Издательском деле

Выше речь шла в основном об использовании языков в сфере образования. Эта сфера была важнейшей областью проявления языковой политики. На протяжении XVIII–XIX вв. основную задачу власти видели в распространении русского языка, при этом к развитию языков меньшинств государство в целом оставалось равнодушным: поощрение такого развития допускалось только там и только в такой степени, где и в какой степени это содействовало распространению государственного языка. Проводя такую политику повышения роли русского языка, правительство иногда вмешивалось в процесс обучения в неправославных конфессиональных школах. По политическим мотивам функционированию тех или иных языков могли чиниться и существенные препятствия.

Важной характеристикой языковой политики в России служит выпуск печатной продукции, но, рассуждая о нем, следует помнить, что до 1905 г. в Российской империи существовала предварительная цензура, как светская, так и духовная. Вполне очевидно, что светская цензура не дозволяла выпускать (а таможенные власти имели инструкцию не допускать к ввозу в пределы империи) русский перевод "Манифеста коммунистической партии", но те же ограничения касались и немецкого оригинала – и отнюдь не по соображениям языковой политики. Понятно, почему белорусская поэтесса Алоиза Тётка в бесцензурном 1906 г. издает сборник "Скрыпка беларуская" в Галиции – под мелодию белорусской скрипки "прозвучал открытый призыв к революционному восстанию" [БСЭ. 3-е изд. Т. 3: 151]. Понятно, почему написанная в 1905 г. и выпущенная в Галиции пьеса Леси Украинки "Осшня казка" не могла быть поставлена на сценах украинских театров России[116] – она является аллегорией, "изобличающей предательскую роль буржуазной интеллигенции, выдвигающей значение революционного пролетариата в 1905 г." [БСЭ. 1-е изд. Т. 55: 753].

Духовная цензура касалась вопросов веры и распространялась в первую очередь на богослужебную, богословскую и тому подобную литературу, но отнюдь не ограничивалась ею. Православные авторитеты пристально следили за формальными аспектами и светского литературного языка[117]. Православная церковь, будучи официальной религией в государстве, гораздо более толерантно относилась к иноверческим конфессиям, чем к 'тем направлениям, которые считала прямой изменой православию, от скопцов и хлыстов до униатов и толстовцев.

Выше отчасти мы говорили о выпуске печатной продукции на различных языках, но это касалось частной издательской деятельности. А как обстояло дело с официальными публикациями?

С 1838 г. в 42 губерниях и областях России начинает выходить официальная периодика, предназначенная в первую очередь для информирования обывателей о постановлениях и предписаниях властей, "о чрезвычайных происшествиях в губернии", "состоянии как казенных, так и частных фабрик и заводов" и т. п. [Русская... 1959: 255-256]; позднее аналогичные издания появляются и в остальных губерниях, все они имеют однотипные названия: "Санкт-Петербургские губернские ведомости", "Белостокские областные ведомости" и т. п. В Польше официальные издания первоначально печатались на польском, но после восстания 1863 г. официозом становится русскоязычный "Варшавский дневник", который в 1866-1872 гг. дополняется "Ведомостями" в каждой губернии.

В Прибалтике немецкоязычные "Губернские ведомости" выпускаются с 1852–1853 гг.; постепенно они становятся двуязычными, а затем целиком переходят на русский– в Эстляндии с 1885 г., в Курляндии – с 1887 г. "Лифляндские губернские ведомости" (Рига) претерпевают более сложную метаморфозу. В 1853–1864 гг. они выходили только на немецком языке, с 1866 г. печатались на русском и немецком, при этом и заголовок в течение 20 лет держится на двух языках; потом остается только русский заголовок, но немецкий текст, хотя и постоянно уменьшающийся, присутствует до 1900 г. В XX в. эта газета наконец становится исключительно русскоязычной. (На латышском и эстонском языках государственных публикаций не было; первые опыты издания на них частной периодики относятся к XVIII в., но регулярно латышские газеты выпускаются с 1822 г., эстонские - с 1857 г.) Периодика на обоих языках Финляндии также появляется еще в XVIII в.; с вхождением в состав России официальные издания печатаются по-шведски, и лишь к концу XIX столетия финский язык уравнивается с ним в правах.

Как обстояло дело на "новых" национальных окраинах? Там, где грамотных по-русски подданных практически не было, государство учреждает газеты на местном языке, даже если и на нем доля грамотных незначительна. В Тбилиси, например, параллельно с возникшим в 1828 г. русскоязычным официозом "Тбилисские ведомости" сразу же выпускается его грузинский вариант "Тпилисис уцкебани", а с 1832 г. начинает выходить и аналогичное издание на азербайджанском языке - "Тифлис эхбары". С присоединением Средней Азии здесь с 1870 г. выпускаются "Туркестанские ведомости", а в качестве нерегулярных приложений к ним - газеты на узбекском (точнее, чагатайском) и казахском языках. Частная периодика в одних случаях появляется раньше официальной (на грузинском - с 1819 г.), в других – значительно позже (на азербайджанском – с 1875 г.). Государство не испытывает ответственности за неофициальную литературу, не поощряет ее, но и не преследует – конечно, пока та не затрагивает устоев общества.