Жидкое средство от разбитого сердца 3 страница

И тут вошла Нелл. От неожиданности я взял не ту ноту. Келли за стойкой нахмурилась, посмотрела, куда я уставился, глаза у нее расширились, и она понимающе хмыкнула. Нелл явилась со свитой – четыре девушки, по виду родные сестры или даже близнецы‑четверняшки, с одинаковыми светлыми понитейлами с дурацкой шишкой сверху, в спортивных штанах и с сумками «Коуч». Рядом с каждой девицей имелся парень – тоже парад близнецов с «банками» стероидных мышц, бессмысленными татуированными узорами, мертвыми глазами и развязными манерами. Парни придерживали своих девиц с видом собственников, а те, кажется, только радовались.

Нелл тоже явилась с парнем, от которого меня затрясло. Это же просто горилла. Я сам не из мелких, но это уже шкаф с антресолями. И глаза у него не безжизненные – быстрые, настороженные, полные скрытой агрессии. Он держал под руку самую красивую девушку в баре, знал это и больше всего хотел, чтобы кто‑нибудь не так посмотрел, а он стер бы наглеца в порошок.

Положив руку ей на поясницу – да что там, на ягодицу, буквально взявшись за выпуклый зад, он повел Нелл к стойке. У меня в глазах позеленело, а потом застлало красной пеленой. Вот дурость‑то.

Плохо дело, заметут меня сегодня копы. Я кое‑как допел песню. Келли прислала мне с официанткой порцию «Джеймсон». Я вылил виски в горло и качнул головой в знак благодарности. Келли вопросительно показала мне большие пальцы – все ли со мной хорошо? Я фальшиво кивнул.

Ничего со мной не хорошо. Мне очень даже плохо. Я сегодня затею драку и огребу по полной. Нелл будет в ярости, Келли тоже будет в ярости.

Мне бы уйти. Я ничего не должен Нелл, я ей не хозяин. Я не имею на нее прав. Она ни словом не обмолвилась о бойфренде, но, с другой стороны, говорили мы мало, да я и не спрашивал. Как‑то в голову не пришло.

Я заиграл кавер «Давай взбодрись» Мэтта Натансона, которую могу петь не думая, смотрел и ждал. Нелл сейчас поймет, кто поет под гитару, и тогда все станет очень интересно.

Горилла нетерпеливо подтолкнул ее к стойке. Нелл отстранилась и всем корпусом обернулась назад, сказать что‑то резкое. По губам я прочесть не смог – она находилась ко мне спиной, но представить представил. Она двинулась прочь от своего кавалера, но тот удержал ее за талию, притянул к себе и, нагнувшись, зашептал что‑то на ухо. Нелл напряглась, но неохотно уступила – не стала вырываться. Я видел ее лицо – ей все происходящее не нравилось, но проступила и какая‑то усталая привычка. Для нее это было не ново.

Во мне рос гнев.

Допев, я решил повысить ставку. Кашлянул в микрофон и сделал объявление. Обычно я играю без театральных штучек, особенно когда никому особо не интересно, но сегодня ситуация складывалась нерядовая.

– Всем привет. Надеюсь, вам здесь хорошо. Мне, например, даже очень. Зовут меня Кольт, я исполняю для вас микс из каверов и оригинальных композиций. – Нелл резко обернулась, будто ее дернули за веревочку. Глаза у нее стали квадратными. – Только что, кстати, был Мэтт Натансон. Если вы его не знаете, обязательно послушайте, оно того стоит. Ну что ж, вот еще один кавер – «Я не сдамся» Джейсона Мраза.

Эта песня немного высоковата для меня, зато очень подходит к случаю. Я не отводил глаз от Нелл, и теперь, когда у меня появилась причина петь, народ понемногу начал обращать внимание. Может, что‑то в голосе изменилось, но разговоры в баре стихли, и все головы повернулись ко мне.

