Соглашение Московской ассоциации пролетарских писателей (МАПП) и Литературного центра конструктивистов

В целях сплочения пролетарских и подлинно-революционных литературных сил для организованного, активного участия своим творчеством в освободительной борьбе пролетариата, Московская ассоциация пролетарских писателей и литературная группа конструктивистов заключают между собой следующее межгрупповое соглашение:

{261} Соглашающиеся стороны:

1. Не оставляя разработки принципов организации художественной формы, требуемых современностью, — направляют всю творческую деятельность на организацию психики и сознания читателей в сторону коммунистических задач пролетариата.

2. Путем устных и печатных выступлений проводят неуклонное разоблачение осколков буржуазно-помещичьих и мнимо-попутнических литературных группировок, которые под видом борьбы с «засильем» идеологии в искусстве и под, прикрытием требований технической свободы художника («свободы творчества») затемняют смысл эпохи и тем самым фактически дезорганизуют классовое культурное строительство пролетариата.

3. Организованно вступают во взаимоотношения с издательскими предприятиями, органами печати и различными литературно-художественными объединениями и борются с засильем в них реакционных и мнимо-попутнических групп, обусловливая свое участие лишением этих групп преобладающего влияния.

4. Избегают взаимной полемики, не отказываясь в то же время от дискуссий и деловой товарищеской критики.

5. Для практического осуществления этого соглашения выделяется постоянное согласительное бюро в составе 3 представителей от каждой из групп.

Подписали от МАПП:
А. Безыменский, Г. Лелевич,
Ю. Либединский, С. Родов.
От ЛЦК:
Бор. Агапов, Корнелий Зелинский,
Илья Сельвинский, Г. Туманный.

Декабрь 1924 г. (газета «Известия ЛЦК». Август 1925 г.)

О конструктивизме

Замечали ли вы когда-нибудь страдное обстоятельство, что литература была тесно связана с пиротехникой?

Новые школы появлялись перед читателем, как Мефистофель перед Фаустом, в дыму и бенгальских огнях, с каким-то скандальным привкусом. Русский символизм вышел на свет белый, как неправильный ребенок — ногами вперед. Пресловутое брюсовское — «о, закрой свои бледные ноги» — долго считали чуть ли не боевым кличем символистов. А футуристы? Да что говорить о футуристах? Спросите, сколько читателей запомнили стихи Маяковского, и подсчитайте тех, кто только слыхал о его желтой кофте. Нет, поистине тяжела доля писателя!

Но все это было когда-то. Невиданное десятилетие невиданной революции далеко разметало все «ноги» и «кофты», обстригло длинные шевелюры, а красные поэтические галстухи отдало детям. Мы отвыкли от литературных школ в их старом смысле. Позабывали о них. А новый читатель, вузовец или молодой рабочий, совсем и не слыхивал о таких вещах. Лишь в последние годы, когда начала складываться новая советская, социалистическая культура, начала углубляться и размежевываться литература. По литературе прокатились классовые стычки, начатые журналом «На посту». Возникло и литературное формальное искательство. Эти искания вырастали из потребности развертывания социалистического строительства. Зодчий революции искал своего стиля. Все эти искания шли на основе роста и новых социальных слоев, новых читателей из рабочих, новой интеллигенции, черпающей свой творческий пафос у истоков новой, невиданной для России, энергической, конструктивной, волевой культуры.

Так три года тому назад возник литературный конструктивизм. Он родился под стать своей эпохе без «бледных {263} ног», полосатых кофт, в скромной и деловой обстановке, как объединение поэтов, связанных совместной работой над новым стилем в поэзии, над новыми литературными принципами, какие вытекают из самого существа нашего времени. Кратко можно сказать, что эти принципы являются своеобразным сколком характерных черт нашей эпохи: экономии в расходовании материала, целеустремленности, динамичности, рационализма стройки.

Всякая литературная школа приносит не только одни формальные лозунги. Наоборот, сами эти лозунга возникают на основе формирования новых социальных слоев. Конструктивизм, предъявляя в литературе (а главным образом к поэзии, так как большинство конструктивистов — поэты) те же требования, какие предъявляются социалистическим строительством во всех областях культуры, выражает собою культурнические стремления новой советской интеллигенции, которая ищет для себя участия (наиболее близкого ей) в общем строительстве. Можно сказать, что конструктивизм выражает собой нарождение у нас новой советской интеллигенции, по своей идеологии, по мироощущению чрезвычайно разнящийся от прежней русской богоискательской или нигилистической, обломовской или онегинской, но всегда бессильно-идеалистической интеллигенции.

Литературный центр конструктивистов, являющийся организационным соединением конструктивистов, включает в себя поэтов, писателей и теоретиков литературы и искусства.

Из них можно назвать поэтов: Илью Сельвинского, Э. Багрицкого, Веру Инбер, Влад. Луговского, Бор. Агапова, Н. Адуева, Н. Панова-Туманного; прозаиков: Э. Габриловича, Г. Гаузнера; теоретиков: В. Ф. Асмуса, И. А. Аксенова, А. Квятковского, Корнелия Зелинского. Разумеется, в своей работе конструктивисты представляют из себя индивидуальности, часто решительно отличающиеся друг от друга, но все {264} же творчество конструктивистов может быть отмечено одними общими чертами, тем, что можно назвать стилем, упирающимся в принципы конструктивизма. Эти общие черты: 1. Сюжетность произведений. 2. Экономия изобразительных средств. 3. Характеристика героев, пейзажей, и вообще описываемого словами, близкими к избранной теме (принцип локальной семантики). 4. Введение в поэзию приемов прозы, как организационного средства, помогающего концентрировать внимание читателя, организовывать в желательном для себя смысле.

Как всякий поэт, я — сердце статистики:
Толпоголос мой голый язык.
                                И. Сельвинский.

Любовь к цифрам, к деловой речи, цитате из документов, деловому факту, описанию события, — все это черты, характерные для конструктивизма. Наиболее ярко это выражено у главы школы, поэта Ильи Сельвинского, соединяющего в себе огромное плодородие речи, богатство пластических средств с внутренней организацией всех избыточествующих красок каким-то своеобразным рационализмом. Такова, например, его эпопея «Улялаевщина», являющаяся демонстрацией победы плана над стихией, рабочего большевизма — над крестьянской повстанщиной.

Конструктивизм идет на смену футуризму и как литературной школе, и как нигилистическому мироощущению. Футуризм сделал свое дело. Он был могильщиком буржуазной декадентщины в предреволюционные годы. В своем новом обличий — Леф’а футуризм продолжает свое старое дело — борьбу с гнилым охвостьем. Но новое дело, новая литература, новая социалистическая культура будет уже твориться не его руками. Эта новая культура созидает свой новый стиль, свои новые методы, и это есть методы конструктивизма.

Корнелий Зелинский

№ 3, «Читатель и писатель», 1928 г.

{265} ВОКП
(Всероссийское объединение крестьянских писателей)