Тон переменился в 1068 году. Император, царствовавший в то время, Го‑Сандзё, не был – исключительный случай для той эпохи – сыном женщины из рода Фудзивара. Поэтому суверен, не связанный никакими родственными связями, очертя голову ринулся на господствующий клан и, чтобы сокрушить всесилие Фудзивара, создал в 1094 г. систему инсэй, «монашествующего императора», – нечто вроде параллельной администрации во главе с императором, который официально удалился в монастырь и оттуда, в принципе лишенный всех полномочий, руководит своей клиентелой. Оттуда он имел возможность помогать, а также мешать царствующему императору или же другим монашествующим императорам, потому что при такой ситуации их могло быть столько же, сколько экс‑президентов в современной республике. Сколь бы шаткой ни казалось эта система со стороны, но она просуществовала около трех веков, до самой эпохи Северной и Южной династий (1333–1392).
В первой половине XII в. в Киото привычные слова о недолговечности человеческой жизни, которые по традиции то и дело произносились в беседах, начали приобретать тревожную остроту, и каждый чувствовал, что всемогущество Фудзивара не будет вечным. Чтобы еще более смутить умы, в дело вмешались стихии: в 1134 г. свирепствовал голод, через двадцать лет (1153–1154) город опустошила смертельная эпидемия (кори?). Казалось, что маппо, конец цикла, в который некогда так верил Ёримити, теперь вступает в заключительную фазу.
А ведь когда всё плохо, не остается ничего, кроме надежных ценностей – родственной группы, в конечном счете эта идея вытеснила всякое другое отношение к центральной власти; в то же время сфера влияния последней все более сокращалась по мере того, как правительство передавало добрую часть своих полномочий принцам, администраторам и военным, получавшим лены в провинциях. В такой атмосфере соперничество внутри императорского дома или же дома Фудзивара легко порождало кровную месть, которая в свою очередь перерождалась в гражданскую войну.
Тайра и Минамото
Это и произошло в 1156 г. (гражданская война эры Хогэн), а потом в 1159 г. (гражданская война эры Хэйдзи): два семейства императорской крови, Тайра и Минамото, начали беспощадную борьбу между собой, перипетии и драмы которой многие века будут вдохновлять японских творцов в сфере как литературы, так и пластических искусств.
Киёмори (1118–1181) стал воплощением героев Тайра. Историки сегодня приписывают ему большой политический талант: якобы он первым из вельмож, обосновавшихся в провинции (в районе нынешней Хиросимы), понял – чтобы достичь успеха в масштабе страны, надо внедриться и в администрацию, в одно из восьми ее министерств. Назначенный в 1167 г. великим министром, он как будто достиг своих целей; но его хулители говорят, что в тот момент он утратил чувство реальности и энергию воинов‑администраторов и превратился в придворного или такого же министра, как все. Официальная история дает более простое объяснение – в конечном счете он заболел и с тех пор управлял империей из монастыря, куда удалился в 1178 году.
Что касается Минамото, то после войны эры Хэйдзи 1159 г. их оттеснили на восток Японии, в Канто. Таким образом, они проиграли, но в их отдаленной провинции у них был серьезный козырь, который можно было использовать долго: возможность торговли с Китаем, удобная гавань для которой находилась в Камакуре. Тайра‑но Киёмори, конечно, тоже прилагал все усилия, разбиваясь в лепешку, чтобы привлечь во Внутреннее море китайские суда и ввозить в свои земли бронзовую монету сунского Китая – сапеки, которые на средневековом Дальнем Востоке были тем же, чем в современном мире является доллар. Но китайцы опасались приближаться к рифам Внутреннего моря, очень опасным для их тяжелых судов; не больше вдохновляла их и перспектива доверять свои жизни и имущество японским лодкам, оставляя судно ждать на глубоководье. Поэтому основная торговля с китайцами, когда она была возможна, происходила через порты, выходившие к открытому морю, – Японскому, Китайскому или же к Тихому океану, где и располагалась Камакура.
Что до Минамото‑но Ёритомо (1147–1199), он был еще слишком молод и к тому же обязан жизнью Киёмори. Последний, победив его отца в 1156 г. (этим кончилось так называемое восстание эры Хогэн), пощадил Ёритомо, в то время еще ребенка; такие милосердные жесты не окупаются в смутные времена, и роду Тайра пришлось пожалеть об этом поступке, когда мальчик, став взрослым, собрал своих воинов, чтобы отомстить за смерть отца. Так вступили в действие законы кровной мести, исполнители которой чаще всего учитывают и соображения выгоды.
Ёритомо, молодой и неопытный, находился тогда в щекотливом положении. Но он мог воспользоваться ценной поддержкой. На его сторону встал Кофукудзи в Наре, храм, основанный родом Фудзивара и для рода Фудзивара: монахи ненавидели Тайра, которые ранее пытались вмешаться в их дела и в 1159 г., к концу восстания эры Хэйдзи, довели одного из Фудзивара до самоубийства. К храму Кофукудзи сразу примкнули основные монастыри Нары, в свою очередь провозгласив восстание и также поддержав род Минамото. Когда Сигэмори (1138–1179), старший сын Киёмори, и Тайра собрались дать отпор, на восточном фронте они столкнулись не только с солдатами безусого военачальника, но также, в самом сердце старой Японии, со знаменитыми монахами‑воинами древней столицы VIII в. Самым ближайшим последствием этого стало то, что Нару предали огню и мечу, а главные здания Тодайдзи и Кофукудзи сгорели и обрушились. Непохоже, чтобы это сверх меры огорчило действующих лиц драмы; Фудзивара, демонстрировавшие, как всегда, широкую натуру, пообещали в основном восполнить ущерб, на самом деле по преимуществу заставив платить двор. Все это не было роковым: благодаря такому подарку судьбы Нара смогла возродиться из пепла, а художники – заработать на жизнь. Но на простых людей смерть и следовавшие за ней разрушения и голод обрушивались, не зная перемирий, а наверху участь таких людей никого не беспокоила. В этой среде японские религиозные представления и обогатились новыми концепциями.
В 1175 г. сострадательный монах Хонэн по китайскому образцу, возникшему в эпоху Тан и во многом переживавшему на континенте застой, создал новую буддийскую школу – «Чистой Земли» (Дзёдосю). Проповедуя для самых обездоленных, самых занятых или самых чувствительных, – тех, для кого духовный переход в нирвану был недостижимой мечтой, – он делал особый акцент на понятии «Чистой Земли», рая, где Будда Вечного света (Амитабха, по‑японски Амида) собирает души, прежде чем отправить их в последнее воплощение. Он прежде всего учил, что сердце, очищенное раскаянием и верой, легко может достичь этого рая, так что можно не обременять себя сложной интеллектуальной аскезой. Его проповедь получила огромный и длительный успех и внесла новый дух в жизнь всех японцев: происходящей трагедии, все новым несчастьям и смертям она, доступная для всех, противопоставляла надежду на милость и бесконечный свет.
Страна в этом очень нуждалась: бедствия довершила природа – с 1177 г. в Кансае (Западная Япония) перестал вызревать рис. В 1181–1182 гг. продовольственный кризис стал настолько тяжелым, что Тайра с великим трудом удавалось набирать войска. А поскольку беда редко приходит одна, к голоду добавилась эпидемия. Зато в Восточной Японии влажное лето в течение нескольких лет обеспечивало хорошие урожаи и способствовало успеху Минамото.
Этот успех был в конечном счете достигнут на море, после изнурительного преследования, в 1185 г. в сражении при Данноуре – во Внутреннем море, в проливе, разделяющем острова Кюсю и Хонсю, недалеко от Симоносэки. Клан Тайра погиб в волнах, так же как и император‑ребенок, которого Тайра взяли с собой. Фудзивара ликовали и благодарили богов, помогших им сокрушить злейших врагов. Они не могли знать, что их время миновало окончательно и что истинными победителями были не государственные люди и не придворные, а воины – самураи, готовые на все солдаты, чьи мотивации, опыт и желания – короче говоря, культура – были совершенно другими, чем у них.
Так завершилась и юность одного персонажа, называемого рыцарственным, фактически полностью посвятившего себя войне и насилию. Началась драма измены и зависти. Утверждают, что Ёритомо не победил бы так быстро без помощи блестящего тактика – своего сводного брата Ёсицунэ. Но едва Тайра были побеждены, Ёритомо начал понимать, что растущая популярность, которой молва наделяет его сводного брата, отодвигает его самого далеко в тень. Чем больше проходило времени, тем сильнее сердце Ёритомо наполняла ненависть. Клеветническими обвинениями и неустанными преследованиями он в конце концов довел Ёсицунэ до самоубийства, которое тот совершил вместе с последними соратниками, женой и детьми.
