М‑р Александр Стерлинг

Просит мисс Рэйвен Мэдисон

Пожаловать на ужин

В его дом первого декабря в восемь часов.

 

Откуда он узнал мое имя? Как разузнал, где я живу? Настоящее ли это приглашение? Ни один семнадцатилетний парень в нашем городе, штате или стране не приглашает в гости девушек подобным образом. Все это будто взято из какого‑то фильма, снятого по роману английского классика, в котором все говорят с насыщенным британским акцентом, затянуты в корсеты и никогда не произносят слово «любовь». Это средневеково, старомодно, не от мира сего! Это было настолько романтично, что у меня мурашки побежали по телу.

Я посмотрела, нет ли там еще какого‑нибудь сообщения, но больше в конверте ничего не было, даже приписки «RSVP».[9] Обалдеть! Этот парень уверен в том, что я приду, и он прав. Я ждала этого всю свою жизнь.

 

15

Готический гость

 

Я не могла рассказать маме о таинственном приглашении в особняк. Она ни за что не разрешила бы мне пойти. Я настаивала бы на своем, она стала бы меня пилить, я бы сбежала…

Ну и зачем это надо?! Все равно ведь пойду, если утром первого декабря отцу не вздумается взорвать бомбу.

– Сегодня вечером мы едем с мамой в Вегас! – объявил он, отведя меня в сторонку. – Все как‑то спонтанно вышло. Мы сегодня улетаем.

– Правда, это романтично? – Мама с сияющим видом вытащила чемодан из встроенного шкафа. – Ваш отец никогда ничего подобного не делал даже в честь нашей годовщины!

– Так что ты будешь отвечать за дом и заодно присмотришь за Билли, – распорядился отец.

– Присмотрю за малышом Билли? Ему же одиннадцать! – заявила я, провожая родителей в спальню.

– Вот по этому номеру с нами можно будет связаться, если у тебя возникнут проблемы, – сказал папа и вручил мне клочок бумаги с номером телефона. – Твоя работа у Дженис убедила меня в том, что на тебя можно положиться. Мы вернемся завтра после обеда.

– Но у меня свои планы!

– Так пригласи сюда вечером Беки.

Отец бросил в дорожную сумку щетку для волос.

– Ты же все время ходишь к ней домой. Выбери фильм, который всем вам понравится.

– Беки? По‑твоему, кроме нее, у меня и друзей нет? Мне нечем больше заняться, кроме как пялиться в телевизор?

– Пол, мне взять это? – прервала меня мама, показывая отцу красное платье с открытыми плечами.

– Папа, мне шестнадцать лет. У меня могут быть свои планы на субботний вечер.

– Нам с папой это понятно, – сказала мама, положив в чемодан пару красных туфель на шпильках. – Но не сегодня вечером. Твой отец просто поразил меня! Он не делал этого с колледжа. Потерпи разок, Рэйвен, а потом все субботы будут в твоем распоряжении.

Не дожидаясь ответа, она чмокнула меня в макушку.

– Я позвоню тебе ровно в полночь, – предупредил меня отец. – Проверю, все ли у вас с Билли в порядке, на месте ли моя теннисная ракетка.

– Не беспокойся. Я не собираюсь устраивать буйную вечеринку, – сердито буркнула я.

– Вот и хорошо. Хочется верить, что этот дом нам еще послужит.

Отец заглянул в свой шкаф и вытащил куртку. Я бросилась в свою комнату и со зла дернула себя за волосы. Почему за все семнадцать лет брака отец выбрал именно сегодняшний вечер, чтобы устроить сюрприз матери?

 

* * *

 

Было семь тридцать вечера, когда я сообщила эту новость Недотыку, вернее, малышу Билли. Я надела самый лучший субботний вечерний наряд, то есть черное синтетическое мини‑платье без рукавов, отделанное черным кружевом, черные колготки, нестоптанные армейские ботинки и серебряные сережки с ониксом.

