвал резкий поворот машины – мы подъезжали к даче. Поэтому, гадать стоило ли ехать или нет, было уже поздно, и я в ожидании чуда вышел из машины. Мы прибыли первыми, поэтому ожидание ненадолго откладывалось. Вторая машина, под навигацией младшего брата Ромы немного сбилась с пути, дав нам время устроиться и заняться приготовлениями, которые никто, естественно, не начал, планируя сместить это занятие на девушек.

 

Дом был довольно большой, почти дотягивая до того, чтобы именоваться коттеджем. Рядом был небольшой декоративный садовый участок, с кустарниками и скудным огородом. В целом место производило хорошее впечатление, в отличие от ожидаемой мною хибары или переоборудованного сарая. Весь следующий час я посвятил изучению домашней библиотеки, которая более чем удовлетворяла мой взыскательный вкус, а также консультировался со Шмелёвым, о чем категорически не стоит говорить с Эсмеральдой, если получится уединиться. Как ни странно в список табуированных тем, попала столь любимая мною мифология и ономастика… Кто бы мог подумать, ведь это же романтично?

 

Между тем, вторая половина нашей компании, наконец, приехала. Я, предвосхищая реакцию Эсмеральды, старался до последнего не показываться ей на глаза, не желая, чтобы она уехала на автобусе. Поэтому задача была крайне проста – затаиться до позднего вечера или того момента, когда наши рулевые выпьют пива. Это было даже слишком просто – одна из комнат второго этажа, та самая с импровизированной библиотекой посещалась крайне редко. Хотя я не сомневался, что ей уже не раз и не два, сказали, о присутствии ещё одного участника мероприятия – меня, но я надеялся, что она восприняла это как шутку. Но ей предстояло убедиться в этом чуть позже, столкнувшись со мной лицом к лицу, почти в намеченное мною время. Я весь поглощённый чтением, не заметил, как ко мне подошли и вздрогнул, услышав знакомый голос.

 

- Аарон? – полные удивления интонации, подсказали мне, что она немного озадачена.

 

- Привет Эсмеральда, ты тоже тут?! – Спросил я, сделав изумлённый вид. Вышло, наверное, не очень убедительно, потому как следующее, что она спросила, было, не слежу ли я за ней и, не стал ли маньяком, одержимым ею.

 

- Ну что ты! Конечно, нет. Меня пригласил Шмель. – Ответил я и, видя, немой вопрос, пояснил. – Шмелёв. Кирилл Шмелёв, наш одноклассник.

 

Это немного прояснило ситуацию и позволило избежать ненужных вопросов.

 

- И всё-таки, мне кажется, что ты знал о том, что я тоже приеду сюда, - не унималась Эсмеральда с интересом рассматривая фигурки, стоящие на полках. – Что это?

 

- Нэцкэ. Маленькая скульптура, изображающая божество. – Ответил я, и, приглядевшись сразу понял какое именно. - Это Хотэй, или смеющийся Будда, бог счастья. Он исполняет желание. Стоит лишь триста раз потереть его живот, думая о своём желании, и оно в скором времени сбудется.

 

Лично я, стерев свой большой палец, очень надеялся, на то, что «скорое время» - это ближайшие часы, попросив Хотэя, о том, чтобы Эсмеральда надела мой подарок.

 

- Интересно, - ответила она, продолжая разглядывать шкаф с книгами и сувенирами, как бы невзначай спросила. – А что ты читаешь?

 

Скорее всего, она поинтересовалась из вежливости, вряд ли желая знать точно. Но я был полностью лишен иронии в вопросах, касательно моего любимого занятия, и принялся отвечать на полном серьёзе, чуть меньше используя специальные термины, помня наставления Кирилла.

 

- Рассказы Чехова. – Коротко ответил я, переборов себя не уточняя, какой именно, когда он написан и о чём.

 

- Твой любимый? – спросила она и не найдя второго стула, села прямо на стол передо мной, отодвинув томик Антона Павловича.

 

- Да, он самый. – Улыбнувшись, ответил я, на самом деле никогда не выделяя Чехова больше других писателей, но от этого не переставая восхищаться гениальностью его рассказов.

 

Она посмотрела на меня, прямо в глаза, с такого близкого расстояния, что я почувствовал запах её духов, почти выветрившийся к вечеру и слабый аромат от красного вина, исходящий от неё. Мне оставалось лишь надеяться, что такая благосклонность ко мне, достигнута не всецело парочкой бокалов вина.

