Краткое послесловие от Юлия и Константина 15 страница

– Что же хорошего в отрешении от разума?

Пол ревниво поерзал на стуле:

– Почему бы нам не сменить тему?

– Я – Овен, – ответила Джейн так, словно это все объясняло.

Джордж посмотрел на нее задумчиво.

– Разум мешает душе общаться с Богом, – пояснил он.

«Надо будет поговорить с ним о словах Стюарта, – подумал Пол. – Похоже, он начинает разбираться в таких делах».

– Положим, – кивнула Джейн. – Но при чем тут вы и ваши глупые песни?

– Не глупее чем у других, – слегка обиделся Пол.

– Я сравниваю не с вашими коллегами, а с Байроном и Гёте…

Джордж был последователен:

– Глупые песни помогают отрешиться от разума.

– Но все-таки, – настаивала Джейн, – почему именно вы? Пол правильно заметил, бывают песни даже глупее.

Джордж пожал плечами.

– Пока не знаю.

А Пол добавил:

– К нам пару раз привозили инвалидов и просили, чтобы мы коснулись их…

– Надо будет поговорить об этом с папой, – сказала Джейн себе самой.

Неожиданно громогласно дал знать о себе Дикси:

– Предлагаю всем продолжить общение у меня дома! Изысканные коктейли и лучшая в метрополии коллекция записей!

На том и порешили.

 

За коктейлями Джейн слегка расслабилась, и Пол, наконец-то, завладел ее вниманием. Точнее – наоборот, сумел разговорить ее – о театре и кино, где она играла, о литературе и поэзии, которые она серьезно изучала, о ее друзьях и родителях.

Ее отец – Ричард Ашер, оказался психиатром, ведущим специалистом больницы Сентрал Миддисекс, а мать – Маргарет, профессором музыки. Всеобщий восторг вызвало известие, что именно Маргарет Ашер учила Джорджа Мартина игре на гобое…

Понаблюдав за сидящими на диване Джейн и Полом, Джон шепнул каждому поочередно: «Оставим их. Погуляем…»

Конечно же Джейн поняла, что всеобщее внезапное желание прогуляться – не случайно. И уж тем паче понял это Пол. И Джейн не высказала желания пойти с остальными, как бы дав ему этим согласие на все, что угодно.

Но когда Пол попытался поцеловать ее, одновременно укладывая на диван, она мягко отстранила его и сказала просто, как будто даже извиняясь:

– Не надо, Пол. Я не кокетничаю. Ты мне нравишься, но я еще никогда не была с мужчиной. И я не хочу, чтобы это случилось ТАК…

И Пол, который, честно говоря, в последнее время вел себя с женщинами по-свински, удивляясь себе сам, послушно пересел в кресло со словами: «Только не обижайся. Считай, что ничего не было. Прости, я – дурак…» И они продолжили мирную беседу.

 

«Битлз» и Дикси катались по Лондону полтора часа, время от времени останавливаясь перед супермаркетами, прикупая выпивки и провизии. Останавливались и перед газетными автоматами. Почти во всех газетах о них что-нибудь да было. В основном – полная чушь.

Возвращаясь, Джон и Брайан держали пари. Джон, хорошо знающий Пола, утверждал, что тот уже «оприходовал девочку», а сентиментальный Брайан уверял, что «леди из высшего света – совсем не то, что ваши обычные подружки». Ставкой назначили ящик шампанского.

Остальные склонялись на сторону Джона.

– Сейчас будем пить за очередную победу красавчика Макки! – ревел тот в лифте, как и остальные держа в руках полные пакеты снеди.

Чтобы никаких сомнений не было, Дикси осторожно отомкнул дверь ключом, и они с шумом и хохотом ворвались в квартиру…

Джейн сидела на диване, а Пол в кресле.

