Краткое послесловие от Юлия и Константина 14 страница

Нил Аспинолл выглянул в окно.

– Там штук десять девчонок. Поклонницы. Пойти, отогнать?

– Не надо, – остановил его Джон. – Они нам пригодятся после передачи.

Остальные одобрительно ухмыльнулись…

Но терпения почитательниц до конца эфира не хватило. «Битлз» так ни разу и не выглянули в окно. Отстрелявшись, они засели в гримерке отметить событие, и вот тут неожиданно остро встал вопрос о досуге.

– Нил, – позвал Джон. – Сходи-ка на улицу, присмотри там четверых посимпатичнее.

– А можно пятерых?

– Он заслужил? – спросил Джон у Брайана.

– Не заслужил. Но, ладно… В качестве аванса.

– Тащи пятерых, – махнул рукой Джон и обернулся к Полу:

– Ты сегодня ночуешь с Ринго и Джорджем. – (В гостинице они жили в двухместных номерах.)

– С чего это? – возмутился Пол. – Я же тоже буду не один.

– И мы! – подал голос Ринго.

– А у меня есть другое предложение, – вступил в полемику Джордж. – Раз помещения нет, берем одну девку и трахаем ее по очереди. Чур, я первый, как изобретатель…

– Я – за, – поднял руку Ринго. – Чур, второй.

– Изобретатели… – процедил Джон. – Братья Монгольфье… Знаешь, что с такими изобретателями делают?..

Но объяснить он не успел. Вернулся Нил.

– А уже и нет никого, – объявил он.

– Даже одной?! – воскликнул Джон, тут же оценив изобретательность Джорджа по достоинству.

– Никого.

– Ну и ладно! Будем пить! – резюмировал Джон.

– Вот и славно! Пить будем! – поддержал его поскучневший было Брайан.

 

Утро было солнечное. Это не радовало. У Ринго трещала голова, и ему не хотелось открывать глаза. А звонок телефона прозвучал как раскат грома.

– Да? – вяло спросил он, сняв трубку.

– Одевайтесь и дуйте в мой номер, – голос Эпштейна был необычно взволнован.

… – Даже и не знаю, как охарактеризовать то, что случилось, – неуверенно начал Брайан. – Вот, посмотрите, – он помахал перед ними свежим номером «Дейли Экспресс» и, вернув его на стол, принялся читать вслух.

– «Выступление „Битлз“ в „Палладиуме“ никогда не забудут не только лондонские любители музыки, но и полицейские…»

Далее из материала следовало, что вчера у театра с раннего утра царило форменное столпотворение. Под напором тысяч поклонников рухнула железная лестница служебного входа… Полиция оказалась не готова к подобному ажиотажу, и не обошлось без травм и обмороков. Сами «Битлз» чудом выбрались из «Палладиума» и остались живы только благодаря сноровке своего шофера…

– В этих приблизительно то же самое, – Брайан указал на стопку газет.

– И зачем это вам понадобилось? – спросил Джон.

– Да в том-то и дело, что я тут абсолютно ни при чем! Я даже до сих пор не решил, хорошо это или плохо.

– И?.. – спросил Джордж.

– И все. Будьте готовы к непредвиденным событиям. Я постараюсь контролировать ситуацию. В первую очередь, я найду того, кто все это устроил…

 

Подобная компания в прессе стоит невиданных денег. Но связи – не менее внушительная сила. Тони Барлоу таковыми не обладал. И Брайан понял…

– Сначала я испугался, – начал Эпштейн разговор с Диком Джеймсом, – но теперь я решил, что это нам только на руку. И все-таки, следовало посоветоваться с нами… Так неожиданно… – Он боялся, что сумма, которую Дик потребует за труды будет астрономической. – Лично я – против самодеятельности… Но как тебе это удалось?

Дик загадочно улыбался и упорно молчал. На самом деле сказать ему было нечего. Он и пальцем не шевельнул. Все произошло само собой. Десятки журналистов ведущих изданий, словно сговорившись, врали как по писанному. Дик и сам удивлялся, что это с ними стряслось.