– Сегодня вечером я ухожу.

Братец разглядывал мой наряд, как это мог бы делать отец.

– Э, да у тебя свидание!

– Нет. Просто мне нужно отлучиться.

– Ничего не выйдет! Я тебя не отпущу. Я папе скажу.

Билли с удовольствием остался бы один, но возможность покомандовать нравилась ему еще больше.

– Беки придет, составит тебе компанию. Тебе нравится Беки?

– Угу, но нравлюсь ли я ей?

– Она тебя обожает!

– Правда? – вытаращил глаза брат.

– Когда она придет к нам, я обязательно спрошу ее: «Беки, ты любишь моего маленького одиннадцатилетнего братишку?»

– Не надо! Лучше не спрашивай!

– Тогда обещай мне, что будешь хорошо себя вести.

– Я всем расскажу. Ты хочешь уйти и оставить меня! Мало ли что может случиться. Я могу познакомиться в Интернете с какой‑нибудь психопаткой, которая захочет выйти за меня замуж.

– Только так у тебя и появится шанс, – сказала я, выглядывая в окно, не видно ли Беки.

– Ты вляпаешься в крупную передрягу!

– Что ты ведешь себя как дитя малое? Покажешь Беки свои компьютерные игры. Она обалдеет от этого инопланетного корабля.

– Если ты уйдешь, то я позвоню родителям в Вегас.

– Нет, если ты дорожишь своей жизнью. Если понадобится, я привяжу тебя к стулу!

– Ну и давай привязывай, потому что я сейчас позвоню!

Братец подбежал к беспроводному телефону.

– Малыш Билли, пожалуйста, – попросила я. – Мне в самом деле нужно уйти. Когда‑нибудь ты поймешь. Пожалуйста, Билли.

Брат помедлил с телефоном в руке. Я никогда не просила его ни о чем, только угрожала.

– Ладно, только постарайся обязательно вернуться к полуночи. Я не стану врать, будто ты в ванной.

В первый раз в жизни, насколько помню, я крепко, по‑настоящему обняла брата. Это было объятие, которое дает почувствовать тепло другого человека.

– Где же Беки? – крикнул братишка, уже играя на моей стороне. – Тебе пора уходить!

Вдруг зазвонил дверной колокольчик, и мы оба одним махом сбежали по лестнице.

– Где ты была? – спросила я.

Беки неторопливо вошла с коробкой попкорна.

– Ты говорила, что вроде бы в восемь.

– В восемь мне нужно быть там!

– Ладно, а то я думала, что я рано. Тачку возьми, – сказала подружка и вручила мне ключи.

– Спасибо. Как я выгляжу? – спросила я, демонстрируя свой наряд.

– Полный отпад!

– Правда? Спасибо!

– Ты выглядишь как ангел ночи, – добавил мой братец.

Я посмотрелась в зеркало, висевшее в коридоре, и улыбнулась. Может быть, я видела свое отражение в последний раз.

– Желаю приятно провести время. Позаботься о Билли, ладно?

– О ком? – озадаченно спросила Беки.

– О Билли, моем брате.

Они оба расхохотались. Я схватила куртку и вылетела из дома, как летучая мышь.

 

* * *

 

Какие‑то поганцы вывели краской из баллончика на облупленной стене у ворот особняка: «Придурки, убирайтесь домой». Может быть, это сделал Тревор. Это мог быть кто угодно. Я почувствовала пустоту в желудке.

Наверное, гости у Стерлингов бывали не часто – на воротах не было ни звонка, ни переговорного устройства. Я задумалась, ждать мне на месте или перелезть, и не сразу заметила, что ворота открыты, наверное, именно для меня. Я направилась по длинной подъездной дорожке, поглядывая на занавешенные окна мансарды и надеясь, что наконец‑то увижу ее изнутри.

Сегодня вечером могло произойти что угодно. Я на самом деле не знала, чего ожидать. Что мы будем есть на ужин? Чем вообще питаются вампиры?