– Наконец-то! – обрадованно воскликнул он. – А мы тут поспорили, Джон. Она утверждает, что в тексте твоей «There's A Place»[64] чувствуется влияние Уильяма Вордсворта, а я говорю, что ты и не читал его никогда…

– Мы тоже поспорили, – мрачно сообщил Джон. – И Брайан выиграл ящик «Дэми сета». – И мстительно добавил: – А «There's A Place» я у Вордсворта практически слово в слово списал.

– Это шампанское будет выпито здесь и сейчас! – провозгласил сияющий от счастья Эпштейн. – И первый тост мы поднимем «за чистоту и достоинство, присущие лучшим представителям нашей великой нации!»

– Особенно педерастам, – пробормотал Джон.

 

2

 

Во Францию они отправились без Брайана, тот умчался «на разведку» в США.

В Париже им показалось сначала, что встречают их с прохладцей. Прежде всего потому, что в Версальском зале «Сирано» вместо привычного скопища девушек публика в основном состояла из представителей сильной половины человечества.

Французы вели себя сдержаннее, но инцидент в отеле «Георг V» показал, что и тут психоз достиг определенного накала.

После концерта Джон шел по коридору отеля, и вдруг движущаяся ему навстречу немолодая женщина, поравнявшись с ним, остолбенела, выронила сумочку и закричала на плохом английском:

– Вы?! Не может быть?! Так и есть!!! Или нет?

Джон опешил и не нашелся, что ответить.

А женщина коснулась его лица рукой и закричала в полном восторге:

– Все-таки вы! Настоящий!!!

Тут он, наконец, очнулся и, процедив: «Это еще что такое?..» неожиданно исполнил вокруг нее дикий танец, сопровождаемый непристойными жестами.

Это был достойный ответ.

Женщина грохнулась в обморок.

 

В этот же день, восемнадцатого января шестьдесят четвертого года, из Нью-Йорка позвонил Эпштейн: сингл «„I Want To Hold Your Hand“ занял первое место в американском хит-параде!..»

До сей поры номера британских музыкантов не поднимались в заокеанских списках популярности выше пятнадцатого места. Немудрено, что «Битлз» пришли в неистовство, вылившееся в бойню на подушках в номере отеля.

Умилительные снимки «случайно» оказавшегося при этом журналиста облетели весь мир.

А двадцатого января американская фирма «Кэпитл» выпустила альбом «Meet The Beatles!»[65], по содержанию почти совпадающий с недавно вышедшим в «Парлафоне» диском «With The Beatles»[66]. И сингл, и альбом к третьему февраля стали в Штатах золотыми.

Что окончательно рассеяло опасения Эпштейна.

В Америку! Столица мира будет у наших ног!

Пол всерьез отговаривал Брайана от этого шага. «Во Франции и то мы не слишком нужны, – говорил он, – а в Америке и без нас есть все что угодно…» Но менеджер был непоколебим. И «Битлз», и Брайан вернулись в Лондон и принялись за подготовку. А через три дня, седьмого февраля, рейсом 101 «Пан Америкэн» они вылетели в Нью-Йорк.

Впервые Джон взял с собой на гастроли и Синтию.

 

Все они по-настоящему нервничали. Провалиться в Штатах было легко. И этот провал мог серьезно изменить существующее положение. Так совсем недавно уже случилось с Клиффом Ричардом.

И вот самолет приземлился на взлетную полосу аэропорта «Кеннеди». «Битлз» вышли на трап…

Давненько они уже не видели перед своим самолетом такую жалкую горстку встречающих. Да и те были – репортерами…

– Очень теплый прием, – заметил Джордж, зябко ежась от налетевшего промозглого ветра.

Брайан почувствовал себя дурно. Но, сделав хорошую мину при плохой игре, скомандовал:

– Уберите с лиц меланхолию. Улыбайтесь! Это пойдет в газеты!

– А стоит ли? – саркастически спросил Пол, думая – «это начало конца», и смерил менеджера уничтожающим взглядом.

– Может, лучше отдохнем? – улыбаясь уголками губ, предложил Джордж. – Похоже, здесь это получится…

– Делайте, что я сказал! – рявкнул Эпштейн и, скорчив елейную мину, первым помахал ручкой.

