История естественного права

Естественное право возникло практически вместе с появлением человека и человеческого сообщества, в глубокой древности, но осознаваться и признаваться стало на гораздо более позднем этапе развития — в период Нового времени.

Первые идеи о том, что человек обладает некими правами, данными ему от природы, возникли еще в древности. Упоминания об этом содержатся в сочинениях Сократа, Платона, Аристотеля и других мыслителей Античности. Правда, понимание естественных прав тогда заметно отличалось от последующих времен и было в известном смысле ограниченным.

Так, по мнению Аристотеля, разделение людей на рабов и свободных объясняется тем, что таковыми они являются от природы, поскольку именно природа наделила одних людей (свободных) правом владеть другими (рабами), и поэтому последние должны подчиняться первым.

В древнеримском государстве юристы также немало рассуждали над естественными (природными) правами.

Так, в сочинениях древнеримских юристов, помимо их знаменитого jus civile (цивильное право, которое в контексте рассматриваемой темы является позитивным правом) и jus gentium (право народов), говорится и о jus naturale (праве природы или природном праве, или естественном праве).

Один из знаменитых древнеримских юристов Ульпиан отмечал, что «естественное право — это право, которому природа научила все живое: ибо это право присуще не только человеческому роду, но и всем животным, и птицам».

Таким образом, в древнеримский период естественное право обозначается уже с большей степенью правовой обоснованности и определенности, чем в эпоху Древней Греции. Однако и в древнеримском государстве не сложились научные подходы к этому явлению, здесь еще нет правовых теорий как таковых, а есть пока отдельные высказывания, можно сказать, штрихи, наброски к теориям, которые будут разработаны много позже. А упоминание о том, что естественным правом обладают даже животные, свидетельствует об относительно невысоком уровне развития этой теории.

В Средневековую эпоху теоретическое развитие естественного права обогатилось весьма незначительно. Здесь свой отпечаток наложило то обстоятельство, что интеллектуальное развитие в период феодализма было сковано религиозными догмами. Соответственно, и вопросы, касающиеся естественного права, освещались исходя из божественного начала, определявшего вечность и неизменность природы человека.

Наступившее после Средневековья Новое время было, без сомнения, временем естественного права. Именно в этот период естественное право получило наиболее интенсивный импульс в своем развитии. Буржуазные революции провозгласили принципы равенства всех людей, свободы, другие права. Наиболее наглядно это было закреплено в правовых актах конституционного содержания США и Франции. Так, в Декларации независимости США 1776 г. указывается, что «мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, и все они одарены своим создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью».

Вслед за американцами естественные права были закреплены в знаменитой французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., в преамбуле которой говорилось о том, что представители французского народа решили изложить в Декларации «естественные, неотъемлемые и священные права человека», к числу которых относятся «свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению» (ст. 2 Декларации).

Указанные и другие конституционные нормы, закрепляющие естественные права, обязаны своим появлением соответствующим правовым идеям. Начало новым правовым веяниям дали голландец Г. Гроций (XVI-XVII в.), английский философ Т. Гоббс (конец XVII-XVIII в.), французские мыслители Ж.-Ж. Руссо (XVIII в.), П .Гольбах (XVIII в.).

В дальнейшем, в XIX в., теория естественного права испытывает определенный кризис, связанный с некоторым угасанием той мошной либерально-демократической волны, которая была под- пята буржуазными революциями, а также в связи с более активным развитием других направлений правовых наук.

Заметный след в развитие теории естественного права внесли отечественные правоведы, среди которых Е.Н. Трубецкой, Б.Н. Чичерин, П.И. Новгородцев, B.C. Соловьев, И.А. Ильин и др.

В период Советского государства теория естественного права в нашей стране не находила официальной поддержки.

