Религию — на службу Отечеству!
Сталину было известно, что во всех церквах страны во время богослужения произносятся патриотические молитвы за победу российских воинов. Как ученик духовной семинарии Иосиф Виссарионович хорошо понимал значение Церкви и религии в жизни страны. Он решил поддержать священнослужителей в их полезных деяниях на благо укрепления стойкости и твердости духа армии и народа. 4 сентября 1943 гола к Сталину был вызван Г. Г. Карпов — председатель Совета по делам Русской Православной Церкви. Он пишет в своих воспоминаниях о том, какие вопросы задал ему Сталин:
...а) что собой представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в церкви, его отношение к властям); б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая; в) когда и как был избран в патриархи Тихон; г) какие связи Русская Православная Церковь имеет с заграницей; д) кто является патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими; е) что я знаю о руководстве православных церквей Болгарии, Югославии, Румынии; ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай; з) количество приходов Православной Церкви в Советском Союзе и количество епископата. После того, когда мною были даны ответы на вышеуказанные вопросы, мне было задано три вопроса личного порядка: а) русский ли я; б) с какого года в партии; в) какое образование имею и почему я знаком с церковными вопросами.
Продолжим воспоминания Г. Г. Карпова. "После этого Сталин сказал: — Нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством Церкви. Какие у нас есть предложения? Оговорившись, что я к этому вопросу не совсем готов, я внес предложение организовать при Верховном Совете Союза ССР отдел по делам культов, и исходил я при этом из факта существования при ВЦИКе постоянно действующей комиссии по делам культов. Товарищ Сталин поправил меня: — Организовывать комиссию или отдел по делам культов при Верховном Совете Союза ССР не следует. Несколько подумав, сказал: — Надо организовать при Правительстве Союза, то есть при Совнаркоме, Совет, который назовем Советом по делам Русской Православной Церкви. На Совет будет возложено осуществление связей между Правительством Союза и патриархом. Совет самостоятельных решений не принимает, докладывает и получает указания от правительства. После этого Сталин спросил Маленкова и Берия, следует ли принимать ему митрополитов Сергия, Алексия, Николая. Они посчитали это положительным. Сталин сказал мне: — Позвоните митрополиту Сергию и от имени правительства передайте следующее: «Говорит с вами представитель Совнаркома Союза. Правительство имеет желание принять вас, а также митрополитов Алексия и Николая, выслушать ваши нужды и разрешить имеющиеся у вас вопросы. Правительство может вас принять или сегодня же, через час-полтора, если это время вам не подходит, то прием может быть организован завтра (в воскресенье) или в любой день последующей недели». В присутствии Сталина Карпов созвонился с Сергием и, отрекомендовавшись представителем Совнаркома, передал вышеуказанное, попросил обменяться мнениями с митрополитами Алексием и Николаем, если они находятся в данное время у митрополита Сергия. Митрополит Сергий ответил: — Алексий и Николай благодарят за такое внимание со стороны правительства. Мы хотели бы, чтобы нас приняли сегодня. Сталин не откладывал то, что можно сделать без промедления. Через два часа митрополиты Сергий, Алексий и Николай прибыли в Кремль и были приняты Сталиным в кабинете Председателя Совнаркома Союза ССР. На приеме присутствовали Молотов и Карпов. (Дальше я привожу в пересказе почти стенографическую запись беседы, которую сделал Карпов). Сталин тепло поздоровался с митрополитами, сказал: — Правительство Союза знает о проводимой патриотической работе в церквах с первого дня войны; правительство получило очень много писем с фронта и из тыла, одобряющих позицию, занятую Церковью по отношению к государству. Затем Сталин попросил митрополитов высказаться об имеющихся у патриархии и у них лично назревших, но неразрешенных вопросах. Митрополит Сергий сказал: — Самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве Церкви. Я почти 18 лет являюсь патриаршим местоблюстителем, а Синода в Советском Союзе нет с 1935 года. А потому я считаю желательным, чтобы правительство разрешило собрать архиерейский Собор, который и изберет патриарха, а также образует при главе Церкви Священный Синод как совещательный орган в составе пяти-шести архиереев. Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода, заявив, что избрание патриарха на архиерейском Соборе они считают вполне каноничным, так как фактически Церковь возглавляет бессменно в течение восемнадцати лет патриарший местоблюститель митрополит Сергий. Одобрив предложение митрополита Сергия, Сталин спросил: — Как будет называться патриарх? Когда может быть собран архиерейский Собор? Нужна ли какая-либо помощь со стороны правительства для успешного проведения Собора, имеется ли помещение, нужен ли транспорт, нужны ли деньги? Сергий ответил: — Эти вопросы предварительно мы между собой обсуждали и считали бы желательным и правильным, если бы правительство разрешило для патриарха принять титул «патриарха Московского и всея Руси»; патриарх Тихон, избранный в 1917 году при Временном правительстве, тоже назывался «патриархом Московским и всея России». Сталин согласился, сказав, что это правильно. На второй вопрос митрополит Сергий ответил: — Архиерейский Собор можно будет собрать через месяц. Сталин улыбнулся и обратился к Карпову; — А нельзя ли проявить большевистские темпы? — Если мы поможем митрополиту Сергию соответствующим транспортом для быстрейшей доставки епископата в Москву (самолетами), то Собор мог бы быть собран и через три-четыре дня. После короткого обмена мнениями договорились, что архиерейский Собор соберется в Москве 8 сентября. На третий вопрос митрополит Сергий ответил; — Для проведения Собора никаких субсидий от государства не просим. Митрополит Сергий поднял, а митрополит Алексий развил вопрос о подготовке кадров духовенства, причем оба просили Сталина, чтобы им было разрешено организовать богословские курсы при некоторых епархиях. Сталин, согласившись с этим, в то же время добавил: — Почему вы ставите вопрос только о богословских курсах? Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно. Митрополит Алексий сказал: — Для открытия духовных академий еще очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий — принимать в них лиц моложе 18 лет считаю неподходящим, по прошлому опыту зная, что пока у человека не сложилось определенное мировоззрение, готовить их в качестве пастырей весьма опасно, так как получается большой отсев. Может быть, в последующем, когда Церковь будет иметь соответствующий опыт работы с богословскими курсами, встанет этот вопрос, но и то организационная и программная сторона семинарий и академий должна быть резко видоизменена. Сталин сказал: — Ну, как хотите, это дело ваше, если хотите богословские курсы — начинайте с них, но правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий. Сергий поднял вопрос об организации издания журнала Московской патриархии, который бы выходил один раз в месяц и в котором бы освещалась как хроника Церкви, так и печатались статьи, речи, проповеди богословского и патриотического характера. Сталин ответил: — Журнал можно и следует выпускать. Затем митрополит Сергий затронул вопрос об открытии церквей в ряде епархий, сказав, что вопрос об этом перед ним ставят почти все епархиальные архиереи, что церквей мало и что уже очень много лет церкви не открываются. При этом митрополит Сергий сказал, что он считает необходимым предоставить право епархиальным архиереям входить в переговоры с гражданской властью по вопросу открытия церквей. Сталин ответил: — По этому вопросу никаких препятствий со стороны правительства не будет. Митрополит Алексий поднял вопрос довольно щепетильный — об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах. Сталин коротко сказал: — Представьте такой список, мы его рассмотрим. Сергий поднял тут же вопрос о предоставлении права свободного проживания и передвижения внутри Союза и права исполнять церковные службы священнослужителями, отбывшими по суду срок своего заключения, — то есть вопрос о снятии запрещений, вернее, ограничений, связанных с паспортным режимом. Сталин предложил Карпову этот вопрос изучить. Поговорили о делах финансовых. Митрополит Алексий сказал, что он считает необходимым предоставление епархиям права отчислять некоторые суммы из касс церквей и епархий в кассу центрального церковного аппарата для его содержания (патриархия, Синод), и в связи с этим же митрополит Алексий привел пример, что инспектор по административному надзору Ленсовета Татаринцева такие отчисления делать не разрешала. В связи с этим же вопросом он, а также митрополиты Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было видоизменено положение о церковном управлении, а именно, чтобы священнослужители получили право быть членами исполнительного органа Церкви. Сталин против этого не возражал. Митрополит Николай затронул вопрос о свечных заводах, заявив, что в данное время церковные свечи изготовляются кустарями, продажная цена свечей в церквах весьма высокая, и он, митрополит Николай, считает лучшим предоставить право иметь свечные заводы при епархиях. Сталин сказал, что Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР. И — обращаясь к Карпову: — Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами. Не надо делать препятствий к организации семинарий, свечных заводов и так далее. — Затем, обращаясь к трем митрополитам: — Если нужно сейчас или если нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру. Вот мне доложил товарищ Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартира, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы желали бы получить от правительства. Митрополит Сергий ответил: — Для патриархии и для патриарха прошу принять внесенные митрополитом Алексием предложения о предоставлении в распоряжение бывшего игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре, а что касается обеспечения продуктами, то эти продукты мы покупаем на рынке, но в части транспорта просил бы помочь, если можно, выделением машины. — Помещения в Новодевичьем монастыре товарищ Карпов посмотрел, — сказал Сталин, — они совершенно не благоустроены, требуют капитального ремонта, и для того, чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI веке. Правительство вам может выделить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив трехэтажный особняк на Чистом переулке, который занимал ранее бывший немецкий посол Шуленбург. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в нем, а для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его. (Видно, готовился Сталин к этой встрече — знал о состоянии помещений и имел план под рукой). Через несколько минут Поскребышев принес план особняка с его надворными постройками и садом. Было условлено, что на другой день, 5 сентября, Карпов предоставит возможность митрополитам лично осмотреть эти помещения. Сталин вновь затронул вопрос о продовольственном снабжении: — На рынке продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас продуктов на рынок колхозник выбрасывает мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение две-три легковые автомашины с горючим. Нет ли еще каких-либо вопросов, нет ли других нужд у Церкви?.. Ну, если у вас больше нет к правительству вопросов, то может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской Православной Церкви, и председателем Совета предполагается назначить товарища Карпова. Как вы смотрите на это? Все трое заявили, что они весьма благодарны за это правительству и лично товарищу Сталину и весьма благожелательно принимают назначение на этот пост товарища Карпова. Сталин сказал: — Совет будет представлять собою место связи между правительством и Церковью, и председатель его должен докладывать правительству о жизни Церкви и возникающих у нее вопросах. Обращаясь к Карпову, Сталин произнес: — Подберите себе два-три помощника, которые будут членами вашего Совета, образуйте аппарат, но только помните, во-первых, что вы не обер-прокурор, во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность Церкви. Тут же, при митрополитах, Сталин обратился к Молотову: — Надо довести об этом до сведения населения, так же, как потом надо будет сообщить населению и об избрании патриарха. Вячеслав Михайлович сразу же стал составлять проект коммюнике для радио и газет, при этом вносились соответствующие замечания, поправки и дополнения как со стороны Сталина, так и со стороны митрополитов Сергия и Алексия. Текст извещения был принят в следующей редакции:
«4 сентября с. г. у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР товарища И. В. Сталина состоялся прием, во время которого имела места беседа с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при патриархе Священного Синода. Глава правительства товарищ И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий. При беседе присутствовал заместитель Председателя Совнаркома СССР товарищ В. М. Молотов».
(Это коммюнике было опубликовано в газете «Известия» 5 сентября 1943 года). Текст коммюнике был вручен Поскребышеву для передачи в этот же день на радио и в ТАСС дли напечатания в газетах. После этого Молотов обратился к Сергию с вопросом: — Когда лучше принять делегацию англиканской Церкви, желающую приехать в Москву, во главе с архиепископом Йоркским? Сергий ответил, что поскольку Собор епископов будет собран через четыре дня, а значит, и будут проведены выборы патриарха, англиканская делегация может быть принята в любое время. Молотов сказал, что, по его мнению, лучше будет принять эту делегацию месяцем позднее. В заключение приема выступил митрополит Сергий с кратким благодарственным словом к правительству и лично товарищу Сталину. Молотов спросил Сталина: — Может, следует вызвать фотографа? Сталин ответил: — Нет, сейчас уже поздно, второй час ночи, поэтому мы сделаем это в другой раз. Сталин, попрощавшись с митрополитами, проводил их до дверей своего кабинета. Тайный прием был историческим событием. О значении в жизни и деятельности Церкви и священнослужителей этого «мероприятия», проведенного лично Сталиным (никто другой на такое не отважился бы), говорить не приходится. Может быть, следует только напомнить любителям расписывать жестокость Сталина о таких вот добрых его делах. Ищущие правду не должны забывать и об этом.