Будучи профессиональным издателем и вращаясь в этих кругах, он сознавал, что «если бы „Битлз“ не было, их следовало бы придумать». Слишком много трагических, ужасных и отвратительных событий произошло за текущий год – от убийства Кеннеди и роста безработицы во всем мире до войны в Африке и бесспорного космического превосходства России. Срочно нужна была добрая и веселая сенсация.

Но как случилось, что все одновременно обратили внимание именно на «Битлз»?! Словно что-то лопнуло, что-то «дозрело». Каждый из журналистов действовал самостоятельно, по собственной инициативе, даже не зная, что о том же пишут и его коллеги, не ощущая себя винтиками в некоем чудовищном механизме…

 

В воздухе отчетливо пахло мистикой.

У Пола холодело на сердце, когда он задумывался над этим.

Но самое удивительное заключалось в том, что следующий же их концерт проходил именно по придуманному журналистами сценарию: с толпами бьющихся в истерике фанатов, с разливающими их пожарными, со сломанными перилами и полицейскими кордонами.

Их пятидневные гастроли в Швецию были одновременно и триумфом, и адом. Радио и телевидение забыли обо всем, кроме «Битлз».

На концерте в Стокгольме их сцену охраняли сорок полицейских с собаками, но и они не сумели удержать обезумевшую толпу. Джон, Пол и Ринго еле успели скрыться за кулисами, а вот Джорджа, как всегда, сбили с ног, и только дубинки полицейских позволили ему, пробежав полсцены на четвереньках, последовать за остальными.

– Я всегда подозревал, что шведы – психи, – сказал Джон, когда они уселись в самолет. – Я не понимаю, на кой черт они шли на наши концерты, за их воплями я и сам-то себя не слышал.

– А зачем им слушать? – придумал оправдание для шведов безмятежный Ринго. – Они же все равно по-английски не понимают…

– Тем более, – только и нашел, что сказать Джон.

Эпштейн был вне себя от восторга. Деньги текли рекой. Он был готов к успеху. Но не к такому грандиозному.

– Я вчера получил телеграмму от Бернарда Делфонта! – размахивал он руками. – Четвертого октября мы выступаем перед Королевой в «Театре принца Уэльского»! Вместе с Марлен Дитрих!

– С этой старой клячей? – отозвался Джон без тени почтения к мировой звезде.

Джордж и Пол отмалчивались. Джордж уже свыкся с ролью козла отпущения. Но, нельзя сказать, что она ему сильно нравилась. Хотя он и искренне считал, что телесные испытания возвышают его дух.

А Пол… Ему было страшно. Он чувствовал, что происходящее слишком ненормально. Он всегда мечтал быть знаменитым музыкантом. Но не идолом, которому поклоняются, даже не слушая.

 

Тридцать первого октября в лондонском аэропорту «Хитроу» повторилось то же. Тысячи поклонников, вопя от восторга, теснили друг друга. В одном самолете с «Битлз» летели премьер министр Великобритании сэр Алек Дуглас-Хьюм и только что коронованная «Мисс Вселенная». Ни журналисты, ни, тем более, толпа встречающих, не обращали на них внимания.

Стоя на трапе самолета, Джон толкнул Пола в бок.

– Посмотри вон на ту блондинку. Миленькая, правда?

– Если бы еще не рыдала, как сумасшедшая…

– Это она от счастья, – самодовольно возразил Джон. – Еще до дела не дошло, а она уже кончает. Точно-точно, я по лицу вижу. Помани ее пальцем, и она – твоя.

– Неохота, – отвернулся Пол.

– А мне охота! – хищно улыбнулся Джон.

– Ничего не выйдет, – вмешался Джордж. – Когда тигр сидит в клетке, ему тоже нравится кое-кто из тех, кто пришел на него поглазеть… Забудь то время, когда мы сами выбирали себе девочек.

– Напьюсь сегодня, – заключил Джон.

– Улыбки, улыбки, ребята, – напомнил им Эпштейн. – И руками помашите. Нас снимают!

