Храбрости, как и другим добродетелям, положен известный предел,преступив который, начинаешь склоняться к пороку. Вот почему она можетувлечь всякого, недостаточно хорошо знающего ее границы, — а установить их сточностью, действительно, нелегко — к безрассудству, упрямству и безумствамвсякого рода. Это обстоятельство и породило обыкновение наказывать во времявойны — иногда даже смертью — тех, кто упрямо отстаивает укрепленное место,удержать которое, по правилам военной науки, невозможно. Иначе не было бытакого курятника, который, в надежде на безнаказанность, не задерживал быпродвижение целей армии.
Господин коннетабль де Монморанси при осаде Павии [196]получилприказание переправиться через Тичино и захватить предместье св. Антония;задержанный защитниками предмостной башни, оказавшими упорное сопротивление,он все же взял ее приступом и велел повесить всех оборонявшихся в ней. Также поступил он и впоследствии, когда сопровождал дофина в походе по тусторону гор; после того как замок Виллано был им захвачен и солдаты,озверев, перебили всех, кто находился внутри, за исключением коменданта изнаменосца, он велел, по той же причине, повесить и этих последних [197].Подобную же участь и в тех же краях испытал и капитан Бонн, все людикоторого были перебиты при взятии укрепления; так приказал Мартен Дю Белле [198], в ту пору губернатор Турмна. Но поскольку судить о мощи или слабостиукрепления можно, лишь сопоставив свои силы с силами осаждающих (ибо тот,кто достаточным основанием стал бы сопротивляться двум кулевринам, поступилбы как сумасшедший, если бы вздумал бороться против тридцати пушек), и таккак здесь, кроме того, принимается обычно в расчет могущество вторгшегосягосударя, его репутация, уважение, которое ему должно оказывать, тосуществует опасность, что на весах его чаша всегда будет несколькоперевешивать. А это, в свою очередь, приводит к тому, что такой государьначинает настолько мнить о себе и своем могуществе, что ему кажется простонелепым, будто может существовать хоть кто-нибудь, достойный сопротивлятьсяему, и пока ему улыбается военное счастье, он предает мечу всякого, ктоборется против него, как это видно хотя бы на примере тех свирепых,надменных и исполненных варварской грубости требований, которые были вобычае у восточных властителей да и ныне в ходу у их преемников.
Также и там, где португальцы впервые начали грабить Индию, они нашлигосударства, в которых господствовал общераспространенный и нерушимый закон,гласящий, что враг, побежденный войском, находящимся под начальством царяили его наместника, не подлежит выкупу и не может надеяться на пощаду.
Итак, пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи,когда этот судья — победоносный и вооруженный до зубов враг.