В настоящее время по данной проблематике издано достаточно большое количество работ (B.C. Нерсесянц, Ф.М. Рудинский, Е.А. Лукашева, В.А. Карташкин, Н.И. Матузов, М.Н. Марченко, С. Мордовец, А.В. Малько, Н.С. Малеин, В.М. Чхиквадзе, С.С. Алексеев, А.Б. Венгеров, В.А. Кучинский, Ю.И. Гревцов, К. Бабаев, М.Н. Малеина, К.Б. Толкачев и др.). В них проблема естественного права освещается уже с гораздо более широких позиций, причем разброс мнений по разным аспектам достаточно большой. Большинство исследователей признают естественное право как социально-правовое явление и считают его предтечей права позитивного.

Кроме того, в современной России естественные права человека получили государственную поддержку, а соответствующие положения включены в Конституцию России.

В настоящее время различают два основных направления теории естественного права:

§ неотомистская теория (новейшая интерпретация средневекового учения Фомы Аквинского), согласно которой источником естественного закона является Бог (сторонники — Ж. Маритен, В. Катраин, И. Месснер);

§ светская доктрина, согласно которой естественные права исходят из самой человеческой природы, а писаному (позитивному) праву предшествуют естественные права, базирующиеся на принципе справедливости.

Сторонники светской теории считают, что естественное право существует само по себе, при этом оно вытекает из особенностей человека как социально-биологического существа.

Это очень хорошо видно на примере права на жизнь. Человек, родившись, начинает жить, реализуя это данное ему от природы естественное право безотносительно того, что об этом может записать законодательный орган. В данном случае человек ничем не отличается от другого живого существа, поскольку на первый план здесь выходят природные инстинкты, и право на жизнь можно назвать естественно-биологическим.

Однако человек является не только биологическим, но и социальным существом, и поэтому он имеет соответствующие естественно-социальные права. Примером может служить право на достоинство личности, которое возникает и формируется по мере развития общественных отношений.

В числе естественных разные авторы называют:

§ право на жизнь (В.А. Кучинский, М.И. Ковалев, В.М. Чхиквадзе и др.);

§ право на свободу (И.Л. Пструхин);

§ право на равенство (А.Б. Венгеров);

§ право на достоинство личности (Ф.М. Рудинский);

§ право на личную неприкосновенность (К.Б. Толкачев);

§ право на охрану здоровья (Н.С. Малеин);

§ право на неприкосновенность частной жизни, на благоприятную окружающую среду (В.А. Карташкин, Е.А. Лукашева);

§ право на общение с себе подобными, на продолжение рода (В.К. Бабаев);

§ право на собственность (А.О. Хармати);

§ право на индивидуальный облик (М.Н. Малеина);

§ право на безопасность, на сопротивление угнетению (B.C. Нерсесянц);

§ право на добровольное объединение в союзы, на справедливый судебный процесс (Ю.И. Гревцов);

§ право народов на определение своей судьбы: право наций на самоопределение, право прийти на помощь народу — жертве агрессии, право на эквивалент в экономических отношениях (С.С. Алексеев).

Однако отнесение ряда из этих прав к числу естественных в юридической литературе подвергается сомнению. Например, собственность при определенных обстоятельствах может быть отделена от человека.

При обозначении указанных прав нередко наряду с термином «естественные» используются определения «неотчуждаемые», «универсальные», «фундаментальные», «элементарные», «основные».

В числе естественных прав особое место занимает право на жизнь. Это «первейшее право» (Ф.М. Рудинский) находится на вершине естественно-правовой пирамиды, что вполне понятно — при лишении жизни все другие права теряют смысл. Право человека на жизнь зафиксировано в ст. 19 Конституции России, причем это сделано впервые в истории нашей страны.

Наряду с правом на жизнь наиболее значимыми естественными правами являются право на свободу, право на достоинство личности, право наличную неприкосновенность, зафиксированные в межлународно-правовых документах по правам человека, а также в Конституции РФ (ст. 20, 21).

Все другие естественные права представляют собой так называемые вторичные естественные права, исходящие из основных, первичных, либо входящих в первичные в качестве составляющих их частей. Например, право на охрану здоровья (ст. 41 Конституции РФ), право на благоприятную окружающую среду (ст. 42) можно считать компонентами права на жизнь. Свобода передвижения (ст. 27), свобода мысли (ст. 29) — составляющие обобщенного понятия свободы.

Указанные обстоятельства дают основание выделить естественные права человека на жизнь, свободу, достоинство личности и личную неприкосновенность в качестве фундаментальных человеческих ценностей и поставить их в один иерархический ряд.

Данные социальные блага, являющиеся объектами естественных прав, в контексте рассматриваемых вопросов можно обозначить следующим образом.

Жизнь — это биологическое существование человека как живого существа, а также процесс его социальной деятельности.

Свобода — это деятельность, поведение, действия человека, совершаемые им по желанному выбору, исходя из собственных убеждений. интересов, потребностей, без принуждения, угрожающего жизни и другим наиболее важным для человека ценностям, в соответствии с установленными нормами права.

Достоинство личности — это ее состояние в социальной среде, которое характеризуется самоуважением личности и нарушение которого порождает негативные моральные переживания, а в определенных нормами права случаях влечет юридическую ответственность.

Личная неприкосновенность — это недопущение без согласия человека действий, связанных с прикосновением к его телу, а также направленных на проникновение в его жилище, просмотр личных вещей, записей, вторжение в другие аспекты личной жизни.

Спорные моменты теории естественного права:

§ преувеличение роли неписаного права приводит к умалению роли позитивного права;

§ отождествление права и морали уменьшает его формально- юридические свойства, в результате чего теряется четкий критерий законного и противозаконного. Такое понимание связано не столько с правом, сколько с правосознанием, которое действительно может быть разным у различных людей.

Положительное:

§ доктрина признает за человеком его права и свободы в качестве неотъемлемых;

§ прогрессивно положение о том, что законы могут быть неправовыми. Чтобы стать правовыми, они должны приводиться в соответствие с такими нравственными ценностями, как справедливость, свобода, равенство и т. д.;

§ естественно-правовая теория являлась революционной, прогрессивной. Под ее «флагом» на смену феодальному пришел новый строй.

 

8) Юридический позитивизм.

Господствующим направлением буржуазной юриспруденции оставался юридический позитивизм, получивший наиболее широкое обоснование в книге немецкого юриста Карла Бергбома "Юриспруденция и философия права" (1892 г.).

Опираясь на философский позитивизм Огюста Конта, Бергбом выступает против "метаюридических" принципов и идей, вносимых в юриспруденцию теорией естественного права, учением о "народном духе" исторической школы права, всеми теми доктринами, которые пытаются исследовать не реальное (действующее), а предполагаемое или желательное право.

Согласно теории Бергбома наука должна изучать, а не оценивать или требовать; она должна иметь дело только с реальными предметами и исследовать их методом опыта. Соответственно теория права должна заниматься только объективно существующим правом, основанным на правотворческих фактах, т.е. законодательной (и вообще правотворческой) деятельности государства,

Именно действующее, позитивное право обеспечивает порядок, гармонию и безопасность в государстве, создает прочный правопорядок, стоящий над гражданами, над властью, над государством.

Поскольку естественное право представляет собой не более чем предположение, нечто субъективное и фиктивное, оно, если его всерьез принимать за явление правового порядка, влечет за собой разрушение правопорядка и анархию. Нельзя решать возникающие на практике юридические дела исходя из естественно-правовой доктрины, делящей право на естественное и положительное: "Приверженец естественного права должен отказаться от права позитивного; кто не хочет отказаться от позитивного права, должен отбросить естественное, — писал Бергбом. — Любое дуалистическое учение о праве является с точки зрения практической юридической жизни невозможным". Единственное реальное право то, которое выражено в законе. "Сущность любого права состоит в том, что оно действует". Норма — альфа и омега права, его начало и конец, за пределами закона нет никакого другого права.

Вслед за французскими экзегезами (толкователями, комментаторами Гражданского кодекса) Бергбом рассматривал право как нечто логически законченное и беспробельное* — праву присуща та же непроницаемость, что и физическому телу. Вся задача суда состоит в том, чтобы на основе логического толкования текста закона определить решение по данному делу.

* В Гражданском кодексе Наполеона (1804 г.) беспробельность права возведена на уровень закона: "Судья, который откажется судить под предлогом молчания, темноты или недостаточности закона, может подлежать преследованию по обвинению в отказе в правосудии" (ст. 4).

