Конец XV - начало XVI в.: властные структуры 3 страница

Ливонские рыцари, использовав перемирие с Москвой для сбора военных сил, за месяц до его окончания появились в окрестностях Юрьева и нанесли тяжелое поражение разрозненным русским отрядам. Одновременно крымцы напали и страшно разорили Каширский уезд. В такой сложнейшей и опасной для страны ситуации состоялось первое резкое объяснение между Иваном IV и руководителями Избранной рады. Она пока временно устояла, но ее положение сильно пошатнулось. В связи с этим менялась общая ориентация внешней политики. В Ливонию были брошены крупные силы. Иван IV послал в Ливонию своего сверстника, любимца и друга князя Курбского. Вслед за ним туда выехал и Алексей Адашев, который фактически руководил действиями русской армии в Ливонии.

В начале казалось, что положение на театре военных действий в Прибалтике выправляется в пользу России. Русские войска наголову разгромили отборное рыцарское войско под Эрмесом и заняли резиденцию магистра — замок Феллин. Победителям досталась почти вся артиллерия ордена. Военные силы Ливонии были сокрушены. Возникла реальная возможность быстрого завершения войны. Но здесь вновь вмешался злой рок в лице Алексея Адашева. Они и его советники, не воспользовались благоприятнейшей военной ситуацией, опасаясь удара якобы со стороны литовских войск, находившихся под Ригой. После крайне неудачной осады небольшого замка Пайды (Вейсенштейн) наступление русских войск приостановилось.

Это вызвало яростный гнев царя. Участь Избранной рады была окончательно решена. Вообще-то ее участь объективно была решена еще раньше. К этому времени полностью исчерпала себя ее как внешне-, так и внутриполитическая программа. К 1559 г. прекращаются все сколько-нибудь заметные реформы во внутренней жизни России. К тому же сила наступления Избранной рады на боярскую аристократию уже перестала удовлетворять растущее дворянство, которое постоянно требовало себе все больших прав, собственности и привилегий.

Поводом для опалы А.Адашева послужили болезнь и смерть первой жены царя Анастасии, которая случилась в начале августа 1560 г. Тень подозрения пала на бывших руководителей Избранной рады. Подозрения, естественно, были совершенно абсурдными, хотя было известно, что А.Адашев и Сильвестр не любили царицу и старались ограничить ее вмешательство в государственные дела (за спиной Анастасии стоял ненасытный к власти и богатству род Захарьиных). А.Адашев был переведен из замка Феллин в Юрьев в подчинение тамошнему воеводе, который даже не захотел его принять. Он был взят под стражу, однако, впал «в недуг огненный» и вскорости умер. Правительство тут же конфисковало все костромские и переяславские земли Адашева. Сильвестр неоднократно пытался защитить А.Адашева перед царем, но все оказалось тщетным. Тогда он объявил царю, что хочет уйти в монастырь на покой от бренных дел. Его не задержали. Ивану IV исполнилось в 1560 г. ровно 30 лет и он полагал, что более не нуждается ни в каких учителях и наставниках. Таким образом, в 1560 г. Избранная рада прекратила свою деятельность.

Отставка А.Адашева и фанатичного приверженца высоких нравственных устоев Сильвестра, судя по всему, отрицательно повлияла на характер царя и атмосферу во дворце. Здесь начались роскошные пиры, потехи и пьянство до неистовства и «обоумертвия». Но хуже всего было то, что продолжались неоправданные опалы и бессудные казни. Многие из них были так или иначе связаны с войной в Ливонии.

В январе 1563 г. многочисленное русское войско (около 50-60 тысяч) выступило из Великих Лук к Полоцку, который занимал важное стратегическое положение, являясь ключом к водному пути по Западной Двине и открывая возможности для дальнейшего движения к Вильно — столице Великого княжества Литовского. В результате ожесточенных боев и штурма, в которых с русской стороны особо отличились боярин Н.П.Шереметев, князь М.П.Репнин, князь Ю.И.Кашин, 15 февраля Полоцк капитулировал. Овладение Полоцком было, пожалуй, высшим успехом России в Ливонской войне.