Прорыв блокады Ленинграда
После успешного завершения Сталинградской операции Ставка развивала наступление в направлении Донбасс — Харьков, готовила Острогожско-Россошанскую наступательную операцию. Здесь, на южном крыле советско-германского фронта, происходили самые активные боевые действия. Одновременно провели несколько наступательных операций под Демьянском. Великими Луками и Ржевом Северо-Западный, Калининский и Западный фронты. Создалась благоприятная обстановка для нанесения удара под Ленинградом, чтобы избавить от блокады этот многострадальный город. Была разработана операция, которой присвоено кодовое название «Искра». На этот раз Сталину как Верховному Главнокомандующему пришлось объединять и направлять усилия не только сухопутных сил, но и флота и партизанских отрядов. Замысел операции сводился к нанесению встречных ударов двух фронтов: Ленинградского, которым командовал генерал армии Говоров, и Волховского под командованием генерала армии Мерецкова, во взаимодействии с Балтийским флотом (адмирал Трибун.). Эти фронты разделяла всего 12-километровая полоса. Но какая! Здесь противник создал мощнейшие оборонительные сооружения: сплошные траншеи в несколько рубежей, доты, дзоты, минные поля, проволочные заграждения. Противотанковая система обороны включала укрепленные берега каналов и мест торфоразработок, два высоких насыпных нала, покрытых льдом. И все это прикрывалось мощной артиллерией, авиацией и опытными вояками, которые засели здесь и укреплялись с первого месяца войны. Соперником, с которым предстояло схлестнуться Сталину в очень сложной и принципиальной схватке, был фельдмаршал Кюхлер. Он пытался задушить голодной блокадой Ленинград и считал, что близок к достижению цели. Сталину предстояло разорвать кольцо блокады, отогнать войска фельдмаршала и дать вздохнуть ленинградцам полной грудью, накормить, подлечить их после тяжелейшей осады. Георг фон Кюхлер был уже немолод — родился он в 1881 году. Пошел служить в армию в 190! году. Участвовал в первой мировой войне, уже имея генштабовское образование. В 1936 году в звании генерал-лейтенанта командовал корпусом в Кенигсберге. В 1939-м Кюхлер во главе 3-й армии участвовал в боях против Польши. После оккупации Польши, командуя 9-й армией, Кюхлер через Данию порвался во Францию и гнал франко-английские части до Дюнкерка, который взял 4 июня 1940 года. Перед вторжением в Советский Союз, скрытно перегруппировав свою 9-ю армию на восток в составе группы армий «Север» под командованием Лееба, рванулся в сторону Ленинграда. Но на этот раз не удалось молниеносно достичь успеха. Однако Гитлер посчитал виновным в этой неудаче генерал-фельдмаршала Лееба: в течение почти двух лет группа армий «Север» не могла захватить город. Гитлер отстранил Лееба и назначил на его место фон Кюхлера, присвоив ему звание генерал-фельдмаршала. Но несмотря на все старания оправдать доверие фюрера, Кюхлер не смог захватить Ленинград. И вот теперь ему предстояло сразиться со Сталиным и с генералом (да, пока еще с генералом) Жуковым и подтвердить свое фельдмаршальское звание или впасть в немилость у Гитлера, что было пострашнее поражения на фронте. Сталин позвонил Жукову, который находился на Воронежском фронте: — В Ленинграде как представитель Ставки находится Ворошилов. Государственный Комитет обороны считает, что вам тоже необходимо поехать туда. Нужно на месте посмотреть, все ли сделано для того, чтобы операция «Искра» прошла успешно. Время у нас еще есть, сделайте остановку в Москве. Нам надо обсудить один вопрос. В Москве в беседе, длившейся несколько минут, Верховный дал Жукову еще одно важное поручение: — Слетайте на пару дней в 3-ю ударную армию: она ведет тяжелые бои с окруженной группировкой противника в районе Великие Луки — Новосокольники — Поречье. Посмотрите, как там организовано дело. Поручение не случайное — не просто по пути заехать для острастки. Под Великими Луками никак не могли добить окруженную группировку немцев. Сталин хотел активизировать на этом участке фронта наши боевые действия, чем привлечь сюда резервы командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала Георга фон Кюхлера, это способствовало бы успеху при осуществлении операции «Искра» (кстати, так и получилось: Кюхлер перебросил под Демьянск для выручки 16-й армии «из мешка» семь дивизий). Сталин это понимал и поэтому оттягивал силы врага от Ленинграда. Под Ленинградом командующие