Лекции.Орг


Поиск:




Категории:

Астрономия
Биология
География
Другие языки
Интернет
Информатика
История
Культура
Литература
Логика
Математика
Медицина
Механика
Охрана труда
Педагогика
Политика
Право
Психология
Религия
Риторика
Социология
Спорт
Строительство
Технология
Транспорт
Физика
Философия
Финансы
Химия
Экология
Экономика
Электроника

 

 

 

 


Надпись на футболке. – Ты права. Как думаешь, нам позвать доктора?




 

– Ты права. Как думаешь, нам позвать доктора?

Я пыталась сосредоточиться на голосе. Он был мужским и сильно напоминал голос дяди Боба. Но никак не получалось определить, откуда я его слышу. Затем раздался второй, и я попробовала сосредоточиться на нем.

– Да, конечно. Надо кого-нибудь позвать.

Слева от меня была Куки. Она держала меня за руку, и это было ужасно глупо – мы редко держимся за руки на людях. Мне хотелось прокомментировать это хотя бы взглядом, но веки будто кто-то склеил суперклеем. Проклятье. Я попробовала озвучить хоть что- нибудь из миллиона мыслей, но рот, похоже, постигла та же участь. Сразу после того, как туда напихали ваты.

Я нахмурилась и испустила совсем невнятный стон.

– Солнышко, это Куки. Ты в больнице.

– Мм-мм, – промычала я абсолютно серьезно.

Это просто нелепо. Я никогда в жизни не лежала в больнице, не плевала в потолок палаты с чудесным видом из окна или без него, но, насколько мне удавалось ощущать окружающее, подо мной, кажется, была кровать.

– Она очнулась? – услышала я голос моей сестры под аккомпанемент суетливого шума от вошедших в палату людей. – Чарли? – позвала она, и я еще сто раз попыталась открыть глаза или хоть что-нибудь сказать. Черт бы побрал изобретателя суперклея. – Что скажете? – снова спросила Джемма.

Меня так и подмывало высказать ей, что я думаю по поводу всей этой треклятой ситуации, но меня опередила медсестра:

– Швы выглядят хорошо. Операция прошла успешно. После курса физиотерапии она сможет пользоваться рукой не хуже, чем раньше.

Рукой? Что, черт бы их всех побрал, у меня с рукой?

Кто-то вышел, а вслед за ним и Джемма, сыпля вопросами.

– Привет, милая, – послышался голос дяди Боба, который я уже сегодня слышала. – Ты меня слышишь?

– Мм-мм. Раздался смешок:

– Приму за положительный ответ.

Я подняла свободную руку и попыталась нащупать лицо. Его не было! Куки направила мою руку левее и сказала:

– Вот тут.

Ох, слава богу. На мне было около килограмма бинта, и я слегка почувствовала себя идиоткой. Разве подобные штуковины не вышли из употребления еще в восьмидесятых? К тому же половина лица была заклеена. Наверняка не очень привлекательно.

Что, черт возьми, произошло? И тут я вспомнила.


– Боже мой! – пробормотала я и попыталась сесть.

– Нет, даже не думай, – произнес тот же голос, и я начала всерьез подозревать, что это и есть на самом деле дядя Боб.

– Уокер, – глухо просипела я.

– Ты расслышала? – спросил Диби. Наверное, у Куки. – Я тоже нет. – Затем наклонился ближе ко мне и спросил очень-очень громко, акцентируя каждый слог: – Ты хочешь попить?

Я подняла руку и на ощупь поискала его лицо.

– Я тут, рядом, – едва не проорал он.

Отыскав его физиономию, я накрыла ему рот рукой и прошипела:

– Ш-шш.

Куки хихикнула.

– Извини, – сказал Диби, беря меня за руку.

– Я ничего не вижу.

– Сейчас, у меня тут теплая вода. – Куки промокнула теплой влажной тряпкой мне веки и вытерла лицо. По крайней мере там, где не было повязки.

И мне наконец удалось открыть глаза.

Я поморгала и попыталась сфокусировать зрение. Справа был дядя Боб. Я подняла руку и снова потрогала его лицо. Темные усы кололись. Куки стояла слева и держала меня за руку, но я не смогла сжать ее ладонь.

– Рейес, – выдохнула я и посмотрела на дядю Боба.

