Ушла в прошлое 5 страница

Настрой был дикий. И когда мы уже в первом тайме повели – 2:0, и я бросал аут рядом со скамейкой Бы-шовца, я повернулся к нему и сказал: «Ну что, обо-с.лись?» А после игры в подтрибунном помещении, поднявшись по ступенькам, крикнул ему то самое слово. Ребята рассказывали, что Бышовец, войдя в раздевалку, сказал им: «Это он не мне, а вам сказал». Но ребята тут ни при чем. Они прекрасно знали, кому то слово было адресовано.

Как я могу относиться к человеку, который в клубе говорил: «Овчинников дает деньги, чтобы ребята сдавали игры»?! Которому везде мерещатся заговоры? Который давно уже не тренер, а бизнесмен? Недаром слухи ходят, что даже двадцать лет назад на Олимпиаду в Сеуле 15 человек в сборную прошли по игре, а остальные – по финансовым возможностям…

Бышовец, правда, одним хорош. Он настолько любит деньги, что у него всегда в командах были большие премиальные. Поэтому и ребята зарабатывали прилично. Рассказывали, что в 92-м году на чемпионате Европы они, дважды сыграв вничью, получили столько, что Колосков на Бышовца за это до сих пор в обиде.

За три недели работы с Бышовцем я узнал, что в те годы звание лучшего игрока Европы должен был получить он, а не Блохин. О себе он вообще рассказывал постоянно. О том, как молодым игроком киевского «Динамо» ходил вверх по лестнице, а «старики» поднимались на лифте и смеялись над ним. А закончил он эту историю так: «Я потом играл, а их в команде уже не было».

В прошлом году ребята рассказывали, какая атмосфера была на предматчевых сборах. Все не вылезали из своих номеров! Раньше везде толпился народ – кто в телевизионной что-то смотрит, кто в карты играет, кто у докторов «тусуется», кто-то в столовой… Все на виду были, даже иностранцы. При Бышовце же можно было закричать «ау» – и никто бы не появился. Каждое появление где-либо – это лишнее слово. А оно могло быть истолковано по-всякому.

А Лося как убрали? Это же настоящий беспредел! Даже когда от меня избавились, я и предположить не мог, что они так с Димкой поступят. Сейчас в «Сатурне» Гаджиев нарадоваться не может, что у него есть такой игрок. А Бер-дыев, наоборот, расстраивается – Лоськов же должен был к нему в «Рубин» перейти, но «Сатурн» сыграл на опережение.

 

Могу представить, что бы сделал со мной Бышовец, если бы услышал о себе фразу, которую я произнес внутри команды в начале работы с Муслином! На сборах как-то сказал: «Да нет, будем в середине "вариться"…» Вокруг было много народу, и при Бышовце информация до главного тренера обязательно бы дошла. Может, она дошла и тогда. Не знаю. Но Славо никак не дал мне об этом знать. Наоборот, доказал за это время и мне, и другим ребятам, что адекватен, да и просто любит футболистов.

У Муслина все было четко. Расписание тренировок вывешивалось на неделю вперед. Мы знали поминутно, когда что будет, и могли строить планы на свободное время, не боясь, что в последний момент из-за плохого настроения все поменяется. Мы чувствовали, что нас уважают.

При нем – не знаю уж, по чьей инициативе – мы после каждого матча стали собираться в ресторане около клубного интерната. Там были игроки, тренеры, руководители, иногда даже случайно забредали болельщики, если охрана не проявляла бдительность. Царила полная свобода, запретов не было, каждый мог сколько угодно выпить, поговорить на любые темы. Сидел, к примеру, Липатов и смотрел, как я пять кружек пива ребятам несу, несмотря на то что там есть официанты. Мы тогда в «Локомотиве» никого не боялись. Есть такое фанатское двустишие: «Самый лучший коллектив – это наш "Локомотив"!» К нашему коллективу тогда это полностью относилось…

Так вот, после домашнего поражения от «Спартака» из Нальчика, когда у нас была одна ничья и два поражения, посидели мы в ресторане и собирались уже с женой уходить. Смотрю – одновременно идет к своей машине Муслин. Говорю жене: «Подожди в машине». И подзываю его: «Славо, иди сюда!» То есть пошел, конечно, не он, а я. Он вначале, конечно, насторожился, но я сказал ему: «Ты все нормально делаешь. Это мы пока твою игру не до конца понимаем, много нюансов. Главное – не думай, что мы тебя "сплавляем". Просто пока не можем перестроиться. Но увидишь: все будет нормально!»