фронтами не раз встречались и с помощью Жукова детально отработали взаимодействия своих войск. Главный удар предстояло нанести 2-й ударной армии, которой командовал генерал Романовский. Той самой 2-й ударной армии Власова, о гибели которой много писали немцы. В нашей печати об этой армии старались не упоминать. Предательство Власова бросило тень на эту армию, ее последующие боевые дела замалчивали, воинов и офицеров обходили наградами и званиями. И напрасно: армия была переформирована, пополнена и достойно участвовала во многих победных операциях. Вот и на этот раз ей предстоял труднейший прорыв обороны, созданной немцами в течение почти двух лет. Здесь не было внезапности, гитлеровцы хорошо знали о подготовке нашего наступления, да и о группировке войск. Фельдмаршал фон Кюхлер понимал: если Жуков приехал под Ленинград, значит, жди самых грозных событий. Он не ошибся. В 9 часов 30 минут 12 января 1943 года с обеих сторон Шлиссельбургского коридора как горный обвал обрушились тысячи снарядов, мин и авиационных бомб. Ширина коридора была всего 15 километров, поэтому артиллерия двух фронтов накрыла огнем сразу всю глубину обороны противника. На каждый квадратный метр участка прорыва падало два-три артиллерийских и минометных снаряда. И все же гитлеровцы сопротивлялись отчаянно — целую неделю пришлось вести упорнейшие бои двум фронтам, чтобы пробиться навстречу друг другу (расстояние всего по 7—8 километров на каждый фронт). Сталин своего добился, он избавил Ленинград от страшной блокады, спас жизнь тысячам жителей. Это прозвучало победным эхом по всему миру, потому что произошло не только военное, но и крупное политическое событие. В день, когда соединились войска двух фронтов, 18 января, у Сталина было хорошее настроение, он поделился радостью и с Жуковым — давно пора было отметить Георгия Константиновича за победу под Москвой, за Сталинградскую операцию, но все было недосуг, а на сей раз появилась еще одна причина: свершилась деблокада Ленинграда, которая 900 дней тяжким грузом давила не только на ленинградцев, но и на всю страну и армию. Сталин позвонил Жукову и со свойственной ему немногословностью сказал: — Товарищ Жуков, Верховный Совет присвоил Вам высокое звание Маршала Советского Союза. — И, даже не произнеся «поздравляю», перешел к делу: — Надо будет помочь ленинградцам, они так настрадались в блокаде. Октябрьская железная дорога все еще у противника, построим побыстрее новую железнодорожную ветку, я дам указания железнодорожникам. Дорогу начали строить немедленно, железнодорожные бригады шли вслед за войсками, которые вели бои, оттесняя врага еще дальше. Через две недели ветка протяженностью в 34 километра начала действовать, пошли грузы в город, а раненые, больные вывозились из него. За две недели! Иначе и быть не могло. Сталин приказал! И строители, и войска понимали, как необходима эта «дорога Победы» настрадавшимся людям: 642 000 человек легло в могилы от голода и болезней, 21 тысяча погибла от артиллерийских обстрелов. Наконец-то город-герой вздохнул свободнее («Сталин позаботился!»). Дорогу бомбили и обстреливали немцы днем и ночью, но железнодорожные команды на всем ее протяжении немедленно исправляли повреждения. И дорога жила несмотря ни на что, помощь шла ленинградцам бесперебойно и все знали — «Сталин приказал!» В Ленинградско-Новгородской операции, которая проводилась с 14 января по 1 марта 1944 года, группа армий «Север» была окончательно разгромлена. Гитлер сместил (уже в ходе этой операции) фельдмаршала Кюхлера за то, что тот не смог сдержать наступление советских армий. На его место был назначен генерал-полковник Линдеман, но вскоре Гитлер заменил и его фельдмаршалом Моделем, которого сами гитлеровцы считали «живодером» за его безжалостность и жестокость. В общем, много неприятностей причинил Сталин на северном фланге Восточного фронта не только крупным немецким военачальникам, но и самому Гитлеру, который как командующий сухопутными войсками (после снятия им Браухича) руководил боевыми действиями и под Ленинградом. Сталин лишил возможности и самого Гитлера осуществить намерение, изложенное им в специальном докладе «О блокаде Ленинграда», где были такие слова: «Сначала мы блокируем Ленинград (герметически) и разрушим город артиллерией... вступив в город... вывезем все, что осталось... сровняем Ленинград с землей и передадим район севернее Невы Финляндии». Не состоялось...
