Уже во времена святого Иеронима проявилась тенденция к сравнению жизни Будды с евангельской историей. Еретик Иовиниан был настолько безрассуден, что утверждал, будто девственность — состояние не более высокое, чем брак, и святой Иероним, чтобы показать, насколько девственность почитали даже среди язычников, сослался на некоторые их рассказы о рождении ребенка девственницей. Один из этих примеров касается Будды. Об источнике этого утверждения неизвестно ничего, хотя была предпринята попытка подкрепить его текстами намного более поздних монгольских книг. Сенар повторяет ее и говорит: «Догма девственности матери Будды, существование которой несомненно подтверждено святым Иеронимом, особенно присущая монголам, в зародыше содержится во всех версиях легенды»[363].
Пожалуй, Сенар не имел в виду, что сказанное святым Иеронимом является доводом в пользу существования этой легенды у монголов. Он мог полагать, что слова Иеронима свидетельствуют лишь в пользу существования догмы, как таковой. Но какие доводы приводит сам Сенар? Он ссылается на Кеппена (i, 76, 77). В этом месте Кеппен пишет следующее: документы говорят лишь о том, что мать Будды до него не рожала детей и что она задолго до этого не сожительствовала со своим мужем. «Монголы, тем не менее, самые простые и верующие буддисты, придают большое значение девственности царицы Капилавасту». Кеппен не рискует делать самостоятельный вывод и добавляет: «Это утверждает, по крайней мере, А. Чома, As. Res. xx, 299». Мы обращаемся, к Чоме и обнаруживаем, что он говорит: «Я не нахожу в тибетских книгах никаких упоминаний о девственности Майи Дэви, на которое так упирают монгольские повествования».
Таким образом, мы должны вернуться к 1839 г., чтобы познакомиться с существовавшими в то время сообщениями о монгольских повествованиях. Когда писал Чома, были доступны по меньшей мере два монгольских жизнеописания Будды. В 1824 г. Клапрот выпустил «Vie de Bouddha d'apras les livres Mongols», где об отце Будды было четко сказано: «Он женился на Маха‑май (Махамайе), которая, хотя и девственная, зачала сына пятнадцатого числа последнего летнего месяца». На это ли ссылался Чома? Если да, то жаль, поскольку вся эта статья была переводом с немецкого оригинала, напечатанной Клапротом в «Asia Polyglotta» (1823), а в нем выражения «хотя и девственная» нет. Оно похоже на измышление переводчика текста Клапрота, но, если даже и не так, ничто не доказывает, чтобы эта информация исходила из какой‑либо монгольской книги. Несколько позже Ай.Дж. Смит опубликовал настоящий монгольский текст «История восточных монголов» Сананга Сецэна с немецким переводом, где содержалось короткое жизнеописание Будды. Однако там нет упоминаний о рождении от девственницы, которое считали таким важным для монголов.
Бесполезно продолжать погоню за блуждающим огоньком, так как это не даст ничего для истории предания. Сторонники мифологического истолкования жизни Будды уцепились за это предполагаемое свидетельство, стремясь доказать, что его рождение было чудесным. Однако в этом не было никакой необходимости, поскольку некоторые формы индийской легенды допускают все, что им нужно. В них зачатие Будды происходит путем его сошествия с небес по собственному выбору, а отец не принимает в этом никакого участия.
Хотя в самых ранних преданиях чудесное рождение не упоминается, это верование может быть дохристианским. Даже в таком случае вопрос о том, повлияло ли оно на христианский догмат, по‑видимому, не заслуживает дальнейшего обсуждения и может быть оставлен на суд читателя[364]. Все фрагменты, важные для определения отношения евангельских повествований к буддизму, были собраны Зейделем и ван ден Бергом ван Эйзингом, и поэтому нет необходимости ссылаться на более ранние фантастические предположения[365]. Ван ден Берг обнаруживает пятнадцать заслуживающих обсуждения параллелей к евангельским эпизодам.
1. Симеон в храме (Лк., и: 25 и далее). По общему мнению, это самая важная параллель. Ее признают ван ден Берг, Пишель и другие. Можно сравнивать сходства и отличия рассказов, как было сделано выше, но, принимая окончательное решение, следует отталкиваться от реальных исторических отношений между буддийской и христианской общинами в I в. н.э. Сравнение, проведенное ван ден Бергом, на первый взгляд не кажется очевидным. Симеон «пришел по вдохновению в храм». По мнению ван ден Берга, маловероятно, чтобы эти слова значили «auf Antrieb des Heiligen Geistes»; он, по‑видимому, считает, что
означает «по воздуху». Асита действительно явился к младенцу Готаме таким способом.
2. Приход в Иерусалим (Лк., ii: 41 и далее). Зейдель сравнивает это место с данной в «Лалитавистаре» версии рассказа о медитации Готамы под деревом сизигия, когда его отсутствие обнаружил отец. Ван ден Берг признает, что в буддийском рассказе не упоминается о празднике, а богов, явившиеся к Готаме, вряд ли можно сравнивать с иудейскими учителями; тем не менее он считает эту параллель настолько важной, что предполагает возможность индийского влияния на евангельский сюжет.
3. Крещение. Когда младенца Готаму хотели отвести в храм, он заявил, что необходимости в этом нет, поскольку он превыше богов, но все же пошел туда, подчиняясь мирскому обычаю. Евангельская параллель к этому — Мф, Hi: 15. «Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». Здесь нет колебаний, креститься или нет. Колеблется Иоанн Креститель. Однако в «Евангелии евреев» мы читаем: «Вот мать и братья Господа сказали ему: Иоанн Креститель крестит для прощения грехов; пойдем же и примем от него крещение. Но Он сказал им: в чем Я согрешил, чтобы Мне идти принимать от него крещение. Разве только Мои слова есть грех по неведению?»[366] Ван ден Берг считает, что это первоначальная форма евангельского повествования. Очевидно, если бы дело обстояло так, параллель была бы более близкой.
4. Искушение. Здесь сравнение осложнено тем, что Мара искушал Будду несколько раз на протяжении всей его жизни. Ван ден Берг находит соответствия не столько в обещаниях сатаны, сколько в общей схеме. Он заявляет, что общая схема буддийского рассказа — это предшествующее прославление, искушение в пустыне, пост; затем побежденный Мара уходит в ожидании более благоприятного момента, а победителя хвалят боги. Но приведенную последовательность нельзя назвать «буддийской схемой»: это просто попытка подогнать события из буддийских преданий, извлеченные из полудюжины разных текстов, к христианской схеме. В Евангелии «предшествующее прославление» имеет место при Крещении, но в случае с Буддой оно происходит после великого противоборства с Марой. «Пустыня» Будды была «приятным местом с усладительной рощей» неподалеку от селения, в которое он мог ходить за подаянием. Мара уходит, когда ему не удалось убедить Будду отказаться от аскезы. Но Мара не был побежден окончательно, поскольку вернулся и попытался увести его от дерева Бодхи. Затем Будде воздали хвалу боги, что параллелью словам «ангелы приступили и служили Ему»; однако Мара продолжал искушать Будду до конца его дней. Конечно, можно считать, что какая‑то форма буддийского повествования была известна евангелистам, но при этом не следует заявлять, будто известные нам разрозненные события соответствуют легенде.
5. Хвала Кисы Готами. Этот эпизод, как и следовало ожидать, сравнивали со словами в Лк., xi: 27: «Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!» Здесь снова возникает вопрос библейской критики, поскольку этот стих и следующий, по словам ван ден Берга, святой Лука переставил местами. Если это и вправду было так, что может быть вероятнее заимствования из буддийской книги? Но затем ван ден Берг пишет, что буддийский рассказ взят из южного канонического текста, который был создан определенно через несколько столетий после святого Луки. Здесь необходимо отметить, что текст этот не канонический, он представляет собой компиляцию V в. н.э. Собственно, его вообще нельзя назвать принадлежащим только к южной традиции, поскольку он встречается и в тибетском корпусе текстов. Таким образом, это «северный» текст, что как раз и делает возможным (но не неизбежным) его более раннее происхождение по сравнению с Евангелиями.