 

Аналогичные идеи обосновывали французские юристы-позитивисты. "Частное и публичное право входят в позитивное законодательство и только благодаря этому и приобретают качество права", — писал французский юрист Кабанту (1867 г.). Соответственно находящееся за пределами действующего законодательства естественное право (право народов) он предлагал назвать социальной философией (поскольку речь идет о порядке частных интересов), политической философией (поскольку речь идет о системе публичных институтов) и дипломатической философией (поскольку речь идет о международных отношениях).

Вслед за главой английской аналитической школы Дж. Остином континентальный позитивизм видел источник права в суверенной власти, в государственной воле. Отсюда делались выводы о верховенстве закона, о подчинении судей закону. Юридический позитивизм довел до совершенства разработку приемов толкования правовых норм, особенно приемов логических, грамматических, систоматических.

Догма права, обоснованная юридическим позитивизмом, имеет первостепенное значение для правоприменительной деятельности, особенно в периоды относительно стабильного развития гражданского общества.

Развитие товарно-денежных отношений и товарообмена неизбежно порождает резкий рост числа договоров и соответственно споров, столкновений частнопредпринимательских интересов, требующих судебного рассмотрения и решения. Роль права как вполне определенного, установленного государством правила должного, обращенного в будущее, в этих условиях резко возрастает.

Вместе с тем существование кодифицированного или иным образом систематизированного права, соответствующего потребностям гражданского общества, породило необходимость в освобождении юридического мышления и юриспруденции от идеологии, этики, философии, политики, политэкономии, вносящих в практику реализации права "метаюридические" начала, относящиеся к области других наук. Формально-догматический метод, тщательно разработанный юридическим позитивизмом, лежит в основе законности правоприменительной практики.

И все же юридический позитивизм не создал подлинной теории права. Отказ от "оценочных суждений" и от философских подходов к праву выводил за пределы правоведения не только всю критику права (известно, что противоречий и пробелов в законах избежать никогда не удавалось), но и прогностический подход к самому праву, т.е. проблему его совершенствования и развития. Юридический позитивизм не мог дать ответа и на самый для него важный вопрос: как обеспечить законность (правомерность) право-творческой деятельности государства, если само оно сила, творящая право?

Вся теория юридического позитивизма базировалась на предположении, что государство является правовым, однако это предположение неоднократно опровергалось практикой ("лучше капля силы, чем мешок права"), а к обоснованию правового государства могло вести лишь изучение "метаюридических" начал.

Наконец, сколь ни велика заслуга юридического позитивизма в обосновании законности и правопорядка, проблема прав человека была им отвергнута вместе с теорией естественного права, а сам человек в праве и правопорядке признавался лишь "физическим лицом", наделенным "субъективными правами", выводимыми из текстов законов, а не из природы самого человека.

На началах юридического позитивизма строились также концепции ряда либеральных государствоведов, анализирующих и комментирующих институты публичного права на основе формально-догматической методологии.

Характерным представителем этого направления был французский государствовед Адемар Эсмен (1848—1913). Эсмен — представитель юридической школы государствоведения, суть которой сводится к выведению государства из конституции формально-правовыми способами, к отождествлению государства с правопорядком, с системой государственно-правовых норм, к принципиальному отрыву государствоведения от социологии. В книге "Общие основания конституционного права" (1895 г.) Эсмен утверждал, что конституционное право и социология имеют различные области знания, у каждой из них есть свой предмет и свои методы исследования.

Соответственно этому Эсмен дает абстрактное определение государства: "Государство есть юридическое олицетворение нации; оно является субъектом и воплощением общественной власти". Обращая внимание на формально-правовую сторону, Эсмен утверждал, что современное представительное государство, где провозглашено равенство всех перед законом, служит не какому-либо одному классу или сословию, а всему обществу: "Национальный суверенитет — это, в правовом смысле, отрицание всякой классовой системы".