Сражения под Воронежем
Продолжались бои по уничтожению 6-й армии Паулюса под Сталинградом. Завершалась операция «Искра» по освобождению Ленинграда от блокады. Все это Сталин постоянно держал в поле зрения, и одновременно мысли его устремлялись на Запад. С 6-й армией можно было считать вопрос решенным, с обстановкой под Ленинградом — тоже. Создалась некоторая рыхлость в боевых порядках немцев на центральном фронте и на юге. Сталин советовался с Василевским: — Как использовать эту благоприятную обстановку? — Прежде всего подвоз материальных средств, — ответил Василевский. — Поток грузов на юг продолжает идти по каналам, подготовленным еще до сталинградского контрнаступления. Войска же далеко продвинулись на запад, ушли от рокадных дорог. Поворачивать грузы от Сталинграда на запад все еще мешает Паулюс. Думаю, нам как воздух нужна железная дорога Воронеж—Миллерово... — Вот и хорошо, — прервал его Сталин. — Значит, будем готовить операцию в полосе Воронежского фронта. Как вы считаете, в каком месте? — В Генштабе уже прорабатывался этот вопрос. Полагаем, что надо разгромить острогожско-россошанскую группировку противника и восстановить движение по железной дороге Лиски — Кантемировка. В случае успеха мы сможем не только улучшить доставку грузов фронтам, но и получим хорошую перспективу дальнейших действий. Сталин согласился с мнением Василевского и дал указание готовить эту операцию. Генеральный штаб вместе с Василевским и командующим Воронежским фронтом Голиковым разработал план в деталях. 14 января Сталин еще раз рассмотрел этот план и утвердил его. Замысел почти не отличался от предыдущей Сталинградской операции: удар двух группировок по сходящимся направлениям образует котел. 40-я армия Москаленко прорывает фронт с юга, ее успех развивает 4-й танковый корпус Кравченко. Южная группа, в составе 3-й танковой армии Рыбалко и 7-го кавалерийского корпуса, наносит охватывающий удар на Северо-Запад. В центре активно наступает 18-й стрелковый корпус. Противостояли значительные силы противника — семь дивизий 2-й полевой армии генерал-полковника Зальмута. Южнее оборонялась 2-я венгерская армия, а еще южнее — итальянский альпийский корпус. На стыках немцы держали в тылу свои части, но это было всего несколько полков, да в районе Россоши разбавили итальянские дивизии немецкими. Опыт Сталинграда показывал, что наступать надо именно здесь — в центре фронта группы армий "Б". Венгерские, а тем более итальянские войска, хуже вооруженные и подготовленные к условиям суровой зимы, объективно были самым слабым звеном гитлеровской обороны. Все это предвещало успех. При подготовке этой операции произошел любопытный эпизод, который показывает, с каким вниманием Сталин относился не только к своим ближайшим советникам, но и к мнению низших по должности и званию командиров. Случилось так, что не только Генштаб определил первостепенную важность железной дороги Воронеж — Миллерово для успешного развития дальнейших боевых действий, — командующий 40-й армией генерал Москаленко тоже пришел к такому выводу. Он посовещался с членами Военного совета. Все пришли к заключению: вопрос настолько важен, что нельзя его решение откладывать. Дальше я привожу воспоминания маршала (тогда еще генерал-лейтенанта) Москаленко: " — Вот ты и доложи Верховному Главнокомандующему, — убеждали меня они. — Позвони по ВЧ и попроси разрешения на активную операцию для нашей армии... Я задумался. В самом деле, почему бы и не позвонить, ведь ясно, что такая наступательная операция в скором времени станет необходимой, так не лучше ли заранее подготовиться к ней. Командующий войсками Воронежского фронта генерал-лейтенант Ф. И. Голиков находился