Частные мотивационные процессы и их возможные нарушения

 

Процессы декларативной мотивации, несколько огрубляя, можно разбить на пять фаз: 1) активизация мотивационных когниций; 2) формирование желаний совершить действия; 3) выбор между желанием действий и формированием намерений; 4) дифференциация намерений, начало действий и их осуществление; 5) последующая оценка действий и их последствий (см. также Gollwitzer, 1996). Ниже будут коротко представлены процессы и расстройства этих пяти фаз. В заключение вкратце будет рассмотрено значение процедурной мотивации.

 

2.1.1. Фаза активизации: цели, ожидания, значимость

 

Выбору между альтернативными действиями и их осуществлению обычно предшествует активизация когниций, относящихся к действиям. При этом речь идет о представлениях, связанных с действиями, о достигаемых с их помощью целях, о побочных эффектах и благоприятных для действий ситуациях (т. е. о когнициях цели, ситуации, действия и последствия). С точки зрения теории «ожидания—значимости» (Erwartungs-Wert-Theorie) такие когниции охватывают прежде всего представления о связях и субъективной вероятности соответствующих событий, а также о субъективной значимости этих событий (см. Heckhausen, 1989). Таким образом, речь идет по большей части об ожиданиях и когнициях значимости. Насколько сильным будет активизация — зависит от повторяющегося восприятия ситуативных раздражителей («усиление раздражителей»; Kuhl, 1983) и мысленной разработки будущих действий и их целей с помощью образных представлений («воображение»). Расстройства этой фазы могут касаться процессов и содержания активизированных когниций.

Расстройства мотивационного процесса во время этой фазы могут состоять, с одной стороны, в том, что процесс идет неправильно и протекает недостаточно дифференцированно — в результате чего не возникает ясных представлений о цели, ожиданиях и значимости (обеднение фазы активизации). Причина этого может крыться в дефиците эмоций. Наряду с этим отсутствие активизации нового мотивационного процесса может объясняться тем, что нереалистичные, невыполнимые намерения не исчезают («дегенеративные интенции»; Kuhl, 1983), а продолжают дальше существовать и снова и снова проникают в сознание. В крайнем случае на этом этапе вообще не возникает активизация мотивационных когниций (например, при определенных депрессивных или шизофренических состояниях).

Другая, не менее важная возможность расстройства состоит в том, что мотивационные когниции активизируются, а затем начинают колебаться то назад, то вперед, так что процесс задерживается или совсем прекращается. Они являются составными частями чрезмерной фиксации на актуальном положении вещей (Kuhl, 1983, 1996; Kuhl & Beckmann, 1994). Под «фиксацией на актуальном положении вещей» (Lageorientierung) следует понимать мысленную концентрацию на ситуативных обстоятельствах и возможности в ущерб концентрации на начале действия и на выполнении действия.

Содержательные расстройства с точки зрения ожиданий могут состоять в том, что возникают негативные ожидания (т. е. страдающий этим расстройством человек, например, думает, что значимая для него цель является недостижимой). Причины этого могут лежать в негативной интерпретации предшествующего опыта и настоящей ситуации, которые могут восходить, с одной стороны, к негативным представлениям о своих способностях и к интервальной каузальной атрибуции негативных событий, с другой (см. ниже).

Кроме того, в фазе активизации может возникнуть недостаток или избыток значимости. В случае недостатка значимости человеку все безразлично; он не видит, каких важных целей необходимо достичь. К непосредственным причинам такого нарушения относится прежде всего недостаток позитивных чувств, которые в норме связаны с действиями или достижением цели. Другая непосредственная причина может состоять в недостаточной разработанности значимости, т. е. прежде всего слишком слабых и слишком мало детализированных чувственных представлениях о действиях и достижении желаемых целей. Более далекие причины могут заключаться в общих проблемах развития идентичности и личностных целей (Brunstein & Maier, 1996). Но и чрезмерно высокая значимость может представлять собой проблему. Это справедливо как для чрезмерно позитивной значимости (если, например, очень много целей и действий одновременно переживаются как важные), так и для чрезмерно негативной значимости (которая заключается в предвосхищении негативных эмоций и ведет к мотивации избегания).