Засверкали фотовспышки, и «Битлз» с вымученными улыбками ступили на благословенную землю Америки.

До здания аэровокзала их сопровождал полицейский эскорт, но было непонятно, от кого их готовятся защищать.

– Мы арестованы, – сумрачно пошутил Джон.

Но вот они вошли в здание и остановились. Такого скопления народа в одном помещении они не видели никогда в жизни. Стало ясно, что просто наученная бороться с масштабными беспорядками американская полиция не позволила встречающим перейти рубеж здания. И вся эта толпа взорвалась истошными воплями.

«Мы любим вас, „Битлз“! Да, мы любим вас!!!» – орали люди и тянули к ним руки. – «„Битлз“ – навсегда!!!»

Кода они проходили по узкому коридору, образованному выстроившимися в два ряда полисменами, какая-то девушка, слишком далеко высунувшаяся за перила балкона третьего этажа, перевалилась через них и только чудом не упала вниз: стоявшие рядом поймали ее за полы плаща. Но втянуть наверх смогли не сразу.

Словно не замечая смертельной опасности, девушка висела вниз головой и кричала: «Джон Леннон, я люблю тебя! Я люблю тебя!..» Кто-то подхватил: «Ши лавз ю, йе-йе-йе!!!», и тысячеголосый хор стал скандировать эту строчку.

– Ох уж эти мне американки, – сказал Джон и расправил плечи. Привычное чувство опасности взбадривало. Ведь эта опасность проистекала от слишком уж высокого уровня обожания…

 

Их провели на второй этаж в специально подготовленный конференц-зал. Ринго выглянул в окно и почти с ужасом ткнул туда пальцем: «Гляньте-ка…» Границы колышущегося людского моря утопали в снежном тумане. Один из их провожатых сообщил: «Уже подсчитали. Примерно двести пятьдесят тысяч человек…»

– У них очередная война Севера с Югом, – пояснил Джордж. – За отмену равноправия и введение рабства.

Джон высунулся в окно и крикнул:

– Привет Америке!

В ответ раздался такой мощный рев, что зазвенели стекла аэропорта…

Их усадили по местам, и около двухсот журналистов наперебой, стараясь перекричать друг друга, принялись задавать вопросы. Пресс-конференция то и дело прерывалась взрывами хохота.

– Как вам понравились американцы?

Джордж. Аборигены похожи на людей. Следует признать.

– Вы нам споете что-нибудь?

Джон. Нет.

– Что, не умеете?

Джон. Деньги вперед.

– В одной из ваших песен упоминается Бетховен. Как вы к нему относитесь?

Ринго. Мне нравится. Особенно его стихи.

– Каково ваше отношение к организованному в Детройте движению за уничтожение «Битлз»?

Пол. Мы уже организовали движение за уничтожение Детройта.

– Чем вы объясняете свой успех?

Джон. – У нас есть пресс-секретарь.

– А серьезно?

Джон. – Если бы мы знали, мы бы собрали другую группу, а сами стали бы менеджерами.

– Как вы находите Америку?

Ринго. – Летим в сторону Гренландии, потом сворачиваем налево.

– Планируете ли вы запись антивоенных песен?

Джон. – У нас все песни – антивоенные.

– Почему в них так много личных местоимений – «я», «мне», «тебя»?..

Джордж. Вы считаете, нам нужно петь, «Я хочу держать ЭТО за руку?»

– Хотелось бы вам просто так прогуляться по улице, и чтоб вас никто не узнавал?

Джон. Мы это делали много раз, когда у нас еще было пусто в карманах. Удовольствие так себе.

– Пишут, вы хотите снять фильм. Вы уже подобрали кого-нибудь на главную женскую роль?

Джордж. – Хотим пригласить королеву. На нее пойдут.

– Говорят, на ваших концертах из-за воплей зрителей не слышно музыки. Что вы делаете в такой ситуации?

Пол: – Отдыхаем. Молча открываем рот. Все равно, не слышно.

– Когда вы стриглись в последний раз?