 

В гостинице, в номер Брайана позвонил метрдотель.

– Мистер Эпштейн, тут одна женщина хочет встретиться с мистером Полом Маккартни.

– Вы в своем уме? – устало отозвался Брайан. – Мало ли чего она хочет?..

– Я не говорю о толпе девчонок. Это солидная дама. Она – то ли родственница, то ли что-то в этом роде…

– Как ее звать?

– Мэйфилд. Миссис Мэйфилд.

– Хорошо. Я спрошу у него.

«Битлз» ужинали в каминном зале при свечах. С шампанским и четырьмя очаровательными девушками, добытыми для них Нилом. Брайан почти никогда не принимал участия в подобных пирушках, естественно переходящих в оргии. У него были другие интересы. К тому же сегодня он был слишком вымотан, чтобы развлекаться. Но все-таки ему пришлось отправиться туда.

Отозвав Пола, он сообщил ему о посетительнице.

– Миссис Мэйфилд?! – расцвел Пол. – Конечно! Пусть ее проведут!

– Сюда? – осторожно спросил Брайан.

Пол оглянулся. Ринго о чем-то болтал с двумя девицами, и обе хохотали почти истерически. Джордж целовался, а Джон уже уволок свою подружку в темный угол комнаты и занимался с ней любовью на ковре.

– Нет, не сюда. В мой номер. И пусть принесут бутылку «Кардан-Вера» и фрукты. Это моя учительница! – улыбаясь добавил он. – Представляешь?!

 

– Пол! – вскочила миссис Мэйфилд, когда он вошел. – Как ты вырос!

Она тоже не помолодела за эти годы. Но Пол тактично умолчал об этом.

– Рад видеть вас, – искренне сказал он. – Какими судьбами?

– Я прилетела в Лондон специально, чтобы встретиться с тобой.

Это сообщение насторожило его.

– У вас какое-то дело ко мне? – спросил он, открывая бутылку и разливая.

– Дело? – кокетливо похлопала глазами та. – Какое может быть дело у женщины к молодому мужчине?

– Я надеюсь, это шутка? – наигранно засмеялся Пол и протянул ей бокал. – Как там, в Ливерпуле?

– Какие могут быть шутки, мой мальчик, – отозвалась та и, поставив вино на столик не тронутым, стала расстегивать блузку. – Я прекрасно помню, какими глазами ты смотрел на меня.

– Миссис Мэйфилд, – чуть повысил голос Пол, – вы ведь замужем!

– О, да, – ответила она, обнажая роскошный бюст. – И я никогда не изменяю мужу.

– А что же вы делаете сейчас? – хрипло спросил Пол, уже не зная, действительно ли он не хочет близости с ней. Ему вдруг вспомнилась фраза, которую он сказал ей много лет назад: «Не только знание словесности сделает нас настоящими мужчинами, мем, но и то, что есть у каждой девочки, даже у вас…»

– О, нет, Пол, – сказала она, придвинувшись и снимая с него рубашку. – С тобой я не изменяю. Ведь я никого не предаю, когда поверяю чьи-то тайны Господу на исповеди.

– Это кощунство! – успел пискнуть Пол, прежде чем был подмят под себя ее страстным телом.

– Это не кощунство, это – причастие, – прошептала она между поцелуями…

 

Они вышли из номера как раз в тот момент, когда из лифта вывалился Джон.

– Оп-ля! – сказал он, оглядывая растрепанного и слегка ошалевшего Пола. А затем, перевел взгляд на его далеко не юную даму.

– Э-э-э… Познакомься, Джон. Это – миссис Мэйфилд, моя школьная учительница.

– Ох-хо-хо… – все так же невразумительно сказал Джон.

– Миссис Мэйфилд, это… – начал Пол, но она перебила его:

– Джон Леннон! Его-то я знаю. Его знает вся Англия. А мои ученики просто без ума от него. Но мне пора. Прощай, мальчик, – она смачно поцеловала Пола в губы и вошла в лифт.