Я деликатно постучала в створку молоточком в форме змеи.

Огромная дверь медленно отворилась, и чудик приветствовал меня радушной улыбкой.

– Я так рад, что вы смогли прийти, – произнес он с резким европейским акцентом, прямо из черно‑белого фильма ужасов. – Могу я принять ваше пальто?

Он куда‑то унес мою кожаную куртку.

Я стояла в коридоре, высматривая признаки того, что могло бы показаться угрожающим. Где вообще мой партнер по ужину?

– Александр присоединится к вам через несколько минут, – возвестил вернувшийся чудик. – Не хотите ли посидеть в гостиной, пока он спустится?

– Конечно, – согласилась я.

Меня проводили в огромную комнату рядом с прихожей, все убранство которой составляли два викторианских кресла с пурпурной обивкой, шезлонг и кабинетный рояль, стоявший в углу. Это был единственный предмет обстановки, который не выглядел пыльным и старым.

Чудик снова ушел, и я воспользовалась возможностью оглядеться по сторонам. На полках стояли книги в кожаных переплетах, написанные на каком‑то иностранном языке, пыльные нотные альбомы и старые помятые карты, а ведь это явно не библиотека. Я погладила гладкую поверхность дубового письменного стола. Какие секреты таятся в его ящиках? Потом у меня возникло то же самое ощущение невидимого присутствия, которое я испытала, находясь в особняке в прошлый раз.

Александр вошел в комнату.

Его таинственная красота брала за душу. У него были гладкие, блестящие волосы. На парне была шелковая черная рубашка, выпущенная поверх черных джинсов. Мне очень хотелось посмотреть, носит ли он мое паучье кольцо, но руки его были сложены за спиной.

– Извини, что опоздала. Я дожидалась няньку.

– У тебя есть ребенок?

– Нет, брат.

– Хорошо, – сказал он с неловким смешком, и его бледное лицо оживилось.

Он был еще красивее, чем Тревор, но не производил впечатления человека, уверенного в себе, скорее смахивал на раненую птичку, нуждающуюся в уходе. Как будто он всю свою жизнь прожил в подземелье и сегодня в первый раз увидел другого человека. Ему нелегко давался разговор, и слова он подбирал осторожно, как будто боялся, что вымолвит что‑то не то и уже не сможет вернуть обратно.

– Прошу прощения, что заставил тебя ждать, – начал он. – Я подбирал для тебя… вот это.

Он застенчиво протянул букетик из пяти полевых цветов. Цветы? Не может быть!

– Это мне?

Я была совершенно ошеломлена, двигалась словно при замедленной съемке, взяла у него цветы и, несмотря на волнение, все же сумела приметить на его пальце памятное паучье колечко.

– Мне никогда раньше не дарили цветы. Это вообще самый красивый букет, который я когда‑либо видела.

– У тебя, наверное, сотня поклонников, – сказал он, бросив взгляд на мои ботинки. – Трудно поверить, что они никогда не дарили тебе цветов.

– Когда мне исполнилось тринадцать, бабушка прислала мне букет тюльпанов в пластиковом желтом горшочке.

Это прозвучало глупо, но все равно было лучше, чем сказать: «Я никогда не получала цветов от поклонников, потому что их у меня никогда не было!»

– Цветы от бабушек, они особенные, – странно заметил он.

– Но почему пять цветков?

– По одному на каждый раз, когда я видел тебя.

– Я не имею никакого отношения к той надписи…

Тут появился чудик.

– Ужин готов. Я поставлю цветы в воду, да, мисс?

– Пожалуйста, – сказала я, хотя мне и не хотелось расставаться с таким подарком.

– Спасибо, Джеймсон, – сказал Александр.

Он подождал, пока я первой выйду из комнаты, прямо как в фильмах про красивую жизнь, но я не знала, в каком направлении идти.

– Я думал, что ты знаешь дорогу, – подколол он. – Хочешь что‑нибудь выпить?