Было видно, что он проникся. И если следующий матч мы все-таки еще проиграли «Спартаку», то потом обыграли ЦСКА и начали свою долгую беспроигрышную серию. Она оборвалась в игре с «Москвой», после которой Славо и уволили, сказав, что надо встряхнуть команду. Ничего не понимаю. Были на первом месте, проиграли «Москве», оказались на втором. Кого встряхивать? Зачем? Да, проиграли «Зюлте-Варегему», недооценили соперника. Но с тех пор прошло время, команда доказала, что не «поплыла», имеет все шансы занять первое место. До сих пор уверен, что если бы Муслина не уволили, тот чемпионат мы могли бы выиграть спокойно. Без вопросов. Некрасиво с ним поступили.

После отставки Муслина мы встречались с ним в сербском ресторане. Когда его назначили в «Химки», я через его друга позвонил, поздравил. Он и предложил посидеть, посмотреть вместе какой-то матч Лиги чемпионов. Потом приезжал Иванович с агентом, шел разговор об интересе «Ювентуса»… Хорошо тогда встретились со Славо. Надеюсь, будем встречаться еще. Я к нему очень хорошо отношусь.

 

О ссоре Филатова и Семина мы по каким-то косвенным признакам, может быть, и догадывались, но напрямую ничего не знали. На людях они никогда ничего не показывали. У них на первом месте были профессиональные отношения, а не личные. И Семин всегда ставил на игру того, кто сильнее, а не у кого выше зарплата.

И от Филатова тогда я ни разу не слышал, как надо в футбол играть. Хотя он, в отличие от некоторых, не где-то двухсотметровки бегал, а играл в «Торпедо» и был чемпионом СССР. Но при Эштрекове Валерий Николаевич стал позволять себе позвонить, посоветовать, кого на замену выпустить. Было такое дело.

Но тут я Филатова понимаю. К Эштрекову, когда он стал главным тренером, вообще отношение изменилось. Один эпизод до сих пор стоит у меня перед глазами. Выиграли мы один из первых матчей после ухода Семина в сборную. Сидим в раздевалке, Филатов еще не пришел. Хочет войти Семин, но охранник просит выйти его из раздевалки. Рядом стоит Эштреков. И делает вид, будто он ничего не слышит и не видит, хотя я сижу в нескольких метрах и понимаю, что это не так.

Для меня это был нонсенс. Пусть потом говорили, что это инициатива Филатова – не знаю, так это или нет. Но все равно, если Эштреков проработал с Семиным 15 лет, если вы друзья, и тут с твоим другом так поступают – как можно промолчать? Тебе дали власть – и ты сразу поменял отношение к людям?

Когда Эштреков был вторым тренером, у всех были с ним великолепные отношения. Но как только стал главным, сразу превратился в другого человека. И дело не в том, что начал предъявлять к нам требования, а просто вести себя стал по-другому. Раньше мог понять, посоветовать, а теперь – на пьедестале.

При Эштрекове мы проиграли в квалификации Лиги чемпионов «Рапиду», чего при Семине, уверен, не произошло бы никогда. Даже несмотря на травму Сычева. С такой игрой Юрий Палыч уже в перерыве в раздевалке бы все разнес – и мы бы проснулись. А Владимир Хазраи-лович даже после игры, когда у нас был дикий стресс и мы не знали, куда деться, спокойным голосом сказал: «Завтра тренировка, восстановительные процедуры. Жду вас на базе во столько-то». Как будто ничего не произошло, и мы не проиграли команде, которую должны были «хоронить» еще в первой игре…

Семин в случае чего не давал нам спуску. По раздевалке сумки летали. Ребята рассказывали, как однажды – кажется, во Владикавказе в 99-м году – Юрий Палыч даже ногу подвернул: ударил по сумке, а там что-то тяжелое лежало. При мне таких случаев не было. Но, когда он заводился, иногда аж пена изо рта шла. И ведь действовало! Это на сильные команды нас настраивать не надо было. Со слабыми сложнее было.