Прежде чем двери закрылись, он успел увидеть в ее глазах странное выражение. Как будто она силилась вспомнить, что, собственно, она тут делает…

Джон с пьяной улыбкой прислонился к стене и сполз по ней на ковровую дорожку.

– Ну ты даешь! – сказал он Полу. – Говорил мне Стью в Шотландии, что ты – геронтофил, а я не поверил…

– Джон, это моя учительница! – повторил Пол укоризненно.

– Только не говори мне, что вы с ней сюсюкались о школьной поре!

Пол присел рядом с Джоном на корточки.

– Ринго все перепутал, – сказал он неожиданно мрачно. – Это не мы трахнули весь Ливерпуль, это нас трахает вся Англия. А если дело пойдет так и дальше, нас трахнет весь мир.

– Не надо трагедий, – бодро возразил Джон. – Ты знаешь, где сейчас Ринго с Джорджем?

– Где?

– На балконе. Мы пели там «She Loves You», а тысяч пять девчонок внизу подпевали нам – «Йе-йе-йе!..» Знаешь, как негры кричат в своих церквях?.. И все они нас хотели, я видел!

– Я не могу так больше! – внезапно закричал Пол и заколотил кулаком в стену. – Мне это снится! Этого не должно быть!!!

– Да что такое? – оторопел Джон. – Успокойся!

– Мы становимся больше, чем есть, – быстро заговорил Пол. – Мы раздавим себя… Мы выгорим изнутри и лопнем, как сухие кожурки. Раньше мы убивали, теперь мы сводим с ума… – слезы ручьями текли по его щекам.

– Кого мы убивали?! Что ты несешь?! – схватив за плечи, принялся трясти его Джон. – Ты что рехнулся?

Пол замолчал. Вытер слезы ладонью и поднялся.

– Спроси у Стюарта, – ответил он глухо, прошел в свою комнату и заперся на ключ.

 

С шестнадцатого этажа отеля мчавшиеся внизу автомобили были почти не видны, но их гул, скрип тормозов, редкие гудки и вой сирен проникали через двойные стекла окна. Огни фар сновали туда и сюда, создавая ощущение хаоса…

И все же это было красивое зрелище. Муравейник ночью.

 

 

Книга вторая

В муравейнике

(Хроника блистательного падения)

 

 

Стояли звери

Около двери.

В них стреляли,

Они умирали…[58]

 

 

1

 

Театр Принца Уэльского подвергся небывалой осаде. Пятьсот полицейских пытались сдержать несколько тысяч визжащих девчонок, которые жаждали хотя бы одним глазком взглянуть на вожделенных «Битлз»…

А в это время Джон Леннон и Брайан Эпштейн стояли друг против друга в гардеробной.

– Ты не посмеешь этого сказать, Джон, – со всей, на какую был способен твердостью сказал Брайан.

– Не вам мне приказывать!

Минуту назад Эпштейн застукал его репетирующим перед зеркалом фразу: «Вы – наши, хлопайте в ладоши. А знать пусть трясет своими сраными бриллиантами!..»

– Ты не посмеешь… – от волнения у Брайана перехватило дыхание, и он нервно сглотнул.

– Посмотрим! – усмехнулся Джон и вышел.

Брайан искательно обернулся к Полу:

– А ты понимаешь меня? Оскорбление дворянства в присутствии королевского Дома вызовет негодование света. И это будет совсем другое, чем скандалы с девочками, которые только прибавляют вам славы. О вас просто замолчат. О вас не напишут больше ни строчки. Слово «Битлз» станет неприличным и оскорбительным. – Он был белым, как полотно, и трясся мелкой дрожью.

– Думаю, вы преувеличиваете, – отозвался Пол. – Хотя в целом согласен с вами. Но если этот баран упрется, его даже я вряд ли сдвину.

– Пол! Сделай хоть что-нибудь! Я знаю, ты можешь повлиять на него!

Пол был польщен. В их лидирующем тандеме Джон всегда выступал на корпус вперед. В данной ситуации они явно поменялись местами. Хотя бы в глазах Эпштейна.

– Попробую, – кивнул Пол, выходя.