6. Лепта вдовицы (Мк., xii: 41—44; Лк., xxi: 1—4). Здесь находят параллель с историей, рассказанной в работе Ашвагхоши, которая определенно создана позже Евангелий[367]. Бедная девушка, услышав проповедь монахов, «вспомнила, что ранее нашла в навозной куче два (медных) гроша, и, взяв их тотчас, предложила как подаяние священнослужителям. В это время председатель (стхавира), который... мог постигать побуждения (сердца) людей, пренебрегая богатые дары других людей и созерцая глубинное начало веры, живущее в сердце бедной женщины... разразился (стихами)». Вскоре после этого ее видит проезжавший мимо царь, который в результате делает ее главной царицей. Существуют и другие буддийские рассказы, иллюстрирующие ту истину, что ценность дара не зависит от его величины. Ни буддизму, ни христианству не было нужды в заимствовании подобной истины. Однако значение этому предположению придает упоминание двух монет. Тем не менее хронология не допускает заимствования данного образа евангелистами.
7. Хождение Петра по водам (Мф., xiv: 28). В введении к 190‑й джатаке рассказывается, как однажды ученик‑мирянин шел к Будде в Джетавану:
Вечером он пришел к берегу реки Ачиравати. Поскольку перевозчик вытащил лодку на берег и ушел слушать о Дхамме, ученик не нашел лодки на переправе. И вот, находя радость в медитации на Будде, он пошел через реку. Его ступни не погружались в воду. Он шел как бы по поверхности земли, но, достигнув середины реки, увидал волны. Тогда радость, какую он находил в медитации на Будде, уменьшилась, и его ноги стали погружаться в воду. Но, укрепив свою радость в медитации на Будде, он продолжал идти по воде, пришел в Джетавану, приветствовал учителя и сел рядом с ним.
Доказать, что приведенный рассказ относится к дохристианскому времени, нельзя. Но сама идея хождения по воде как посуху, конечно, старше христианства, поскольку это одна из магических способностей, достижимых посредством сосредоточения. Рассказ этот — не джатака, он относится к вводной части джатаки, где объясняется, по какому поводу она была изложена. Вряд ли он ранний, поскольку такие вводные части часто принадлежат комментаторам. Ван ден Берг решается лишь утверждать, что ему кажется не лишенным вероятности заимствование эпизода с хождением святого Петра по водам из индийской мысли.
8. Самаритянка. «Как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются» (Ин., iv: 9). В «Дивья‑авадане» есть сутта, которая кажется взятой из Канона сарвастивадинов:
Так я слышал: в то время господин жил в Шравасти, в Джетаване, в парке Анатхапиндады. Рано оделся старший'Ананда и, взяв свою чашу и платье, пришел в великий город Шравасти за подаянием. Окончив обход и поев, он приблизился к некоему колодцу. В то время девушка‑матанга (пария) по имени Пракрити брала воду в колодце. И старший Ананда сказал девушке‑матанге: «Дай мне воды, сестра, мне хочется пить». На это она отвечала: «Я девушка‑матанга, почтенный Ананда». — «Я не спрашиваю тебя, сестра, о твоей семье или о твоей касте, но, если у тебя осталась вода, подай ее мне, мне хочется пить». Тогда она дала Ананде напиться. Ананда, выпив воду, пошел прочь, а она, видя красоту и совершенство его тела, уст и голоса, погрузилась в медитацию. В девушке пробудилась страсть, и она подумала: «Вот бы благородный Ананда стал моим мужем. Моя мать — великая волшебница, она сможет привести его».
Далее рассказывается о том, как она обращается с просьбой к своей матери, й та обещает привести к ней Ананду — разве только он мертв или лишен страстей[368]. Ее мать произносит заклинание, и Ананда идет к деревне, но Будда чувствует это и произносит встречное заклинание, приводящее его обратно. Она объясняет дочери, что заклинания Будды сильнее. Затем Будда сообщает заклинание Ананде, но девушка неотступно следует за ним, и он молит Будду о помощи. В конце концов Будда обращает ее, она вступает в сангху и достигает архатства, чему дивятся народ и царь Пасенади. Будда рассказывает царю длинную историю о том, что случилось с ней и с Анандой в прежнем рождении.
Это один из наиболее очевидных случаев, когда описанный в Евангелии случай можно объяснить из подлинной обстановки того времени, не прибегая к предположению о заимствовании. Ван ден Берг даже цитирует текст Раши, где сказано, что для иудея было недопустимо есть хлеб самаритянина и пить его вино. Однако он считает, что враждебность между иудеями и самарянами возникла позже. Этим аргументом он пользуется, чтобы показать, будто вся эта история более естественно выглядит в буддийском обрамлении.
9. Конец света. Здесь сравнение проводится не с Евангелиями, а со Вторым посланием Петра (2 Пет., iii: 10— 12): «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все, что на ней создано, сгорит. Если так все это разрушится, то какими должно быть в святой жизни и благочестии вам, ожидающим и желающим пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают?»
Параллель находят снова с вводной частью джатаки, где говорится про весть о конце этой кальпы и начале новой:
Боги мира Камы, рекомые Локабьюха, с непокрытыми головами, с взъерошенными волосами и заплаканными лицами, вытирая слезы руками, в красных одеждах, с платьем в беспорядке, пришли в мир людей и говорят так: господа (мариса), по истечении ста тысяч лет начнется новая кальпа, мир будет разрушен, великий океан высохнет, эта великая земля и Синеру‑царь гор сгорят и разрушатся. Господа, будьте дружелюбны, сочувственны, жалостливы и хладнокровны. Поддерживайте мать, поддерживайте отца, почитайте старшего в семье.
Сравнение опирается на следующие пункты: 1) в Послании (iii: 8) присутствует обращение «возлюбленные», а в палийском тексте — мариса. Рис‑Дэвиде с полным основанием перевел мариса как «друзья». Это лишь форма вежливого обращения, в нем нет ничего от силы слова «возлюбленные»; 2) в обоих текстах установлению нового порядка вещей предшествует мировой пожар. В Послании новая доля — это день Господень и конечное торжество правды, а буддийская новая кальпа — всего лишь начало одного из бесконечно повторяющихся циклов того же существования мира; 3) в обоих текстах говорится о необходимости праведной жизни.
В данном случае можно с уверенностью утверждать, что палийский пассаж написан позже, чем Послание. Он основан на каноническом тексте в «Ангуттаре» (iv, 100), и сравнивать Послание на самом деле следует только с ним. Там говорится, что сначала перестает идти дождь, высыхают малые реки, затем большие, затем озера и, наконец, океан. Гора Синеру начнет дымить и загорится, причем пламя достигнет мира Брахмы. Единственной моралью в «Ангуттаре» является истина о том, что все сложные вещи непостоянны и неустойчивы. Таким образом, первый и третий пункт сравнения отпадают, а второй сведен просто к мировому пожару. Новые небеса, новая земля и последний суд — известные иуд аисте кие представления, которых нет в буддизме, согласно которому в очередной кальпе повторяется то же, что было в предыдущей.
Вот все параллели, которые ван ден Берг считает существенными. Однако он добавляет еще шесть, весьма важных, по мнению Зейделя и других исследователей.
10. Благовещение. Не требует дальнейшего обсуждения. Библейский аспект был подробно рассмотрен Г. Фабером[369].