Но при всей своей эмоциональности в решающие моменты Семин был абсолютно спокоен и передавал это спокойствие нам. Так было, например, перед золотым матчем 2002 года, когда Юрий Палыч просто пришел в раздевалку и сказал, что если мы сегодня сыграем в свою игру, то победим. Мы встали, пошли и победили. Потому что в такие дни ничего нагнетать не надо, все и так понятно.

А Эштрекову я в Израиле во время игры высказал все, что думаю. Проводили последний матч сезона на Кубок УЕФА, вели в счете – 4:0. Я играл правым защитником, как раз бегал по бровке около него. Он мне всю дорогу что-то кричал. В конце концов я повернулся к нему и сказал: «Сядь на лавочку и радуйся, счет – 4:0».

Он отреагировал не сразу. А когда понял, что ему сказали, начал на меня кричать: «Сам заткнись!» Я выдал еще одну тираду, которую слышал весь стадион. Правда, после того матча, на банкете по поводу окончания сезона, общались уже нормально. Но относиться к Эштрекову так же, как в его бытность вторым тренером, я в любом случае уже не мог.

 

Возможно ли, чтобы Филатов и Семин снова смогли работать вместе? Думаю, что возможно. Но Липатова вряд ли уберут, если все пойдет хорошо у Рахимова.

А Рахимов мне по своему характеру очень симпатичен. Помню его еще по «Спартаку» – он тогда был в основном составе, я в дубле, но тогда все тренировались вместе. И совсем не удивился, когда мне позвонили ребята из «Локомотива» и рассказали, что на первом же собрании он повернулся к Липатову и сказал: «У вас ко мне есть что-то еще?» Тот ответил, что нет. И тогда Рашид открытым текстом попросил его выйти, сказав, что ему надо поговорить с ребятами. Это о многом говорит. На сто процентов уверен: когда тренер так себя с самого начала поставил, никто в его работу лезть не будет.

Наверное, в прошлом году я мог остаться в «Локомотиве», если бы согласился при Бышовце играть за дубль. Когда пришел за трудовой книжкой к Семину и попросил найти мне команду, то он так и сказал: «А зачем тебе уходить? Тренируйся, как Булыкин, в дубле, получай зарплату».

Но я не могу получать деньги неизвестно за что. В результате ушел в «Торпедо». В первый дивизион особо не рвался, но когда в семье Георгия Ярцева случилось несчастье, я чисто по-человечески решил его поддержать. Ну а когда Ярцева уволили, меня в «Торпедо» уже ничего не держало.

Я хоть всегда и любил говорить про премиальные, но у меня завышенных финансовых требований никогда не было. Я примерно как Овчинников, который говорил: «На сколько мне предложат – на столько и подписываюсь». Помню, как удивился, когда первый раз разговаривал с Семиным, и он спросил: «Сколько ты хочешь?» Даже не знал, что бывает такая постановка вопроса. Мне было 23 года, и у меня не было ничего. Назвал зарплату, и мне дали ее сразу. Потом понял, что просить можно было намного больше…

Но сейчас жизнь так сложилась, что меня познакомили с хорошим агентом, Павлом Андреевым. И он сделал мне в «Сатурне» такой контракт! Даже не знал, что могу столько денег получать! Я же деньги люблю… примерно как Бышовец (смеется). Только заработанные своим трудом, а не из воздуха.

Так вот, желания трудиться у меня меньше не стало. Я всегда выходил на поле – и заводился. Мне до сих пор интересно. Если играю – значит, должен полностью выложиться. Так было и так будет. И в «Спартаке», и в «Локомотиве», и в «Торпедо», и в «Сатурне».

Но если вспоминать, какая победа в моей жизни была самой весомой… Долгое время считал, что со «Спартаком» в 96-м. Но по прошествии лет понял, что все-таки с «Локомотивом» в 2002-м. Потому что «Спартак» много раз был чемпионом и раньше, а «Локомотив» мы одной этой победой подняли на вершину. И все поняли, что никакое это не «пятое колесо в телеге московского футбола»…

 

Заключение