Социальный климат науки

 

Развитие науки в нашей стране в 60–80-е годы ознаменовалось нарастанием серьезного кризиса. Значительные достижения в ряде областей научного знания (в математике, в ядерной физике, в освоении космического пространства и некоторых других) не могли заслонить тот факт, что в целом лишь небольшое количество научных разработок превышало уровень зарубежных аналогов. С этой целью следует проанализировать состав кадров, занятых в сфере науки, тот социальный климат, в условиях которого творят и дерзают сотни тысяч людей, вовлеченных в эту сферу жизнедеятельности.

 

Анализ показывает, что с точки зрения количественного роста темпы более чем показательны: за неполных 50 лет – с 1940 по 1988 год – численность научных кадров выросла более чем в 15 раз. Однако качество их работы оставляет желать лучшего. Так, в 1988 году только 9,5% завершенных работ по новой технике превышали уровень отечественных и зарубежных разработок.

 

Одной из причин разрыва между количеством и качеством являлись, во-первых, серьезные изъяны в комплектовании. Набор в аспирантуру, на работу в научные учреждения был донельзя формализован, когда обращалось внимание на внешние характеристики и очень мало – на потенциальные творческие способности человека. В результате в сфере науки выросла прослойка людей бесталанных, но уже определивших свое место в жизни и не собирающихся его никому уступать.

 

Другая беда в комплектовании кадров науки пришла в 90-е годы. Престиж ученого резко упал. Снизились конкурсы в аспирантуру. Многие молодые ученые покинули исследовательские лаборатории и занялись более прибыльными и доходными видами деятельности. В результате стал образовываться опасный разрыв между поколениями в науке, когда опыт ученых старшего возраста будет просто некому передавать.

 

Во-вторых, в сфере науки не были (или были плохо) обеспечены условия для творчества. Еще при сталинизме, а затем в годы застоя получили возможность пользоваться благами выделенными государством для науки, люди бесчестные, карьеристы, вред от деятельности которых трудно подсчитать. Достаточно напомнить систематические расправы над учеными в 20-е годы (высылка за границу), в 30-е годы (запрещение и разгром многих научных направлений и физическое уничтожение научных кадров), в конце 40-х годов (обвинение в космополитизме и отказ от новаторских поисков), а также мимикрию и приспособленчество в 60–80-е годы. Именно эта обстановка породила такие одиозные фигуры, как Лысенко, Митин, таких жандармов науки, как Жданов и Трапезников. Но и до сих пор актуальны выводы П.Л.Капицы, которые он сделал в 1935 году: «Трагедия нашего правительства в том, что... наука выше их понимания, они не умеют отличить знахарей – от докторов, шарлатанов – от изобретателей и фокусников и черных магов – от ученых. Им приходится полагаться всецело на чужое мнение».

 

В-третьих, в науке сложилась такая парадоксальная ситуация: продвижение по служебной лестнице, получение различных благ и званий во все большей мере касалось организаторов науки, а не ее творцов. Никто не отрицает значения организаторов науки, но вопрос о том, насколько правомерно отождествлять их с теми, кто лишен (или не хочет проявлять) организаторских способностей: ведь ценность видения и прозрения ученого несоизмерима ни с каким талантом организатора. В результате этих и других причин произошла коренная коррозия этики науки, что самым пагубным образом повлияло на ее авторитет и влияние, на социально-психологическую ситуацию в научных коллективах.

 

В-четвертых, отсутствие стимулов научного труда привело к таким явлениям, как резкое сокращение престижа научного труда, отлив одаренных людей в другие отрасли народного хозяйства, бурная феминизация науки. Долголетняя практика оплаты лишь за научные степени и звания без учета творческой отдачи привела к образованию довольно значительного числа людей, рассматривающих их как пожизненную ренту, на которую практически ничто не могло повлиять, тем более что система отбора лучших кадров «не работала». И в то же время, как справедливо отмечают Д.А.Керимов и Н.М.Кейзеров, защита интеллектуальной собственности ученого практически не обеспечена, что не стимулирует потребность соединить воедино творчество для других и для себя [5].