По‑моему, она всю песню простояла не дыша. По‑прежнему прижатая к груди своего верзилы, она начинала проявлять нетерпение. Она попыталась выбраться из его объятий, но он не отпускал. Наконец Нелл врезала ему локтем – не шутя, с силой, и он выпустил ее, нахмурясь. Она убежала в туалет и вскоре вышла, вытирая рот ладонью. Я понял, для чего она уходила. Не сводя с нее взгляда, я спел еще несколько песен, пока не почувствовал – пора сделать перерыв. Поблагодарив слушателей, я спустился с эстрады. Нелл меня старательно игнорировала, выливая в себя порции «Джека» одну за другой и запивая их пивом «Роллинг рок». То ли у нее фальшивое удостоверение личности, то ли она старше, чем я думал. Ее окружила группа девиц с прилагающимися парнями, и все ужасающе фальшиво затянули «С днем рожденья, дорогая Нелл». Громила‑дружок притянул ее к себе для поцелуя, который Нелл с трудом вытерпела. Наконец она отпихнула его и отвернулась к бару. Я уже сидел у стойки и видел, как она с омерзением вытерла губы, передернувшись от отвращения. Громила ничего не заметил, он пожирал глазами официантку – та наклонилась, чтобы он смог заглянуть ей за вырез блузки, и вовсю флиртовала.

Я был озадачен подобным ее поведением, особенно когда он свободной рукой – правая лежала на бедре Нелл – принялся, не таясь, лапать официантку за задницу. Я окончательно перестал что‑либо понимать, когда Нелл, обернувшись, посмотрела на происходящее с пониманием и отвращением, явно читавшимся в глазах.

Она покачала головой и отвернулась, но не сбросила с бедра его руку. Встретилась со мной взглядом. Я вопросительно приподнял бровь. В ее глазах на мгновение появилось почти виноватое выражение, которое тут же пропало. Я жестом подозвал Келли и попросил налить две большие порции «Джеймсон», для меня и Нелл.

Когда Нелл взяла свой бокал, я поднес свой к губам и выпил залпом. Нелл от меня не отстала. Громила увидел это и помрачнел. Он наклонился к ней и что‑то шепнул на ухо. Нелл пожала плечами. Он схватил ее за руку повыше локтя и сжал. Нелл вздрогнула от боли.

Да пошло оно все!

Я отставил бокал и двинулся к ним сквозь толпу. Нелл посмотрела на меня и быстро покачала головой. Я проигнорировал предупреждение. Увидев, что я приближаюсь, громила выпрямился, губы разъехались в улыбке. Он сжал кулаки и шагнул вперед.

– Кольт! – послышался слева резкий окрик Келли, стоявшей за стойкой. – Это, блин, вряд ли! Только не в моем баре!

Я обернулся, встретив убийственный взгляд. Келли кое‑что знает обо мне, знает тех, с кем я раньше тусовался. Она знает, что я могу натворить, и очень не хочет, чтобы здесь произошло подобное. Я ее не виню.

Сунув руку под стойку, Келли достала складную полицейскую дубинку и легким движением со щелчком выдвинула усиленную головку. И направила ее на громилу и К°.

– Вон отсюда, вы все. Сию же секунду. – Одновременно она достала из сумки сотовый, набрала номер и повернула экраном к компании. – Я сейчас вас всех уделаю, а потом позвоню в полицию, и вас заметут, потому что у нас с копами дружба и взаимопонимание. Выметайтесь отсюда пулей!

С Келли шутить небезопасно. Потому у нас и общие знакомые, что она тоже с ними корешится. Келли не говорит, что красная бандана, стягивающая ее дреды, не только дань моде. Это цвета определенной банды. Ей достаточно сделать один звонок, чтобы громилой и компанией тут и не пахло. А запахло бы кровью.

Нелл первая пошла к выходу, бросив на стойку банкноту. Ее пресные подружки и козел приятель тоже потянулись к дверям. На пороге громила задержался, пытаясь убить меня взглядом. Я смотрел на него в упор. Через несколько секунд он повернулся и вышел.

Я снова поднялся на эстраду и принялся подстраивать гитару.

Келли вышла из‑за стойки и встала передо мной.

– Что за хрень только что затевалась, Кольт?

Я пожал плечами:

– Так, знакомые.

– Ты мог здесь все разнести.

– Он делал ей больно.

