Организованная преступность — наиболее опасная форма социального зла. Иногда ее сравнивают с раковой опухолью, имея в виду и то, что она подобно смертельной болезни Бёдет к деградации сициальиоги организма, и то, что общество не нашло эффективных мер избавления от нее.
Капиталистический взрыв стал причиной мутаций криминального феномена, в результате чего бандитские
группировки типа китайских "Триад", японского "Бориоку-дана" и неаполитанской "Каморры" превратились в преступных монстров, практически неуязвимых для государственного разрушающего воздействия. Им удалось нащупать социальную нишу, вытеснить из которой их оказалось весьма затруднительно. Эволюция преступного мира проходила в условиях жесткой борьбы. В ходе этой борьбы слабые уничтожались, а сильные становились еще более живучими. В итоге сильным представителям криминального мира удалось найти такую форму социального бытия, которая сводила на нет все усилия правоохранительной системы по их уничтожению и нейтрализовала различные механизмы социального контроля.
Этот процесс одним из первых описал Э. Ферри: "В истории преступности наблюдаются два явления: с одной стороны, цивилизация, как это заметил Тард, уничтожает одни виды преступности, ею же созданные, и создает на их место новые; с другой стороны, преступность претерпевает двойную морфологическую эволюцию, делающую ее характерным показателем каждого исторического периода, для каждой социальной группы... В Италии мы видим, как разбой в течение последних лет перешел из формы кражи с применением оружия и взимания выкупа, в форму взимания постоянной платы — способ, практиковавшийся Ти-бурци и пратикуемый Варсалоном, получающим с крупных землевладельцев за защиту их от мелких воров определенную сумму денег".'
Эволюция глафип
В Неаполитанском королевстве XVIII в особую социальную значимость приобрели банды каморристов (это имя они получили от названия одежды, используемой как униформа, каморра — короткая куртка).2 Когда с королевского трона войска революционной Франции изгнали представителей династии Бурбопов и Неаполитанским королем стал выходец из Армении наполеоновский маршал Иоахим Мю-рат, бывший король Фердинанд IV бежал на Сицилию Там он собрал немалую армию, в значительной мере состоявшую из каморристов. Три видных каморриста Пронио, Де Чезаре и Родио стали в ней генералами.3 Это историческое событие оказало серьезное влияние на криминальную трансформацию сицилийской мафии, которая первоначально боз-
нш;ла на острове в качестве революционной организации, имевшей красивое название "Сицилийская вечеря"(некоторые авторы рассматривают термин мафия как аббревиатуру, состоящую из начальных букв следующей фразы: "Morte Alia Francia Italia Anela", что в переводе означает "Девиз Италии — смерть всем французам".'
На поле боя сицилийцы были разгромлены французскими войсками, однако мафисты оказались способными учениками. Урок, преподнесенный им наполеоновской армией, пошел на пользу — уклонение от лобового столкновения с властями стало принципом их деятельности. Бывшие генералы привнесли в мафистскую организацию военную дисциплину и структурное деление на солдат, лейтенантов, высшее руководство. Последние предпочитали дис-танцироваться от непосредственного исполнения преступлений. Преступные акции стали планироваться столь же тщательно, как войсковые операции. В структуре мафии появились советники — своеобразный интеллектуальный центр. Принципы конспирации, основанные на сицилийских традициях (беззаветной преданности семье, взаимопомощи родственников, законах омерты и кровной мести), позволяли мафии избегать ответственности. Каморристы обогатили мафию криминальным опытом. Человеческая жизнь, так мало стоящая на войне, так же низко ценилась и мафиста-ми. С помощью убийств они избавлялись от свидетелей, предателей и тех, кто пытался встать на пути преступной организации. Расправы, творимые мафистами, парализовали страхом всю Сицилию. Постепенно они стали хозяевами положения и превратились в реальную власть.