 

2.1.2. Формирование желаний совершить действие (мотивация выбора)

 

На основе информации об ожиданиях и значимости формируются более или менее интенсивные желания выполнить соответствующее действие (Heckhausen & Kuhl, 1985). В соответствии с теорией «ожидания—значимости» предполагается, что этот процесс протекает субъективно и «целерационально»: действие стремятся совершить в том случае, если оно связано с позитивными ожиданиями цели и позитивной значимостью цели и действий; и к нему стремятся тем сильнее, чем выше соответственно ожидания и значимость.

Расстройства мотивационного процесса. В этой фазе также может произойти преждевременное прекращение или чрезмерное, связанное с фиксацией на актуальном положении вещей растяжение во времени соответствующих частных процессов. В обоих случаях причиной может быть негативная метамотивация. При действиях, связанных с тревогой, такая метамотивация в смысле избегания тревоги нацелена или на то, чтобы избежать подобных размышлений о соответствующих действиях, или на то, чтобы по возможности затянуть намечающиеся решения.

Недостаток желаний и избыток желаний. Недостаток желаний может возникать из-за дефицита значимости, из-за негативных ожиданий или при отсутствии завершения фазы активизации (см. выше). В качестве примера можно назвать пребывание в депрессивном настроении при отсутствии желания совершать какие-либо действия, основанное на представлении, что действия не приведут к улучшению ситуации. Чрезмерные желания совершения действий могут возникать, помимо прочего, и из-за представлений о чрезмерной значимости (например, патологические влечения).

Образование нереалистичных и иррациональных желаний. Желания могут содержать нереалистичные ожидания относительно достижения цели; в этом заложено возникновение последующих проблем. Кроме того, может быть так, что единицы субъективной информации об имеющихся ожиданиях и значимости неадекватно сопоставляются друг с другом, что приводит к возникновению субъективно иррациональных желаний (Pekrun, 1988). Часто случается так, что мысли об амбивалентных действиях и целях из-за имеющейся негативной значимости (например, связанной с тревогой) избегаются (негативные метакогниции; см. выше). Это может привести к субъективно не желаемым, преждевременным задачам.

 

2.1.3. Выбор между желаниями выполнения действий: формирование намерения

 

Если сформировалось желание совершить некоторое действие, необходимо «перейти Рубикон» (Gollwitzer, 1996): необходимо решить, перейдет ли оно в субъективно обязывающее намерение. При этом оно зачастую конкурирует с другими желаниями, которые не могут быть одновременно реализованы (конфликт желаний).Теории «ожидания—значимости» обычно предполагают, что подобные конфликты решаются таким образом, что выполняется только желание с наиболее высокой комбинацией значимости и ожидания. Правда, существуют также и другие возможности (см. также Heckhausen & Kuhl, 1985). Например, реализация определенных желаний может быть отложена (формирование намерения и его хранение в памяти «про запас»; Gollwitzer & Malzacher, 1996). В этой важнейшей фазе могут возникать следующие проблемы.

Расстройства мотивационного процесса. С одной стороны, они могут состоять в том, что формирование намерения протекает неадекватно быстро и нерефлективно. Это может привести к слабым, слишком мало дифференцированным или даже нереалистичным намерениям («импульсивность»). С другой стороны, здесь также существует описанная выше возможность избыточной персеверации (чрезмерная фиксация на актуальном положении вещей).

Избыток или недостаток намерений. Избыток или недостаток намерений может первоначально основываться на уже имеющемся недостатке или избытке соответствующих желаний выполнения действий. Недостаток может возникнуть также в том случае, если имеющиеся желания не переводятся в намерения из-за чрезмерной фиксации на актуальном положении вещей. Клинически релевантной составной частью такой фиксации является неспособность принять решение относительно несовместимых желаний выполнения действий (конфликт желаний).

Классическим примером является простой и двойной конфликт приближения-избегания (Lewin, 1938; Miller, 1959). При простом конфликте такого рода из-за сосуществующей позитивной и негативной значимости, с одной стороны, к ситуации или действиям стремятся, а с другой стороны, их опасаются (пример: первое свидание с представителем другого пола у социально тревожных молодых людей). При двойном конфликте приближения—избегания индивид не может сделать выбор между двумя альтернативами действия (например, двумя возможными профессиями), так как преимущества и недостатки обоих вариантов не очевидны, т. е. имеют одинаково сильную позитивную и негативную значимость и поэтому в равной степени возбуждают надежду и опасения. Похожую роль играют простые конфликты приближения—приближения (например, Буриданов осел, умерший от голода из-за неспособности выбрать между двумя равноудаленными копнами сена) и простые конфликты избегания—избегания.