Эсмен писал, что национальный суверенитет наилучшее свое выражение находит в представительном и парламентском правлении, которое может осуществляться как при республике, так и при конституционной монархии. Обосновывая верховенство парламента как законодательной власти, Эсмен высказывался против его полновластия. "Деспотизм законодательных собраний, — рассуждал Эсмен, — не менее ужасен и не менее опасен, чем деспотизм монархов и диктаторов". Поэтому он выступал за двухпалатную систему, утверждая, что формирование верхней палаты на основе менее демократической избирательной системы, чем нижней, позволит "разумно сочетать дух прогресса и дух традиции и консерватизма".

Сообразно теории разделения властей Эсмен писал об ответственности исполнительной власти перед парламентом. Новым в теории либерализма стало обоснование складывающейся системы партий. Наилучшим условием функционирования парламентского правления или, как он его называл, правления кабинета Эсмен считал "образование двух больших партий — одной консервативной, другой прогрессистской, предназначенных поочередно сменять одна другую во власти". Новым для либерализма было и открытое одобрение растущего аппарата исполнительной власти, который Эсмен называл настоящим оплотом безопасности гражданского общества.

Эсмен, как и другие либералы, придавал очень большое значение индивидуальным правам, к которым относил равенство, понимаемое как одинаковая правоспособность и одинаковое распределение общественных обязанностей, личную свободу — неприкосновенность личности и собственности, свободу труда и промышленности, "моральные свободы" (совести, собраний, печати и т.д.). Вслед за Констаном Эсмен утверждал, что эти индивидуальные права ограничивают права государства, но не требуют от него никаких положительных услуг, никаких жертв в пользу граждан. Поэтому он против провозглашения права на материальное обеспечение, права на образование, права на труд и других прав, возлагающих на государство позитивные обязанности.

Существование индивидуальных прав, по Эсмену, является условием свободного развития способностей индивидуума; эти права, подчеркивал Эсмен, имеют особую ценность как гарантии интересов меньшинства от возможности притеснений со стороны большинства в новейших демократиях, где провозглашен народный суверенитет.

Как и либералы первой половины XIX в., Эсмен утверждал, что огромное большинство граждан, не имеющее образования и досуга, неспособно производить оценку законов или законопроектов, которые были бы переданы на их рассмотрение; а потому он в принципе отвергал непосредственную демократию со всеми ее проявлениями. Волю нации формируют только депутаты представительных собраний. Коль скоро это — воля нации в целом, а не сумма воль избирательных округов, Эсмен выступал против какой бы то ни было зависимости депутатов от избирателей: "Депутат, раз избранный, должен для выполнения своей миссии находиться вне влияния своих избирателей. Избиратели не только не могут отозвать их (депутатов), но не могут также ограничивать их полномочия точными и предварительными инструкциями или обязывать их действовать в известном смысле, под страхом недействительности их актов".

Эсмен признает всеобщее избирательное право, которое было завоевано демократическими силами в ряде стран. Но это всеобщее избирательное право, по Эсмену, не должно быть действительно всеобщим. Ссылаясь на то, что политические права представляют собой особую социальную функцию, осуществление которой может быть доверено только "способным", Эсмен высказывался против предоставления избирательных прав женщинам, за ценз оседлости, высокий возрастной ценз (одиозность имущественного ценза к тому времени стала общепризнанной).

Поскольку изыскания теоретиков юридической школы не шли дальше изучения системы государственно-правовых норм, оставалась неясность не только в теоретическом вопросе о социальном происхождении таких норм, но и в чисто практической проблеме изменения конституций; если государство создает право, то существуют ли вообще формальные препятствия для формального же пересмотра тем же самым государством норм, образующих само это государство? Выход Эсмен искал в концепции учредительной власти, созываемой специально для пересмотра конституции или внесения в нее изменений; далее этого рассуждения, мало соответствующего реальной истории буржуазных конституций, юридический позитивизм, примененный к государствоведению, не шел.

Аналогичных взглядов на государство как на "юридическую организацию народа" придерживались германский государствовед Пауль Лабанд и другие либеральные позитивисты, сводившие го-сударствоведение к комментированию действующих конституций и практики их осуществления.