Джордж. – Вчера.

Ринго. – Вы бы на него позавчера посмотрели!.

– Многие американцы считают вас копией Элвиса Пресли. Но то, что он делает в одиночку, вы можете только вчетвером…

Когда прозвучала эта фраза, Джон онемел. Он преклонялся перед Элвисом и именно сравнения с ним боялся больше всего, уверенный, что итог будет не в его пользу. Пол и Джордж, тоже переглянулись в замешательстве.

Неожиданно выручил Ринго.

– О, да! – воскликнул он, вскочил и, характерно вихляя бедрами, пропел знаменитую преслиевскую припевку: – Шуба-дуба!..

Остальные трое подпрыгнули как по команде и, так же вульгарно пританцовывая, подхватили:

– Шуба-дуба!..

Журналисты покатились со смеху. Первый круг ада был пройден. «Битлз» и тут теперь считали «своими в доску».

 

Они остановились в отеле «Плаза».

При закрытых дверях Эпштейн встретился со своими деловыми (и не только) американскими партнерами – адвокатом Дэвидом Джейкобзом, конечно же гомосексуалистом, и молодым менеджером Никки Берном. Эти двое вели рекламную компанию «Битлз» в США.

В компанию входила и распродажа различных товаров – маек, значков, открыток и воздушных шариков с изображением четверки, кукол «Битлз», париков и многого другого. По договору, от продажи этих товаров самим «Битлз» причиталось десять процентов прибыли. (Когда об этом узнал Пол, он схватился за голову: «Нас ограбили!»)

Ник Берн вручил Брайану чек на девять тысяч семьсот долларов. «Негусто… – подумал Брайан, вспомнив, что почти каждый в многотысячной толпе встречающих имел что-нибудь связанное с „Битлз“. Но он привык строить деловые отношения на доверии, к тому же он не мог представить, каким образом мог бы узнать реальную прибыль. – Похоже, Пол был прав…» Но хладнокровно спросил:

– Сколько из этих денег я должен вам?

– Это ваши десять процентов, – пояснил Берн слегка шокированный.

Брайан моментально повеселел.

– А-а! Ну, тогда другое дело! – Он засунул чек в бумажник. – Коньяк?

Партнеры, облегченно вздохнули, ведь они боялись, что Эпштейн потребует от них подробного отчета… И выпить конечно же согласились. Они готовы были угождать ему в чем угодно. По оценке «Уолл-Стрит Джорнал», к концу года этот бизнес обещал принести им пятьдесят миллионов долларов…

– Вы неплохо поработали, Дэвид! – продолжал ликовать Брайан.

– В основном это заслуга Никки, – возразил тот. – Я лишь оказывал юридическую поддержку…

– Прекрасно, Никки, прекрасно! – Брайан привстал и пожал молодому человеку руку. – А знаете что, Никки? Идите ко мне в штат. Я буду платить вам тысячу долларов в год!

Никки Берн поперхнулся коньяком и закашлялся, пытаясь сообразить, как ему следует реагировать на эту шутку. И вдруг он понял, Брайан говорит серьезно.

– Нет-нет, – поспешил ответить за него Джейкобз, – и я, и он с большим удовольствием останемся вашими независимыми партнерами. – И они обменялись с Брайаном долгими многозначительными взглядами…

Раздался звонок телефона, Брайан поднял трубку и о чем-то заговорил, а Берн, наклонившись к уху Джейкобза, шепнул:

– Дэвид, да он просто сумасшедший. Он не понимает, чем владеет.

– Тсс, – ответил Джейкобз.

 

«Битлз», тем временем, умирали от скуки. Вечером им предстояло выступать в «Шоу Эда Салливана». Но это вечером…

Ринго, Джон и Синтия, прокравшись через черный ход на улицу (главный вход был блокирован фанатами), тайком выскользнули из отеля.

Хотя встречали их достаточно шумно, была надежда, что тут их портреты еще не превратились в иконы, и на улице еще можно остаться неузнанными. Хотелось порезвиться на свободе.