Однако это не остановило волну опал и жестоких репрессий. В это же время, по-видимому, были казнены брат Алексея Адашева Даниил с малолетним сыном, тесть Даниила костромич П.И.Туров и их многочисленные родственники, а также три брата Сатины. Князь А.М.Курбский был назначен царским наместником в Ливонии и отправлен «годовать» в Юрьев, где незадолго перед тем находился Алексей Адашев.

После взятия Полоцка в Ливонской войне наметился спад, отмеченный военными неудачами и бесплодными дипломатическими переговорами. Особенно тягостное впечатление произвело жестокое поражение русского войска при крепости Улла в январе 1564 г. Царь немедленно начал поиски «виновных» и казнил князей М.П.Репнина, Ю.И.Кашина, смоленского воеводу Никиту Шереметева.

30 апреля того же 1564 года бежал за границу в Литву князь А.М.Курбский, опасаясь готовящейся над ним физической расправы, и уже оттуда выступил с резкой критикой царя с позиций защитника прав крупной феодальной знати в централизующемся государстве. Дерзкий поступок Курбского усилил природную подозрительность Ивана IV, которому теперь повсюду стали видеться измены и заговоры.

1564 год принес не только бегство Курбского, но и поражение в борьбе с Ливонией. Война принимала крайне нежелательный затяжной характер. Осенью 1564 г. правительство Ивана IV, не имея сил сражаться с несколькими государствами, вынуждено было заключить семилетний мир со Швецией, признав шведскую власть над Ревелем.

Осенью все того же тяжелейшего для России 1564 г. литовское войско, в котором находился и Курбский, перешло в наступление на Западе. Ему удалось занять пограничную крепость Озерище. Согласованно с польским королем Сигизмундом II к Рязани подступил и крымский хан Давлет-Гирей. Город лишь каким-то чудом удалось спасти от разгрома и полного разорения. Набег крымского хана буквально привел царя в панику.

К довершению военных неудач в экономике страны стали все более проявляться тревожные кризисные явления. Сказывалось многолетнее напряжение хозяйства. Тяжелые подати привели к запустению Новгородской земли. В Бежецкой пятине пустоши составляли 12% против 3% в 1551 г. После голодного 1561 г. хозяйственное разорение распространилось на Можайский и Волоколамский уезды. Осложнилась и внутриполитическая ситуация для самодержавной власти Ивана IV. Союз с церковью оказался недостаточен. Опора на боярскую и княжескую знать не выдержала испытания временем. Перед Иваном IV со всей остротой встали два исконно русских вопроса: кто виноват и что делать.

Опричнина

В обстановке внешних и внутренних политических неудач соратники царя настоятельно советовали ему установить в стране диктатуру и сокрушить оппозицию путем террора и насилия. Однако в Русском государстве ни одно крупное политическое решение не могло быть принято без утверждения Боярской думы. Но позиция думы и высшего церковного руководства была хорошо известна, и надеяться на их поддержку в этом вопросе было бессмысленно и наивно. Именно это обстоятельство подтолкнуло царя к абсолютно неординарному способу действия. Совершенно неожиданно для многих он объявил об отречении от престола. Таким внезапным и сильным политическим ходом он рассчитывал вырвать у думы согласие на введение в стране чрезвычайного положения. И, как показали дальнейшие драматические события, этот коварный расчет полностью оправдал себя.

Отречению царя предшествовали тревожные для страны дни. В начале декабря 1564 г. царская семья стала готовиться к отъезду. Странным казалось все — и церемония торжественного отъезда, и то, что царь брал с собой не только святости (иконы и кресты), но и драгоценности, одежду и даже «всю свою казну». Церковные сокровища и казна стали своего рода залогом в руках Ивана IV. Сотни нагруженных повозок двинулись в путь 3 декабря под охраной нескольких сот вооруженных дворян. Царский обоз скитался в окрестностях Москвы в течение нескольких недель, пока не обосновался в укрепленной Александровской слободе.

После приезда в слободу, 3 января 1565 г., Иван IV известил митрополита и думу о том, что «от великие жалости сердца» он оставил свое государство и решил поселиться там, где «его, государя, бог наставит». После еще памятных всем событий марта 1553 г. это был второй кризис власти в стране. Самодержец и помазанник божий был «изгнан» своими холопами боярами. Для человека, свято верившего в божественное происхождение своей власти, отречение не было легким фарсом. Иван IV пережил страшное нервное потрясение. У него выпали почти все волосы на голове. Когда царь вернулся из слободы в Москву, многие не могли узнать его, так сильно он изменился.