Безраздельное господство мафии на юге Италии продолжалось до 20-х гг. нашего столетия. Пришедшему к власти Муссолини не нужны были конкуренты. Для борьбы с мафией он использовал опыт Наполеона и теорию опасного состояния Р. Гарофало (эту теорию на свой лад применяли и мафисты — всех, на кого падало подозрение, что он может быть опасен, уничтожали; так что Муссолини воспользовался оружием врага). Подобно Наполеону он опирался на регулярную армию (карабинеры с тех пор традиционно являются одним из главных субъектов борьбы с мафией в Италии). Причем действовал фашистский диктатор гораздо решительнрр В этом смысле Муссолини было у кого поучиться среди своих соотечественников. Вот как описывает Ч. Ломброзо радикальные меры папы Павла IV по борьбе с предшественниками мафистов в местечке Ар-
тена: "Павел IV велел истребить всех ее жителей и разрушить их жилища, чтобы уничтожить и само гнездо этих негодяев"'. Под руководством наделенного чрезвычайными полномочиями Цезаря Моро подразделения карабинеров окружали селения и требовали выдачи мафистов под угрозой полного уничтожения. Всех, кого можно было заподозрить в "опасном состоянии" (мафисты, их родственники и приятели), арестовывали. Если можно было доказать их вину, — предавали суду, если это было затруднительно, — не мудрствуя лукаво, уничтожали на месте. Моро использовал как средневековый опыт (пытки раскаленным металлом, помещение в так называемую кассету — небольшой ящик, похожий на гроб), так и достижения науки (например пытки электротоком). Жестокие пытки и угрозы расстрелом приостановили действие закона омерты — преступники стали выдавать друг друга. Акция префекта Моро имела большой резонанс. Вокруг фигуры Моро стали создаваться легенды. Он пользовался огромной популярностью не только у народа, но и у мафистов — те начали добровольно сдаваться ему. Мафия оказалась парализованной, большинство ее членов были осуждены или уничтожены, часть мафистов перешла на сторону Муссолини (они стали его функционерами), некоторые — спаслись бегством за океан. Избавив Италию от мафии, Муссолини сделал весьма неприятный подарок своим врагам — американцам: для бежавших с Сицилии мафистов Америка стала второй родиной, где они, применив отработанные в Италии принципы преступной деятельности, быстро заняли господствующие позиции в криминальном мире.
Попав в развитое капиталистическое общество, мафия буквально расцвела подобно дереву, пересаженному с каменистого сицилийского грунта на благодатную почву. Американское демократическое правосудие со сложной процедурой показывания после итальянских расстрелов без суда и следствия воспринималось мафистами как подарок судьбы, формировало чувство безнаказанности и стимулировало преступную активность. Потоки финансовых средств (после итальянских ручейков) вызывали у мафистов головокружение и страстное желание направить их течение в свой карман. Принятый в США "сухой закон" открыл криминальному миру новое поле деятельности — предоставление незаконных услуг. Вначале это было бутлегерство (контрабанда и продажа спиртного), затем азартные игры. Жесткие мафистские приемы вдохнули новую жизнь в разви-
тие проституции. Публичные дома превратились в тюрьмы, а проститутки — в рабынь, которых безжалостно эксплуатировали, а после того, как те утрачивали "товарный вид", — выбрасывали на улицу, предварительно запугав, либо уничтожали, чтобы сохранить покров тайны над этой индустрией. Тысячи девушек, девочек и мальчиков похищались по всей Америке. Пытками и угрозами их превращали в сексуальных роботов для удовлетворения похоти богатых американцев. Финал их карьеры обычно бывал плачевным, публичные дома стали фабриками секса с конвейером смерти.
Преступная деятельность вскоре сделала многих ма-фистов богатейшими людьми Америки, и они могли теперь не только убивать и запугивать для обеспечения безопасности, но и широко использовать подкуп. В структуре ма-фистских организаций появились специальные должностные лица — так называемые корруптеры, ответственные за подкуп политиков, судей, атторнеев и полицейских. Тех, кто не продавался (а таких было весьма немного), уничтожали.
Занимаясь преступной деятельностью, мафисты для прикрытия обычно открывали какие-либо фирмы. По мере обогащения их владельцев из фиктивных компаний эти фирмы превращались в процветающие предприятия. Организованная преступная деятельность позволяла очень быстро решать проблемы стартового капитала, имея который, мафисты стали превращаться в предпринимателей, ничем не отличающихся от добропорядочных капиталистов. Криминальные методы позволяли устранять конкурентов, устанавливать монополию, терроризировать профсоюз, прибегать к рабскому труду, обеспечивая дешевую рабочую силу, и получать сверхприбыли. К 1977 г. мафия в США владела не менее чем 10 тыс. законных фирм с годовым доходом в 12 млрд. долларов.' Так называемая инфильтрация криминального феномена в бизнес растворяла одно в другом. И уже трудно сказать, где кончается криминал и начинается бизнес. Мафия устремилась в бизнес, тот стал заигрывать с мафией. Например, заводы известного автопромышленника Форда обслуживала одна из крупнейших в Детройте мафиозных групп, которая контролировала профсоюз, предотвращала выступления рабочих и обеспечивала иные приоритеты автопроизводству грязными методами.2
В США особенно рельефно проявились два основополагающих инстинкта того криминального организма, который первоначально назывался мафией, а затем стал именоваться организованной преступностью. Первый из них — потребность в создании гарантий безопасности (снижении вероятности риска при совершении преступлений), второй — стремление к извлечению максимальной выгоды из определенной деятельности. Первый фактор определяет сложную структуру преступных группировок: создание элитных верхушек, внешне неприкосновенных к преступлениям, функционирование систем безопасности, разведки, контрразведки, службы корруптеров и т. п. Второй — обусловливает своеобразный процесс коммерциализации преступных сообществ и криминализации бизнеса (в этом смысле можно констатировать, что организованная преступность — дитя уголовного мира и бизнеса, у которого, как у кентавра, есть части и того, и другого).
Постепенно основное оружие мафии — жестокая расправа — отходит на второй план, а на первое место выдвигаются подкуп и основанный на криминальных приемах сверхприбыльный бизнес. Причем чем богаче становится мафиозная семья, тем меньший удельный вес в ее делах имеет криминал. В настоящее время в США довольно четко просматривается стремление криминальных боссов "отмыть" не только деньги, но и своих детей. Их дистанциру-ют от криминального мира, им обеспечивают образование и воспитание высшего уровня. "Крестные отцы" хотели бы видеть своих детей сенаторами и даже президентами. В этом стремлении скрыты две тенденции:
— первая заключается в том, что достигнув определенного уровня богатства, человек начинает стремиться к власти. Не являются исключением в этом смысле и представители организованной преступности;
— смысл второй тенденции более сложен. Он вытекает из открытого Кантом нравственного чувства, присущего от рождения каждому человеку. Нравственного чувства, которое приводит "крестных отцов" к осознанию того, что ценности, полученные преступным путем, это ценности нечистые, ценности второго сорта. Пресыщенные всем, что можно приобрести за деньги, они начинают стремиться к труднодостижимому, к тому, что не продается и не покупается.
Конечно, время от времени возникает потребность в акциях террора: для того, чтобы устранить конкурентов, избежать оглашения порочащей информации, запугать или устранить неподкупного чиновника и т. п. В таких случаях криминальные структуры, уже прошедшие стадию инфильт-
рации в легальный бизнес, обслуживаются более откровенными мафиозными группами типа корпорации "Убийство".' С такими корпорациями заключаются контракты на совершение тех или иных акций, которьми не хотят марать себя ставшие бизнесменами и политиками вчерашние мафисты.
Итальянский исследователь феномена мафии Розарио Минна выделяет три мафистских уровня:
— высокая мафия, состоящая в основном из детей и внуков мафистских убийц. Она концентрирует в своих руках политическую власть;
— средняя мафия, совершающая по заказу первой подкупы и хищения;
— низшая мафия, специализирующаяся на убийствах и иных видах террора.2
Особого внимания заслуживает процесс интеграции преступных организаций. Например, в 1931 г. почти все мафиозные семьи Америки были объединены в единый криминальный синдикат "Коза ностра" (в переводе с итальянского "Наше дело"). Руководство этого синдиката поделило Америку на зоны деятельности, что исключало конкуренцию и излишние жертвы, связанные с мафиозными войнами за сферы влияния. Феномен объединения мафистских семей в преступную конфедерацию имел следующие последствия:
— во-первых, расширились возможности преступных групп по объединению усилий, у преступных групп появились значительные резервы на случай критической ситуации. Они стали обмениваться информацией, помощью коррумпированных чиновников, оказывать взаимопомощь в розыске и уничтожении свидетелей и нарушителей омер-ты. На периодических совещаниях высших представителей криминалитета совместно вырабатывалась оптимальная стратегия преступной деятельности и противодействия государственному разрушающему воздействию;
— во-вторых, в зонах, на которые была поделена страна, образовалось своеобразное криминогенное поле, которое распространялось от "Коза ностры", как от мощного криминального магнита. Деятельность полицейских сил стала еще менее результативной. Даже если полиции или ФБР удавалось уничтожить полностью мафиозный клан (что случалось крайне редко), конфедерация проводила перераспределение сил и закрепляла освободившийся район за другим мафиозным семейством.