 

- И всё-таки, ты приехал из-за меня. Я же тебя знаю, ты терпеть не можешь подобные гулянки. А если на них пьют… - Она постаралась изобразить меня в момент неприкрытого раздражения. Получилось пугающе похоже. Видя мою улыбку, она продолжила. – Ты же понимаешь, что нам не быть вместе. Даже если мы попытаемся, будет так много проблем и противоречий. Мы лишь изведём друг другу нервы, перестав быть даже друзьями.

 

Я слышал слова и видел искренность в её глазах. Значит, она тоже думала об этом, о нас и о том, какие перспективы ждут наши отношения. А раз так, значит нужно лишь доказать ей, что со мной она потеряет меньше, чем найдёт.

 

Я приготовился рассказать ей о том, что я чувствую, и чувствовал, видя её в детстве, а затем каждый день в школе. То, как все свои малейшие победы я одерживал ради неё, хотя она и не знала о большинстве из них, будь то посвященная Эсмеральде ода или проводы её до дома. Но меня самым ужасным образом прервал чей-то голос…

 

- Эсми! Ты чего застряла? Полчаса несёшь карты, они лежат на второй полке… - Девушка, которую кажется, звали Маша, за секунду оценив ситуацию, подмигнула нам и закрыла дверь, радуясь, что станет источником небольшой сплетни о том, что видела нас двоих.

 

Эсмеральда виновато взглянула на меня и, взяв искомый предмет, собралась уйти. Поняв, что теряю инициативу, я соскочил со стула и схватил её за руку, на одном дыхании произнеся.

 

- Ради былой дружбы и прошлого, приходи сегодня на пляж в полночь, там нам никто не помешает обсудить всё… И никто не увидит тебя со мной, - добавил я, - и более того, если мы ничего не решим, обещаю, я навсегда отстану от тебя, перестав докучать. Прошу, дай мне последний шанс…

 

Я замолчал, глядя на неё, держа её, а пальцами другой руки ощупывал карман с кольцом, надеясь подарить его, встав на колено, если Эсмеральда сделает нужный выбор.

 

Удаляясь, она задержалась в дверях и чуть заметно кивнула, либо, желая разобраться с ситуацией до конца, либо не собираясь упускать шанс избавиться от меня.

 

Обрадованный её согласием, я, тем не менее, задумался о том, что будет, если она ответит отказом. Мне было страшно представить жизнь, без своей музы… Жизнь, которую я лично обрёк на существование без неё… Кирилл прав… Я такой мечтатель и скоро поплачусь за это…

 

 

Глава 6. Последний шанс.

 

Я шёл по берегу реки, направляясь к пляжу – месту, где вход в воду был достаточно удобный, а территория вокруг была очищена от травы и мусора. Я пошёл к месту встречи заранее, не находя себе места от мысли, что моя судьба скоро решится.

 

Признаться, на закате он выглядел намного живописнее. Ночью, не смотря на свет луны, серебряным диском освещающей землю, была плохая видимость. Но было поздно отступать и менять место нашего последнего свидания. Или одного из первых, в сонме последующих… Наверное, в мире на найти второго такого дурака, как я…

 

Наконец, внимательно вглядываясь в темноту, я увидел едва различимый контур, который мог опознать при куда худших условиях. Она всё-таки пришла. Мы снова поздоровались, как будто беседы в «библиотеке» не было. На вопрос, не хватятся ли её, Эсмеральда сказала, что подруги думают, что она пошла прогуляться…

 

Опять были глупые вопросы и ответы. В очередной раз, убедившись в нормальности дел друг друга мы замолчали. Никто не хотел начинать этот серьезный разговор. Поэтому я, нарушив молчание, начал показывать ей созвездия и рассказывать легенды, связанные с ними…

 

- Видишь те три яркие точки? Это звёзды Минтака, Альнимал и Альнитак, известные как три короля и три волхва, или как пояс Ориона. Эта старинный миф Элладских сказателей, о том, как в охотника Ориона влюбилась богиня охоты, вечно юная и целомудренная стражница лесов, богиня Артемида. Но она также была той, кто должен был управлять луной, в противовес своему брату – лучезарному Апполону. Брату не понравилось то, что сестра из-за любви к смертному не исполняет своих обязанностей, и он решил избавиться от него. Увидев, что Орион заплыл далеко в море, Апполон предложил Артемиде посоревноваться в меткости, стреляя в хаотически носимые волнами едва заметные цели. Ничего, не подозревая, богиня охоты, чей лук разит без промаха, натянула тетиву и выстрелила. Позже, увидев выброшенное на берег тело своего любимого, пораженного её серебряной стрелой, она всё поняла. Безутешная, больше никогда не влюбляясь, она поместила своего возлюбленного и его верных собак на небо. Чуть ниже созвездия Ориона можно найти Canis Mayor и Canis Minor – созвездия большого и малого пса, вечно сопровождающих своего хозяина… - Я замолчал, понимая, что сейчас Эсмеральда, как Артемида, может сказать лишь одно слово, которое будет разить не хуже серебряных стрел древнегреческой богини.

 

- Красиво… - Отозвалась она, глядя на созвездие, а потом на меня, с интересом рассматривая меня без очков, которые я снял, так как всё равно мало что различал в этом сумраке.

 

- Как и ты… - Отозвался я, глядя на неё, украдкой разглядывая контуры её тела, изящно выглядящие не только днём, но и при лунном свете.

 

- Не нужно. Все эти комплименты и ухаживания… – Устало ответила она, будто человек, который не в состоянии доказать свою точку зрения, но уверенный, что она правильна.

 

- Почему? Ты же говорила… - Спросил я, обескураженный таким поворотом событий, всё ещё надеясь убедить её в обратном.

 

- Мы не подходим друг другу. – Коротко привела она свой главный довод.

 

- Веришь мнению подружек, а не своему сердцу? – Спросил я, желая, хотя бы узнать, приняла ли она это решения сама, руководствуясь только своим мнением.

 

- Господи, Аарон, ну при чём тут сердце?! Да, ты милый, я дорожила нашей дружбой и мне импонируют твои ухаживания. То, как ты добиваешься меня, не сдаваясь, видя столько препятствий… - Продолжала она, не замечая, как в голосе отступили раздраженные нотки. Она вспоминала события и поступки, совершённые мною ради неё и то, как она их воспринимала по настоящему, а не для окружающих.

 

- Я знаю, что ты не только прекрасна, но и добра. То, что ты не прогнала меня раз и навсегда, давая мне надежду…

 

- Ложную! Я не хотела ранить твои чувства, но не знала, как далеко всё это зайдёт. – Не найдя слов, чтобы отрезвить моё романтическое настроение, сказала она.

 

- Но… Ты… - Я был обескуражен, понимая, что был лишь забавой, а теперь, когда игрушка надоела, от неё решили избавиться. Как же я ошибался в этой девушке, видя в ней свою первую и последнюю любовь. Если я физический, то она моральная калека…

 

- Я называл тебя своей Афродитой и был прав. Я, будучи хромым Гефестом, всегда видел, как ты не замечала моих чувств и верил… - С тоской в голосе отозвался я. А потом достал из кармана приготовленное кольцо и, взглянув на его блеск, от света луны, продолжая говорить. – Хотел подарить тебе кольцо моей матери. Она говорила, что оно особенное и если я преподнесу его своей возлюбленной, она станет моей верной спутницей в жизни. Мать не предусмотрела, что в жизни нет места сказкам… - закончил я и бросил кольцо в воду.

 

Несчастный как никогда, но не желающий даже смотреть в лицо Эсмеральде, я, наконец, дал волю своей гордости, которая столь долго была взаперти, с тревогой взирая на те бесчинства и жертвы, приносимые её хозяином из-за ложной любви…

 

Эсмеральда осталась стоять не берегу, глядя вслед своему ухажеру, только сейчас понимая, как сильно обидела этого маленького человека с большим сердцем. За секунду, ей стало ясно, как было глупо заставлять не замечать его искренность. Такую, с которой к ней никто ещё не относился. И не будет… Подобное не происходит дважды. Слёзы потекли по её румяным щекам, а она безрезультатно смахивала их пальцами, на которых должен был красоваться его щедрый подарок, сделанный от всей души, в последней надежде, растопить её ледяное сердце…

 

- Дура! – Крикнула она сама себе и, глядя в ту сторону, куда ушёл Аарон, кинулась, было догнать его и просить прощения. Но потом, взглянув на берег, поняла, что нужно сначала отыскать его дар, который для н