11. Избрание учеников (Ин., i: 35 и далее). В самых ранних текстах нет упоминаний о том, как у Будды появились пять учеников. Вероятно, именно данный факт и послужил причиной изобретения различных рассказов, посвященных этому. В любом случае Будда на самом деле не избирал их ни в одной из версий сюжета. В позднем палийском тексте брахман, предсказавший некогда, что он станет Буддой, убеждает пятерых монахов последовать ему, когда тот отрекся от мира. В санскритской версии говорится, что это были пять избранных из свиты, присланной ему отцом и дядей, или же ученики Рудраки, присоединившиеся к Будде, поскольку они решили, что тот собирается быть мирским наставником.
Но в любом случае первые ученики присоединились к Будде до того, как он начал свою проповедь. Ван ден Берг игнорирует это и считает избранием решение Будды отправиться в Бенарес, чтобы рассказать о Дхамме своим старым ученикам. Именно это Зейдель считает поистине поразительной параллелью.
12. Нафанаил (Ин., i: 48). «Когда ты был под смоковницею, Я видел тебя». Однако под смоковницей был Будда, а не ученик. Поэтому Зейдель превращает: ovtcx в wv и считает, что эта фраза означает: «Когда Я был под смоковницею, Я видел тебя». Будда на самом деле был под смоковницей или недалеко от нее, когда «божественным зрением, очищенным и сверхчеловеческим» увидел пять монахов в Бенаресе. Если осуществить такое изменение текста, мы получим не только параллель, но и замечательный образчик библейской экзегезы.
13. Блудный сын (Лк., xv: 11—32). В четвертой главе «Лотоса» приведена притча о блудном сыне, которая интересна сама по себе, поскольку показывает отношение буддизма Махаяны к другим школам. «Колесницу учеников», как называют Хинаяну, махаянисты не осуждают, они рассматривают ее как более низкий уровень. В «Лотосе» сказано, что ученики, которые думают, будто достигли просветления, похожи на человека, оставившего своего отца и ушедшего в чужие края на много лет. Он вернулся нищим, но не узнал своего отца, который тем временем разбогател. Отец его, скрыв от сына, кто он, дал ему работу, а через двадцать лет заболел и передал богатство сыну. Но сын не захотел принять его, поскольку ему было довольно и платы за работу. Отец признал сына, находясь при смерти, и тогда сын получил все его богатство. Вот таковы Ученики (последователи Хинаяны), которые долгое время довольствуются нирваной в качестве платы, а в результате обретают всеведение — все богатство своего отца, Будды.
Поскольку эта притча содержится в тексте, самую раннюю форму которого нельзя датировать раньше II в. н.э., вопрос о заимствовании из него евангелистом не стоит. Однако, как считает ван ден Берг, существует возможность того, что обе притчи основываются на более раннем источнике.
14. Человек, слепой от рождения. «Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» (Ин., ix: 2). Согласно Зейделю, это одно из самых замечательных доказательств буддийского влияния, и он снова ссылается на «Лотос» (на пятую главу). Согласно этому тексту, слепорожденный не верил, что бывают красивые или безобразные очертания. Врач, который разбирался во всех болезнях, понял, что слепота этого человека обусловлена его прежними грехами. С его помощью слепой прозрел и увидел, как глуп был раньше.
Здесь мы имеем дело с общими индийскими доктринами кармы и перерождения. Но учение Евангелия антибуддийское, поскольку ответ на вопрос таков: «Не согрешил ни он, ни родители его». На статус буддийской здесь может претендовать, скорее всего, возможность такого верования среди тех, кто задал этот вопрос. Но вера в перерождение не была исключительно буддийской или индийской. Она была свойственна пифагорейцам, и греки хорошо о ней знали. Хотя можно сомневаться в том, откуда она пришла к евреям, индийский текст II в. н.э. здесь, во всяком случае, ни при чем.
15. Преображение. «Просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф., xvii: 2). По легенде, преображение случалось в жизни Будды дважды. Непосредственно перед смертью его тело стало таким сияющим, что новые золотистые одежды, которые были на нем, будто утратили свой блеск. Именно тогда он заявил, что это случается дважды — при просветлении и при достижении конечной нирваны. Вот и все данные, поскольку «Жизнь Гаудамы» Биганде, которую цитирует ван ден Берг, представляет собой лишь бирманское воспроизведение этого же пассажа.
Даже этот простой случай вызвал осложнения при интерпретации. Сам по себе он — случайная общая особенность двух абсолютно несхожих жизней. Поэтому ван ден Берг пытается доказать, что первоначально в евангельском повествовании говорилось о двух случаях преображения. Одно из них произошло при Крещении, а другое — при Вознесении. Он думает, что святой Матфей опустил первый случай и переставил второй, а на самом деле Преображение должно было произойти после Воскресения. Эти утверждения можно оставить на долю библейской критики, как и его доводы в пользу Преображения после Крещения. Он указывает, что слова, раздавшиеся с неба после Крещения, почти те же, что и после Преображения, а два апокрифических Евангелия упоминают об огне при Крещении. Согласно «Евангелию евреев», «огонь появился над водой», а в «Евангелии эбионитов» сказано, что «немедленно великий свет воссиял вокруг». Едва ли здесь говорится о Преображении; скорее, это доказывает, какими незначительными при ближайшем рассмотрении становятся поводы к сопоставлению двух традиций.
16. Чудо с хлебами и рыбами. С ним сравнивают другой поздний буддийский рассказ (введение к 78‑й джатаке) о ювелире и его жене, накормивших Будду и пятьсот его учеников несколькими испеченными ими лепешками.
Жена положила лепешку в чашу Татхагаты. Наставник взял достаточное количество, и так же поступили пятьсот монахов. Ювелир обходил их, раздавая молоко, топленое масло, мед и сахар, и Наставник с пятьюстами монахами завершили свою трапезу. Великий ювелир и его жена также ели, сколько хотели, но лепешки не кончались, и, даже когда монахи из всего монастыря и те, кто подбирал объедки, получили еду, не было похоже, что она кончится. Они сообщили Господину: «Господин, лепешка не кончается». — «Тогда бросьте ее через ворота Джетаваны». И они бросили ее на склон у ворот. Ныне это место внизу склона называется Капаллапува (Блин).
Поскольку этот рассказ приведен в вводной части джатаки, как и история об ученике, шедшем по водам, к нему применимы те же соображения.
О том, в какой мере эти параллели могут служить свидетельствами в пользу включения буддийских легенд в Евангелия, иногда судили просто по количеству обнаруживаемых в них схожих мест. Но уже само многообразие полученных выводов показывает, насколько субъективны результаты подобного подхода. Однако мы сможем выйти на более твердую почву, если учтем две вещи: во‑первых, следует определить, достаточно ли у нас оснований для предположения, что буддийские предания в I в. н.э. стали известны в Палестине. Ван ден Берг посвящает тщательному исследованию этой проблематики главу в книге, но некоторые из приведенных им фактов не проливают света на данный вопрос. Бесполезно ссылаться на «Панчатантру», которую перевели с санскрита на пехлеви в VI в. н.э. Однако мы знаем, что Греция длительное время контактировала с Персией, а Персия имела политические и торговые отношения с Индией даже раньше завоеваний Александра Македонского. Поэтому нельзя отрицать возможность передачи легенд. Однако каким именно образом она могла осуществляться, так и не было показано. Зейдель предполагал, что евангелистам был известен некий подлинный буддийский текст, но предания, на которые опирался он, не содержались в какой‑то конкретной работе; свои параллели он собрал по мелочам в Палийском каноне, в санскритских текстах и в разрозненных легендах из палийских комментариев и китайских переводов.
