Как мистер Хупдрайвер ехал в Хэзлмир

С завтраком мистера Хупдрайвера произошла небольшая заминка, так что он смог выехать из Гилдфорда лишь после того, как пробило девять. Он нерешительно повел свою машину по Главной улице. Ведь он так и не знал, обогнала ли его Юная Леди, столь прочно завладевшая его воображением, и ее неприятный, а может быть, даже опасный братец, или они все еще завтракают где‑нибудь в Гилдфорде. В первом случае он мог ехать не спеша, во втором же – должен был торопиться и, возможно, даже спрятаться на одной из боковых дорог.

Ему почему‑то показалось наиболее правильным – по каким‑то таинственным стратегическим соображениям – выехать из Гилдфорда не по главной дороге, на Портсмут, а по дороге, идущей через Шалфорд. На этой приятной тенистой дороге мистер Хупдрайвер настолько почувствовал себя в безопасности, что возобновил свои упражнения в езде, то снимая одну руку с руля, то оглядываясь через плечо. Раза два он не сумел выровнять велосипед, но успел соскочить, из чего заключил, что дела его пошли на лад. Не доезжая Брэмли, он соблазнился боковой дорожкой – она подхватила его, пробежала с ним полмили и выбросила, как терьер бросает палку, снова на Портсмутскую дорогу, милях в двух от Годалминга. В Годалминг мистер Хупдрайвер вступил пешком, ибо по этому прелестному городку проходит, несомненно, гнуснейшая в мире дорога, сплошное нагромождение щебня – пики и пропасти, а затем, успешно проведя эксперимент с сидром в «Мешке шерсти», наш герой двинулся в Милфорд.

Все это время его неотступно преследовала мысль о Юной Леди в Сером и об ее спутнике в коричневом, как ребенка преследует в темной комнате мысль о домовом. Вдруг ему чудилось сзади шуршание их шин, но, обернувшись, он видел только уходящую вдаль пустынную дорогу. А однажды далеко впереди блеснуло колесо, но оказалось, что это какой‑то рабочий, не боясь погибели, ехал на очень высоком велосипеде. Мысль о Юной Леди в Сером почему‑то вызывала у него беспокойство, которого он сам не мог объяснить. Проснувшись, он забыл о нарочито подчеркнутом обращении – «мисс Бомонт», на которое обратил внимание во сне. Но родившаяся во сне непонятная уверенность, что девушка вовсе не сестра тому человеку, осталась. К чему, например, брату стоять наедине с сестрой на верхушке башни? Возле Милфорда велосипед мистера Хупдрайвера, можно сказать, свалял дурака. Внезапно перед ним возник указательный столбик, тщетно предлагая повернуть направо; и мистер Хупдрайвер, конечно, притормозил бы и прочел, что там написано, но велосипед не позволил. Дорога в Милфорд шла под гору, и машина накренилась, пригнула голову и понесла; мистер Хупдрайвер только тогда вспомнил про тормоз, когда проехал мимо столба. Теперь, чтобы вернуться к перекрестку, надо было слезать, ибо не было еще дороги достаточно широкой, чтобы мистер Хупдрайвер мог на ней развернуться. Поэтому он продолжал свой путь, а вернее, наоборот: сошел со своего пути. В Портсмут вела дорога, уходившая вправо, а та, по которой он поехал, – в Хэзлмир и Мидхерст. Эта ошибка и повлекла за собой новую встречу с его вчерашними знакомыми: он наехал на них под аркой моста Юго‑Западной железной дороги – неожиданно, без предупреждения, когда они меньше всего этого ждали. «Это ужасно, – говорил женский голос, – это грубо, подло…» И умолк.

Лицо мистера Хупдрайвера, когда он проскочил мимо них под аркой, выражало что‑то среднее между приветливой улыбкой и гримасой досады на себя за невольное и несвоевременное появление. Однако, несмотря на свое замешательство, он подметил, что вид у них обоих был какой‑то странный. Оба велосипеда лежали у дороги, а велосипедисты стояли друг против друга. Тот, другой человек в коричневом стоял, как показалось Хупдрайверу, в довольно нахальной позе: он крутил ус и слегка улыбался, как бы забавляясь происходящим. Девушка же стояла, выпрямившись, опустив руки; пальцы ее крепко сжимали носовой платок, лицо горело, веки слегка покраснели. На взгляд мистера Хупдрайвера, она была чем‑то возмущена. Но это длилось всего секунду. На лице ее появилась маска недоумения, скрывшая все остальные чувства, когда она, повернув голову, узнала его, да и тот человек в коричневом от неожиданности переменил позу. Но мистер Хупдрайвер уже проехал мимо и помчался к Хэзлмиру, пытаясь разобраться в моментальном снимке, отпечатавшемся у него в мозгу.