Огромный импульс изучению феномена организованной преступности в 60-х — 70-х гг. дал демонстрировавшийся в 1963 г. по американскому телевидению судебный процесс над одним из посвященных членов "Коза ностры" неким Джо Валачи. Последний начинал свою преступную карьеру, будучи телохранителем мафистского босса. Затем, став функционером "Коза ностры", он скрывался под личиной скромного владельца ресторана и трикотажной фабрики. Валачи достаточно подробно рассказал о размахе преступной деятельности мафии, которая своими щупальцами опутала практически всю Америку, он разоблачил коррупцию в системе правосудия и во многих государственных органах. Им даже была написана книга, в которой он раскрыл структуру "Коза ностры" и методы ее работы.' После этого наиболее романтичные ученые и журналисты, одержимые страстью к сенсациям, стали исследовать мафиозный феномен. Исследование организованной преступности проводили многие криминологи. Среди них ученик Э. Сатерленда Дональд Крессп, который изучал этот феномен по полицейским документам.2 Историю сицилийской мафии исследовал Хеннар Хесс, проанализировавший судебные дела прошлого века. Антон Блок прожил несколько лет на Сицилии, изучая уклад сицилийских родов и пытаясь понять истоки силы и неуязвимости мафистских организаций. Френсис Айэнни вошел в мафистскую семью и изучил ее структуру изнутри.3 Аналогичное включенное наблюдение жизни среди мафистов описал Винсент Тереза.4 Г. Сервадио провел анализ личности главы мафиозной семьи Бербера.5 Описанию трех поколений одной из пяти крупнейших мафиозных семей Нью-Йорка — клана Бенан-но посвятил свое монографическое исследование Г. Талезе.6 Интересное историческое исследование мафии предпринял Г. Фалзони.7 70-е гг. были отмечены значительным количеством описательных и аналитических исследований феномена организованной преступности.8
На основе этих исследований ученые попытались выработать понятие организованной преступности. Выработка этой дефиниции имеет значительную научную и практическую ценность, поскольку невозможно разработать адекватные меры противодействия организованной преступности, не уяснив ее сущность и не зафиксировав ее в конкретном понятии. Определение организованной преступности крайне важно для законодателя, поскольку только на его основе можно проводить политику криминализации деятельности всех структур мафиозного клана. Наиболее остро эта проблема стоит в отношении высших эшелонов криминалитета, внешне неприкасаемых к преступлениям. Найти такие законодательные формы, которые смогли бы устранить правовую неуязвимость мафистских руководителей, — одна из ключевых проблем разработки эффективных мер воздействия на организованную преступность.
В 1967 г. после достаточно основательного изучения феномена организованной преступности в США президентская комиссия сформулировала одно из первых определений этого явления: "Организованная преступность — это сообщество, которое стремится действовать вне контроля американского народа и его правительства. Она включает тысячи преступников, действующих в рамках таких же сложных структур, как структуры крупных корпораций, и подчиняющихся своим законам, которые применяются с большей жестокостью, чем законы правительства. Ее действия не импульсивны, они являются результатом сложных соглашений, направленных к достижению контроля над целыми сферами деятельности для получения огромных прибылей".'
Различные ученые в качестве главных выделили самые разные признаки феномена организованной преступности. Их попытался обобщить и синтезировать немецкий криминолог Г. Шнайдер. К числу таких признаков он относит:
— организованная преступность удовлетворяет потребности населения в нелегальных товарах и услугах;
— она осуществляет свою деятельность рационально и планомерно. Преступные действия определяются исходя из соображений малого риска и крупной выручки;
— мафиозная группа основывается на строгом распределении ролей;
— все представители организованной преступности — профессионалы. Они развивают в своем кругу криминальную систему ценностей;
— любой преступный синдикат находится в подчинении небольшой планирующей группы, которая ведет поиск возможностей для криминальных действий, взвешивает риск, стоимость и выгодность преступных проектов, контролирует их выполнение. Располагая огромными финансовыми возможностями, преступная конфедерация имеет возможность не торопиться в выборе целей и проведении операций. "Она лишь тогда нажимает курок, когда преступное действие связано с минимальным риском";
— преступная организация имеет свои руководящие принципы (безусловная лояльность всех членов, запрет на любые преступные действия без приказа руководства);
— организованная преступность основывается на нейтрализации государственного уголовного преследования. Его отключение достигается путем изолированности руководящей и планирующей групп от исполнителей, а также за счет систематического подкупа властей.1