Брайан, обреченно опустив руки, проводил его взглядом. Тут на глаза ему попались Джордж и Ринго с сигаретами в зубах, пальцами играющие в крестики-нолики на запыленной крышке пианино.

– Ну-ка встать! – заорал Эпштейн вдруг.

Ринго вскочил и, вытянувшись, испуганно уставился на него честными, голубыми, как бусинки, глазами. А Джордж только скривил губы и выпустил в направлении менеджера колечко дыма:

– Чего это вы так кипятитесь?

– Все может рухнуть, как карточный домик, в один единственный миг, а вам до этого как будто бы и дела нет!

– А мы-то что можем сделать? Джон и Пола вряд ли послушает, а уж нас и подавно. – Он сунул руку в карман пиджака, достал оттуда небольшую целлулоидную коробочку, открыл и протянул ее Брайану. – Вот, примите-ка лучше парочку.

– Что это за гадость?

– Амфетамин. Съешьте, съешьте. Успокаивает.

– Не надо мне этой дряни. Я совершенно спокоен, – Эпштейн нервно сунул в коробочку руку, сгреб штук десять таблеток и, до того, как Джордж успел остановить его, проглотил их, не жуя и не запивая.

У Ринго глаза стали еще голубее и еще круглее. Он не хуже Джорджа знал действие этого снадобья.

– Сильно, – оценил поступок Брайана Джордж. – Достойно уважения, – и, обратившись к Ринго, тихонько добавил: – Глаз да глаз…

 

Тем временем, в соседней комнате Пол увещевал Джона:

– Нет ничего глупее, чем ломать то, что строилось годы. Мы добились успеха. Ты думаешь, это будет длиться вечно? Да через год про нас забудут. Ну, через два. Зачем торопить события? Нужно взять от ситуации все, что возможно…

– Мы потому чего-то и добились, что я всегда говорил и делал только то, что хотел.

– Например, в костюмчик переоделся…

Джон передернул плечами, словно стараясь отогнать неприятное воспоминание.

– Да, переоделся! – ответил он с вызовом. – Потому что я принял эту идею.

– Так прими и эту. Не будь таким твердолобым. Был бы жив Стью…

– Заткнись! – оборвал его Джон. – Не смей говорить от его лица! Вообще, не смей касаться его имени!

Они помолчали.

– Ладно, – нехотя согласился Джон. – Не буду я ничего говорить.

Лишь тут они заметили стоящего в проеме двери Брайана. Его глаза стеклянно поблескивали, а за его спиной маячили Джордж и Ринго.

Брайан нетвердыми шагами просеменил вплотную к Джону, остановился и вдруг, с подвизгиванием, выкрикнул ему прямо в лицо:

– Что?! Испугался?!

Джон ошалело утер слюну со лба. А Брайан продолжал наступать:

– Сдрейфил?! Тоже мне, бунтарь!.. Что ж, тогда я сам выйду на сцену! Я сам скажу: «Наши – хлопайте! А паршивые дворяне пусть бренчат своими мерзкими бриллиантами!» И знаешь, что я еще скажу?! «А королева Елизавета пусть колотит себя ими по заднице!» Всё! Я пошел.

Брайан решительно развернулся и пошагал прочь. Но не вписался в проем и, ударившись о косяк, упал на четвереньки.

– Колеса, – коротко пояснил Джордж Полу и Джону, а Ринго кинулся помогать Брайану подняться на ноги.

– Этого еще нам не хватало… – Пол зажмурился и потряс головой.

В этот миг в комнату влетел Нил Аспинолл:

– Ребята! Бегом! Ваш выход!

– Нил! – Джон схватил его за руку. – Будь здесь и следи за ЭТИМ! – ткнул он пальцем в сторону Эпштейна. – Он не в себе.

– А в ком?!! – возопил Брайан, но покачнулся и упал снова.

– Всё, мы пошли, – Джон подтолкнул Нила к нему. – Глаз с него не своди. И держи покрепче!

– Как я могу?.. Он главный…

– Он нажрался наркотиков! – перебил его Джон. – Он сорвет нам выступление. Делай что хочешь, но из комнаты его не выпускай, понял? Когда очухается, еще премию тебе выпишет.