Во‑вторых, встает вопрос библейской критики. Все евангельские истории относятся к I в. н.э. Все они были записаны в то время, когда могла существовать живая традиция и могли помнить о подлинных событиях. По мнению одной школы, такая традиция действительно была. О самарянке или о выборе учеников рассказывали потому, что самарянка и ученики, которые до того были рыбаками, действительно существовали. В таком случае мы имеем дело с историческими событиями, и поэтому их совпадения с преданием о Будде — просто курьезные случайности. Для других школ Евангелия даже в самой ранней своей форме — не собрания подлинных воспоминаний, а всего лишь попытки ранних христиан выдумать исторический фон для своих верований. Даже если согласиться с этим мнением, вопрос о том, внесли ли индийские предания вклад в конечный результат, все равно будет относиться к сфере истории литературы. Он так и не получил убедительного решения, а во многих случаях серьезно и не рассматривался.
Если бы ученые смогли прийти к соглашению относительно того, что является «неоспоримыми параллелями» или настоящими заимствованиями, у нас были бы данные для постановки исторической проблемы. Но пока что такая надежда иллюзорна. Пятьдесят примеров Зейделя ван ден Берг сводит к девяти. Кажется, что их количество уменьшается пропорционально увеличению знаний исследователем буддийских источников. Э.У. Хопкинс обсуждает пять «неоспоримых параллелей», но не находит в них особого правдоподобия[370]. Гарбе предполагает прямое заимствование в четырех случаях — с Симеоном, с Искушением, с хождением Петра по водам и с чудом с хлебами и рыбами. Шарпантье рассматривает в качестве единственного приемлемого примера историю Симеона[371]. Остальные ученые отвергают всякую связь между буддийскими и евангельскими сюжетами. В любом случае ключевые события жизни — рождение, отречение, просветление и смерть, — которые могли бы придать сравнению убедительность, перестают быть предметом обсуждения.
Ван ден Берг ван Эйзинга также обсуждает параллелизмы в апокрифических Евангелиях. Некоторые из этих текстов обнаруживают знакомство с именами, связанными с северо‑западной Индией, что объясняется контактами между индийской культурой и ранними христианскими миссиями на Востоке. Это не связано с присутствием индийских преданий в Палестине и не дает дополнительных доводов в пользу теории заимствований в канонических Евангелиях, ни одно из доказательств которой не выдерживает критики.
[1] Strom., I, xv, 71.
[2] Al Biruni, Chronol. of ancient Nations, tr. Sachau, p. 190.
[3] Hegemonius, Acta Archelai, LXIIL, ed. Beeson. Leipzig, 1906. Этот текст не считается исторически достоверным, но в работе над ним Гегемонии использовал более старые документы. Чтение Buddam варьируется, но его правильность доказывают цитаты у Эпифания и у историка Сократа.
[4] Adv. Jovin., I, 42.
[5] Bk. Ill, ch. 15 (Yule, ii, p. 138; Ramusio, III, ch. 23).
[6] An Historical Relation of Ceylon, 1681; repr. Glasgow, 1911.
[7] Description du Royaume de Siam, Paris, 1691; в переводе A New Historical Relation of the Kingdom of Siam. London, 1693, p. 163 ff.
[8] Sidharabam, Rome, 1790, p. 57. Об исключительных трудностях, с которыми сталкивались величайшие ученые того и более позднего времени, пытаясь добраться до подлинных свидетельств, можно узнать из «Melanges posthumes» Ремюза (Paris, 1843).
[9] Analysis of the Dulva. Asiatic Researches, xx, p. 41 ff. Calcutta, 1836‑1839.
[10] Buddha and Buddhism in JRAS, XVI (1856), p. 248.
[11] Предисловие // В.П. Васильев. Буддизм. Т. 1. СПб., 1857.
[12] Иногда заучивание наизусть считают более точным методом фиксации, чем записывание, но оно в большей степени подвержено опасности искажений. Даже в случае Вед, лишенных доктринального мотива, подверженного изменениям, для сохранения безупречной целости которых были предприняты экстраординарные усилия, в гимнах, дошедших до нас в редакциях разных школ, существуют разительные отличия. Ту же особенность мы обнаруживаем во фрагментах, сохранившихся и в палийском, и в санскритском варианте. Другим аспектом многочисленных искажений, связанным с заучиванием наизусть, является трудность определения источника или авторства отдельных документов. Сами буддисты, когда атрибуция некоторых канонических текстов лично Будде казалась им слишком несообразной, приписывали их тому или иному из более известных учеников.
[13] Самостоятельной проблемой, не заботящей нас в настоящий момент, является определение того, где искать высказывания Будды в «Рассуждениях» после того, как мы отбросим легенды. См. главу 16.
[14] The Life of the Buddha. Tr. by W.W. Rockhill. London, 1884 (Triib— ner's Or. Series).
[15] Существует тибетский текст, носящий то же название.
[16] The Romantic Legend of Sakya Buddha, from the Chinese‑Sanskrit by S. Beal. London, 1875.
[17] Eine tibetische Lebensbeschreibung Cakja Muni's, in Auszuge mitgeteilt von A. Schiemer. St. Petersburg, 1851.
[18] J. Klaproth. Vie de Bouddha d'apres les livres mongols JA. Vcl. 4, pp. 9 ff., 1824.
[19] A. Leclere, Les livres sacres du Cambodge. Paris, 1906.
[20] Последнее обсуждение хронологии содержится в книге Hultzsch, Inscr. of Asoka, p. XXXV.
[21] M. Masson Oursel. Esquisse d'une histoire de la philosophic indienne.
[22] Е. Senart. Essai sur la legende du Buddha, son caractere et ses origines. Paris, 1882 (первая публикация в Journ, 1873 as., aout‑sept).
[23] Hibbert Lectures, 1881, p. 197.
[24] Будда, «просветленный», — это, собственно, его обозначение после просветления. До этого он — Бодхисатта (на санскрите — Бодхисаттва), «существо просветления» или «тот, кому суждено просветление». В текстах ученики к нему — Просветленному — обращались Бхагава (Бхагават), «Господин». Это термин, которые разные индуистские школы используют как титул основателя или особо чтимого божества. Вежливое выражение «Благословенный», иногда используемое для передачи этого слова, ни в коем случае не перевод. «Татхагатой» Будда называет себя. Этимологически это значит «так пришедший (или ушедший)», но точный смысл спорен. Шакьямуни — «святой из шакьев» — обычное обозначение его в санскритских текстах. Не буддисты называли его фамильным именем Готама или махасамана — «великий отшельник». Его личное имя, Сиддхаттха или Сарвартхасиддха, будет обсуждаться ниже.
[25] Например, написанное Кэноном Лиддоном жизнеописание Будды в Essays and Addresses, London, 1892 тщательно игнорирует любые чудеса, несмотря на то что он пользовался данными одной из позднейших и самых фантастичных версий истории. Ср. также статью Будда в ЕВ.
[26] См. главу 5.
[27] Бог или Господь, иссара (санскр. ишвара). Именно этот термин и проблема бога как правителя и руководителя мира были яблоком раздора между теистической и атеистической школами в индийской философии. Ср. Dasgupta, Yoga as philosophy and religion, p. 164.
[28] «Брахмаджала‑сутта». Дигха, i, 18 и далее.
[29] Дигха, iii, 1 и далее.
[30] О ведической теории «творения» Праджапати см. Ригведа X, 121, о происхождении четырех каст X, 90; перевод см. Vedic Hymns E.J. Thomas, 1923. Пример намеренного отказа от брахманической теории каст содержится в «Мадхура‑сутте», где упоминается об ортодоксальном взгляде, согласно которому брахман родился изо рта Брахмы. «Маджджхима» ii, 84; перевод в JRAS, 1894, р. 341 М
[31] Мвасту, i, 338 ff.; Rockhill, ch. I; генеалогии даны в Дпв., iii, Мхв., ii. История происхождения вещей и часть генеалогий в «Дигхе» вложены в уста Будды. Нет причины считать это благочестивым мошенничеством. Легенды создавались и сохранялись анонимно. Доктрина подразумевала, что Будда был всеведущ, и поэтому с буддийской точки зрения он должен был знать также и это. На самом деле, только он мог знать о всех этих вещах по‑настоящему. Поэтому при кодификации канонов эти свидетельства вполне естественным образом приписывались ему.
[32] Rockhill, p. 11.
[33] Его называют молодым брахманом, однако он не чистокровный брахман. Его имя — это название касты, к которой он принадлежал, а Амбаттхи (Амбаштхи), как видно из рассказа, были смешанной кастой. Согласно законам Ману (х, 13) они относились не к кшатриям и рабам (предположительно, шудрам): по отцу они происходили от брахманов, а по матери — от вайшьев. Происхождение касты — добуддийская проблема, как и теория о существовании четырех первоначальных каст, от смешения которых произошли все остальные. Нет нужды доказывать, что современные кастовые правила и сами касты, которым присуща постоянная тенденция к делению, очень сильно отличаются от описанных в буддийских книгах или даже в «Махабхарате» и в законах Ману. Однако строгость кастовых правил видна из самой легенды, поскольку брахманы и кшатрии могли изгнать члена касты, обрив ему голову и посыпав ее пеплом, отказывая ему в месте и воде, а также в участии в жертвоприношении и похоронных ритуалах. Дигха, i, 98. Не следует забывать, что отраженные в буддийских книгах представления о кастах относятся ко времени жизни составителей. Каковы были действительные общественные установления в племени Будды при его жизни, намного более проблематично.
[34] Это фраза, регулярно используемая комментатором, когда он повторяет более раннее повествование.
[35] Этот царь с более подробной генеалогией упоминается в Мадж., ii, 74.
[36] В версии «Махавасту» изгнанный царь назван Колой, откуда выводится этноним колии. Мвасту, i, 353.
[37] Indische Studien, v 412 ff. (1862). Фаусбелль дает там историю шакьев из комментария на СНип., II, 13, ныне опубликованную в издании PTS, vol. ii, 356 ff.
[38] См. Jathaka Tales, Introd. p. 2 ff.
[39] Дигха, ii, 200 и далее.
[40] Список из шестнадцати названий, как утверждают, встречается в текстах несколько раз, но это всего лишь повторение одного и того же пассажа (Анг., i, 213; iv, 252, 256, 260). О шестнадцати странах говорится в Лал., 24 (22), где приводятся названия только восьми мест, и Мвасту, i, 198; ii, 2, где названий нет.
[41] Отсюда абсурдность наименования палийской доктрины «южный буддизм».
[42] Дигха, ii, 146, 169.
[43] Известная грекам как Палиботхра, современная Патна.
[44] JRAS., 1898, 503 и далее.
[45] Cunningham, Arch. S. Reports, i, 55; JRAS, 1902, 267.
[46] B.A. Смит пишет: «Я склонен думать, что страна шакьев находилась в Терай и простиралась на восток от точки, где Рапти отделяется от холмов по направлению к малому Гандаку, то есть между Шравасти и Рамаграмой (от 81 градуса и 53 минут до 83 градусов и 49 минут восточной долготы). Южную границу в настоящее время определить нельзя» (Р.С. Mukherji, A Report on a Tour of exploration of the antiquities of the Tarai, p. 18).
[47] В тибетской версии, отражающей еше более поздний этап, говорится, что этим городом была Потала (в дельте Инда); Rockhill, p. 11. Р.С. Харди (Man. Budh., p. 135) пишет, что речь идет о Бенаресе. Это, вероятно, ошибка, поскольку в легенде Бенарес был городом Рамы или Колы, предка колиев.
[48] Комментарий на «Ангуттару‑никаю» (i, 384, 406) помещает Саваттхи в семи йоджанах от Сакеты и сорока пяти — от Раджагахи.
[49] Four Reports made during the years 1862—1865. Arch. Survey, i, p. 330 ft. Anc. Geog. of India, i, p. 407.
[50] Report of tours in the Central Doab and Gorakhpur in 1874—1875 and 1875—1876. Arch. Survey, xii, p. 108.
[51] Kausambi and Sravasti, JRAS, 1898 p. 503; cp. S. Konow, Ind. Ant. 1908, p. 180.
[52] См. сэр J. Marshall, Notes on archeological exploration in India, 1908‑1909, JRAS, 1909, p. 1061.
[53] Inscriptions of Asoka, ed. Hultzsch, p. 165; cp. Ep. Ind. v. 1, p. 6.
[54] Доктор Фюрер, нашедший колонну, заявил также, что неподалеку он обнаружил и саму большую ступу, и дал подробное ее описание. Но к несчастью для него, впоследствии он обнаружил более важную колонну в Падарии, исследования которой привели к обнаружению вымысла в его отчете. Необходимо лишь процитировать высказывание В.А. Смита, согласно которому в отчете «каждое слово было неверным» и надписи, предъявленные Фюрером, были «бесстыдным подлогом». Смит пришел к заключению, что колонну переместили приблизительно на восемь или тринадцать миль от ее первоначального местоположения в Сисании или Пальта‑Деви. Mukherji, Report, p. 4. Отчет Фюрера изложен в «Monograph on Buddha Sakyamuni's birth‑place in the Nepalese Tarai». Allahabad, 1897. Он был изъят из обращения.
[55] Согласно Фюреру, «это пустынное место здешние жители все еще называют Румминдеи» (Monograph, p. 28). Это утверждение принималось на веру, пока не стало известно о богатом воображении доктора Фюрера, и даже сейчас его неосторожно повторяют. Все же он признавал, что это название не используется непальскими властями. «Любопытно (пишет он), что истинное значение этого старинного буддийского названия давно забыто, поскольку сейчас непальские чиновники считают это слово обозначением стана Рупа‑деви». В.А. Смит писал: «Название Румминдеи, известное горцам в варианте Рупадеи (sic), относится к святилищу неподалеку от вершины холма, где расположены руины». Ind. Ant. 1905, p. 1. Он не приводит дополнительных доказательств в пользу утверждения Фюрера, и, по всей видимости, ни непальские чиновники, ни горцы не называли это место Румминдеи.
[56] Inscriptions of Asoka, p. 164; ср. Бюлер, JRAS, 1897, pp. 429, 615. Эту колонну видел Сюаньцзан, который говорит о фигуре лошади на ее вершине: из‑за козней злого дракона колонна переломилась пополам и упала на землю. Лошадь пропала, а колонна была расколота до середины, очевидно, молнией.
[57] Джат., i, 52; Лал., 94 (82); адъективная форма этого имени один раз встречается в суттах, но только в легенде об Асите, привязанной к «Налака‑сутте»; см. начало 4‑й главы нашей книги.
[58] Mukherji, Report, p. 15. Ср. его статью Kapilavastu в ERE. Теория двух Капилаваттху была отвергнута доктором Хоуи и майором У. Востом, JRAS, 1906, pp. 453, 553.
[59] Надпись обсуждается в 11‑й главе этой книги. В пуранах приведен любопытный список царей, потомков Икшваку, где перечислены последовательно Санджая, Шакья, Суддходана, Рахула (или Ратула, или Сиддхартха, или Пушкала) и Прасенаджит. Санджая упоминается также в буддийской генеалогии. Название племени шакьев здесь стало именем собственным. Сам Будда под именем Сиддхартхи оказался царем, наследующим своему отцу Суддходане. Но кроме того, пураны смешивают Будду с его сыном Рахулой; ему наследует Прасенаджит (в палийских текстах — Пасенади), который был современником Будды — царем Косалы. Список, вероятно, представляет собой пример нечеткого отражения буддийской традиции. Vishnu‑pur., iv, 22, 3; Vayu‑p., xxxvii, 28304; Matsya‑p., ccixxi, 12. В позднейшей «Бхагавата‑пуране» Будда сделан девятым воплощением Вишну.