 

И наконец, социальный климат в науке в значительной, если не определяющей степени зависит от тех отношений, которые складываются в обществе, от того, насколько признается авторитет ученого. Разве не этим пронизан вопрос нобелевского лауреата академика А.А. Прохорова, заданный им в «Известиях» 7 сентября 1994 года: «Нужен ли я своей стране?» Если этим вопросом задаются академики, мирового уровня ученые, то что же говорить о тысячах докторов и кандидатов наук, потенциал которых значителен и весом при решении фундаментальных и прикладных задач. Такое отношение к интеллектуальному потенциалу оборачивается еще одной бедой: потерей их влияния на общество, ростом культурной коррозии, снижением конкурентоспособности всей страны.

 

Признание авторитетности и заслуг ученых находит отражение в оплате их труда. Исследование, которое провели в конце 1995 года сотрудники Центра исследований и статистики науки Миннауки и РАН, показали (было опрошено 2510 научных сотрудников академической, вузовской и отраслевой науки), что 42% опрошенных в 1995 году не имели дополнительной работы, 37 – имели ее лишь время от времени, и лишь 21% регулярно подрабатывали. Дополнительная работа у 60% из тех, кто ее имел, полностью или частично совпадала с основной деятельностью, а 23% осуществляли ее вне рамок своего научного учреждения и далеко не всегда в научных организациях. Иначе говоря, для многих опрошенных (47%) источники доходов сконцентрированы в родном учреждении (оклады, надбавки и т.д.). Определенная часть ученых и инженеров (хотя и небольшая, 19%) в качестве подспорья имеет гранты – отечественные и зарубежные. Пока не слишком велика доля тех (11%), кто пользуется возможностями рыночной экономики (предпринимательская деятельность, доходы от акций и т.д.). Очень немногие – всего 1 % – имеют возможность заработать на жизнь во время поездок за рубеж.

 

В целом же механизм создания условий для эффективной работы ученого слаб, несовершенен и не создает глубокой заинтересованности в результатах своего труда.

 

Как же оценивают социальный климат науки сами ученые?

 

По данным С.А.Кугеля, Г.Н.Волкова, Д.Д.Райковой, ученые считают, что нет должных условий для проявления талантов и творческой инициативы, для самоуправления, равноправной состязательности, конкурентности научных идей и мнений [6].

 

Отношения с руководителями научных учреждений нередко оцениваются как неблагоприятные, ибо очень часто в действиях руководителей видят не защиту интересов науки и их подчиненных, а утилитарные, политизированные и карьеристские цели и задачи.

 

Что касается взаимоотношений внутри научных коллективов, то они далеко не всегда устраивают их членов, ибо в организации их труда не соблюдаются элементарные требования, часто не бывает перспективы, поддержки новаторских идей, права на поиск и эксперимент.

 

Прагматический подход к науке привел к тому, что общество не обеспечивает приток новых сил в эту сферу, плохо стимулирует их труд, не создает необходимые приоритеты для творчества. По мнению Ваядова, необходимо максимально использовать такие стимулы научного поиска, как справедливая его оценка со стороны научного сообщества, общественное признание, создание условий для выдвижения талантливых ученых, демократизация управления наукой, развертывание дискуссий, обновление каналов научных коммуникаций.

 

И, наконец профессиональная культура исследователя становится как никогда показателем того, насколько велика отдача его как ученого. Как бы ни было велико значение творческого коллектива, двигателем прогресса в науке будут определенные идеи, творцом которых всегда является конкретный ученый. Но условия для выявления талантов слишком размыты.

 

Все это позволяет сделать вывод, что социальный климат науки серьезно деформирован и в настоящее время не представляет серьезного резерва для повышения ее эффективности.

 

Литература

1. Современная западная социология. Словарь. М., 1990. С.206.

2. Социальное положение ученых России. М., 1995.

3. См.: Поиск. 1996. №44. 26 октября– 1 ноября.

4. Социология науки: Энциклопедический социологический словарь. М., 1995. С.330-332.

5. Керимов Д.А., Кейзеров Н.М. Интеллектуальная собственность. М., 1993.

6. См. подробнее: Волков Т.Н. Социология науки. М., 1968; Кугель С.А. Профессиональная мобильность в науке. М., 1983; Ценностные аспекты развития науки. М., 1990.