Нил кивнул, и «Битлз» поспешили к выходу.

– Джон! – прохрипел Брайан.

Тот задержался. Эпштейн смотрел на него безумными глазами:

– Если ты не скажешь про бриллианты, клянусь мамой, концерт я сорву…

– Держи его крепче, – кивнул Джон Нилу и припустил за остальными.

 

Их встретили шквалом аплодисментов, а когда они заиграли, Джон подумал, что эта публика ему симпатична: они почти не орут и не стучат ногами. Даже слышно музыку.

Королевское ложе было достаточно близко к сцене, и Джон, прищурившись (выступал он, как всегда, без очков), видел, что и Елизавета II, и ее двоюродная сестра принцесса Маргарет с мужем, лордом Сноудоном, сияли улыбками, полными доброжелательности.

Вслед за хитами номер один «Please, Please Me» и «She Loves You» последовала «Аll My Loving»[59], которая на пластинках еще не выходила. И тут-то принцесса запрыгала и завизжала от счастья, как простая девчонка из какой-нибудь глухой провинции. А когда Пол запел трогательную до слащавости «Till There Was You»[60] из мюзикла пятьдесят седьмого года «Музыкальный человек»[61] (Эпштейну сказали, что это один из любимых фильмов королевы, и он порекомендовал Полу выучить эту песню), Джон увидел, как Елизавета вынула кружевной платочек и утерла слезы умиления.

Джон чувствовал себя счастливым. Но чувство это моментально улетучилось, когда, перед «Twist And Shout»[62], он увидел за кулисами свирепую физиономию Брайана. Тщедушный Аспинолл за его спиной знаками и жалобной мимикой каялся в том, что не смог усмирить его.

Сориентировался Джон мигом. Шагнув к микрофону, он произнес:

– А следующая наша песня потребует вашей помощи. Кто сидит на дешевых местах – хлопайте в ладоши. А остальные, – он направил озорную улыбку в ложе королевы, – могут позвенеть драгоценностями.

Прозвучало это вовсе не оскорбительно, а как веселая шутка независимого человека, хорошо знающего жизнь.

Стены зала содрогнулись от хохота. Засмеялась и королева и, поднявшись, стоя аплодировала Джону.

Удовлетворенный Брайан повернулся к Нилу:

– Так-то! Разве я мог не позволить нашему мальчику сказать то, что он хочет?

Помахав пальцем перед носом Нила, он со спокойной душой отправился в гардеробную вздремнуть. А Джон, увидев, что Эпштейна нет, с блаженным облегчением закричал:

 

«А ну, давай, девочка!

Трясись и ори!

Давай, давай, давай, девочка!

Еще, еще раз повтори!..»[63]

 

По сведениям ведущего британского шоу-продюсера, управляющего Театром принца Уэльского, Бернарда Делфона, этот концерт смотрело двадцать шесть миллионов телезрителей…

Выходка Джона пришлась по вкусу всем. Аристократы восхищались «тонкостью шутки» уже хотя бы потому, что ее оценила сама Елизавета II, коммунисты уверяли, что «простой парень из Ливерпуля» поставил на место зарвавшуюся знать, а большинство просто радовались тому, что «Битлз», их кумиры, стоят наравне с королевой и могут себе позволить все, что угодно.

Тем паче, стало известно, что после концерта лорд Сноудон попросил устроителей провести «Битлз» к ним в ложу. В прессу беседа не просочилась. Она была недолгой.

 

Елизавета II. – Примите мою искреннюю благодарность. Давно уже я не ощущала такого подъема. Вы окунули меня в детство.

Джон. – Если попало в уши, нужно наклонить голову и попрыгать.

Принцесса Маргарет (Джону). – Я хочу вас поцеловать.

Джон (указывая на Ринго). – Лучше его. Он симпатичнее.

Ринго (указывая на лорда Сноудона). – Лучше его. Он же вам вроде как муженьком приходится…

Лорд Сноудон (кивая). – Крайне признателен.