«Странно, – сказал себе мистер Хупдрайвер. – Чертовски странно!»

«Они ссорились».

«Наглый…» Впрочем, неважно, как он назвал того человека в коричневом.

«Он пристает к ней! Подумать только, что кто‑то осмеливается так себя вести!»

«Что же произошло?»

Неожиданно у мистера Хупдрайвера возникло желание вмешаться. Он нажал на тормоз, слез и остановился в нерешительности, глядя назад. Они продолжали стоять под железнодорожным мостом, и мистеру Хупдрайверу показалось, что девушка топнула ножкой. Он поколебался, затем повернул велосипед и поехал обратно, собрав все свое мужество, чтобы оно не изменило ему и он не попал в смешное положение. «Я ему покажу», – твердил про себя мистер Хупдрайвер. Тут он увидел, что девушка плачет, и взволновался еще больше. В следующий момент они услышали, что он подъезжает к ним, и в удивлении обернулись. Конечно, она плакала; глаза ее были полны слез, а тот человек в коричневом выглядел крайне смущенным. Мистер Хупдрайвер слез с велосипеда и остановился, придерживая его.

– Надеюсь, ничего страшного не произошло? – спросил он, глядя прямо в лицо тому человеку в коричневом. – С вами ничего не случилось?

– Ничего, – отрезал тот. – Абсолютно ничего, благодарю вас.

– Но, – заметил мистер Хупдрайвер, сделав над собой огромное усилие, – леди плачет. Я думал, может быть…

Юная Леди в Сером вздрогнула, метнула на Хупдрайвера быстрый взгляд и прикрыла один глаз платком.

– Это соринка, – сказала она. – Мне в глаз попала соринка.

– Леди в глаз попал комар, – объяснил тот человек в коричневом.

Наступило молчание. Юная Леди терла глаз.

– Кажется, вынула, – сказала она.

Тот человек в коричневом выказал живейший интерес к судьбе таинственного насекомого. А мистер Хупдрайвер стоял, как он сказал бы, разиня рот. Он обладал интуицией, свойственной простодушным людям. И был уверен, что там не было никакого комара, но как‑то вдруг потерял почву под ногами. Даже для рыцарских подвигов есть предел: драконы и коварные злодеи – это, конечно, прекрасно, но комар! Да к тому же выдуманный! Что бы там ни произошло, ему явно не следовало вмешиваться. Он чувствовал, что опять попал в глупое положение. Он хотел было пробормотать какое‑нибудь извинение, но тот человек в коричневом не дал ему рта раскрыть и резко, даже злобно повернулся в его сторону.

– Надеюсь, – сказал он, – ваше любопытство удовлетворено?

– Безусловно, – ответил мистер Хупдрайвер.

– Тогда мы вас не задерживаем.

И пристыженный мистер Хупдрайвер повернул свой велосипед, взгромоздился на него и поехал дальше на юг. Когда он понял, что находится не на Портсмутской дороге, возвращаться было уже поздно, потому что это значило бы снова встретиться со своим позором, и ему пришлось подниматься вверх по Брук‑стрит к Хэзлмиру. А вдалеке справа, дразня его и мелькая среди залитых солнцем зеленых и сиреневых холмов Хиндхеда, шла прямая Портсмутская дорога.

Светило солнце, и вид на далекие голубоватые холмы и приветливые долины, расположенные по обе стороны песчаной дороги, даже сами ее обочины, поросшие серыми кустиками вереска и колючим дроком, и сосны над ними с молодыми ярко‑зелеными иглами, выделявшимися среди более темных, прошлогодних, – все это ласкало глаз мистера Хупдрайвера. Но наслаждение солнечным днем и сладостное чувство только сутки назад обретенной свободы отчаянно боролись в его душе с несказанной досадой, вызванной этой неприятной встречей, и все еще не одержали победы, когда он достиг Хэзлмира. Словно огромная коричневая тень, навалилась на него безграничная ненависть к тому человеку в коричневом. Мистеру Хупдрайверу пришла в голову блестящая мысль: не ехать в Портсмут или по крайней мере уступить прямую дорогу своим попутчикам, а самому решительно повернуть влево, на восток. Он не посмел остановиться ни в одном из заманчивых ресторанчиков на главной улице Хэзлмира, а свернул в переулок и там нашел маленькую пивную «Добрая надежда», где и решил перекусить. Там он поел и снисходительно побеседовал с пожилым рабочим, изображая для собственного удовольствия единственного сына богатых родителей, так и не получившего наследства, а затем поехал к Норсчепелу, на который, словно сговорившись, указывало множество придорожных столбов, однако из‑за одного коварного перекрестка не скоро попал туда.