Поймав такси, Джон скомандовал:

– «Пепперминт Ланж». – Он вычитал, что именно этот клуб считается родиной твиста.

 

Заплатив за билеты, они вошли.

– Негров много, – заметил Ринго.

Джон внимательно посмотрел на него, пытаясь угадать, что это – тонкая шутка или же «не менее тонкое» наблюдение. Убедившись в последнем, он отозвался:

– Непорядок.

– Шовинизм, – подтвердил Ринго.

А Синтия, уже изрядно задерганная в последние несколько часов, пожаловалась:

– Опять шум. Лучше бы побродили по улице…

Действительно, пятеро музыкантов на сцене гремели ужасно.

– Побродим, – пообещал Джон. – Немного послушаем и уйдем.

Они пробрались к свободному столику и заказали «Мартини». Официант, приняв заказ, почему-то помчался через зал бегом.

– Ишь, какой прыткий, – заметил Ринго.

– Что это за дрянь тут играют? – прислушался Джон.

– А ты не узнал, что ли? – удивился Ринго.

Джон нахмурил лоб. Потом его брови поползли вверх.

– Да это же моя «I'll Get You»! – И тут же возмутился: – Но как они играют?! Что за ритм идиотский?! Все переврали!

– А мне нравится, – не согласился Ринго. – Этот черный ударник тарабанит в десять раз быстрее, чем я. Я бы так не смог.

– У них в племени все так умеют, – успокоил его Джон. – А где, кстати, этот прыткий-то с нашим мартини?

Песня закончилась, и конферансье, выпрыгнув на сцену, заверещал:

– Это была песня «Битлз»! Как вы знаете, сегодня они прибыли в Нью-Йорк! И, о, чудо! Что за феерический сюрприз! Кто бы мог подумать?! Взгляните на третий столик справа, вон, вон, – он указывал рукой, – у нас в гостях мистер Джон Леннон!!!

Наступила гробовая тишина. И тут же взорвалась истошными воплями. Казалось, в том месте, где сидели Джон, Ринго и Синтия, мгновенно образовалась обширная область вакуума, и теперь всё стремительно втягивается в нее. Людской поток хлынул со всех сторон.

– Ноги! – крикнул Ринго.

Джон успел опрокинуть столик перед первой волной почитателей и, выиграв тем самым пару секунд, троица со всех ног кинулась к выходу.

Кто-то поймал Ринго за плащ, который тот держал под мышкой, и он, не сопротивляясь, отпустил его.

Бежать по обледенелому тротуару, спасаясь от преследователей, пришлось целый квартал. Выручил какой-то таксист, по опыту знающий, что на том, за кем гонятся, можно хорошо заработать.

Скрипнули тормоза, и дверца машины распахнулась прямо перед беглецами. Ринго первым юркнул в автомобиль и скрючился, дрожа от холода. За ним Джон втолкнул Синтию, а уж потом плюхнулся сам.

– Пошел! – скомандовал он. – Отель «Плаза»!

Машина дернулась.

– Много сперли? – спросил через плечо водитель – пожилой красномордый мексиканец.

– А сколько надо? – поинтересовался Джон.

Шофер загнул астрономическую цену. И добавил:

– Только не шалите. Меня тут каждая собака знает.

Джон, не торгуясь, заплатил названную сумму.

 

Тем временем Пол и Джордж решили развлечься с девочками.

Да, Пол был влюблен в Джейн Ашер. Во всяком случае, он настроил себя на это. И он даже провел одну ночь в доме ее родителей на Уимпоул-Стрит (на кушетке в гостиной). Но он уже давно научился «работать» на два, а то и на три или четыре «фронта». К тому же он жестко делил женщин на тех, с кем возможны серьезные отношения и тех, с кем «можно развлечься». И одно никогда не мешало другому.

Наконец, он еще не был столь уж уверен в том, что любит Джейн. Точно он знал только то, что она для него – идеальная партия: юная, красивая, умная и упорная, уже сейчас – опытная актриса, из принадлежавшей к высшему свету Британии семьи. Да к тому же еще и девственница. Это что-то.