– Конечно. Мне все равно что.

«Минуточку, как это все равно?» – тут же подумала я и сказала:

– В общем, вода будет в самый раз!

Он вернулся через минуту с двумя хрустальными бокалами.

– Я надеюсь, что ты голодна.

– Я все время голодная, – кокетливо сказала я. – А ты?

– Редко, – ответил он. – Но меня постоянно одолевает жажда!

Он привел меня в столовую, освещенную свечами, где основное место занимал длинный дубовый стол без скатерти, уставленный керамическими тарелками и серебряной посудой. Александр выдвинул стул для меня, потом уселся в миллионе миль, на другом конце стола. Пять полевых цветов стояли в хрустальной вазе, загораживая мне вид.

Чудик, то есть Джеймсон, подкатил скрипучую тележку, выставил корзинку с горячими булочками, после чего ушел и вернулся с хрустальными мисочками, наполненными зеленоватым супом. Учитывая количество блюд, медленность обслуживания Джеймсона и длину стола, мы могли с гарантией просидеть там не один месяц. Но меня это не волновало, я не хотела быть нигде в мире, кроме этого места.

– Это венгерский гуляш, – сообщил Александр, когда я нервно помешала густой суп.

У меня не было ни малейшего представления о том, из чего и как это приготовлено, и, пока Александр и Джеймсон ждали моей реакции, я поняла, что должна его попробовать.

– Ух!.. – вырвалось у меня, когда я проглотила половину столовой ложки.

Гуляш оказался вкуснее, чем любой суп, который я когда‑либо ела, хотя и в сто раз острее.

Мой язык пылал в огне, так что пришлось налечь на воду.

– Я надеюсь, суп не слишком острый, – сказал Александр.

– Острый?

Я охнула, в глазах защипало.

– Ты, наверное, шутишь!

Александр дал знак Джеймсону принести еще воды. Время, пока его не было, показалось мне вечностью, но он все же вернулся с кувшином. В конце концов дыхание ко мне вернулось. Я не знала, о чем спросить Александра, но мне хотелось узнать о нем все.

Видно было, что друзей у него, пожалуй, даже меньше, чем у меня, и вообще чувствует он себя довольно неловко.

– Чем ты занимаешься весь день? – поинтересовалась я, как телевизионный репортер, который хочет разговорить собеседника.

– Я хотел узнать то же самое о тебе, – ответил он.

– Я хожу в школу. А ты что делаешь?

– Сплю.

– Ты спишь?! – Вот так новость! – Правда? – скептически уточнила я.

– А что в этом такого? – сказал он, неловко убирая волосы с глаз.

– Почти все люди спят по ночам.

– Я не из большинства.

– Верно.

– И ты тоже, – сказал он, глядя на меня в упор. – Я понял это, когда увидел тебя на Хеллоуин в костюме теннисистки. Ты показалась мне слишком взрослой для этого и уж точно отличалась от всех, раз решила, что это маскарадный костюм.

– Как ты разузнал обо мне?

– Джеймсон собирался вернуть теннисную ракетку тебе, но отдал ее белобрысому футболисту, который сказал, что он твой парень. Я, может быть, и купился бы на эту историю, если бы не видел, как ты двинула его по руке и уехала без него.

– В общем, ты прав, он не мой парень. Так, один придурок из нашей школы.

– К счастью, он сообщил Джеймсону твое имя и адрес, чтобы придать правдоподобие своей выдумке. Так я узнал, как тебя найти. Конечно, мне и в голову не могло прийти, что я застану тебя в нашем доме.

Его мечтательные глаза заглядывали мне прямо в душу.

– Ну, я…

Наш смех эхом разнесся по особняку.

– Где твои родители? – спросила я.

– В Румынии.

– Румыния – это там, где жил Дракула? – осведомилась я с намеком.

– Да.

Глаза мои загорелись.

– Ты в родстве с Дракулой?