– Она сама позволяла!

– Это его не оправдывает. – Я выудил из футляра каподастр и приладил на гриф.

Келли с опаской посматривала на меня.

– Не оправдывает. Но если она ему позволяет, это ее дело. Мне не нужны неприятности в собственном баре. Тебе проблемы нужны еще меньше, и точка. – Келли тронула меня за локоть – одно из редких мгновений физического контакта. По неписаным правилам нашей посткоитальной дружбы, трогать друг друга не полагается. – Кольт, ты очень хорошо держишься. Не испорти все к чертям, пожалуйста.

– А что бы я испортил?

Уперевшись рукой в выпяченное бедро, Келли выразительно посмотрела на меня, вопрошая взглядом, не идиот ли я.

– Я еще не видела тебя таким взбешенным, Кольт. Обычно ты не теряешь головы. Получается, ты к ней неравнодушен.

– Долго объяснять. – Я провел ногтями по струне, не глядя на Келли.

– Это всегда долго объяснять. Я что говорю, у тебя жизнь только‑только начала налаживаться. Старое осталось позади… – Она обвела глазами бар и улицу, намекая на наши прежние терки с законом. – Тебе не нужны неприятности из‑за какой‑то юбки.

– Она не просто какая‑то юбка.

Зря я это сказал.

Келли прищурила глаза.

– Не о том речь, слышь, ты. – В ее речи стал слышней былой уличный говорок, от которого она долго отвыкала. – Я грю… Я говорю – не испорти все одним махом. Делай, что должен, но… Слушай, а иди ты лесом. Поступай как знаешь.

Я вздохнул и поднял на Келли глаза.

– Внял, Особенная Кей.

Келли покивала в смысле «так я тебе и поверила».

– Ты меня так не называл.

– Еще как называл, сестра. – Я сверкнул своей трусосбрасывательной, не дающей осечек улыбкой.

Келли сделала вид, что падает в обморок, и двинула меня в плечо. С размаху. Достаточно больно, даже руку заломило.

– Заткнись и сыграй песню, засранец. – Она развернулась ко мне кормой и шикарно отчалила. Я не прочь был проводить ее взглядом. Пусть мы больше не спим вместе, но могу же я оценить открывшийся вид.

Следом за этой мыслью пришло странное чувство вины, будто я нарушил клятву верности Нелл. А ведь я не клялся. И все равно не мог избавиться от ощущения, что виноват. Поэтому я начал играть и попытался забыть Нелл, ее громилу, Келли, былые неприятности и старые стычки.

Я часто брожу по улицам – старая привычка. Когда я был злющим бездомным семнадцатилетним юнцом на гнусных гарлемских улицах, я только этим и занимался. Я ни фига не знал, как выжить на улице, вот и бродил. Бродил, чтобы не влипнуть в неприятности, чтобы не заснуть, чтобы согреться. Потом познакомился с Ти‑Шоном, Сплитом и другими пацанами, и улицы стали нашим источником существования, нашей жизнью, нашей территорией. Тогда я ходил по улицам и занимался делом. Сейчас я брожу по улицам, потому что меня это успокаивает. Когда надо выбросить из головы всякую дрянь, я хожу. Кладу гитару в чехол, завязываю шнурки на своих «тимберлендах» и хожу. Могу отправиться из своей квартирки над мастерской в Куинсе и дойти до Гарлема, Астории, Манхэттена. Я брожу часами, без айпода, без цели, одолевая милю за милей людных улиц, потрескавшегося асфальта, уносящихся ввысь небоскребов, жилых домов и глухих переулков, где мои старые дружки по‑прежнему толкают дурь, курят травку и дерутся. Старые друзья, старые враги, с которыми я уже не связан. Они оставили меня в покое и как друга, и как врага, и дали возможность ходить по земле.

Два часа ночи. Я практически трезв, спешить некуда, поэтому я брожу. Я не готов вернуться в тихую, холодную квартиру, не готов доделывать двигатель с большим блоком. Я уговариваю себя забыть Нелл, как делаю последние два года, только теперь это еще труднее, потому что из головы не идут недавние воспоминания, запах ее шампуня, шуршание шелка ее лифчика по моей футболке. Я заново узнал ее соблазнительную красоту и пучину нестерпимой боли в сердце.