Из слободы царь направил в Москву гонца с письмами к думе и горожанам. В то время как члены думы выслушали известие о царской на них опале, дьяки собрали на площади большую толпу и объявили об отречении Ивана IV. В прокламации к горожанам царь, явно стремясь заручиться их поддержкой, просил, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы некоторые нет». Он откровенно говорил о притеснениях и обидах, причиненных народу изменниками — боярами.

Толпа на дворцовой площади все увеличивалась, а ее поведение становилось все более угрожающим. Представители купцов и горожан заявили, что останутся верны старой присяге, будут просить у царя защиты «от рук сильных» и готовы сами «потребовать» всех государственных изменников.

В этих экстремальных условиях Боярская дума не только не приняла отречение Ивана IV, но вынуждена была обратиться у нему с верноподданническим ходатайством. Представители митрополита и бояре срочно отправились к царю в слободу. Вожди думы униженно просили Ивана IV сложить с них гнев и править государством, как ему «годно». В середине февраля 1565 г. царь вернулся в Москву и предоставил на утверждение думе и священному собору текст приговора. Кризис власти и на этот раз был преодолен. Иван IV сумел выиграть свою труднейшую партию в сложнейшей политической борьбе. Отныне самодержавная власть царя становилась как бы добровольно принятой населением столицы. Это было важным фактором установления фактически неограниченной диктатуры. Ивану IV, как первому царю, важно было установить прерогативы власти.

Отныне определяющим во внутренней политике Ивана IV стал реакционно-репрессивный курс, вошедший в историю России как опричнина и опричный террор.

В речи к священному собору Иван сказал, что для «охранения» своей жизни намерен «учинить» на своем государстве «опришнину» с двором, войском и территорией. Далее он заявил о передаче Московского государства (земщины) в управление Боярской думы. Он также присваивал себе совершенно неограниченные полномочия — право без совета с думой «опаляться и на «непослушных» бояр, казнить их и отбирать в казну «животы» и «статки» опальных. При этом царь особенно настаивал на необходимости покончить со злоупотреблениями властей и другими несправедливостями. Современный историк Р.Г.Скрынников считает, что в этом «тезисе» заключался, как это ни парадоксально, один из главнейших аргументов в пользу опричнины.

Правительству легко удалось добиться от собора одобрения подготовленного указа о введении в стране опричнины.

Одним из первых результатов замысленной коренной перестройки явилось создание особого воинского корпуса из 1000 человек. Опричная тысяча представляла собой привилегированную личную гвардию царя. Вскоре опричное войско насчитывало уже 5 тыс. человек.

Укомплектованное из худородных, незнатных дворян, оно должно было стать, по замыслу Грозного, сильным и надежным орудием в борьбе с феодально-аристократической оппозицией. Опричники должны были носить особой формы одежду: грубые нищенские или монашеские верхние одеяния на овечьем меху, нижние же — из шитого золотом сукна на собольем или куньем. Всадники обязаны были привязывать собачьи головы на шее у лошади и шерсть на кнутовище. «Это обозначает, — по словам опричников И.Таубе и Э.Крузе, — что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны». Верхушка опричников (Малюта Скуратов, Василий Грязной, Афанасий Вяземский и др.), предававшаяся разгулу и насилиям, была вооружена заостренными монашескими посохами и длинными ножами, спрятанными под верхней одеждой. Особое войско Ивана IV стало главным орудием создания в стране, по существу, опричной военной диктатуры.

На содержание опричного войска и немалые царские расходы передавались довольно значительные территории на западе, севере и юге страны, которые и составили особое владение царя — опричнину (в XIV-XV вв. так обозначалось особое владение князя). Это был государев удел, за пределами которого оставалась земщина. Боярская дума и приказы должны были, как и раньше, заниматься текущими государственными делами. О всех важных ратных и земских делах по-прежнему докладывали царю. Он сохранял также положение последней инстанции и в судебных делах, и в области внешней политики.

Наряду с земской создавалась и опричная Боярская дума, которая осуществляла верховное управление и суд на территории государева удела. Формально ее возглавлял удельный князь молодой кабардинец Михаил Черкасский (брат царицы), но фактически всеми делами в думе распоряжались бояре Алексей Басманов и Захарий Очин, кравчий Федор Басманов и их друзья — Вяземский и Зайцев.

В состав опричного «удела» вошло несколько крупных дворцовых волостей, Суздальский, Можайский и Вяземский уезды, обширные северные уезды (Вологда, Устюг Великий, Вага, Двин) с богатыми торговыми городами, небольшая часть бассейна Волги. Опричные земли делили бывшие новгородские владения на две части, отрезая новгородцам путь на север. В опричнину переходили важнейшие торговые пути на север и восток, значительная часть побережья Белого моря. Под контролем опричного правительства оказались также главные центры солепромышленности: Старая Руса, Каргополь, Соль Галицкая, Балахна и Соль Вычегодская. Все эти земли являлись основным источником пополнения опричной казны. Москва также была разделена на опричную и земскую, что давало определенную опору царской власти в столице Русского государства.

Северной резиденцией царя и по сути второй столицей, по замыслу Ивана IV, должна была стать Вологда, где с 1565 г. под руководством выдающегося инженера Размысла начали всерьез создавать новый опричный Кремль.

С первых же дней введения опричнины начались казни неугодных царю лиц. По его приказу опричные палачи обезглавили боярина князя А.Б.Горбатого, его 15-летнего сына и его тестя, представителя старомосковского боярства П.П.Головина. Боярин князь И.А.Куракин и боярин князь Д.И.Немой-Оболенский были пострижены в монахи и заточены в монастырь. Боярин князь С.В.Ростовский был схвачен на воеводстве в Нижнем Новгороде и убит. Голову убитого опричники привезли царю в Москву. Жертвами опричнины стали еще двое знатных дворян: князь И.Кашин и князь Д.Шевырев. Последний испытал самую мучительную казнь: его посадили на кол.

В мае 1565 г. в Казань были сосланы некоторые ростовские и ярославские князья. Как установил Р.Г.Скрынников, в ссылку попало примерно 180 лиц, около двух третей из них носили княжеский титул. В Казани и Свияжске оказались переселенцы не только из Ростова и Ярославля, но и других городов — Суздаля, Можайска, Москвы, Костромы и др.

Царские опричники буквально терроризировали обитателей княжеских гнезд. Опальных княжат хватали и уводили в ссылку, а членов их семей изгоняли из усадеб, вынуждая их самим добираться до мест поселения. Причем опальным категорически запрещалось брать с собой что-либо из имущества. Власти наделяли ссыльных землями в местах поселения в Казанском и Свияжском уездах, однако, полученные поместья оказались весьма небольшими (гораздо меньше, чем они оставили в центре страны). Оставленные же ссыльными прежние поместья были конфискованы в пользу государева «удела». Причем конфискованные вотчины располагались вне территорий опричнины. Таким образом, в результате введения опричнины была осуществлена широкая конфискация княжеских земель. Для этого совершенно незаконного действия — без суда, без какой-либо провинности со стороны землевладельцев — и понадобилась особая вооруженная сила в виде опричного войска.

В силу того, что наибольшую угрозу для царской власти представляли в то время политические притязания суздальской знати, именно на нее были обрушены наибольшие гонения и репрессии. Казанская ссылка нанесла ей сильнейший удар. В целом учреждение опричнины привело к значительному крушению княжеского землевладения, это была самая настоящая катастрофа.

Однако весна 1566 г. принесла с собой долгожданные перемены. Опричные казни прекратились, власти объявили о «прощении» ссыльных. Из ссылки был возвращен известный полководец, удельный князь М.И.Воротынский. Значительная часть опальных княжат и дворян получила разрешение вернуться из Казани и Свияжска в Москву, хотя самые влиятельные из них были оставлены на поселении.

Прекращение казней и введение амнистии породили повсеместно у недовольных людей надежду на полную отмену опричнины. Оппозицию поддержало высшее и влиятельное духовенство. 19 мая 1566 г. митрополит Афанасий в отсутствие царя демонстративно сложил с себя сан и удалился в Чудов монастырь. Грозный пригласил на этот пост игумена Соловецкого монастыря Филиппа (в миру Федор Степанович Колычев). Последний дал согласие занять митрополичий пост, но при этом категорически потребовал распустить опричнину. Это заявление привело царя в ярость. Однако он ясно понял, что духовенство раздражено репрессиями опричников.

В сложной внутренней и внешней обстановке Иван IV собрал в 1566 г. Земский собор для обсуждения вопроса о продолжении Ливонской войны. На соборе решительно поддержали правительство в отношении продолжения войны. Позиция дворянства в немалой степени объясняется тем, что при овладении прибалтийскими землями там сразу же устанавливалось землевладение русских дворян, с которыми теперь они, естественно, не желали расставаться. Гораздо сложнее обстояло дело с вопросами внутренней политики. На соборе отчетливо прозвучало недовольство опричниной и даже осуждение ее.

Уже в 1567 г. началась новая волна репрессий. Половина бояр, заседавших на соборе 1566 г., в последующем сложили свои головы. Были наказаны и ряд земских лиц, подписавших ходатайство к царю об отмене опричнины.

Одновременно в том же 1566 г. земские служилые люди обратились к царю с требованием оппозиции об отмене опричного режима. Причем выступление земской оппозиции носило внушительный характер: в нем участвовало более 300 знатных лиц земщины, самая активная часть земского дворянства. Царь отклонил ходатайство земских дворян и некоторых из них даже сурово наказал. Однако на Ивана этот протест произвел сильное впечатление. И было от чего: он давно уже совершенно не выносил возражений.

Грозный в поисках виновников военных неудач в Ливонии осенью 1568 г. замыслил отыграться на И.П.Федорове. Это был выходец из старомосковского боярства, долгое время был «конюшим», то есть фактическим главою Боярской думы. Осенью 1568 г. Иван IV вызвал его во дворец, посадил на трон и якобы сказал ему: «Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем Московии и занять мое место». После этого он собственноручно заколол кинжалом престарелого и верного слугу. Одновременно с ним погибло много его слуг и крестьян. В опричнину отошла часть Белозерского уезда, где располагались крупнейшие вотчины И.П.Федорова.

Расправа с И.П.Федоровым не прошла Грозному даром. Произошло его резкое и острое столкновение с митрополитом Филиппом, избранным в июле 1566 г. Этот открытый раздор еще раз показал, что русская православная церковь с самого начала отнеслась к опричнине в высшей степени отрицательно. Это сильно нервировало царя, но поднимало авторитет церкви в обществе.

Опричный террор тем временем продолжался, обрушиваясь даже на хорошо известные в стране семьи. Осенью 1569 г. был оклеветан Владимир Андреевич Старицкий. Сделано это было коварно и подло. Опричники заставили царского повара показать, будто князь Владимир дал ему яд, чтобы отравить Грозного. Царь тут же обвинил двоюродного брата в покушении на свою жизнь и велел привезти его в Александровскую слободу. На одной из последних ямских станций Владимира Андреевича окружили опричники во главе с Малютой Скуратовым и Василием Грязным и заставили выпить яд. Вместе с князем Старицким погибли его жена и младшая дочь, а затем отравлена дымом его мать княгиня Евфросинья. Старица была взята в опричнину. Последний удельный властитель на Руси был удален с политической арены.

Однако «дело» князя В.А.Старицкого на этом не закончилось. Его союзниками были объявлены новгородцы, которые якобы царя «хотели злым умышлением извести, а на государство посадить Володимера Ондреевича», а свой город, так же как и Псков, отдать польскому королю. Безымянная «подметная» челобитная, в которой содержались такие обвинения, явилась поводом для невиданной ранее огромной карательной экспедиции в Новгород.

Опричная дума приняла решение о походе на Новгород в декабре 1569 г. Царь созвал в Александровской слободе все опричное войско и объявил ему весть о «великой измене» новгородцев. Войско, не мешкая, двинулось к Новгороду. 8 января 1570 г. царь прибыл в древний славянский город. В городе начались повальные аресты. Опричники увозили арестованных в царский лагерь на Городище.

Опричные судьи проводили дознание с помощью жесточайших пыток. Новгородцев жгли на огне, «подвешивали за руки и поджигали у них на челе пламя». Замученных привязывали к саням длинной веревкой, волокли через весь город к Волхову и спускали под лед. Избивали не только подозреваемых, но и членов их семей. Связанных жен и детей бросали в воду и заталкивали под лед палками. Допрашивали архиепископских бояр, многих новгородских людей, детей боярских, а также гостей и купцов. Опричники безжалостно перебили сначала всех семейных подьячих с их женами и детьми, а затем холостых приказных Новгорода. На Городище погибли многие именитые горожане.

Суд над главными новгородскими «заговорщиками» в царском лагере на Городище явился центральным эпизодом всего новгородского похода. Именно там шли допросы, применялись пытки, проводились очные ставки, записывались показания и, наконец, совершались казни обвиняемых. Судя по всему, суд на Городище продолжался три-четыре недели и закончился в конце января.

Затем начался поход Грозного по окрестным монастырям. Опричники забирали деньги, грабили кельи, снимали колокола, громили монастырское хозяйство, секли скотину. В опричную казну перешли бесценные сокровища Софийского дома. Опричники конфисковали казну также и 27 старейших монастырей.

После этого опричники вновь произвели нападение на Новгород. Они разграбили новгородский торг, уничтожили большие запасы товаров, предназначенных для торговли с Западом. Ограблению подверглись многие дома посадских людей. Опричники ломали ворота, выставляли двери, били окна. Непокорных убивали на месте. Р.Г.Скрынников считает, что в общей сложности в Новгороде погибло примерно 2 или 3 тысячи человек (население города, очевидно, не превышало 30 тыс.). В истории кровавых злодеяний опричнины новгородский погром был самым отвратительным и подлым событием. Бессмысленные и жестокие избиения ни в чем не повинного населения сделали само понятие опричнины синонимом произвола и беззакония.

Оставив Новгород в полном разорении, ужасе и страхе, Иван Грозный со своим «доблестным» опричным войском двинулся к Пскову. Несмотря на встречу царя хлебом-солью, псковичам не удалось избежать казней: погибли игумен Псковско-Печерского монастыря Корнилий, известный антимосковскими настроениями, и келарь Вассиан Муранцев, состоявший в переписке с А.Курбским. Царь не пощадил Пскова, но всю свою ярость обрушил на местное духовенство. Псковские церкви были ограблены до нитки. Опричники сняли с соборов и увезли в слободу колокола, забрали церковную утварь. Перед отъездом Иван Грозный отдал город на разграбление. Но опричники не успели закончить начатое дело. Псковские погромы были внезапно прекращены.

В объяснении этого указываются различные причины: страшные пророчества юродивого Николы, которые якобы заставили суеверного царя в ужасе бежать из города; особое отношение царя к Пскову, который он по традиции считал своим союзником; кровавая баня, которую Грозный устроил до этого выселенным из Пскова опричниками нескольким сотням семей под Тверью и в Торжке. Судя по всему, сказались все эти причины вместе взятые. Так или иначе, Иван IV, прихватив городскую казну, спешно покинул Псков, пощадив жителей города. Из Пскова Грозный уехал в Старицу, а оттуда в Александровскую слободу. Карательный поход был окончен.

Карательный поход против Новгорода и Пскова был вызван, по-видимому, двумя глубинными причинами. Первая состояла в том, чтобы пополнить опричную казну. Длительная война и дорогостоящие опричные затеи требовали от правительства огромных средств. Государственная казна между тем была пуста. Вторая причина заключалась в том, чтобы путем жесточайшего террора запугать низшие слои городского населения, подавить в нем недовольство, ослабить возможность и опасность народного возмущения.

Карательный поход нанес огромный ущерб посадскому населению Новгорода, Пскова, Твери, Ладоги. Торговые связи этих городов с западными странами были подорваны на многие годы.

Однако карательный поход на Новгород и Псков не остановил опричного террора. 25 июня 1570 г. на рыночную площадь в Москве было выведено примерно 300 опальных людей из земской столичной среды, обвиненных в заговоре против царя. Около 180 человек были царем «великодушно» помилованы. Затем над остальными начались жестокие казни. Руководителя посольского приказа, блестящего дипломата Ивана Висковатова, и привязали к бревнам, составленным наподобие креста. Распятому дьяку предложили просить царя о помиловании. Но гордый земец ответил отказом. «Будьте прокляты, кровопийцы, вместе с вашим царем!» — таковы были его последние слова. Старого дипломата разрезали на части живьем. Государственный казначей Никита Фуников также отказался признать себя виновным и был заживо сварен в кипятке. Затем были казнены главные дьяки московских земских приказов, новгородские дьяки и более 100 человек новгородских дворян и дворцовых слуг.