в то время на левом фланге в полосе 6-й армии, которая готовилась к наступлению на Среднем Дону совместно с войсками Юго-Западного фронта. Обдумав все, я подошел к аппарату ВЧ и попросил соединить с Верховным Главнокомандующим. Вместе со мной подошли Крайнюков и Грушецкий. Я ожидал, что сначала ответит кто-нибудь из его приемной. Придется доказывать необходимость этого разговора, а тем временем можно будет окончательно собраться с мыслями для доклада. Но в трубке вдруг послышалось: — У аппарата Васильев. Мне было известно, что «Васильев» — это псевдоним Верховного Главнокомандующего. Кроме того, разговаривать со Сталиным по телефону мне уже приходилось, да и узнать его спокойный глуховатый голос с характерными интонациями было не трудно. Волнуясь, я назвал себя, поздоровался. Сталин ответил на приветствие, сказал: — Слушаю вас, товарищ Москаленко. Крайнюков и Грушецкий, тоже взволнованные, быстро положили передо мной оперативную карту обстановки на Воронежском фронте. Она была мне хорошо знакома, и и тут же кратко изложил необходимость активных действий 40-й армии с целью разгрома вражеской группировки и освобождения участка железной дороги, так необходимого для снабжения войск при наступлении Воронежского и Юго-Западного фронтов на Харьков и Донбасс. Сталин слушал, не перебивая, не задавая вопросов. Потом произнес: — Ваше предложение понял. Ответа ждите через два часа. И, не прощаясь, положил трубку. В ожидании ответа мы втроем еще раз тщательно обсудили обстановку и окончательно пришли к выводу, что предложение об активизации в ближайшем будущем действий 40-й армии является вполне обоснованным. Ровно через два часа — звонок из Москвы. Беру трубку: — У аппарата Москаленко. Слышу тот же голос: — Говорит Васильев. Вашу инициативу одобряю и поддерживаю. Проведение операции разрешается. Для осуществления операции Ставка усиливает 49-ю армию тремя стрелковыми дивизиями, двумя стрелковыми бригадами, одной артиллерийской дивизией, одной зенитной артиллерийской дивизией, тремя танковыми бригадами, двумя-тремя гвардейскими минометными полками, а позднее получите танковый корпус. Достаточно вам этих сил для успешного проведения операции? — Выделяемых сил хватит, товарищ Верховный Главнокомандующий, — отвечаю я. — Благодарю за усиление армии столь значительным количеством войск. Ваше доверие оправдаем. — Желаю успеха, — говорит на прощание Сталин. Кладу трубку и, повернувшись к Крайнюкову и Грушецкому, определяю по их радостно-возбужденному виду, что они поняли главное: предложение одобрено Ставкой. Подтверждаю это и сообщаю им все, что услышал от Верховного Главнокомандующего..." Ни в коем случае не снижая самостоятельности оперативного мышления Москаленко, хочу подчеркнуть этим эпизодом высокое педагогическое, воспитательное мастерство Сталина. Читателям известно — решение на проведение Воронежской операции уже принято, план ее проведения разработан. Но Сталин не хочет подавлять инициативу командарма Москаленко. Он считает — лучше не «подсекать ему крылья», сказав, что все уже решено, а поддержать, вселить уверенность и этой поддержкой приблизить к себе инициативного генерала, так нужного ему, Верховному. Два часа, которые определил Сталин для ожидания ответа, наверное, ему были нужны для того, чтобы уточнить в Генштабе средства усиления, уже намеченные для 40-й армии Москаленко. И опять-таки, как тактично и умело все это «обыграл» Сталин, он был тонким психологом, знал — его поддержка обернется еще большей активностью и успехами в предстоящей операции и самого командарма, и войск, ему подчиненных, до которых политработники, несомненно, доведут это личное благословение Верховного.