Его завораживали манеры ее родителей, их интеллектуальные беседы за ланчем… Он хотел бы быть достойным их…

Но, как бы то ни было, они с Джорджем решили найти пару приятных американочек. И обставить все так, чтобы те не догадались, с кем имеют дело. Не хватало еще выслушивать их «охи» и «ахи»…

Пол позвонил метрдотелю:

– Алло.

– Слушаю вас?

– Мы из восемьсот шестнадцатого. Где у вас тут можно добыть девочек?

– Простите сэр, я сожалею, но подобные услуги противоречат законодательству нашего штата, – ответили на том конце провода. – Еще раз примите мои извинения. – И трубку положили.

Друзья переглянулись. Вот так-так… Вот тебе и «Дикий Запад»…

За окном пронзительно завывал ветер.

– Что это? – спросил Пол.

– Вероятно, енотовидные собаки.

– Ты их когда-нибудь видел?

– Что ты, их только еноты и видели…

В дверь номера постучали.

– Кто? – спросил Пол, подойдя вплотную.

– Простите, сэр, – глухо раздался вкрадчивый голос. – Не вы ли желали найти себе собеседниц?

Пол распахнул дверь. На пороге стоял худой, бритый наголо негр с лицом отпетого проходимца. Он смачно подмигнул.

– Чертовы ханжи, – бросил Пол Джорджу и обернулся к сутенеру. – Тащи двух.

– Белых?

– Хоть зеленых. Только чтоб от них рвать не тянуло.

Негр исчез, а вскоре появились девицы. Одна – пышная, лет тридцати, крашеная блондинка. Другая – худосочная негритянка неопределенного возраста, но зато с безумно похотливым взглядом. В общем, ничего.

Войдя, они сели в кресла, синхронно закинув ногу за ногу. В их движениях ощущалась скрытая нервозность.

– Хай, красотки! – широко улыбнулся Пол. – Давайте знакомиться. Я – Сид, а это – мой дружок Винсент. Мы оба – пожарники.

– Угу, – ответила негритянка, пару раз кивнула и принялась нервно качать ногой.

– Спроси, сколько они стоят, – шепнул ему на ухо Джордж.

– Да неудобно как-то сразу…

– Спроси, спроси. Раз у них это так строго, цена может оказаться жуткой.

Пол был вынужден признать логику.

– У нас, у пожарников, милашки, все по-простому, – как можно доброжелательнее начал он. – Говорите-ка быстрее, сколько вы стоите. А там уж и выпьем, и закусим…

– За кого вы нас принимаете? – хохотнула белая, – мы с пожарников не берем. – Она расстегнула сумочку и достала две одинаковых рождественских открытки с изображением «Битлз» – румяных и веселых. Четыре куклы «Барби» мужского пола. – Распишитесь тут, и мы в расчете.

– О-о… – возвел глаза к потолку Пол.

– Давай, – Джордж взял из ее рук открытки. – Как вас звать-то?

– Я – Эбигейл, – ответила белая, – а это – Сюзи.

Он полез в шкаф, достал из кармана пиджака ручку и написал:

«Эбигейл, ты самая сладкая. Ты сделала „Битлз“ счастливыми».

«Ах, Сюзи, милашка, Сюзи! „Битлз“ тебя не забудут никогда».

Он расписался и подал открытки с авторучкой Полу:

– Черкни.

Пол сквасил презрительную гримасу, но автограф поставил.

Вручив женщинам открытки, Джордж сказал:

– А теперь – давайте отсюда. Быстрее, быстрее!

– Вот так просто, без ничего? – удивилась черная.

– Проваливайте, я сказал, – рявкнул Джордж.

Проститутки гордо поднялись.

– Может, вы голубые? – не унималась Сюзи. – Чего же звали?

Крашеная Эбигейл прикрикнула на нее:

– Не заводись, Сью. Они ж нам сейчас цену раз в двадцать подняли.