– Он что‑то не торопится признавать наше родство, – подколол меня Александр делано озабоченным голосом. – Ты необычная девушка. Ты, безусловно, оживляешь собой Занудвилль.

– Занудвилль? Оживишь его, как же! Он вполне заслуживает свое название.

– Пожалуй, ты права. В общем, здесь нет никакой ночной жизни для таких, как ты и я.

«Ночная жизнь. Такие, как ты и я. Ты ведь имеешь в виду вампиров», – хотелось мне сказать.

– Мне нравилось жить в Нью‑Йорке и Лондоне, – продолжил Александр.

– Наверняка там есть чем заняться по ночам и много тех, кто ведет ночной образ жизни.

Тут вошел Джеймсон, убрал гуляш и подал бифштекс.

– Я надеюсь, ты не вегетарианка, – сказал Александр.

Я посмотрела на свою тарелку. Бифштекс с картофельным пюре был прожарен средне, скорее сыроват, и очень сочен.

Хозяин дома оказался еще таинственнее и интереснее, чем я себе представляла. Я была очарована им, смотрела на него сквозь цветы и не могла наглядеться.

– Уверена, это чудесный бифштекс, – сказала я.

Он смотрел, как я откусила кусочек.

– Просто замечательно.

Неожиданно его взгляд сделался печальным.

– Послушай, ты не против…

Он взял свою тарелку и подошел ко мне.

– Из‑за этого букета тебя не видно, а ты гораздо симпатичнее, чем мне казалось раньше.

Он поставил свою тарелку рядом с моей и подтащил свой дубовый стул. Мне показалось, что я упаду в обморок. Он сидел, улыбался, когда мы ели, его нога тихонько касалась моей. Мое тело было наэлектризовано.

Александр был весел, великолепен и как‑то эротично неловок. Мне хотелось узнать все про его жизнь, и неважно было, сколько лет он прожил, семнадцать или семнадцать сотен.

– Чем ты занимаешься по ночам? Где еще ты жил? Почему ты не ходишь в школу? – затрещала я вдруг.

– Притормози, не все сразу.

– Э… где ты родился?

– В Румынии.

– Где же твой румынский акцент?

– В Румынии и остался. Мы постоянно путешествуем.

– Ты когда‑нибудь ходил в школу?

– Нет. У меня всегда был домашний учитель.

– Какой у тебя любимый цвет?

– Черный.

Я вспомнила миссис Сварлиш, выдержала паузу и спросила:

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

– Ты хочешь сказать, что я недостаточно вырос?

– Это вопрос, а не ответ, – с напускной строгостью сказала я.

– А ты кем хочешь быть? – спросил он.

Я уставилась в его глубокие, темные таинственные глаза и прошептала:

– Вампиром.

Он посмотрел на меня с любопытством и, похоже, с беспокойством, а потом рассмеялся.

– Ну и шутки у тебя!

За этим последовал новый пристальный взгляд и вопрос:

– Рэйвен, а зачем ты тайком пробралась в наш дом?

Я смутилась и отвела взгляд. Джеймсон подкатил на тележке сладкое. Он зажег спичку, и над десертом вспыхнули язычки пламени.

– Фламбе![10] – объявил дворецкий, и как раз вовремя.

Александр сказал Джеймсону, что мы закончим ужин во дворе.

– Надеюсь, ты не боишься темноты? – спросил он по пути в ветхую беседку.

– Боюсь? Да я только в ней и живу!

– Я тоже, – с улыбкой сказал он. – На самом деле только во тьме и можно как следует рассмотреть звезды.

Он зажег оплывшую свечу.

– Ты приводишь сюда всех своих подружек? – спросила я.

– Да. – Он рассмеялся. – И читаю им при свете свечи. Что бы ты хотела послушать, «Функции и логарифмы» или «Культура групповых меньшинств»? – спросил он и указал на стопку учебников, стоявшую на полу.

Я расхохоталась.