Поэтому не особо удивился, когда в три часа подошел к ее дому в Трайбеке. Как ни странно, входная дверь оказалась не заперта. По причинам, которые мне лень обдумывать, я толкнул ее и пошел вверх по лестнице. Сперва я услышал ее голос:

– Дэн, я ухожу. Одна. Я устала.

Его голос звучал тише, но разобрать слова можно:

– Брось, детка. Посмотри со мной фильм.

Нелл шумно вздохнула, теряя терпение.

– Не держи меня за дуру. Я знаю, чего ты хочешь. Ответ – нет, и он не изменится.

– А я все надеюсь. – В голосе громилы появились легкая насмешка и раздражение. – Тогда зачем мы вообще встречаемся?

– Это ты мне скажи. Я тебя не поощряла. И ни разу не сказала, что мы пара. Мы друг другу никто. Ты прилип и не уходишь. Я не хочу спать с тобой, Дэн. Ни сегодня, ни завтра.

– Что мне сделать, чтобы переубедить?

– Стать другим, – язвительно отозвалась Нелл.

Я остановился на площадке второго этажа, положив руку на перила и подняв лицо, словно мог видеть их сквозь стены.

В ответ на колкость он насмешливо фыркнул:

– Ты такая сволочная динамистка, Нелл. – Насмешливость в его голосе пропала.

– Неправда!

– Как это неправда? Ты меня целуешь, позволяешь себя лапать, ходишь со мной, но всякий раз захлопываешь дверь у меня перед носом. – Голос все повышался, в нем появились нотки ярости. – Я мирился с таким отношением три месяца. С меня хватит!

– Ну, и не мирись. Оставь меня в покое. Я тебе ничего не обещала. Ты по‑своему неплох, даже интересен, когда не ведешь себя как м…к. Но у нас ничего не получится. – Воцарилось напряженное молчание. Я чувствовал бешенство громилы, даже стоя этажом ниже. Было слышно, как повернулся ключ в замке и шевельнулась дверная ручка. – Пока, Дэн.

Раздалось ее шипение, полное боли.

– Нет, детка, так не пойдет. Я не для того тебя столько времени обрабатывал, платил за выпивку, ленчи и кофе, чтобы сейчас вылететь отсюда, ничего не получив взамен.

– Извини, но я не просила тебя этого делать. Наоборот, говорила, чтобы ты этого не делал, ты сам настаивал.

– Это называется вести себя как джентльмен.

– Нет, это называется ждать, что я раздвину ноги за дармовый виски. Отпусти меня сейчас же!

Я услышал глухой стук в деревянную дверь, которая распахнулась, скрипнув петлями, и шаркающие, спотыкающиеся шаги.

– Повторяю, Нелл, не получится. Я хочу посмотреть кино. Я даже позволю тебе выбрать его самой.

– Немедленно объяснись, – жестко сказала она, но в ее голосе слышался страх.

– Объясниться? Годится. Мы сейчас зайдем к тебе и хорошо проведем время. Ты дашь мне свое сладкое тело и будешь со мной ласкова.

– Нет! Убирайся!

Звуки потасовки. Звонкий шлепок.

Смех Дэна, грубый и довольный.

– Пощечины тебе не помогут, сучка!

Тоненький стон боли и страха. Глаза заволокла красная пелена. Я беззвучно пошел вверх. Старые привычки не забываются: у меня на руке оказался кастет, который я еще ни разу не пускал в ход. Места в кармане он занимает мало, вот я и не выкладываю – кто знает, с кем можно столкнуться на улицах Нью‑Йорка. Даже я не могу предположить.

Я у ее двери, теперь закрытой. Сюда доносятся приглушенные звуки борьбы.

– Перестань отбиваться, и я буду с тобой нежен!

Этот мерзавец живым не уйдет.

Дверная ручка беззвучно повернулась под моей рукой, петли скрипнули, но звук потонул в скулеже Нелл и смехе Дэна, который удерживал ее на месте и грубо стаскивал одежду.