[60] «Маджджхима‑никая», ii, 124.
[61] СНип., 422—423; та же поэма с вариациями в Мвасту, ii, 198—199;рассказ в Rockhill, p. 27, видимо, представляет собой перевод этой жепоэмы.
[62] Дигха, i, 115.
[63] О готрах см.: Макс Мюллер. History of Ancient Sanskrit Literature, p. 380, а также комментарии Джолли к его переводу «Вишну‑смрити», р. 106, и «Нарада‑смрити», р. 166. SBE, vii, xxxiii.
[64] Айтарея Брахмана, VII, 25; ср. комментарии в переводе Haug и Keith.
[65] Джотипала в «Сарабханга‑джатаке» (522) принадлежит к клану Конданна, но он брахман и сын родовых жрецов. Это относится и к Конданне, одному из первых учеников Будды; он был одним из брахманов, пророчествовавших при выборе имени.
[66] Asvalayana, Srauta‑sutra, 12, 11, 1.
[67] Rockhill, p. 10, ранее р. 5.
[68] Baines, Ethnography (Castes and Tribes), par. 3. Strassburg, 1912.
[69] Baines, ibid., par. 4.
[70] Его селение Дэвадаха по всем свидетельствам шакийское, оно не идентично (как иногда считают) колийской Вьяггхападже или Колиянагаре. Трижды оно упомянуто как место, где была произнесена сутта. Комментарий трактует «дэва» как «царь» и говорит, что название селения связано с прудом шакийских раджей, которым пользовались во время празднеств; он назывался Дэвадаха, поскольку был «устроен царями» (Мадж., ii, 214). На пали это слово, конечно, означало бы «пруд бога», но нет уверенности, что это палийское название. В «Махавасту» дается название Дэвадаха.
[71] Имя никак не связано (хотя такое сравнение и проводилось) с ведийским богом Праджапати, «господином существ». Виндиш говорит, что это не собственное имя, оно показывает ее функции, место в семье. Возможно, когда‑то данное слово обладало таким смыслом, поскольку употреблялось в значении «жена», но в предании это всего лишь имя собственное. Майя также беспокоила исследователей мифологии, и была сделана попытка связать ее с доктриной майи в веданте. Но представление о майе — космической иллюзии нельзя проследить ни в палийских, ни в санскритских текстах, где упоминается это имя. Майя — это волшебная сила, морок. Женские имена часто выражают идею магической силы красоты. Ср., например, Уммаданти (Отравляющая), Пабхавати (Очаровывающая), Манохара (Захватывающая ум).
[72] Это основывается на том, что смерть Будды в возрасте восьмидесяти лет, по сингалезской традиции, пришлась на 544 г. до н.э. Это не древняя традиция, она сложилась при помощи обратного отсчета и сложения годов правления царей Магадхи. Причиной изменения было то, что, согласно хроникам, Ашока был коронован через 218 лет после нирваны; и, если считать датой восшествия на трон его деда Чандрагупты 323 г. до н.э., это дает дату 483 г. до н.э. Фундаментальной датой для установления прочих является дата договора Чандрагупты с Селевком Никатором; она не определена с полной точностью и колеблется в пределах нескольких лет. Верно и то, что мы не можем непосредственно проверить число 218, но оно соответствует тому, что известно из пуран и джайнских текстов о преемственности царей Магадхи. Лишнее время в сингалезских вычислениях могло возникнуть из‑за того, что неполные годы царствования сменяющих друг друга царей считались как полные. Нет надобности обсуждать подсчеты других школ. Так, общая для Китая и Японии дата — это 1067 г. до н.э. Четырнадцать остальных дат приводит Чома из тибетских источников. Gram. Tib. par. 255.
[73] Это не означает, что существовали только двадцать четыре предшествующих будды: просто лишь они пророчествовали о Готаме. В поэме упомянуты и другие будды.
[74] См. главы 15 и 16.
[75] От глубочайшего ада до предела существования вселенная разделена на мир желаний (кама), мир формы и мир бесформенного. Небеса Тушита — это четвертое из шести небес мира желаний.
[76] Здесь комментатор цитирует комментарий Винаи, но местоположение Среднего района идентификации не поддается. Очевидно, это не то же, что классическая Мадхьядеша в Manu, ii, 21.
[77] «Аччарияббхутадхамма‑сутта», Мадж., ш, 118. Об идентичных событиях в связи с Буддой Випассином рассказывается в «Махападана‑сутте», Дигха, ii, 12.
[78] Вводное и заключительное предложения этого абзаца повторяются во всех последующих абзацах с соответствующими изменениями в формулировках.
[79] Здесь время меняется от исторического прошедшего к настоящему, поскольку эти события, как считается в тексте, случаются со всеми бодхисаттами.
[80] Индийский лунный зодиак делится на 27 или 28 созвездий. У буддистов сохранились все 28, Niddesa, i, 382. Их перечень дается в Лал., 502—506; Див., 639 и далее; Mahavayutpatti, 165. Ср. Sun, Moon and Stars (Buddhist) в ERE.
[81] Это может также означать: «Это главная четверть». Здесь, вероятно, присутствует игра слов, поскольку в Лал., 96 (84) она точно есть: там он делает семь шагов на каждую четверть, на надир и зенит и по поводу каждой произносит фразу‑каламбур, относящуюся к названию четверти. В каноническом повествовании говорится только, что он шел по направлению к северу.
[82] Это также традиционная дата его Просветления и смерти. Хотя год, вероятно, в это время был солнечным, месяцы были лунными, и были необходимы календарные вставки. В 1922 г. праздник Весак (Висакха) на Цейлоне приходился на полнолуние 10 мая.
[83] В Мвасту, ii, 18 ее отец Субхути посылает к царю с просьбой: «Пусть царица придет и родит здесь».
[84] Лал., 109 (96); Мвасту, ii, 20. Кажется, что святой Иероним знал об этом случае. См. Введение.
[85] О названии Лумбини доктор Хакманн (Buddhism as a Religion, p. 2) пишет: «На том месте, где родился ребенок, несколькими веками позже царь Ашока воздвиг мемориал с надписью в память об этом событии, и именно его открыли в декабре 1896 г.; таким образом, несомненно и то, что это событие произошло, и то, что определено место, где оно произошло». Стоит только отметить приведенное здесь замечательное умозаключение: достоверность события доказывается тем, что несколькими столетиями позже существовала легенда о нем.
[86] Мадж., i, 266; Avadanasat., 13 f.
[87] Дигха, i, 113.
[88] Лал., 46 (42).
[89] Journ. des Savants, aout, 1899, p. 488.
[90] Даже это представление не разделяется всеми школами, поскольку тибетская Виная эксплицитно признает совокупление родителей.
[91] Здесь в тексте дан полный перечень атрибутов властелина мира.
[92] Удумбара — это разновидность фигового дерева, которая не дает видимых цветов. В «Сутта‑нипате», 5, ищущий реальности в существовании уподобляется тому, кто ищет цветок дерева удумбара.
[93] См. список в главе 15.
[94] Вероятно, это имя происходит от имени брахмана — риши, Асита Дэвала; ср. Windish в Kuhn Festschrift, p. 1 и далее. В тибетском тексте присутствуют серьезные расхождения с этой версией. Налака, оставив мир, идет в Бенарес и сначала присоединяется к компании брахманов, среди которых приобретает известность как Катьяяна, а после своего обращения — как Махакатьяяна, то есть его идентифицируют с величайшим из учеников. Rockhill, p. 18.
[95] Мадж., i, 246 (далее цитируется полностью, с. 64 и далее); Лал., xviii, 330 (263). Это пример старого канонического фрагмента, включенного в более поздний текст. За исключением вариантов и дополнений, он дословно совпадает с палийской версией, но вместо пишу саккасса камманте («во время работы моего отца из шакьев») там сказано питур удьяне («в парке моего отца»). Отсюда отличие в санскритских рассказах, где всегда упоминается парк. Ср. Мвасту, ii, 45 и далее; Rockhill, p. 22. О трансах см. главу 13.
[96] Церемониальная вспашка может иметь связь с реальным древним обычаем, но нет причин предполагать, будто он существовал у шакьев. Если этот обычай был известен комментатору, его следует искать не у шакьев, а там, где составлялся комментарии.
[97] Rockhill, p. 22; Див., р. 391. Эту историю также воспринимали как источник одного из евангельских событий. Можно предложить читателю угадать, какого, не заглядывая в главу 17.
[98] Лал., 134 (117); Мвасту, ii, 26; Rockhill, p. 17. Согласно ван ден Бергу ван Эйзингу, это источник рассказа о Крещении.
[99] Rockhill, p. 17; Див., 391.
[100] Даже в «Буддхавамсе» упоминание о его жене, вероятно, является добавлением. В этом тексте биография Будды встречается дважды. Впервые в виде пророчества, сделанного Дипанкарой, который называет имена его родителей, но не говорит об имени его жены, а затем рассказывает о просветлении и главных учениках. Во втором случае говорит сам Будда, и там уже добавлены названия трех дворцов, имена жены и сына и другие подробности.
[101] Все другие имена даются Рокхиллом. Однако он объединил несколько легенд и не выяснил, было ли у Будды три жены или же были совмещены противоречащие друг другу рассказы.
[102] В их перечне существует значительное сходство с перечнем достоинств героя в романах «Кадамбраи» и «Дасакумарачарита».
[103] То, что он оставил мир в возрасте двадцати девяти лет и умер в восемьдесят, подразумевают стихи, которые цитируются в «Махапариниббана‑сутте», Дигха, ii, 151.
[104] Этот случай, видимо, представляет собой попытку объяснить имя Рахула, но Рахула не значит «оковы». Это уменьшительное от Раху, чудовища, которое глотает солнце или луну во время затмения, и вполне естественное имя для того, кто родился в такое время. (См.: Art. Sun, Moon, and Stars, Buddhist, ERE.) Личные имена, производные от звезд или созвездий, широко распространены. Это астрономическое объяснение имени дается в Schiefner, Tib. Lebensb. par. 10, где сказано, что при рождении Рахулы случилось лунное затмение. В Мвасту, ii, 159 он сходит с небес Тушита ночью Великого отречения, поскольку, согласно этому тексту, он, как и Бодхисатта, родился без участия отца. В Rockhill, p. 24 он оказывается зачатым за семь дней до этого.
[105] Слово «счастливый» — ниббута, буквально «истощенный», и это его значение обыгрывается в следующем предложении. Состояние истощенности — это ниббана, палийская форма санскритского нирвана. Как будет видно из данного фрагмента, это не связано с проблемой затухания индивидуальности или личности во время смерти. Для буддистов это отдельный вопрос.
[106] Согласно Мвасту, ii, 157, женщину звали Мриги, она была матерью Ананды. В рассказе в Rockhill, p. 24 она становится женой Бодхисатты за семь дней до того, как он оставил дом.
[107] Старый, вероятно, сингалезский комментарий, использованный комментатором при составлении собственного текста, показывает, что даже в школе Тхеравады существовали разные традиции.
[108] Это первое зафиксированное в источниках искушение Мары. Мара, как полагают, исполнил свою угрозу, пользуясь каждой возможностью для искушения Будды на всем протяжении его жизни.
[109] Образ жены Бодхисатты сильно отличается от данных палийского текста, где она идентифицируется с монахиней, достигшей архатства. Здесь Бодхисатта трактует один из ее снов в том смысле, что в следующем рождении она станет мужчиной.
[110] Buddha, p. 119. Но они определенно используются в дидактических и патетических целях в комментариях.
[111] См. выше главу 4.
[112] СНип., 335; Сам., iii, 135, 136; iv, 105; Анг., ii, 164; Мадж., i, 414, 420; iii, 277.
[113] Therag., 295, 41, 348, 536; ср. Сам., iii, 83:
«Кто понимает пять кханд, В добром учении проводит жизнь, Достойные хвалы, праведные люди — Это истинные сыны Будды.»
[114] Джат., i, 65; Мвасту, ii, 189; Лал., 277 (225). Очевидно, нельзя найти определенное объяснение всем этим названиям, но можно предположить следующее. Анупия — реальное место в стране малла, упомянутое в Каноне. Вероятно, его традиционно стали отождествлять с местом первого пристанища Готамы, а все другие названия — искажения слова «Анупия» в народном языке, лежащем в основе языка текстов и на пали, и на санскрите.
[115] См. Мадж., i, 23, 117, 167, 247—249; ii, 93‑94. Это повторения, что значит, что редактор или редакторы этой Никаи включили в нее более старый документ. Цепь Причинности там не упоминается, хотя редактору о ней известно.
[116] Лал., 309 (246); Мвасту, ii, 121.
[117] Этот фрагмент (Я сделал решительное... сознание) повторяется после описания каждой из последующих аскетических практик.
[118] Лал., 330 (264) добавляет: «Крестьяне, живущие неподалеку, решат, что отшельник Готама не ест».
[119] Названия растений (и то и другое означает «с черными узлами»).
[120] На санскрите — мадгура; полагают, что это сем.
[121] См. главу 4.
[122] Или «состояния счастья» (сукха) — «удовольствие» часто слишком сильное слово. Этот термин используется для обозначения приятного или счастливого в любом смысле, особенно в отношении чувств, и противоположен понятию дуккха — «мучительный». См.: Rhys Davids, Pali‑English Dictionary, s.v. Dukkha.
[123] Это предложение повторяется как рефрен после каждого этапа транса. В аналогичном рассказе в Мадж., i, 21 оно вообще не встречается.
[124] Или «касты». Комментарий воспринимает это буквально и говорит, что Будда в своем предпоследнем рождении был золотистого цвета.
[125] Мы знаем точно, что понималось под асавами, поскольку здесь утверждается, что они состоят из чувственного желания (кама), желания существовать (бхава) и невежества (авиджджа). К этому перечню позже был добавлен ложный взгляд (диттхи) в качестве развития авиджджи. Слово «асава» переводили как «порочность», но оно необязательно влечет за собой склонность к греху. Оно может включать в себя самые невинные природные импульсы в той мере, в которой они являются выражениями привязанности к существованию. Это слово соответствует санскритскому асрава — «впадение», и этот буквальный смысл соответствует джайнскому словоупотреблению (джайнизм воспринимал карму как нечто материальное и полагал, что она входит в индивида и пропитывает его). В буддизме этого значения нет; он, по‑видимому, принял этот термин почти в техническом смысле и заново интерпретировал его.
[126] СНип., 405—424; Мвасту, ii, 198—200; тибетское повествование у Рокхилла, вероятно, представляет собой перевод этих же стихов; в Лал., 297 (240) дано другое стихотворное повествование.
[127] Мвасту, ii, 117—120; ср. ii, 195—206. Другой признак вставного характера истории Бимбисары заключается в том, что в каноническом рассказе до того, как Готама оставил обоих своих учителей, он не приходит в государство Магадха.
[128] Вероятно, Фуко не прав в своем переводе «из семьи шакьев».
[129] В Лал., 334—337 (267—270) говорится еще о девяти девушках, которые обеспечивают его едой на протяжении периода аскезы. В Див., 392 говорится о двух девушках по имени Нанда и Нандабала.
[130] Так комментатор «Джатак» трактует неясные слова текста «Маджджхима‑никаи»; см. главу 6.