Елизавета II (Джорджу). – А вы?

Джордж. – Что я?

Елизавета II. – Вы также остроумны, как ваши друзья?

Джордж. – Нет, я – соло-гитарист. Мне не до шуток.

Пол. – Он у нас самый маленький, мы его воспитываем.

Принцесса Маргарет. – А на сколько он вас младше?

Пол. – Меня? На девять месяцев.

Джон. – Когда Пол родился, джорджевы родители как раз…

Лорд Сноудон (перебивая его). – Я попросил бы вас… Я думаю, нам пора.

После чего принцесса взяла у них автографы – они расписались на обложке сингла «Love Me Do», и аудиенция окончилась.

 

Возвращаясь в гардеробную, в коридоре Пол нос к носу столкнулся с совсем молоденькой рыжеволосой девушкой и остановился перед ней, как вкопанный. Где-то он ее уже видел… И не один раз!…

Остальные, перемигиваясь, прошествовали дальше.

У нее были зеленые глаза, ее губы, казалось, были готовы рассмеяться в любой момент, а на ее ушах…

– У вас на ушах не хватает кисточек, – брякнул Пол первое, что пришло в голову.

Ее смех прозвучал, как звон серебряных колокольчиков.

– Я знаю, – ответила она, отсмеявшись, – я давно мечтаю о них… Джейн Ашер. – Она по-мальчишески протянула ладонь.

Напряженно пытаясь сообразить, откуда ему знакомо и это имя, он пожал ей руку, ответив:

– Пол Маккартни.

Колокольчики прозвенели вновь.

– Могли бы и не представляться. Кто, интересно, в Англии вас не знает? – Ее выговор выдавал принадлежность к высшему лондонскому свету.

И тут он вспомнил!

– И вы тоже могли бы не представляться! Я вас видел в теле-шоу «Джук Бокс Джури»! А еще раньше – в Гамбурге, в диснеевском «Принце и нищем»! Вы же знаменитая актриса!

– Знаменитая! – отмахнулась Джейн, но глаза ее сияли. – Прямо-таки Сара Бернар… Мне всего семнадцать лет. Хотя, мне и приятно, что вы узнали меня.

Внезапно Пол пришел в неописуемое волнение:

– То теле-шоу мы смотрели вместе с братом, – затараторил он. – Помню, Майк еще сказал мне: «Страшная штука судьба. Ведь вот какими бы мы умниками ни были, а с такими девчонками, как эта, нам даже постоять рядом никогда не доведется…» А глядите-ка, стою!..

Ему почудилось вдруг, что именно сейчас, в этот самый миг, происходит нечто очень и очень значимое.

Не упустить!!!

– Джейн, мы сейчас едем пить кофе с сандвичами, – выпалил он. – Поехали с нами? – Заметив в ее взгляде неуверенность, он твердо добавил: – Сандвичи – очень вкусные.

Джейн фыркнула.

– А куда?

– В «Роял Корт Отель», это на Слоун-Сквер, в Челси.

– И что, за кофе с сандвичами обязательно нужно нестись в такую даль?

– Нам пообещали, что там к нам никто не будет приставать, никаких журналистов и поклонников. Таких мест мало!

Джейн кивнула:

– Понимаю. Я ведь играю в театре и в кино с пяти лет…

– Ну что, едем? – Пол нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Если я расскажу кому-нибудь, что ужинала с «Битлз», мне вряд ли поверят. Но если я скажу, что «Битлз» приглашали меня, а я отказалась, меня уж точно посчитают лгуньей. – Она притворно вздохнула. – Придется ехать…

Пол окончательно осознал, что очарован ею.

 

Покинуть театр было возможно лишь потому, что их автофургон стоял в гараже на первом этаже здания. Их спустилось восемь – «Битлз», Джейн, прошедший через испарину, озноб и почти оклемавшийся Брайан, присматривающий за ним Нил и еще один тип из «Нью Мюзикл Экспресс». Без журналиста все-таки не обошлось оттого, что именно он пообещал показать тихое местечко.