Нелл увидела меня, и ее глаза расширились. Дэн успел обернуться и распрямиться – как раз вовремя, чтобы встретиться с моим кулаком. Двужильный, зараза, этого не отнять. Немногим удавалось устоять на ногах после моего удара, особенно с кастетом. Лицо громилы Дэна превратилось в кровавое месиво, лоб оказался рассечен до кости. Рот перекосился в безобразной, дикой ухмылке.

– Колтон, нет! Он же тебя убьет! – в ужасе закричала Нелл.

Дэн стер кровь, заливавшую глаза, и шагнул вперед, приняв боевую стойку.

– ЮФСи совсем не смотришь, да? – улыбнулся он, и я понял, что откусил слишком большой кусок, ввязавшись в драку. Теперь‑то я его узнал. Дэн Сикорски, тяжеловес, участник боев смешанного стиля. Брутальный ублюдок. Ходят слухи, что он замочил парня в уличной схватке типа боя без правил.

Я ухмыльнулся в ответ. Меня в ЮФСи тоже приглашали, но я отказался. Я больше не дерусь за деньги. Кастет отправился обратно в карман.

Я взглянул на Нелл.

– Все нормально. Но где ты находишь таких придурков?

Она опешила, будто испугалась моего небрежного тона в присутствии такого бретера, как Дэн. Я самоуверенно улыбнулся, хотя особой уверенности не чувствовал.

Громила бросился на меня, и Нелл закричала. Впрочем, действовал он слишком медленно и неуклюже, буквально указав направление удара взглядом и движением. Он привык валить с ног первым ударом, и все тут. Я, впрочем, тоже, поэтому мне знакомо чувство, когда не получается по‑твоему. Сколько раз неслабо получал, пока усвоил – надо учитывать и такой вариант.

Я мгновенно пригнулся, и тут же мой кулак рассек воздух. Я не дерусь по правилам. Тут тебе не ЮФСи. Я врезал громиле коленом по диафрагме, схватил за голову и приложил физиономией о колено. Отпихнул от себя. Пнул по яйцам, дважды, без пощады. Пару раз врезал по почкам, как кувалдой, и расплющил и без того сломанный нос ударом головой.

Он сгреб в кулак мою рубашку, и я понял – сейчас мне достанется. Угораздило же нарваться на берсерка. Я отбил первые удары, но они сыпались слишком быстро, и бил наш мальчик жестко. Нелл по‑прежнему кричала. Верзила уже был весь залит кровью, да и я скоро начал выглядеть не лучше. Но он дрался яростно и самозабвенно, а такой запал скоро иссякает. Я же был взбешен, но совершенно спокоен. Полученные удары, конечно, болезненны, но я бывал в переделках и похуже и все равно побеждал. Ну, в смысле, уходил на своих ногах.

Громиле так не повезет.

Я наконец оторвал его руку от своей рубашки, разорвав ее к чертям собачьим, и посмотрел на источник звука:

– Нелл… Заткнись.

Она немедленно замолчала и судорожно втянула воздух, будто соображая, где она и что происходит. Затем крутнулась на месте, выхватила из кухонного ящика огромный нож и подскочила к Дэну сзади, приставив лезвие к горлу.

– Хватит!

Могла бы и не кричать. Ножа было бы вполне достаточно.

Дэн замер.

– Ты этого не сделаешь, Нелл. – Его глаза затопил панический страх.

Платье у нее было разорвано сверху донизу, трусы скручены, сдвинуты на бедра. Губа кровоточила, на руках и шее уже проступали синяки.

Я не хотел его смерти – возни потом не оберешься.

– Как ни странно, сейчас я с Громилой согласен, – сказал я. – Дай мне закончить.

Нелл хихикнула.

– Громила? Подходит.

Встретившись со мной взглядом, она опустила руку с ножом.

Это было ошибкой. Едва лезвие отодвинулось, Дэн отбил ее руку, развернулся и ударил так, что Нелл отлетела в сторону.

– Сука, – зарычал он и двинулся на меня.