При сложностях, возникающих в процессе принятия решения, можно использовать метамотивацию, т. е. такую мотивацию, которая способна повлиять на этот процесс (для чего в качестве средства может послужить, например, поиск дополнительной информации о соответствующих альтернативах действия). В благоприятном случае это приводит к тому, что решение принимается вовремя. В неблагоприятном случае возникает негативная метамотивация и происходит задержка принятия решения, что в дальнейшем приводит к недостаточному переводу желаний в намерения (избегание решения).

Нереалистичные и иррациональные намерения. Если в намерения переводятся нереалистичные желания совершить некое действие, то эти намерения чаще всего тоже будут нереалистичными (это справедливо прежде всего для ложных представлений о ситуативных возможных действиях и об их вероятных последствиях). Наряду с этим существует возможность того, что индивид пойдет субъективно иррациональным,не ведущим к достижению цели, путем и окажет предпочтение слабым, не важным желаниям действовать перед действительно важными и необходимыми действиями, потому что последние переживаются как амбивалентные (т. е. потому, что эти действия или их следствия обладают не только позитивной, но и негативной значимостью). В крайнем случае это приводит к тому, что из-за малозначительных, второстепенных занятий индивид перестает преследовать важные для него жизненные цели.

 

2.1.4. Выполнение намерений: контроль над действиями и действия

 

Задачей этой фазы является перевод намерений в действия. Это предполагает наличие: а) достаточной дифференциации намерения в виде конкретных, выполнимых планов по совершению действий; б) защиты намерения от новых (или старых) желаний какого-либо действия, способных вытеснить это намерение. Средством такой защиты может быть, например, концентрация внимания на намерении и его выполнении, а также субъективное акцентирование и повышение позитивной значимости или ослабление негативной значимости (Gollwitzer, 1996).

Расстройства мотивационного процесса во время этой фазы могут, кроме прочего, состоять в недостаточной дифференциации намерений и их защите. При недостаточной защите соответствующее намерение преждевременно вытесняется другими намерениями, так что действие не происходит или оно преждевременно прекращается. Это является составной частью традиционного понятия «импульсивность». Возможной причиной является редукция субъективной значимости действий во время их совершения (если, например, любая активность быстро начинает приедаться).

Недостаток и избыток действий может возникать из-за дефицитарного или избыточного формирования намерений. Другая возможность возникновения недостатка действий заключается в том, что имеющиеся намерения из-за недостаточной защиты не переводятся в действия или действия начинаются, но прекращаются раньше, чем достигается цель.

Избыток действий не обязательно должен объясняться наличием избытка намерений; он может основываться и на качественных нарушениях намерений. К ним относится прежде всего недостаточная способность определить, достигнута ли уже цель. Последствиями могут быть чрезмерная персеверация или постоянное повторение одного активного действия (например, при навязчивых расстройствах).

Наконец, нереалистичные и иррациональные действия могут вытекать из нереалистичных и субъективно иррациональных намерений. Они приводят к тому, что соответствующие цели не достигаются или вместо важных целей (например, важной встречи) достигаются второстепенные цели (например, прочитывается газета).

 

2.1.5. Оценка действия и изменение мотивации

 

Если действие закончено, то проводится оценка его результатов (это необходимо только при выполнении важных или новых действий). Здесь важна реалистичная новая оценка возможных действий и их последствий, приводящих к отказу от нереалистичных намерений или их изменению. Если же, напротив, нереалистичные намерения, т. е. намерения, которые невозможно осуществить, сохраняются, то это перегружает емкость мотивационной долговременной и оперативной памяти и препятствует тем самым новому формированию мотивации. Клиническим прототипом нереалистичного намерения является намерение, которое в принципе больше невозможно реализовать, поскольку его возможная реализация связана с уже прошедшими ситуациями (пример: намерение отомстить умершему человеку).

 

2.1.6. Нерефлективная и процедурная мотивация

 

Для повседневных процессов решающим с точки зрения когнитивной экономии является то, что рефлективно-декларативная мотивация вышеописанного вида остается зарезервированной для важных и новых действий, повседневное рутинное поведение, напротив, управляется привычным, быстрым и нерефлективным формированием намерений или процедурной мотивацией (непосредственной активизацией программ поведения) (см. Kuhl, 1996; Libet, 1985; Norman & Shallice, 1986; Sokolowski, 1996).