– С ним все в порядке, милая, не переживай.

Раз так, то я и не стала. Несколько часов подряд я то засыпала, то просыпалась снова. Каждый раз, открывая глаза, я видела разных людей, сменяющих друг друга. Когда в конце концов я проснулась, не чувствуя себя так, будто на меня упал дом (ну ладно, я все еще чувствовала себя так, будто на меня упал дом, но на этот раз сумела продержаться дольше десяти секунд), в палате царил мрак, нарушаемый лишь мягким свечением мониторов рядом с кроватью. И никаких посетителей не было. Кроме Рейеса.

Я узнала его жар и силу. А открыв глаза, сразу его заметила. Он легко сидел на корточках на спинке стула в углу. Волны плаща скользили по полу, словно черный туман, наползали на стены, окружали приборы. Лицо скрывал капюшон, пока Рейес наблюдал за мной твердым пристальным взглядом.

– Ты как? – спросила я, борясь с никуда не девшейся ватой во рту.

Он спрыгнул на пол. Плащ словно поглощал сам себя, пока не успокоился ровными волнами у его ног. Рейес повернулся к окну и посмотрел на огни города. А может, на мусорные баки в переулке. Кто знает, что там было?

– Это моя вина.

Я сдвинула брови:

– Ничего подобного.

Он посмотрел на меня через плечо.

– Тебе нужно как можно скорее выяснить, на что ты способна. – Проницательный взгляд изучал меня с головы до ног.

Мне вдруг стало неловко. У меня на лице огромная дыра, а рука остро нуждается в какой-то там терапии. Судя по всему, Уокер разрезал сухожилия в руке и частично повредил их в ноге. Кстати об Уокере…

– Где он? – спросила я.


– Уокер?

Я кивнула.

– В этой же больнице.

Я чуть не подскочила от тревоги. Никогда в жизни я никого так не боялась – разве что самого Рейеса. Но от одного упоминания имени Уокера я готова была выскочить из кожи. Меня поедало чувство, будто он забрал у меня что-то очень ценное. Невинность. А может, заносчивость. Не важно.

– Больше он никому вреда не причинит.

Я не сомневалась: Рейес прав, но почему-то легче не становилось. Он подошел ко мне и провел пальцами по руке, которая, как я чувствовала, уже начинала исцеляться. Теперь я могла слегка пошевелить пальцами.

– Мне очень жаль.

– Рейес…

– Я и допустить не мог, что он зайдет так далеко, когда доберется до тебя.

Даже мысли застыли у меня в голове, и я осторожно отступила на шаг, образно выражаясь. Странно звучит, знаю.

– О чем ты говоришь?

– Я знал, что он что-нибудь предпримет, – проговорил Рейес, с сожалением закрыв глаза. – Но чтобы такое? И я был связан…

– Что значит «когда доберется до тебя»? – Он посмотрел в пол, и, как битой по затылку, меня осенило. – Господи, иногда до меня так туго доходит, что сама себе поражаюсь.

– Датч, если бы я только знал…

– Ты меня подставил.

Опустив голову, он отошел от меня.

– Я была приманкой. Как же можно быть таким тормозом? – Я попыталась сесть, но боль пронзила руку. И ребра. И ногу. И, что странно, лицо. Еще слишком рано даже для меня.

– Я понятия не имел, где он и как его найти. Ты меня связала, помнишь? Зато я знал: если мы хорошенько потрясем кое-какие клетки, он обязательно откуда-то выползет. Я намеревался быть рядом, когда это случится. Повсюду ходил за тобой попятам, а потом потерял твой след.

– Рейес, он угрожал Куки и Эмбер. Он мог их убить.

– Датч…

– Дело не только во мне. И не в тебе, если это хоть что-нибудь для тебя значит.

– Если б я знал… если бы только подумал…

– В том-то и беда – ты не подумал. Внутри него вскипел гнев.

– Ты меня связала.

– Я тебя связала две недели назад, – огрызнулась я, чувствуя, как дергает щеку с каждым движением губ. – Почему ты раньше не пытался его найти?

– Я не знал. – Он расстроенно запустил пальцы в волосы. – Как и все остальные, я считал, что он мертв.

– И как же ты выяснил, что это не так? Мне показалось, он смутился.

– Тот факт, что я отсидел за решеткой десять лет своей человеческой жизни за то, чего


не совершал, был прекрасным источником веселья для демонов, когда они меня пытали. Я и не догадывался, что он жив, пока они мне об этом не сказали. А потом ты меня связала, и отправиться на его поиски я уже не мог.

– И поэтому ты меня подставил?

– Я подставил нас, Датч. Я должен был быть рядом с тобой на каждом шагу, но твой бойфренд висел у тебя на хвосте, куда бы ты ни пошла. Покажись я в открытую с тобой на людях, меня бы сразу арестовали.

От меня не ускользнула ироничность ситуации. Сначала папа, теперь Рейес. Когда уже жизнь меня хоть чему-нибудь научит? Что мне нужно сделать, чтобы научиться видеть истинную природу людей? Мне – той, кто видит человеческие души насквозь? Кто чувствует их самые глубокие страхи и видит, какого цвета у них честь?

– У меня только один вопрос.

– Задавай.

– Почему ты просто не рассказал обо всем мне? Честное слово, ты такой же гад, как мой отец. Что не так с мужиками и их способностью быть открытыми и говорить чертову правду?

Перед тем, как Рейес ответил, его рот превратился в жесткую линию.

– Я тебе не доверял.

– Что?!

– Ты меня связала, Датч. Откровенно говоря, имей ты хоть малейшее подозрение о том, на что действительно способна, то могла бы сделать намного больше. Что тебе, кстати, надо выяснить как можно скорее. – Меня пронзил холодный взгляд. – Потому что этой войне конца и края не видно.

– Какой еще войне? – обалдела я. – Твоей войне? Той, которую развязали твои старые приятели из преисподней? – Я покачала головой так сильно, как только осмелилась. – Я не желаю иметь с этим ничего общего. С меня хватит. Тебя и вообще всего.

– Датч, им нужна только ты. Им нужен портал, а ты и есть портал. Они уже нашли способ выследить тебя. Слышишь? Они знают, как тебя найти. – Рейес навис надо мной. Его брови сдвинулись от гнева или боли. А может, от того и другого сразу. – Ты должна выяснить, на что способна, и должна сделать это сейчас. Хватит распыляться на всех этих людей. Тебе нужно сосредоточиться на своей настоящей работе.

– Все эти люди и есть моя настоящая работа.

– Ненадолго, – возразил он, посмотрел на дверь и через полсекунды испарился.

Да уж, мужик есть мужик. Как только на горизонте замаячит ссора, надо сразу пускаться наутек.

Я тоже глянула на дверь и увидела на пороге полицейского. Настроения давать показания не было, поэтому я закрыла глаза и притворилась, будто сплю.

– Ты не спишь, – сказал офицер.

– Еще как сплю.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Льющийся из коридора свет будто еще больше затенял черты лица, так что узнать его было невозможно. Он вошел в палату, и свечение приборов услужливо показало мне лицо Оуэна Вона, моего заклятого врага. Скорее всего он здесь, потому что отпинать ногами лежачую девушку – это на редкость весело.

Он поднял мою историю болезни.

– Что ж ты никак копыта не откинешь? – Только глухой не услышал бы в его голосе


удивления. – Тебя калечат и бьют, бьют и калечат, а ты все выкарабкиваешься и выкарабкиваешься.

– Пришел меня добить?

Вон ошеломленно уставился на меня, затем на его лице отразилась решительность.

– Кажется, я понимаю, почему ты так подумала.

После всего, что со мной случилось за этот день, меньше всего на свете мне хотелось любезничать с чуваком, который в старших классах пытался меня убить или как минимум ужасно покалечить. Этот пункт в списке «Чего бы мне хотелось» стоял сразу после вбивания зубочисток мне под ногти и перед предательством близкого человека. Очередного предательства. Само собой, список не коротенький.

Несколько секунд я изучала его взглядом и чувствовала, как меня сжигает любопытство, плевать хотевшее на номер Вона в моем списке.

– Что такого я тебе сделала в старших классах? – спросила я, еле-еле двигая губами. Он покачал головой:

– Ничего. Это было сто лет назад. Теперь уже не важно.

И тут дамбу прорвало. Из меня полились эмоции всех мастей и размеров.

– Скажи мне, – едва не умоляла я. – Скажи мне, что я сделала не так, чтобы я никогда в жизни больше так не поступала. Чтобы я поняла, что я делаю не так снова, снова и снова.

– Чарли…

– Оуэн, – я накрыла лицо рукой, которую могла поднять, и сильно прикусила губу, чтобы не разреветься, – просто скажи мне, пожалуйста.

Он вздохнул и медленно выдохнул.

– Ты стащила мои штаны.

Совсем чуть-чуть я опустила руку и посмотрела на него.

– Чего?

– Примерно за месяц до того, как я пытался раскатать тебя по асфальту, чтобы ты померла долгой и мучительной смертью, я пролил на штаны апельсиновый сок. Пошел в туалет, снял их, чтобы сполоснуть, но кто-то из ребят решил подшутить надо мной, забрал их, убежал и швырнул в женский туалет. А ты их взяла.

– Я даже… Погоди, все верно. Дверь открыл Ларри Виджил и бросил штаны. Ну и я…

я посмотрела на Вона извиняющимся взглядом, – взяла их. Я думала, они из раздевалки. А на следующий день, – добавила я, с трудом произнося слова вслух, – пришла в них в школу. Просто забавы ради. Оуэн, я понятия не имела, что они твои. Я думала, их достали из чьего- то шкафчика, а у хозяина есть шорты или еще что надеть вместо них.

– Их взяли не из шкафчика, и мне не во что было переодеться. А когда ты заявилась в них, я подумал, ты в курсе, что они мои. – Смутившись, он опустил глаза. – В тот день ты проходила мимо, посмотрела прямо на меня и громко рассмеялась.

Я провела рукой по волосам и дернулась, когда пальцы прошлись по швам под бинтом.

– Оуэн, я не над тобой тогда смеялась. Я, ну не знаю, просто смеялась. Может быть, над чем-то, что сказала Джессика. – Джессика была моей лучшей подругой, пока я не допустила ошибку, рассказав о себе слишком много.

– Что ж, теперь я это знаю. – Он подошел к окну, которое, как выяснилось, выходило на кампус одного из колледжей.

– Есть в этой истории что-то еще, верно? Вон кивнул и отвернулся.


– Я не мог оттуда выйти. Был конец дня, и все разошлись по домам, а я без штанов торчал в туалете. В общем, я дождался, когда разъедутся все автобусы, завязал на поясе куртку и пошел домой.

Я съежилась. Наверное, ему было ужасно стыдно.

– Господи, – прошептала я, вспомнив. – Ты же был совсем еще ребенком! Тебя избили братки из Южной Девятки.

Выдержав долгую паузу, Оуэн кивнул:

– Они поймали меня в переулке и надрали задницу за то, что я был без штанов.

– Но на следующий день ты пришел в школу. Он пожал плечами.

– Я никому ничего не сказал. Маме соврал, что разбил велосипед. Вряд ли в Девятке кто-нибудь стал бы распускать язык, а значит, никто никогда ни о чем бы не узнал. А когда я увидел тебя в школе в моих штанах и все вокруг смеялись…

Я закрыла глаза рукой.

– Вот что значит насыпать соль на рану.

– Я никак не мог тебя простить. Чуваки из Девятки с тех пор не оставляли меня в покое.

Каждый день меня доставали.

– Оуэн, мне очень, очень жаль. Видимо, поэтому ты так странно себя вел. Нил Госсет говорил, что ты вроде как отдалился от них.

– Ежедневные унижения накладывают отпечаток. Но это не меняет того факта, что ты стерва.

– Твоя правда.

Он повернулся ко мне.

– И ты снова и снова вляпываешься в дерьмо, потом выкарабкиваешься и вляпываешься в еще более вонючее. Парни у меня в участке не могут понять, молодец ты или непроходимая тупица.

Я глянула на него, раздвинув пальцы.

– Между этими понятиями очень тонкая грань. Вон посмотрел себе под ноги.

– Я хотел, чтобы ты умерла.

– Ага, до меня дошло, когда ты гнался за мной на отцовском джипе.

– Я хотел протащить твой труп по улицам. И чтобы конечности отрывались и оставались валяться на дороге.

– Понятно, но теперь ты перевернул страницу, верно?

– Не совсем. Просто сейчас тебя неслабо пожевали, и как-то не с руки осложнять тебе жизнь в такой момент. Мы к этому вернемся, когда тебе полегчает.

– Похоже на план.

 

 

 

На следующий день я проснулась после полудня. Сквозь окно сочился мягкий солнечный свет. Со мной сидели дядя Боб и Куки. Глаза у нее покраснели, чего я не


заметила днем раньше.

– Ты высыпаешься? – спросила я у нее.

– Кто бы говорил, – печально усмехнулась она. – Тут уже все побывали. По новостям только и трубят о человеке, отсидевшем в тюрьме за убийство, которого не совершал. Думаю, Рейес станет знаменитостью.

– То есть ему не придется возвращаться в тюрьму?

– Я говорил с твоим другом, Нилом Госсетом, – подал голос дядя Боб. – Его будут держать под минимальной охраной, пока не закончат с бумажной кутерьмой.

– Но почему его просто не отпустят? – встревожилась я. – Человек, за убийство которого его посадили, даже не мертв.

– Сначала нужно доказать, что это действительно Эрл Уокер. Потом заполнить соответствующие документы. И только после этого судья пересмотрит дело. В жизни не так, как в фильмах, милая.

– Так как он? – спросила я.

– Фэрроу в полном порядке, – ответил Диби. – Он вызвал полицию еще до того, как добрался до твоего дома. Появился, кстати, одновременно с нами и сдался без лишних проблем. – Главный вопрос дядя Боб припас напоследок: – Это и правда был тот мужик, которого он якобы убил?

Я знала, что ему нелегко будет это принять. Засадить человека за убийство, которого тот не совершал, – такое пошатнет моральный кодекс любого хорошего копа.

– Ты никак не мог этого знать, дядя Боб. Минуточку, – нахмурилась я. – Что значит сдался? Разве у него был выбор?

– Вообще-то, офицеры, прибывшие туда первыми, были немного заняты. И понятия не имели, кто он такой. Он сам себя назвал и сказал им, что куча сломанных конечностей – это Эрл Уокер.

– Сказал им? С пулевыми ранениями? Диби с Куки обменялись взглядами.

– В него никто не стрелял, солнышко, – сказала Куки.

– Черт возьми, а он быстрее, чем я думала. Я могла поклясться, что его подстрелили. То есть я видела, как Уокер нажал на спусковой крючок. Видела пули, которые летели прямо ему в сердце.

И снова эти переглядывания. Куки взяла меня за руку.

– Солнце, это был не Рейес. – Она прикусила губу. – Это был Гаррет Своупс.

Ничего не понимая, я моргнула, закрыла глаза и проиграла в памяти то, что видела. В дверь ворвался высокий мужчина, а Рейес как раз бежал ко мне. Картинка сложилась.

– Гаррет? – наконец прошептала я. – Дверь выбил Гаррет?

– Да, – подтвердил дядя Боб.

– Гаррета Своупса подстрелили? – Просто в голове не укладывалось. – Нет, это был Рейес. Он ворвался в дверь и… раздался выстрел.

– Солнце, тебе нужно отдохнуть.

– Вы ошибаетесь. – Шок и отрицание спорили, кто займет место впереди в моем кабриолете, мчащемся в страну грез. Они ошибаются. Гаррета подстрелили? Из-за меня? Я изо всех сил попыталась слезть с койки. – Он здесь? Я должна его увидеть.

Дядя Боб уложил меня обратно на гору подушек.

– Чарли…


– Поверить не могу, что его опять из-за меня подстрелили. Мне нужно его увидеть. Он наверняка рвет и мечет.

– Не получится, милая. – Голова дяди Боба поникла, и ко мне раскаленными добела волнами поплыли печаль и горе.

Я повернулась к Куки, заглянула в ее покрасневшие глаза, и ужас, который полз у меня по позвоночнику, стал таким тяжелым и холодным, словно меня прямо в этой кровати ломала с хрустом огромная глыба льда. Я заставила себя перевести взгляд на дядю Боба. И стала ждать.

Я видела, с каким трудом он ищет подходящие слова. Потом посмотрел на меня и прошептал:

– Он не выжил, милая.

И все вокруг потеряло очертания.






Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-10-01; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 304 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Бутерброд по-студенчески - кусок черного хлеба, а на него кусок белого. © Неизвестно
==> читать все изречения...

2524 - | 2447 -


© 2015-2025 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.012 с.