Конечно, я не бездействовал. Кастет вернулся на пальцы, и я уже не сдерживал себя. Когда я увидел на ней синяки, мгновенно снова стал той уличной шпаной, членом банды, что выполняет грязную работу. С одной лишь разницей: я мстил за то, что этот тип ударил Нелл.

У него не было шансов. Через считанные секунды он превратился в кучу окровавленной рухляди на полу. Я отделался сломанным носом, разбитыми губами и ссадинами на скулах. Ребра местами болезненно отзывались на прикосновение. Ну, и еще зуб шатался. Кровищей была забрызгана вся квартира.

Я достал телефон и набрал номер, вытирая лицо бумажным полотенцем.

– Сплит, привет, это Кольт. У меня проблема. – Я объяснил в чем дело и отбарабанил адрес. – Ага, в Трайбеке. Да иди ты на фиг. Забери отсюда этого козла и сделай так, чтобы он ее больше не беспокоил. Спасибо.

Нелл стояла, промокая ранку на губе. От моих слов ее качнуло. Я успел ее подхватить, когда она оступилась.

Я посадил Нелл на стол, как ребенка, завернул в бумажное полотенце лед и приложил ей к ушибу на лице. К счастью, у него хватило ума не бить со всей силы – так, легкий тычок, чтобы замолчала. Синяк останется, но и только. Она сейчас малость оглушенная, осоловелая, но скоро придет в себя.

На полу застонал Дэн. Нелл в страхе выпрямилась и поглядела через мое плечо на бифштекс с кровью а‑ля Дэн Сикорски.

И медленно перевела взгляд с него на меня.

– Что ты сделал?

Я втянул голову в плечи, отчего‑то смутившись.

– Я типа как вышел из себя.

– Он умрет? – спокойно спросила Нелл.

Я пожал плечами:

– Во всяком случае, не здесь.

Прекрасные серо‑зеленые глаза сощурились.

– Что это значит? – В дверь тихо постучали, и Нелл тут же прижалась ко мне. – Кто это?

Я попытался обрывками платья прикрыть ей грудь.

– Один мой друг. Ты иди в душ, ладно?

– Друг? – Она слезла со стола и пошла ко входной двери.

Я ее остановил:

– Я сам, о’кей?

Она снова сощурилась и ушла в свою комнату, прикрыв дверь. Я впустил Сплита. Ростом и силой он не вышел, но боятся его смертельно. Среднего роста, сухощавый, подтянутый, черная как смола кожа, ослепительно белые зубы и до странного светлые карие глаза, почти золотистые. В эти глаза нельзя долго смотреть, не обмочив штаны. Сплит вызывает беспокойство, от него исходит угроза. Я рад, что он мой друг. Я, понимаете ли, видел, что бывает с его врагами. Они исчезают.

Он посмотрел на Дэна.

– Что это с ним, блин?

Появилась Нелл в чистой футболке и спортивных штанах.

– Колтон меня спасал.

– Ты кто? – поинтересовался Сплит.

– Нелл Хоторн. Это моя квартира. – Она протянула Сплиту руку.

Он недоуменно уставился на ее руку, потом на его лице появилась редкая улыбка, и они с Нелл обменялись рукопожатием.

– Сплит, – представился он, разглядывая наливающиеся кровью синяки Нелл, следы от пальцев на ее шее и то, как она обхватила себя руками. – Он пытался тебя изнасиловать?

Нелл кивнула.

– Это Дэн Сикорски, – сообщил я, зная, что Сплит сумеет сложить два и два.

Глаза у него чуть расширились – это все равно что громкий возглас удивления у обычного человека.

– Я видел, как он недавно дрался с Хэнком Тремейном в Гарлеме. Изуродовал Хэнка будь здоров. Это ты его отделал? – Сплит опустился на колени, перевернул Дэна на спину и как специалист осмотрел повреждения. – Ну, ты даешь. Ему нужен костоправ, иначе он не выберется.

– Он пытался ее изнасиловать, а затем ударил кулаком в лицо.

– Честно говоря, – вмешалась Нелл, – он ударил меня, когда я приставила ему нож к горлу.

Сплит зашелся в смехе.