Такой стала жизнь в Японии самураев. История о братьях, ставших врагами, и о том, как несправедливо обошлись с Ёсицунэ, вскоре стала задавать тон в театре и в героических сказаниях. Еще и по сей день призрак Ёсицунэ, его сетования, его длинные белые волосы, развеваемые ветром иного мира, вдохновляют художников и приводят в трепет публику, которая, впрочем, иногда почти ничего не знает о своей национальной истории.
К феодальной Японии?
За десятилетия, соответствующие нашему XII в., возникло два феномена: государственные монастыри и двор утратили монополию на власть, или, точнее, реальный объем их власти постепенно уменьшился, даже если ритуальные формы, унаследованные от предыдущих поколений, официально еще соблюдались. И, по логике вещей, в провинциях установились другие формы власти. Историки говорят о феодализме, потому что связи человек‑человек вытеснили все другие побудительные факторы, но, как всегда, когда используешь анархически многозначные термины, было бы неосторожным представлять японский феодализм только в пределах представлений о средневековом европейском феодализме – последнее понятие само требует нюансировки.
Чтобы определить феодальные отношения в Японии, вернее всего будет подчеркнуть, насколько прочным было представленное этими отношениями слияние всех властей – гражданской, военной, судебной – в рамках очень прагматичного стремления к эффективности, без теоретических поисков идеальной структуры и без обращений к престижному древнему образцу, каким могла быть Римская империя. Закон сильнейшего навязывался слабейшему, давая возможность для естественного отбора – носителя всех несправедливостей, но и всех надежд, независимо от общественных классов и нормативных учений, которые, как конфуцианство, советовали каждому довольствоваться своим уделом.
Какой из этого следует сделать вывод? Сегодня всем известно, что война всегда отражает изменения в технологии, если не сопровождает их, словно бы такой период «неуправляемости» (по‑японски ран, анархия) необходим для выхода из системы, которую сочли слишком замкнутой. Тогда чем война в конце XII в. отличалась от предшествующей? На первый взгляд, ничего не изменилось. С начала эпохи Хэйан, то есть с IX в., воин становился воином только при условии, что у него есть два продолжения его мышц и силы: лук и конь. Даже в эпических битвах – где участвовали сотни людей, – отголосок которых вскоре предстояло услышать в рыцарских романах, японский боец стремился сражаться сам по себе, следуя инстинкту и завися от усталости или силы коня, ловкости или окостенелости своих пальцев, обжигаемых стужей или, наоборот, покрытых потом. Роль военачальника состояла в том, чтобы согласовывать поведение десятков, сотен и даже тысяч индивидов, не имея возможности по‑настоящему руководить действием и предвидеть как внезапное бегство, так тем более и героическую, бесполезную и самоубийственную атаку героя, который возжаждал признания. Такое положение просуществует до XIV в.
Потом война изменила свой характер, испытав влияние стратегической революции: место лука занял меч в разных его боевых формах. Причины упадка значения лучников остаются довольно загадочными; некоторые объясняют его тем, что люди, владевшие луком, утратили политическую власть: аристократы двора Хэйан были штатскими, в течение многих поколений воспринимавшими стрельбу скорее как спорт, чем как боевую технику.
Ужасным битвам «Северной и Южной династий» в XIV в. предстояло приобрести упорядоченность – либо в результате осад, порой очень долгих, либо, впервые в подобных масштабах, превратившись в сражения, ведущиеся в правильном боевом порядке. В таких боях пехота, всегда презираемая всадниками, приобрела значение, какого прежде никогда не имела. Пехотинцы выставляли пики и разили ими, не опасались вылететь из седла и скоро, при условии строгой дисциплины, оказались ударной силой армий. Всерьез и надолго: через два века самые дальновидные военачальники частично заменят пики на мушкеты, выиграют все сражения и станут хозяевами Японии нового времени.