– Давай, давай, давай… – Джордж выпихнул их за дверь, заперся и обернулся к Полу.

Помолчали, глядя друг на друга без улыбки.

– Правильно, – мрачно одобрил Пол поступок Джорджа. – А то бы трахались тут с заводными куклами… Хотя, я не пойму, в чем здесь дело. В Гамбурге с нас тоже не всегда брали деньги. И не противно было…

Джордж покачал головой:

– Совсем другой расклад. Заниматься любовью имеет смысл только с равными. Иначе получается зоофилия.

Пол подтвердил:

– Да. Это не девушки нашей мечты.

Джордж сел в кресло и закурил. Потом сообщил:

– В сущности, между ними и принцессой Маргарет не оказалось никакой разницы. Мы для них – не мужчины, а способ доказать окружающим собственную значительность.

 

За окном зябко завывали енотовидные собаки.

 

3

 

Телепередача Эда Салливана собрала рекордную аудиторию – семьдесят три миллиона зрителей. В этот час по всей Америке подростками не было совершено ни одного серьезного преступления. Все тинейджеры, независимо от цвета кожи и социальной принадлежности, сидели по домам, уткнувшись носами в телевизоры.

На билеты в зал, вмещавший всего семьсот зрителей, было подано пятьдесят тысяч предварительных заказов.

Но для самих «Битлз» это мероприятие стало просто еще одной изнурительной клоунадой. По-настоящему порадовала только приветственная телеграмма от Элвиса.

Вечером предстояло лететь в Вашингтон. Но, в связи с гололедом на взлетной полосе, рейс отменили, и Эпштейн взял билеты на поезд. Он сообщил им об этом извиняющимся тоном, добавив: «Но мы успеваем. Только-только…»

Реакция «Битлз» была неожиданной. Они радовались, как дети. Целая ночь спокойствия!

Но предстояла еще посадка в поезд.

На улице бушевала пурга, густо сыпал снег, но ничто не могло остановить восторженных поклонников. С помощью полисменов «Битлз» сели в вагон, но толпа оттеснила Эпштейна, который лез в поезд последним.

Поезд тронулся, а Брайан, поскользнувшись, покатился прямо под колеса. Его спас сотрудник безопасности, который, упав на четвереньки, успел ухватить его за лодыжку. Он же засунул Брайана в вагон.

 

В купе Джорджа и Пола тихонько постучали. Это был Ринго.

– Не спите, парни?

– Заходи, заходи, лучший в мире барабанщик, – Пол действительно обрадовался ему, так как с его появлением автоматически исчезала возможность завязать с Джорджем разговор о Стюарте. А Пол собирался заставить себя сделать это.

Ринго протиснулся в приоткрытую дверь и уселся на постель Джорджа.

– Не спится что-то…

– А я думал, ты Брайана испугался, – улыбнулся Джордж.

– Не-е, – протянул Ринго. – Я за свою попочку спокоен. Кто ж на такого урода позарится?

Они похихикали, и Ринго продолжил:

– Храпит, аж стук колес заглушает. Натерпелся он сегодня.

В дверь опять постучали.

– Ну, кто?! – крикнул Джордж.

– Я, я! – голос Джона звучал нетерпеливо.

Дверь открыли, и Джон уселся на койку к Полу, придавив тому ноги. Пришлось Полу ноги поджать.

– Что это вы не спите? – оскалился Джон. – Я могу вам колыбельную спеть.

– Не надо, – торопливо попросил Пол, – весь вагон перебудишь…

– А Синтия где? – спросил Джордж.

– А тебе какое дело, мальчик? – снова оскалился Джон.

– Пошел ты…

– Спит она. Устала.

Ринго предложил:

– Может, выпьем?

– А у тебя есть?

– Не. Откуда? В вагоне-ресторане…

Джон повертел пальцем у виска:

– Ты забыл, что мы «Битлз»? В ресторан сбегутся все пассажиры, вагон лопнет, и поезд сойдет с рельсов…

Шутка получилась невеселой, и они примолкли.