– Чего?! Подруга, да ты чокнулась! Нельзя угрожать ножом Дэну Сикорски и не прирезать его. Такой фигней страдать – только нарываться.

– Она родом из пригорода Детройта, где я вырос, Сплит. Она принцесса.

Сплит кивнул.

– Понял, просто говорю на будущее. Не угрожай, если не собираешься резать. Особенно козлам вроде Сикорски. Он тебя кокнет, даже если ты богатая белая сучка.

– Что, простите? – Нелл возмущенно выпрямилась.

Сплит взглянул на меня. Я засмеялся.

– Он имел в виду «белая девушка». Не из гетто.

– Гетто? – произнесла она это, как иностранное слово. – А ты из гетто, Колтон?

Сплит захохотал.

– Колтон? – передразнил он, четко произнеся каждый слог, как Нелл. – Слушай, это что‑то. Где ты ее откопал? – Он поглядел на Нелл. – Да, он из гетто. Мальчик Кольт раньше был настоящим гангстой.

Нелл недоуменно переспросила:

– Какой гангстой?

Сплит прыснул смехом.

– Ну, вы, блин, даете! – Он вынул телефон и сбросил кому‑то эсэмэску, после чего снова взглянул на Нелл. – Как сама‑то, белая девушка?

Нелл бесстрастно ответила:

– В порядке.

Сплит кивнул, но я видел, что он поверил ей не больше, чем я. Я подошел к Нелл и не мог не заметить, как она напряглась.

– Иди под душ, Нелл. Это поможет.

– Мне не нужна помощь, – жестко, упрямо ответила она.

Я засмеялся, не без язвительности.

– Может, тогда сама с ним займешься? – Я указал на Дэна, захлебывавшегося собственной кровью. Сплит перевернул его, и он выхаркнул сгустки прямо на пол.

Нелл побледнела.

– Пожалуй, душ – это то, что мне нужно.

– Вот‑вот. А когда выйдешь, его уже здесь не будет.

Она изменилась в лице:

– Но ты же не уйдешь?

– Ты хочешь, чтобы я ушел? – Она отрицательно покачала головой. Едва заметное беспомощное движение, от которого сердце облилось кровью. – Тогда я останусь. Все, иди прими горячий душ.

Она кивнула и исчезла в ванной. Когда полилась вода, я честно попытался не представлять Нелл в душе. Этого ей сейчас не нужно.

Сплит присел на корточки:

– Бери его за плечи, Кольт.

Я нагнулся, поднял полуживое тело, и мы понесли Сикорски по лестнице в машину Сплита. Проходившие мимо парень с девушкой странно на нас посмотрели, но Нью‑Йорк есть Нью‑Йорк – ничего не сказали. Мы без церемоний бросили Сикорски на заднее сиденье и захлопнули дверцу. Сплит сел за руль, но уезжать не торопился.

– Она не из наших, Кольт, – произнес он, не глядя на меня.

– Я знаю.

– Да и ты тоже. Никогда нашим не был.

– Это я тоже знаю.

– Ты мне нравишься, белый. Не влипни по новой – сразу замочат, и кто тогда будет чинить мне тачку? – Сплит повернул ключ. Мотор с урчанием заработал.

У него лаймово‑зеленый «Бонневиль» семьдесят третьего года с оригинальным мотором. Я сам восстанавливал. Настоящий шедевр, даже немного завидую. Сплит купил тачку у какой‑то хрупкой старушки из Рочестера за тысячу долларов, и мы целое лето приводили «Бонневиль» в божеский вид. Собственно ремонта, кстати, было немного – после смерти мужа бабуля практически не садилась за руль.

Сплит пригоняет мне «Бонневиль», если требуется что‑то минимально отладить, но на самом деле это он так со мной общается.

– Не влипну, Сплит.

– Что мне делать с этим долбобобом?

– Не знаю и знать не хочу. Он заслужил сдохнуть, подавившись собственными зубами, но я не хочу, чтобы его смерть оказалась на моей совести.

– По чесноку. Ты достаточно получил с него кровью за эту сучку.

Я засмеялся.

– Спасибо, что напомнил.