Массивные металлические ворота гаража поползли в стороны и штатный водитель «Битлз» Билл Корбет двинул машину вперед. Но выехать сразу не удалось: в проем ворвалась толпа возбужденных фанатов.

Фургон медленно, рискуя кого-нибудь задавить, продвигался через бушующий людской водоворот. Удары в обшивку и рев заглушали слова, и пассажиры тревожно примолкли. Спокоен был только Брайан. Он спал.

Пол воспользовался ситуацией и, словно стремясь укрыть Джейн от возможной опасности, обнял ее и прижал лицом к своей груди. По-настоящему испуганная, она не сопротивлялась. Но как только Билл вырулил на проезжую часть и двинулся с нормальной скоростью, она высвободилась из объятий и, сев неестественно прямо, призналась:

– Я говорила, что знаю тяготы славы. Но я имела в виду вовсе не это. В меня иногда тычут пальцем на улице, но… Отчего этот ажиотаж? Вы что, какие-то особенные?

– А тебе что, детка, не нравится, как мы поем? – заносчиво спросил Джон.

– Почему?! Очень даже нравится. Вы милые и смешные. Но это не значит, что нужно, теряя рассудок и достоинство, лезть под колеса вашей машины.

– Массовый психоз, – констатировал крючконосый журналист, назвавший себя Дикси, и оглядел остальных так победно, словно все объяснил.

– Ваш брат щелкопер его и разжигает, – осадил его Ринго, которому Джейн тоже понравилась с первого взгляда. Обернувшись к ней, он добавил: – Но ты, малютка, не робей. Пока с тобой я и мои друзья, ничего худого не приключится.

Расчувствовавшись, он даже погладил ее коленку, но Пол, бормоча, – «Эй, эй!», ударил его по руке. Джейн, казалось, не замечала их маленькой перебранки. Она, словно сама с собой, продолжала недоуменно рассуждать:

– Возможно, журналисты и подлили масла в огонь, но так взвинтить массы не смогут никакие статьи и телепередачи. Тут что-то другое…

Она примолкла, потому что машина остановилась под светофором и пассажиров сильно тряхнуло.

– Толпа всегда превращается в стадо, – декларировал Джон. – За что я и ненавижу войну. Стадо на бойне.

– Я не верю в толпу, – возразила Джейн. – Нет никакой толпы, есть много людей. Вот вы, будь вы там, вели бы себя так же, как они?

– Я – нет.

– И я – нет. Почему же вы считаете остальных глупее нас с вами?

– Вы же сами их видели, – вступился за Джона Дикси.

– Да. Это невероятно и противоестественно. Тут есть какая-то тайна. Но, по всей видимости, вы и сами ее не знаете.

Тут подал голос молчавший доселе Джордж:

– Есть силы, способные заставить человека действовать вопреки воле и разуму. Отрешение от разума возвышает. Так гласит «Тибетская Книга Мертвых».

Пол удивленно глянул на него. Он уже давно заметил, что на гастролях тот часами перелистывает в номерах какие-то странные книжонки. Но тут разговор прервался, потому что они достигли «Роял Корт Отеля».

 

Кофе и сандвичи. Проснулся Брайан и принялся испуганно расспрашивать, как прошел концерт, и что все это время делал лично он. Джон с удовольствием сообщил, что тот выскочил на сцену голым и демонстрировал королеве свой зад.

Брайан краснел, бледнел и жалобно спрашивал окружающих: «Это ведь неправда, да? Этого ведь не было?»

«Было, было, – злорадствовал Джон, – и ты еще кричал: „Вот она – Ее Величество Задница! Она – моя! Первая задница Соединенного Королевства!..“»

Ринго спорил с Нилом о каких-то пластиках, пружинах и прочих деталях ударной установки. Дикси с диктофоном перебегал от столика к столику, и все с удовольствием хрюкали и кукарекали ему в микрофон…

Только Джейн была по-прежнему сосредоточена. Она молчала, а на попытки Пола завести разговор отвечала или односложно, или невпопад. Наконец, она спросила Джорджа: