Царские Дни 1998 года на Острове

В Царские Дни 16-17 июля 1998 года на Острове, в Никольском храме Батюшки Николая произошло знаменательное для церковной жизни событие, отра­жающие все наши беды церковные, а значит, и отече­ственные. В тот год Святейший Патриарх и Священ­ный Синод обратились с Посланием к 80-летию убие­ния Императора Николая Второго и Его Семьи: провести всенародное, всецерковное покаяние по всем Епархиям в грехе измены Царю, лежащем на народ­ной совести. Слово Святейшего, Постановление Сино­да было напечатано в «Русском Вестнике», «Руси Дер­жавной» и, естественно, было разослано настоятелям монастырей и храмов через Правящих Архиереев. Гос­подь ожидал наших теплых молитв и покаянных слез за восстание и мятеж против своего Тишайшего и Смиреннейшего Царя. Уповал на это и Праведный Старец...

К тому времени Батюшка Николай уже не служил в храме (с 8.01.1998). На его место были назначены два новых священнослужителя. Они прибыли из Псково-Печерского монастыря, чтобы заменить отстраненно­го Патриархом предыдущего клирика, а Батюшка, за послушание сложившейся в Псковской Епархии «об­становке», «принимал автобусы и мазал маслом», пока были силы. «Истинный монах, — пишет Иосиф Исихаст, — это произведение Святого Духа»... Таковым был Старец Николай.

Он смиренно принял на свою святительскую главу скорби и гонения от духа нового времени, апостасийного времени. Новое духовенство вело себя по-новому: они считали Батюшку «своим прихожанином», слова и благословения убеленного сединами Старца никак не сочетались с современным понятием о послушании. Приехавшие отцы, к тому же, находились на послуша­нии у иных наставников и подчинялись им.

«Все искусственное и обыкновенное», — как гово­рил Иосиф Исихаст.

Нам, всем, молодым, да и не очень молодым, нужно было падать в ноги подвижнику святому, Старцу Ни­колаю, и просить его духовной помощи. Все мы, без ис­ключения, «подобно нежному росточку, нуждаемся в духовной мудрости и чистой истине», нашим душам необходим чистый свет, а сердцу — глубокие надрезы, чтобы вытек гной заблуждений, самочиния и страстей. У Старца было духовное орудие помочь каждому — смирение, а поскольку смирение — это Истина, он об­ладал высшими духовными дарованиями, ибо Старец Николай был Богонаученный, подобно Антонию Вели­кому, Преподобной Марии Египетской, Святому Онуфрию Великому, Макарию Великому. Господь ук­расил Старца всем необходимым для нашего спасения, особенно для монахов... Но враг посеял свои плеве­лы — и они взошли: новое духовенство позволило пло­хим помыслам пустить корни в себе. У Батюшки свое — старинное, царское, русское, святоотеческое, древнее, с любовию ко всем, тихое, неспешное, сокро­венное, немногословное, неофициальное; у новых кли­риков, — свой новый, административный закон, кото­рый всегда прав и которого они строго держались и не­укоснительно исполняли, требуя ото всех послушания себе и своему рассудочному закону, отвергающему жизнь сердца. С такими мерками понять Старца они не могли.

Батюшка несколько раз обращался к присланным служить вместо него новым клирикам с тем, чтобы они провели соборное Покаяние в храме на Острове. Каково же было огорчение Батюшки, когда он столкнулся с решительным и сознательным отказом! Он убеждал, уговаривал, просил хотя бы зачесть Послание Святей­шего и Синода, — но тщетно! В ответ на просьбу Стар­ца покаяться соборно, он услышал слова, что Святей­ший будет служить, его Послание передадут по телеви­дению, и все, кто хотят, могут посмотреть телевизор. Изумленный Старец сказал в ответ на это: «Мои драго­ценные, надо именно в Храме: пусть иконки послуша­ют наше покаяние»...

Старец просит покаяться пред иконками в Храме Божием...

Новое духовенство предлагает посмотреть телеви­зор и послушать, как Святейший будет читать Посла­ние...

Соборного Покаяния в Храме не допустили новые клирики...

Они начали чтение, предварив словами: «Мы не хо­тели читать это Послание о Царе, но нас заставили...» Зачитав несколько фраз из Послания, служащий иеро­монах перешел к обвинительной речи в лицо Русскому Народу...

На панихиде по Царской Семье священнослужи­тели «про себя», почти шепотом, произносили Их свя­тые имена, без благословенных, всеми чаемых слов: «Мученики Царь, Царица, Царевич», просто мирские имена: «Николай, Александра, Алексий», и ни слова (!) о Их Царственных мученических страданиях за Русь... Народ тихо стоял в храме, взывая к Правосудию Божию... Русский Народ страдал за своего Царя... Стра­дал Старец Николай, что вновь над нашей землей, на­шим Островом Православия пронесся вихрь материа­лизма и послушного администрирования... Но Русскому Народу, как писал царский служка Сергей Бехтеев: «...богатому в убожестве своем и сильному безсилием своим — не надо ни лукавых мудрований, ни циркулярных предписаний, он верует. Крепко верит он в силу и могущество Божие, и по великой вере его кресты и купола церквей обновляются и покрываются дивно сверкающим золотом, ограбленные раздетые иконы снова сияют новым чудодейственным блеском и невиданными красками; хромые ходят, слепые про­зревают, прокаженные очищаются и мертвые воскре­сают, потому что блаженные русские люди не сомне­ваются во Христе своем».

Русские люди не сомневаются в Царе своем...

«Царь грядет!» — укреплял нас духоносный Старец

Мы веруем, что не одиноки на крестном пути, что рядом с нами наш Царь-Батюшка, Страдалец и Пе­чальник за нашу Землю и Церковь, наш Заступник и неустанный о нас ко Господу Молитвенник. В этой ве­ре укреплял нас Старец Николай. Он говорил, что Царь слышит все наши молитвы и просьбы и притека­ет на помощь. Он, смиренный и благостный Хозяин Русской Земли, ведает наши сердца и скорби...

Господь оставил нам покаяние для нашего спасе­ния: если бы не было покаяния, никто бы не мог спа­стись. Батюшка скорбел, что в Храме, в Божьем храме не было Службы Святым Царственным Мученикам, где бы могли все соединиться — и Церковь Небесная, и Церковь Земная в молитве ко Господу, Божией Ма­тери и Царю о спасении России.

Воистину, пророческие слова великого Старца-прозорливца Николая: «Царь по нам плачет, а мы о Нем и не думаем»... Батюшка сокрушался: «Спит на­род, спит духовенство... Царь — Неповинный Страда­лец за Русский Престол, врученный Ему Господом, Царь — Хранитель и Хозяин Руси дорогой... Как умучили Святого Избранника — вся Россия покрылась безчетными крестами, и страдает, и мучается, пока не проснется и не опомнится... Царь ушел, простив всех нас, и мы должны просить у Него и у Господа проще­ния... Царь-Батюшка Николай очень, очень любил Рус­ский Народ...»

Скорбь Старца была столь глубокой, что он, после всего случившегося, вышел из келлии и подошел к стол­бу напротив его дома и несколько раз коснулся тихо лбом, сказав: «Лучше со столбом разговаривать, чем с такими священниками»... Когда один из иеромонахов, после панихиды по Царской Семье пришел к Батюшке на благословение, Старец взял у него из рук Служебник, со словами: «Вам он не нужен. Это — мой!»

В келлии он плакал: «Господи! Что это?! Надо было покаяться! А как надо каяться в Церкви? — Служить Литургию, просить, умолять Господа, и всем идти с мо­литвой на покаяние, исповедь... Сказать: согрешили против смиреннейшего и кротчайшего Царя... Госпо­ди, прости и помоги исстрадавшемуся Русскому Наро­ду!» Усугубило скорбь Старца в тот день состояние природы: вечером, во время Всенощной, 16 июля 1998 года, грозой расщепило ветвистую сорокалетнюю тую, росшую во дворике Старца, которую он привез из Вильнюса. Она украшала своей мягкой зеленью про­странство напротив оконца и радовала взор. Батюшка каждый день благословлял крестным знамением де­ревца и цветы, росшие на его земле. В этом событии Старец узрел знак Божий: «Это за то, что в Царские Дни в нашем Храме не очистили сердца... Если бы лю­ди покаялись, — то поняли бы, что без Царя нет Рос­сии. Прости меня, Господи, я у них выгнанный!»

Царский Архиерей плакал за изгоняемого из Русских Храмов Царя. Плакал, что люди, наущаемые врагом, гонят и гу­бят других людей...

Утешились мы с Батюшкой чтением любимого на­ми Старца Иосифа Исихаста, который, как бы пред­сказывая нашу боль, писал:

«Знаешь ли ты, каково, когда ты не искушаешь — тебя искушают?

Ты не крадешь — у тебя крадут?

Ты благословляешь — тебя проклинают?

Ты милуешь — тебя обижают?

Ты хвалишь — тебя осуждают?

Приходят без причины, чтобы тебя обличить, по­стоянно звать тебя прельщенным — до конца жизни? А ты знаешь, что это не так, как они говорят.

И видишь искушение, которое ими движет.

И, как виновный, ты каешься и плачешь, что ты та­кой и есть...

Поскольку воюют с тобой и они, и ты — воюешь сам с собой, чтобы убедить себя, что так и есть, как го­ворят люди, хотя это не так.

Когда ты видишь, что ты абсолютно прав, и убеж­даешь себя, что ты не прав...

Это искусство из искусств и наука из наук...»³⁰

Божественная наука смирения...