– Луна такая красивая сегодня вечером, – сказал он, устремив взгляд к небу.

– Это наводит меня на мысль об оборотнях. Как ты думаешь, может человек превратиться в животное?

– Запросто, если с ним правильная девушка, – со смехом ответил он.

Я придвинулась к нему поближе. Лунный свет мягко освещал его лицо. Он был красив.

«Поцелуй меня, Александр. Поцелуй меня сейчас!» – подумала я, закрыв глаза.

– Но у нас впереди целая вечность, – неожиданно сказал он. – А сейчас давай любоваться звездами.

Он поставил мисочку с десертом на уступ, задул свечу, и я быстро схватила его руку. Рука у него была совсем не такая, как у Тревора или хилая лапка Билли. Она оказалась самой лучшей в мире.

Мы лежали на траве, мечтательно глядя на звезды и держась за руки. От его руки исходило тепло. Я чувствовала колючие лапки паучка, изображенного на колечке.

Мне хотелось целоваться, но он просто смотрел на звезды.

– С кем ты дружишь? – спросила я, повернувшись к нему.

– Я сам по себе.

– Ты наверняка встречался с уймой классных девчонок, прежде чем переехал сюда.

– Классные, это одно. Те девушки, которые принимают тебя таким, каков ты есть, это другое. Мне нравится нечто… длящееся.

Длящееся? На целую вечность? Но спросить об этом я не решилась.

– Мне нужны отношения, в которые я смогу наконец впиться зубами.

«Неужели? Тогда я – твоя девушка!» – подумала я. Но Александр не обернулся ко мне. Он вглядывался в небо.

– Значит, здесь у тебя нет друзей? – спросила я, пытаясь выудить побольше информации.

– За одним исключением.

– Джеймсон?

– Та особа, которая пользуется черной помадой.

Мы оба молча уставились на луну. Я просияла от его комплимента.

– С кем ты гуляешь? – наконец спросил он.

– С Беки, она единственная принимает меня, потому что только я ее не донимаю.

Мы рассмеялись.

– Все остальные думают, что я с приветом.

– Я так не думаю.

– Правда?

Никто никогда не говорил мне этого за всю мою жизнь.

– Мне кажется, что ты очень похожа на меня. Ты не пялишься на меня как на придурка.

– Пусть кто‑нибудь это сделает, такого пинка получит!

– По‑моему, один тип уже получил. Если не пинка, то уж теннисной ракеткой он точно огреб.

Мы рассмеялись в лунном свете. Я положила руку на его грудь и обняла его. Мой готический друг нежно погладил мою руку.

– Неужели это вороны? – спросила я, указав на темные крылатые тени, кружившие высоко над особняком.

– Это не птицы, а летучие мыши.

– Я никогда не видела в здешних краях летучих мышей, пока вы сюда не переехали.

– Ага, мы нашли несколько штук. Они висели на чердаке, и Джеймсон выпустил их на волю. Я надеюсь, что они тебя не пугают. Это замечательные существа.

– Для тех, кто знает, в чем суть? – намекнула я.

– Не беспокойся. Они никогда не налетают сверху и не запутываются в волосах.

Я рассмеялась, и он начал нежно поглаживать мои волосы. Я таяла от его прикосновений, просто удивительно, что не растеклась и не просочилась в землю. Время с ним пролетало незаметно, не то что с Тревором. Я начала поглаживать его волосы, которые оказались шелковистыми от геля.

– Летучим мышам нравится гель? – спросила я.

– Ага, гель от Армани делает их шкурки шелковистыми, – пошутил он.

Я вывернулась, опустила его руки и прижала к бокам. Он с удивлением поднял на меня глаза и улыбнулся. Я ждала, что Александр меня поцелует, но он не пошевелился. Конечно, ведь я сама его держала! О чем я только думала?

– Что тебе больше всего нравится в летучих мышах? – спросил он, когда я с беспокойством уставила на него взгляд.

– То, что они летают.

– Ты хочешь летать?

Я кивнула.

Теперь уже он отвел мои руки и удерживал их. Я снова ждала, что он поцелует меня, но он опять этого не сделал, лишь пристально заглянул мне в глаза.

– А что тебе больше всего нравится у летучих мышей? – спросила я.

– Наверное, их вампирские зубы.

Я ахнула, но не из‑за слов Александра. Комар укусил меня в шею.

– Не бойся, – сказал он, сжав мою руку. – Я не стану кусать тебя… пока… – И рассмеялся своей шутке.

– Я не боюсь. Меня укусил комар! – пояснила я, яростно почесываясь.

Он внимательно, прямо как доктор, осмотрел след от укуса.

– Начинает распухать. Надо приложить лед.

– Все будет в порядке. Мне не привыкать.

– Я не хочу, чтобы ты рассказала своим родителям, как приходила ко мне в гости и тебя укусили!

Я хотела всему миру рассказать, что меня укусили, но этот комар все испортил.

Александр отвел меня на кухню и приложил лед к крохотной ранке. Я слушала, как прадедовские настенные часы отбивают время. Девять… Бум… Десять… Бум… Нет! Одиннадцать… Бум… Блин! Двенадцать. Не может быть!

– Мне пора идти! – воскликнула я.

– Так скоро? – спросил он, не скрывая разочарования.

– В любой момент может позвонить отец из Вегаса, и если я ему не отвечу, то меня будут пилить вечно!

Если бы только я могла остаться и жить с Александром в его мансарде, а чудик каждое утро подавал бы нам завтрак.

– Спасибо за цветы, ужин и звезды, – торопливо сказала я у машины Беки, шаря в сумочке в поисках ключей.

– Спасибо, что пришла.

Он выглядел задумчивым, великолепным и каким‑то одиноким. Мне хотелось, чтобы готический вампир поцеловал меня. Я хотела ощутить его губы на моей шее, а его душу – в моей.

– Рэйвен, – промолвил он осторожно.

– Да?

– Хочешь, чтобы я…

– Да? Да.

– Хочешь, чтобы я опять пригласил тебя или предпочтешь проникнуть тайком?

– Лучше получить приглашение, – ответила я и замерла в ожидании.

Если он поцелует меня сейчас, то мы будем связаны узами на целую вечность.

– Вот и замечательно. Я позвоню тебе.

Он нежно поцеловал меня, но, увы, в щеку. Все же этот поцелуй был нежнее и романтичнее, чем в тот раз, когда меня поцеловал Джек Паттерсон у особняка, и гораздо более романтичным, чем когда Тревор притиснул меня к дереву. Мне хотелось настоящего поцелуя вампира, но и этот изменил меня. Я совершенно обалдела и чувствовала себя так, будто и вправду превратилась невесть в кого.

Всю дорогу до дома я ощущала на лице мягкое прикосновение его губ. Все тело покалывало от возбуждения, томления, страсти, короче, тех самых чувств, которых я никогда не испытывала раньше.

Я расчесывала укус, который оставил не он, и могла лишь надеяться на то, что не обращусь в кровососущего комара.

 

* * *

 

– Папа объясняет Беки правила игры в двадцать одно, – взволнованно прошептал Билли, когда я вбежала в дверь. – Он уже пересказал ей все легенды про все тамошние казино и отели. Скоро ему не о чем будет говорить, все заведения на Стрип[11] закончатся.

– Спасибо, – прошептала я Беки и быстро схватила телефонную трубку.

– Беки любит поболтать, – начал мой отец. – Я и не представлял, насколько она увлечена Лас‑Вегасом. В следующий раз нужно будет взять ее с собой. Она говорит, что вы, ребята, весь вечер смотрите фильмы о вампирах.

– Угу.

– «Месть Дракулы» в пятидесятый раз?

– Нет. Это новый фильм. Называется «Поцелуй вампира».

– Хороший?

– На пять с плюсом.

 

16