––––––––––––––––––––––––––––––––––
Самурай
Самурай первоначально был слугой персоны, выполнявшей административную должность. Такой слуга был человеком на все руки, способным, в частности, обеспечить безопасность себе и своему господину при помощи оружия. Только в X в., в эпоху Хэйан, в восточных провинциях Японии, где укреплялась независимость великих родов, возникла тенденция к тому, чтобы функция защиты стала самой важной. Когда гражданская и военная власть были объединены в одних руках (в эпоху Камакура, в XIII в.), самурай приобрел статус и престиж.
Когда в конце XIV в. диктаторы – столкнувшись с необходимостью пресечь частные войны – вынудили индивидов выбирать между функциями крестьянина (безоружного) и воина (вооруженного), промежуточные классы (дзидзамураи, мелкие хозяева, оказывающие вооруженную поддержку своему сеньору) исчезли.
В первой половине XVII в. самурая постепенно принудили соблюдать законы о военных домах, а также кодекс воинской чести (бусидо). Взамен он получил официальную власть и престиж, поставившие его на вершину социальной иерархии.
Официальное исчезновение класса самураев в 1870 г. в рамках беспрецедентной модернизации государства в значительной мере способствовало формированию мифа, представившего самураев образцовыми людьми – знающими, честными, гарантами общественного порядка, – от которых проистекает благотворная, но грозная власть.
––––––––––––––––––––––––––––––––––
| Хронологические ориентиры |
| 1203: Регенты Ходзё (младшая ветвь рода Тайра) принимают регентство над юным Минамото‑но Ёрииэ, в 1199 г. оставшимся единственным наследником тяжелых обязанностей своего рода, после того как его отец Ёритомо умер от падения с лошади. |
| 1224: Синран создает Истинную школу Чистой Земли. |
| 1227: Догэн насаждает в Японии учение Сото (Дзэн). |
| 1239: Запрещено продавать и покупать людей (что равносильно отмене рабства). |
| Ок. 1257: Новый запрет торговать с сунским Китаем. |
| 1261: Бакуфу посылает в Китай золото, чтобы закупить медные монеты (сапеки), которые становятся в Японии официальной монетой для оплаты налогов. Создание (к тому времени) библиотеки в Канадзаве. |
| 1302: Большой пожар в Камакуре; более пятисот погибших. |
| 1318: Многие монахи отправляются в Китай. |
| 1326: В Японии начинает распространяться неоконфуцианство. |
| 1333: Поражение Ходзё. Конец режима Камакура. |
| 1338: Сёгуном становится Асикага Такаудзи. |
| 1342: «Тэнрюдзи‑бунэ», судно, зафрахтованное Тэнрюдзи, знаменитым храмом в Киото, совершает плодотворное плавание в Китай; почти официальное восстановление торговых отношений. Монастыри Пяти гор начинают свои публикации. |
| 1364, 1371: Японских пиратов замечают у корейских берегов. |
| 1386: Хунъу, первый император китайской династии Мин, отказывается принимать японского посла. |
| 1392: Династия Ли в Корее; хорошие отношения с Японией. |
| 1543: В Танэгасиму прибывают португальцы. |
| 1549: В Кагосиме высаживается Франциск Ксаверий. |
| 1563: Вако (японские пираты) грабят Нанкин. |
| 1569: В Киото вступает Ода Нобунага. |
| 1573: Конец бакуфу эпохи Муромати |
| 1580: Хидэёси начинает «Тайко кэнти» и замораживание классов. |
| 1582: Убийство Нобунага; Хидэёси берет власть. |
| 1585: Хидэёси становится кампаку. |
| 1590: Хидэёси направляет послание царю Рюкю (даннику Китая) с целью объяснить ему, что Япония и эти острова принадлежат к одной семье (фактически острова Рюкю тогда играли очень важную роль в океанской торговле, служа «пакгаузом», потому что Китай был закрыт). |
| 1592: Первая корейская кампания. |
| 1594: Строительство замка Момояма. |
| 1596: Китайцы посылают Хидэёси письмо, предлагая не тратить понапрасну его последние годы (ему было за шестьдесят, и его армия только что во второй раз потерпела поражение в Корее). |
| 1597: Вторая корейская кампания. |
ГЛАВА V
ВОИНЫ У ВЛАСТИ
Эпоха Камакура (1185–1333)