– Вот я и говорю, – нарушил тишину Джордж. – Мы мчимся со скоростью миллион миль в час, а вокруг – пустыня. Только снег. Снег…

– Хотите стишок, – перебил его Джон и подвинулся еще, так, что Полу пришлось согнуться пополам. – Слушайте:

 

«Гав-гав, живет, не тужит

Дружок лохматый мой,

То по двору покружит,

То – гав – бежит домой.

 

Ты весел, мой проказник,

Ты чуешь, верно, брат,

Тебе готовят праздник:

Завтра

(в третьем часу по полудню)

тебя УСЫПЯТ!!!»

 

Он закончил чтение, а остальные сдержанно посмеялись.

– Ну и юморок у тебя, – с нотками осуждения заметил Пол. – В школе тебя точно проходить не будут.

– А вот и не угадал, – отозвался Джон хвастливо. – Одно лондонское издательство, между прочим, собирается опубликовать все мои стихи и рассказы. Они говорят, это будет бестселлер.

– Новая статья дохода, – одобрил Джордж. – Нам всем нужно освоить какие-то побочные занятия. Лично я буду показывать фокусы. Пол – вышивать крестиком. А Ринго… Что ты будешь делать?

– Открою парикмахерскую, – серьезно ответил тот. – Люблю я, братцы, как там пахнет…

Не успели они прохихикаться, как в дверь опять, на этот раз тихонько, постучали.

Переглянулись.

– Не отвечаем, – шепотом предложил Джордж. – Какие-нибудь психи…

Затаились.

Стук повторился. Для психа слишком уж нерешительный.

Инициативу взял на себя Пол.

– Да?.. – сонным голосом откликнулся он.

– Ребята, это я.

 

– Крошка Брайни проснулась

Ни свет, ни заря…

 

– отпирая, вполголоса продекламировал Джон первые строчки экспромта.

Брайан стоял на пороге улыбаясь – рот до ушей, с многообещающим портфельчиком в руке.

 

– …Мне она улыбнулась,

Я верил не зря!

 

– закончил Джон.

– Выпить хотите? – спросил Брайан.

– О!!! Спаситель!!! – заголосили они в один голос, и через минуту из портфельчика были извлечена бутылка дорогого коньяка, дорожный набор хрустальных рюмочек и коробка конфет.

– За наши удачи! – поднял тост Эпштейн, устроившийся на краешке постели Джорджа, слегка придавив тому живот. – За вас, ребята!

– Нет. За вас! – не согласился Ринго. – Если бы не вы, мистер Эпштейн…

– Короче, ладно, – постучал по столу Джон. – За нас всех, вместе взятых.

Они выпили. Брайан блаженно откинулся, сплюснув Джорджа между своей спиной и стенкой.

– Ы-ы… – прохрипел тот, но никто на этот звук не обратил внимания.

– Только что, ребята, мне приснился удивительный сон, – начал Эпштейн с улыбкой. Пол закатил глаза, Джон оскалился, а Джордж снова захрипел. На этот раз: «Нэ-эт…»

Только Ринго смотрел на Брайана огромными доверчивыми глазами, чуть приоткрыв рот. Но тот заметил, наконец, мытарства Джорджа и вскочил:

– Ох, прости, прости! Какой же я неуклюжий!

Джордж сделал глубокий вдох, а затем, от греха подальше, свесив ноги, сел.

Снова уселся и Брайан.

– Так вот. Сон. Мне снилось, что все мы живем в удивительной волшебной сказке…

В дверь постучали.

– Да-да?! – мелодично отозвался Брайан, несмотря на протестующие жесты остальных.

– Мальчики! Мне одной страшно!

Это была Синтия.

Леннон скорчил ужасную гримасу, но тут же заменил ее радостной миной и отпер:

– А я думал, ты уже дрыхнешь…

– Да, я спала, – ответила Синтия присаживаясь рядом с ним. – Но я проснулась от кошмара, а в купе – никого! Мне приснилось, что все мы живем в отвратительной страшной сказке…