[131] Сны приведены в Каноне:
) мир представился ему большим ложем, а Гималаи — подушкой. Его левая рука была погружена в восточный океан, правая — в западный, а ноги — в южный. Это означало полное Просветление, достигнутое Татхагатой;
) растение под названием тирия выросло из его руки и, поднявшись, достигло неба. Это был Благородный Восьмеричный путь;
) белые черви с черными головами вползли на его колени и покрыли их. Это были домохозяева в белых одеждах, которые пришли к Татхагате как к убежищу;
) четыре птицы разных цветов явились с четырех сторон и, упав к его ногам, стали абсолютно белыми. Это были четыре касты, которые, оставив домашнюю жизнь для учения, преподанного Татхагатой, постигли высочайшее освобождение;
) он шел по горе из навоза, не пачкаясь. Это означало Татхагату, который получает необходимое ему и наслаждается им, не привязываясь. Анг., ш, 240; Мвасту, ii, 136.
[132] «Сутта‑нипата», 425—449; санскритские версии в Мвасту, И, 238; Лал., 327 (261).
[133] Имя ведического демона, примененное к Маре.
[134] Очевидно, тогда он не был Буддой, как указывает комментатор. И в Мвасту, и в Лал. говорится «Бодхисатта».
[135] Ольденберг также отвергает мнение о противоречии в традиции. Что касается мифологических аспектов, работа Виндиша «Мага und Buddha» очень важна, но, конечно, она имеет мало отношения к историческим проблемам.
[136] Дигха, ii, 261; iii, 260; Therag., 839.
[137] Вин., i, 2; Vinaya Texts, i, 78; весь фрагмент появляется снова в Udana I, i.
[138] Глава 2. Комментарий Буддхагхоши к «Дигхе» (i, 16) дает оба набора стихов; даже комментарий на саму Винаю приводит стихи из «Дхаммапады», но добавляет: «Некоторые говорят, что он произнес стихотворение‑удану в Кхандаке «Когда поистине проявились вещи».
[139] Лал., 454 (355); стихи, приведенные в Beal, Rom. Legend, p. 225, вероятно, эквивалентны тому же оригиналу.
[140] Rockhill, Life of the Buddha, p. 33.
[141] Udana, II, 2; Samy., iii, 26; и, возможно, Theragatha, 254. Рокхиллова версия третьей строфы «Уданаварги» отличается от той, которую он дает в Винае, что, вероятно, объясняется различием в тибетских переводах с санскрита.
[142] Mbh., xii., 174, 48. Возможно, стихи не были заимствованы непосредственно из эпоса, а принадлежали к многочисленным эпическим стихотворениям, разбросанным повсюду в индийской литературе и в самом Палийском каноне. Они приводятся в санскритской работе XIII в. о стиле (Sahityadarpana, 240), для иллюстрации спокойного (шанта) состояния сознания.
[143] Другой титул Будды: «тот, кто хорошо ушел».
[144] Lai., 528 приводит подробности этапов пути. Будда, не имея денег, чтобы заплатить перевозчику, пересек Ганг по воздуху. В результате Бимбисара отменил плату за переправу для отшельников.
[145] Авусо — обращение старших друг к другу. Вероятно, это звательный падеж от аясма, «старший».
[146] Эти повествования, несмотря на то что сейчас они составляют часть Винаи, не являются каноническими в том смысле, как сутты, хотя там много ссылок на канонический материал. Это исторический комментарий, как показали Рис‑Дэвидс и Ольденберг в своем переводе в Vin. Texts, i, pp. XV—XXI.
[147] Vin., i, l ff.; Vin. Texts, i, 73 ff.
[148] Джат., i, 78; об этом также рассказывается в Сам., i, 124, Нал., 490 (378).
[149] Джат., i, 77; Лал., 488 (377); Мвасту, iii, 273. В стихотворном рассказе в Лал., 499 (385), как указал Ольденберг, очевидно, имеется в виду срок лишь в одну неделю, что видно и в тибетской версии; Rockhill, p. 34.
[150] В «Джатаках» сказано, что боги сначала предложили ему четыре сапфировые чаши, от которых Будда отказался. Затем он взял четыре каменные чаши, которые слились воедино. В Лал., 495 (382) предложены и отклонены чаши из золота и серебра и из разных видов драгоценных камней. Эти вставки сделаны явно из‑за того, что именно такие чаши запрещены правилами Винаи. Вин., ii, 112; Vin. Texts, iii, 82.
[151] В ней опущена просьба об убежище в сангхе, поскольку тогда она еще не существовала.
[152] То же повторяется о каждом элементе.
[153] То есть они достигли полного просветления как архаты.
[154] Это описание побега содержательно и лексически во многом совпадает с историей Великого отречения, которую Рис‑Дэвиде считал созданной по образцу повести о Ясе. Vin. Texts, i, 102. Это явно приводит к невозможности найти в предании о побеге Будды историческую основу; все же определить, какой именно рассказ из двух послужил моделью, нелегко.
[155] Здесь говорится о двух так называемых искушениях Мары, одно из которых произошло после отправки учеников с проповедью, а второе — после Уединения. Они изложены в стихах, где Мара утверждает, что Будда в его власти, а Будда отрицает это (Сам., i, 105, 111).
[156] Даже значение словосочетания сомнительно. Рис Дэвиде интерпретирует его как «богатые», Пишель — «die schone Gruppe bildend»; оно может также значить «группа, возглавляемая Бхадрой».
[157] Это не вполне соответствует рассказу о первой встрече Бимбисары с Буддой, поскольку он был царем уже тогда.
[158] Это не соответствует тому факту, что он был архатом и одним из шестидесяти монахов, посланным проповедовать.
[159] Комментарий к Дхп., i, 88 и далее; комментарий к «Ангуттараникае», i, 155 и далее.
[160] Rockhill, 44. В комментарии к Дхп. его отец — Ванганта. Предания о том, как они умерли, приведены в главе 10.
[161] Согласно принятому здесь летосчислению, это случилось в 528 г. до н.э. (год Просветления). Последовательность событий на протяжении сорока пяти лет пастырства Будды часто можно установить приблизительно, но в ней нет и намека на точную хронологию, если не считать Отречения в возрасте двадцати девяти лет, Просветления шестью годами позже и смерти в возрасте восьмидесяти лет. Комментаторы изобрели хронологию для первых двадцати лет, вставив туда различные предания. Это стало основой схемы, принятой в бирманском жизнеописании, переведенном Биганде. Ей следуют Керн и РисДэвидс. Места, где Будда останавливался каждый год, перечислены в комментарии к «Буддхавамсе»:
) Бенарес,
—4) Раджагаха,
) Весали,
) холм Манкула,
) небеса Тридцати трех,
) Бхагга у холма Сумсумара,
) Косамби,
) лес Парилейяка,
) брахманская деревня Нала,
) Веранджа,
) холм Чалия,
) Джетавана (Саваттхи),
) Капилаваттху,
) Алави,
) Раджагаха,
) холм Чалия,
) Раджагаха.
После этого он постоянно оставался в Саваттхи, или в вихаре Джетаваны, или в Пуббараме. Этот список фактически привязан к событиям, описанным в легендах из комментариев: Весали — место, где Будда жил, когда согласился образовать женскую сангху, в Парилейяку он отправился, когда монахи серьезно поссорились, и т.д. В тибетском тексте зафиксированы сведения о всех сорока пяти годах — семнадцать из них Будда провел в Джетаване, восемь — в Раджагахе, остальные — в различных местах. Schiefner, Tib. Leb., 11.
[162] Therag., 527—536 и комментарий; комментарий к Анг., i, 301; Джат., i, 87; Дхп., com. i, 115, iii, 163, где рассказ продолжается.
[163] Ямака‑патихария. Долго природа этого необычайного зрелища оставалась непонятной для исследователей, но сейчас мы ра