Наконец царь стал серьезно подозревать, что измена проникла и в его ближайшее опричное окружение. Воспаленное воображение рисовало Грозному картину грандиозного заговора, объединившего против него всех руководителей и опричнины, и земщины. Тотчас полетели головы тех, кто все эти страшные годы опричнины был постоянно рядом с ним. Басмановы были главными инициаторами опричнины. Теперь их всех постигла кровавая катастрофа. С Алексеем Басмановым царь расправился с особой жестокостью, он велел обезглавить его младшего сына Петра. Старшего сына, Федора Басманова, он помиловал, но страшной ценой. Он велел ему зарезать своего отца. Однако и это не спасло опричника. Он был сослан на Белое озеро, где и умер. Опричника А.Вяземского уморили в тюрьме в железных оковах. Не менее сурово царь разгромил опричную думу во главе с князем М.Т.Черкасским.

Теперь Иван Грозный слепо доверял только руководителям сыскного ведомства опричнины Малюте Скуратову и Василию Грязному. Имя Малюты Скуратова было особенно ненавистно в русском обществе и народе (кстати, он один сумел избежать участи своих друзей-опричников, в зените славы шведская пуля оборвала его жизнь).

Опасаясь за свою жизнь, царь часто менял резиденции (опричный дворец в Занеглименье в Москве, Александровская слобода, Вологда, Старица). В 60-70-х гг. он думал о бегстве за рубеж, вел тайные переговоры о политическом убежище в Англии.

В 1571 г. царь и опричники не сумели организовать оборону Москвы от набега крымского хана Давлет-Гирея. Однако с помощью земских воевод князя М.И.Воротынского и князя Д.И.Хворостинина, назначенных Иваном IV, удалось разбить хана в Молодинской битве в 1572 г.

В 1572 г. Иван IV отменил опричнину. Однако ее отмена отнюдь не означала прекращения террора. В 1573 г. был обвинен в измене и подвергнут страшным пыткам (от которых и умер) герой молодинской битвы, освободитель Москвы от набега крымского хана князь М.И.Воротынский. Были казнены также многие близкие к нему служилые люди.

Осенью 1575 г. Иван IV казнит боярина Петра Куракина, а также бывших опричников, недавних фаворитов — одного из своих любимцев боярина В.И.Умного-Колычева, окольничего Бориса Тулупова — и до 40 дворян по обвинению в «злых умыслах» против царя. Опале и казни подверглись и представители духовенства. 20 октября был убит (по одной из версий зверски затравлен собаками) новгородский архиепископ Леонид. В Новгороде вместе с ним были казнены «15 жен, а сказывают ведуньи волхвы». Однако это была последняя волна массовых казней при Иване IV.

Вскоре после этих казней Иван IV возводит на великое княжение «всея Руси» казанского царевича Симеона Бикбулатовича (внука ордынского хана Ахмета), бывшего касимовского царевича, женатого на дочери князя Миславского. Еще до этого события Симеон служил царю верой и правдой. Себе Иван IV, помимо царского титула, оставил титул князя московского, псковского, ростовского. В документах царь теперь униженно называет себя Иванцем Московским. На заседаниях боярской думы он скромно занимает место среди бояр, как равный среди равных.

Для исследователей этот политический маскарад до сих пор остается загадкой. Современники считали, что Ивана IV напугали предсказания волхвов, которые нагадали смерть московскому царю в 1575-1576 гг., и он хотел подставить вместо себя Симеона. Однако ученые полагают, что все обстояло куда сложнее. По-видимому, это было связано с желанием Ивана IV занять польский престол, а также с планами второго издания опричнины. Переговоры с поляками закончились без результата. Что касается нового введения опричнины, то в высшем руководстве очевидно решили, что повторения опричнины и опричного террора русское общество и страна больше не вынесут, и от этого плана отказались. В связи с этим отпала необходимость и в Симеоне Бикбулатовиче. Татарский хан пробыл на московском троне около года. В августе 1576 г. «великий князь всея Руси» был сведен с престола и получил в удел Тверь. Княжение Симеона не оказало серьезного влияния на внутреннее состояние страны.