Нормативная концепция права основана на признании того, что право – это нормы (правила поведения), изложенные в официальных государственных актах. Через общие, абстрактные и равные для всех правила государство применяет единые в различных сферах общественных отношений масштабы к разным людям. Эти правила, правовые нормы, выраженные в специфической (юридической) языковой форме, и составляют содержание права.

Родоначальником и наиболее видным представителем нормативистской школы был австрийский ученый-юрист Г. Кельзен (1881-1973). Его научная деятельность успешно сочеталась с законотворческой. Самая известная работа Г. Кельзена – «Чистая теория права». Под чистой теорией права он понимал учение, из которого устранены элементы, чуждые юридической науке. Ученый полагал, что юриспруденция должна исследовать содержание собственно права – юридические нормы. Чистая теория должна преодолевать идеологические тенденции и описывать право таким, каково оно есть, не занимаясь его оправданием или критикой. Г. Кельзен определял право как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке. В национальных правовых системах нормы тесно согласованы между собой, образуя строгую иерархию в виде ступенчатой пирамиды (отсюда другое название нормативизма – «ступенчатая концепция права»), при этом каждая норма приобретает обязательность благодаря тому, что она соответствует норме более высокого уровня. Источником единства национальной правовой системы Г. Кельзен считал основную норму – чисто мыслительное допущение, которое должно восприниматься как постулат в целях обоснования существующего государственного правопорядка. Г. Кельзен также отождествлял государство и право, считая, что государство как организация принуждения идентично правопорядку. Исходя из этого, он закономерно пришел к выводу, что любое государство, включая авторитарное и тоталитарное, является правовым.

Нормативизм Г. Кельзена стал фактически переходным мостом между юридическим позитивизмом и социологической юриспруденцией.

Более последовательна нормативная трактовка права, даваемая с диалектико-материалистических позиций (социалистические учения, в том числе марксистское). Марксистское учение о праве сложилось во второй половине ХIХ в. и исходило из материалистического понимания истории общества, классовой природы государства и права. Марксистский нормативизм признавал обусловленность права материальными условиями жизни, интересами господствующих в обществе классов, проводимой государством политикой, превалирующей в обществе моралью.

В настоящее время именно нормативный подход к понятию права является основой законотворчества и правоприменения. Им определяются правила законодательной техники, систематизации нормативных актов, на этом подходе основаны оценки правомерного и противоправного поведения, правила рассмотрения юридических дел и многое другое. Сторонники нормативистской концепции права считают, что лишь при нормативном понимании права могут быть обеспечены законность и правопорядок, которые предполагают совершенно точные формулировки правовых предписаний и адекватное их исполнение. Однако нормативная трактовка права сама по себе не предполагает безупречности действующего законодательства (некоторое нормативные акты «остаются на бумаге», некоторые противоречат конституции, не все социально справедливы).

 

9) Либерта́рно-юриди́ческая тео́рия пра́ва и госуда́рства (равнозначно: либертарная теория права и государства; либертарная теория права) — концепция понимания права и государства, разработанная академиком РАНВладиком Сумбатовичем Нерсесянцем в 70-90-х гг. ХХ века, представляющая собой самостоятельное направление в российской философии права, конкурирующее с иными типами понимания права в России (позитивистской теорией права во всех её вариантах, естественно-правовым направлением и другими). Стала явлением постсоветской науки о праве и государстве, однако до настоящего времени не получила широкой поддержки и применения в научных кругах. В настоящее время либертарную теорию права развивают последователи В. С. Нерсесянца — В. А. Четвернин, В. В. Лапаева, Н. В. Варламова, а также старший брат основателя теории — Вазген Сумбатович Нерсесян^{[прим. 1]}.

Либертарная теория права в советское время противопоставила марксистско-ленинскому учению о государстве и праве (имевшему в советское время статус единственно верного и научного) новый подход к пониманию права, основанный на концепции (метатеории) различения права и закона.

Нередко либертарную теорию называют идеологией, а также метафизическим, философским пониманием права и отказывают ей в научном статусе. Как правило, такие обвинения выдвигаются сторонниками господствующегопозитивистского понимания права и государства.