– В облака не заносись, – посоветовал Сплит, закрыл дверцу и опустил стекло. – Заеду в мастерскую, скажу, очухается сукин сын или нет.

– Не обязательно. Просто сделай так, чтобы он сюда носа больше не совал.

Сплит улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

– По‑моему, он больше не будет создавать проблемы. – Он перевел рычаг переключения скоростей на «Д», но с места не трогался. – Сложность в том, что на следующей неделе у него бой с Альваресом, а я на Альвареса косарь поставил.

Я засмеялся.

– У Альвареса не было шансов, я тебе целый косарь сэкономил. Сикорски, конечно, козел, но дрался неплохо.

– Вот не последовал ты своему призванию, Кольт. Сейчас бы в ЮФСи в шоколаде был.

Я покачал головой:

– Нет, с этим дерьмом я завязал.

– Знаю, знаю, просто к слову пришлось. – Сплит выставил кулак, я стукнул по нему своим. – Ну чё, позванивай, кобель. Давно уже пивка вместе не пили.

– Обязательно. В четверг, может.

– В четверг годится. С утра у меня дельце, а к вечеру смогу.

Я кивнул, и Сплит уехал. Я открыл дверь в комнату Нелл и зашел, напевая, чтобы она знала – это я. В душе по‑прежнему шумела вода – видимо, Нелл отскребывала всякую дрянь с себя, пыталась избавиться от гадливого ощущения. Она не выйдет, пока не польется холодная вода. Я много раз видел, как это бывало с другими. Которым я не смог помочь.

Я достал из‑под раковины новый рулон туалетной бумаги и флакон «Виндекса». Хорошо, что у нее деревянные полы. Гораздо проще оттереть кровь с досок, чем с коврового покрытия. Я вытер кровь, сбрызнул и протер пол, затем нашел старый флакон «Пледжа», который Нелл, наверное, использовала для кухонного стола, брызнул им на пол и снова вытер. Затем протер стены и мебель.

Когда вода в ванной перестала течь, в комнате уже был полный порядок. Нелл вышла с мокрыми волосами, одетая в футболку с Лило и Ститчем, едва доходившую ей до середины бедра. Я стиснул зубы и принялся думать о дохлых щенках, монахинях и том случае, когда случайно увидел в дýше собственную бабушку. Помогло очень слабо. Нелл выглядела еще беззащитнее, чем обычно, и я оказался рядом и обнял ее, прежде чем понял, что делаю.

На этот раз она не напряглась, дышала глубоко и очень ровно.

– Плакать не стыдно, – сказал я.

Она покачала головой:

– Стыдно.

– Ты только что пережила нападение. Тебе можно.

– Знаю, но не буду. Не могу, – отстранившись, она ушла в кухню.

Я отобрал у нее бутылку, прежде чем Нелл успела выпить.

– Это не лучший способ, – заметил я. Она вырвала у меня виски и поднесла к губам, но я снова забрал «Джека». – Ну, не пройдет от этого навсегда, все равно вернется.

– Знаю. – Она потянулась к бутылке, но я отвел ее подальше, взял пару стаканов для сока из шкафчика и плеснул виски в них. – Мне нужно больше, чем столько!

– Обойдешься.

Она повернулась ко мне – глаза серые, как грозовая туча, и гневные.

– Не указывай мне, без чего я обойдусь! Ты меня не знаешь!

– Зато знаю о заливании боли виски. К этому скоро привыкаешь, и тогда тебе не хватит всех запасов виски в мире.

– Не тебя сейчас насиловали!

– Чуть не изнасиловали. Я его остановил. Извини, что не пришел раньше, но есть огромная разница между совершенным и предотвращенным изнасилованием. – Ее глаза сверкнули, и я выставил перед собой ладони: – Не говорю, что это приятно. Это страшно, ты вправе чувствовать то, что сейчас чувствуешь. Я просто говорю, что выхлебанное виски не сотрет из памяти случившегося.

– Да что ты, блин, знаешь?! – Она вылила залпом в рот то, что я налил, и прижала бокал ко лбу. Через секунду протянула мне стакан, требуя еще.