Нарушения нерефлективной и процедурной мотивации могут возникнуть прежде всего в критических ситуациях, если такая мотивация вмешивается в рефлективное формирование намерений и превосходит его. Это может быть причиной импульсивного изменения мотивации и прекращения действия. Наконец, формирование чрезмерно спонтанной, нерефлективной мотивации также может привести к действиям, которые путем, несовместимым с собственными целями, ведут к поведению, причиняющему вред или самому себе, или окружающим (например, при импульсивном убийстве).

 

2.2. Выводы: виды мотивационных расстройств

 

Из вышеизложенного анализа следует, что проблемы в сфере мотивации могут состоять в качественных расстройствах мотивации и действий, с одной стороны, и в их количественной недостаточности и избыточности, с другой стороны. При этом качественные расстройства обычно ведут к количественным. В этом смысле можно выделить следующие, отчасти пересекающиеся группы расстройств.

Чрезмерно негативная метамотивация представляет собой прежде всего такую мотивацию, которая затягивает процесс принятия решения. Этим она способствует возникновению недостатка намерений и действий.

Чрезмерные конфликты желаний выглядят следующим образом: два или более одинаковых по силе, но не совместимых друг с другом желания существуют одновременно и устойчиво, причем выбор в пользу того или иного желания не делается (чрезмерное откладывание решения). Это ведет к чрезмерной фиксации на актуальном положении вещей в фазе формирования намерения и, таким образом, к недостатку намерений и действий.

Чрезмерная фиксация на актуальном положении вещей заключается в неоправданно длительной персеверации в фазах активизации, желания, намерения и оценки и, таким образом, в общем способствует возникновению недостатка мотивации и действий (прим. 31.2.1). Существенными причинами могут быть негативные эмоции (см. Kuhl, 1996), негативная метамотивация и чрезмерные конфликты желаний.

 

Примечание 31.2.1. Исследование чрезмерной фиксации на актуальном положении вещей и ориентации на действия (Kuhl, 1983)

Постановка вопроса

Необходимо проверить гипотезу, согласно которой люди, фиксирующиеся на актуальном положении вещей, в большей степени, чем ориентирующиеся на действия, концентрируют внимание на своем послеоперационном физическом самочувствии и в меньшей степени инициируют новые действия.

Метод

- Выборка. Исследовались 40 взрослых пациентов после операции паховой грыжи.

- Методы исследования. Исследовались паттерны чувств и действий. На второй день после операции был предложен опросник фиксации на актуальном положении вещей и ориентации на действия после негативных событий (пример пункта опросника: «Если я уже много раз безуспешно пытался решить проблему, то а) вся ситуация долго не выходит у меня из головы; б) я больше не думаю об этом и начинаю заниматься другими делами»). На второй и на седьмой день с помощью семиступенчатой шкалы оценки исследовалась интенсивность послеоперационных болей. Дополнительно руководством стационара предоставлялись сведения об индивидуальном потреблении болеутоляющих средств. На седьмой день с помощью краткого опросника регистрировалась частота различных видов активности, связанной с фиксацией на актуальном положении вещей и ориентированной на действия.

Результаты

В соответствии с гипотезой были получены данные о том, что пациенты, преимущественно фиксирующиеся на актуальном положении вещей, ощущали более сильные боли, чем пациенты, в основном ориентирующиеся на действия, и почти вдвое чаще употребляли болеутоляющие средства. Это, в общем, говорит о том, что концентрация мысли на текущей ситуации тоже может вести к интенсификации чувств, связанных с актуальным состоянием. Кроме того, оказалось, что пациенты, фиксирующиеся на актуальном положении вещей, почти не переходили к действиям, ориентированным на преодоление и изменение. Они концентрировались на рассматривании своей раны и размышлении о ней, но не думали о том, что будет, когда их выпишут, в меньшей степени уделяли внимание чтению и телевизору, меньше гуляли по стационару и меньше занимались физическими упражнениями. Это может объясняться тем, что чрезмерная фиксация на актуальном положении вещей препятствует формированию мотивации, а также планированию и инициации новых и ориентированных на преодоление действий.

---

 

Чрезмерная импульсивность имеет место в том случае, если: а) слишком быстро протекают фазы активизации, формирования желаний и формирования намерений или б) они полностью замещаются нерефлективной и процедурной мотивацией, хотя это ситуативно и не обоснованно (т. е., например, при новых и важных действиях), или в) действия прекращаются преждевременно (вследствие снижения этой мотивации и/ или появления другой, вытесняющей предыдущую мотивации; из-за чего г) может возникнуть чрезмерно частая смена мотиваций и действий. В целом это может привести к нереалистичным и субъективно иррациональным действиям.

Недостаток мотивации и действий заключается в том, что мотивация и действия, ведущие к цели, становятся слишком редкими, слабыми и малоустойчивыми (например, при депрессии). Избыток мотивации и действий возникает в том случае, если определенные виды мотивации и действий возникают неадекватно часто, интенсивно и продолжительно (прототип: зависимость или патологическое влечение).

Нереалистичными мотивациями и действиями являются желания, намерения и действия, которые не являются выполнимыми или не способны привести к достижению желаемой цели. Устойчивость такой мотивации приводит к выполнению недостаточного количества действий, необходимых для достижения цели.

Наконец, иррациональные мотивации и действия способствуют тому, что предпочтение отдается невыгодным действиям, менее важным и не ведущим к цели, а не действиям, ведущим к цели и более выгодным. Это мешает достижению жизненных целей и целей действий.

Большинство этих расстройств до сих пор не получило приемлемого описания, не говоря уж об их объяснении. В отличие, например, от психопатологии человеческих эмоций клиническая психология мотивационных расстройств и расстройств действий стоит еще только в начале систематического исследования. Прежние теоретические подходы и эмпирические исследования в этой области чаще всего ограничивались тем, что соотносили ситуативные, органические и когнитивные условия, лежащие в основе мотивационных процессов, с вытекающей из них недостаточностью или избыточностью действий. Но опосредующие процессы не принимались в расчет. Ярким примером из сферы расстройств является теория выученной беспомощности Селигмана и соавторов, переработанная версия которой (см. Abramson, Seligman & Teasdale, 1978; Robins & Block, 1989; Metalsky, Joiner, Hardin & Abramson, 1993) ниже будет подробно обсуждаться.

 

2.3. Ортодоксальные модели мотивационных расстройств: переработанная теория выученной беспомощности

 

Переработанная теория выученной беспомощности и депрессии Селигмана (Abramson, Seligman & Teasdale, 1978; см. также Buchanan & Seligman, 1995) основывается на старой модели поведения (Seligman, 1975). В старой версии теории предполагалось, что недостаток мотивации и поведения объясняется недостаточной контролируемостью негативных последствий поведения (причем под «неконтролируемостью» понималась несогласованность поведения и его последствий). В переработанной версии (представляющей собой когнитивную интерпретацию), напротив, постулируется, что неконтролируемость как таковая является менее значимой, чем субъективная интерпретация ее причин (см. рис. 31.2.1).

 

Рис. 31.2.1. Переработанная теория выученной беспомощности

 

Если индивид оценивает свое положение таким образом, что соответствующее негативное событие никогда не случается с другими людьми, а с ним постоянно, то такие события он объясняет причинами, лежащими непосредственно в нем самом, действующими во многих ситуациях («являются глобальными») и стабильными во времени. Такое объяснение интернальными, глобальными и стабильными причинами ведет к ожиданиям того, что и в будущем события этой категории будут неконтролируемы. В свою очередь, ожидания неконтролируемости вызывают, если ожидаемые события с субъективной точки зрения достаточно значимы, депрессию.

Следовательно, здесь речь идет не только об атрибутивной теории депрессии, но и о теории ожидания—значимости. При этом депрессия включает недостаток мотивации, негативное чувство самоценности, другие негативные когниции, а также депрессивные эмоции. Особой предрасположенностью к депрессии обладают лица, склонные к депрессивному стилю атрибуции, т. е. атрибутирующие негативные события интернально, глобально и стабильно.

Эта теория породила большое число эмпирических исследований (см. Buchanan & Seligman, 1995; Peterson & Seligman, 1984; Metalsky, Joiner, Hardin & Abramson, 1993; Sweeney, Anderson & Bailey, 1986; Robins, 1988; Robins & Block, 1989). Большинство из них являются срезовыми и показывают, что существует взаимосвязь между каузальной атрибуцией и депрессией. Однако то, как образуются эти взаимосвязи, еще неясно. Поэтому в последние годы был проведен ряд лонгитюдных и экспериментальных исследований по этому вопросу (например, Mikulincer, 1988; Sacks & Bugental, 1987; см. прим. 31.2.2). Они подтвердили, что каузальная атрибуция действительно содействует возникновению депрессии.

 

Примечание 31.2.2. Влияние атрибутивного стиля на настроение и социальное поведение (Sacks & Bugental, 1987)

Постановка вопроса

В этом эксперименте исследовалось влияние негативного атрибутивного стиля на настроение и социальное поведение. В соответствии с пересмотренной теорией беспомощности ожидается, что негативный атрибутивный стиль при неблагоприятных социальных ситуативных условиях — т. е. при негативных социальных событиях — ведет к депрессивному настроению и редукции социального поведения.

Метод

- Выборка. В качестве испытуемых были приглашено 80 студенток-психологов, из которых 40 подверглись соответствующей экспериментальной процедуре.

- План эксперимента. После предварительного обследования каждую из 40 студенток сводили с не известной ей партнершей для общения (которая участвовала в замысле экспериментаторов) и предлагали познакомиться с ней. С одной половиной группы (n = 20) партнерша вела себя сдержанно, с другой половиной (тоже n= 20) — дружественно и предупредительно. После регистрации настроения испытуемые ставились во вторую ситуацию с аналогичным заданием, но здесь партнерами были студентки, случайным образом отобранные из оставшейся второй группы.

- Метод исследования. Вначале устанавливался привычный атрибутивный стиль (Attributional Style Questionnaire, ASQ; Seligman и др., 1979), между первой и второй ситуациями общения регистрировалось настроение (Multiple Affect Adjective Check List, MAACL; Zuckerman & Lubin, 1965).

Все акты коммуникации снимались на видео и оценивались исследователями относительно вербальных и невербальных параметров социального поведения.

Результаты

Результаты показали, что настроение было в существенной степени снижено у тех студенток, для которых был характерен неблагоприятный атрибутивный стиль (т. е. обладали преимущественной склонностью к интернальной, глобальной и стабильной атрибуции) и которые входили в те 20 человек, с которыми партнерша держала себя незаинтересованно. Настроение участниц других групп существенно не отличалось. Кроме того, проявились любопытные эффекты в параметрах поведения. Так, у студенток с неблагоприятным атрибутивным стилем во время коммуникации со сдержанной партнершей был напряженный голос, и во время последующего, второго акта коммуникации такие студентки были менее дружелюбно настроены по отношению к своим партнершам, чем участницы остальных групп.

В общем, результаты исследования подтвердили, что по атрибутивному стилю можно предсказать снижение настроения и редукцию поведения. Критику вызывает то (это типично для многих исследований), что постулированные теорией механизмы опосредования таких эффектов не проверялись (особенно не регистрировалось, как в действительности каузально атрибутировалось поведение первой партнерши по коммуникации). В значительной мере остается открытым также вопрос о пригодности таких результатов для клинических выборок.

---

 

Правда, ввиду ряда теоретических и методических проблем пока неясно, насколько действительно важна каузальная атрибуция в общей структуре возможных условий «беспомощности» (Pekrun, 1988; см. также Buchanan & Seligman, 1995; Metalsky, Joiner, Hardin & Abramson, 1993; Smith, Haynes, Lazarus & Pope, 1993). В целом необходимо констатировать, что теория Селигмана охватывает только одну сферу причин недостатка мотивации и действий. Она ограничивается причинами, возникновение которых локализовано в фазе активизации (негативные ожидания и их когнитивные условия), но пренебрегает факторами, появляющимися на более поздних этапах мотивационных процессов (например, хронизированные конфликты желаний или расстройства контроля над действиями; см. также Kuhl, 1981; 1983). Из этого следует, что психическое возникновение депрессии далеко не всегда протекает когнитивно, как это предполагал Селигман: по-видимому, при повторении схожих ситуаций происходит габитуализация и недостаток мотивации и действий становится постоянным, так что индивид может утратить мужество при взгляде на ситуацию, даже не размышляя над ней (Pekrun, 1988; см. прим. 31.2.2).