Шарики из слизи спасают мир 4 страница

Она откинулась в кресле.

— Эти инферны, которых ты нашел вчера… тебе известно, что они могут разговаривать?

Я вскинул брови.

— А как же. Патриция Мур разговаривала со мной.

— В жизни не видела ничего подобного.

— А Сара? Она тоже разговаривала со мной.

Доктор Крыса покачала головой.

— Нет, Кэл, это другое. В смысле, многие инферны, получив снотворное, на несколько мгновений обретают здравый ум. Однако пойманная вчера парочка разговаривает между собой, что просто сбивает с толку.

Я тяжело плюхнулся в кресло.

— Но они ведь муж и жена. Как же в таком случае проклятие? Разве они не должны начинать вопить при одной мысли друг о друге?

— Так должно быть, и тем не менее, помещенные в разные камеры, они перекрикивались между собой. По-видимому, они чувствуют себя прекрасно, пока не видят друг друга.

— Может, действие лекарств?

Доктор поджала губы.

— После всего одной ночи? Невозможно. И, насколько я понимаю, они разговаривали уже не в первый раз. Думаю, там, в туннеле, они жили вместе — распределяли между собой охотничьи обязанности, беседовали в темноте. Потрясающая вещь. Они практически… — Она не смогла закончить предложение.

— Нормальны?

— Да. Почти.

— М-м-м, за исключением того, что в туннеле явные следы каннибализма.

Доктор Крыса снова покачала головой.

— Мы не нашли там никаких человеческих останков, Кэл. Они ели голубей. Если уж на то пошло, и черепа в логовище Сары имеют возраст больше полугода. Вот почему потребовалось столько времени, чтобы найти ее, — она перестала охотиться на людей и начала есть крыс.

— Да уж. Ее бывший бой-френд живехонек и сидит сейчас перед вами.

Она бросила на меня взгляд, выражающий «не будь тряпкой».

— Ну, есть крыс гораздо лучше, чем людей. Думаю, твой штамм… другой.

— А что насчет: «Как мило, что придется съесть его»?

Доктор Крыса развела руками.

— Ну, может, начальные симптомы этого штамма такие же скверные, как у обычных инфернов.

Но в конечном счете паразит успокаивается. Похоже, он не превращает людей в безумных монстров. По крайней мере, не навсегда.

Я кивнул. Эта теория вполне согласовывалась с тем, что я видел вчера в доме Морганы.

— Знаешь, не исключено, что породили его мы, — продолжала доктор Крыса.

— А? Кто «мы»?

— Ночной Дозор. Безумным инфернам вообще трудно выжить в современном городе, а тут еще мы охотимся на них. Может, это адаптация к Ночному Дозору. Может, ты — часть целого нового вида, Кэл, с более низким уровнем оптимальной вирулентности. Инферны, но менее безумные и менее склонные к насилию. Заражение обычно происходит половым путем. Так легче выжить в городе.

— Значит, на самом деле невосприимчивы больше чем один на сотню людей?

— Определенно. — Доктор Крыса медленно кивнула. — Это имеет смысл. Вот только как быть с культом котов? — Заметив, как изменилось выражение моего лица, она нахмурилась. — Что такое, Кэл?

— Ничего, все в порядке. Вы сказали «с культом котов»?

— Да. — Доктор Крыса улыбнулась и закатила глаза. — Эти двое, которых ты вчера поймал, только и говорили, что о коте-инферне. Котик в порядке? Нельзя ли нам увидеть его? Его хорошо кормят? — Она засмеялась. — Что-то вроде проклятия наоборот; может, раньше они терпеть не могли котов и поэтому теперь любят их… Не знаю. Странная мутация, правда?

— Мутация? Мутация в форме культа котов? И приходится на то же самое время, что и мутация заражения через котов? — Я застонал. — Что-то слишком много совпадений, вам не кажется, доктор?

— И тем не менее перед нами по-прежнему всего лишь совпадение, Кэл.

— Но почему вы так уверены в этом?

— Потому что твой кот-инферн не способен к распространению паразита. — Она встала и направилась к дальней стене, около которой громоздилась груда клеток с самыми разными котами. Их объединяло то, что все они имели вид запущенных, бездомных, долгое время скитавшихся по улицам. — Видишь этих ребяток? Со вчерашнего дня я пытаюсь добиться передачи инфекции от кота-инферна к одному из них, и… ничего. Даже если они облизывают друг друга и едят из одной миски. Ноль. Все равно что заставлять двух комаров заразить друг друга малярией — безнадежно.

— А если инфекция передается через крыс? Она покачала головой.

— Это я тоже проверила. Все перепробовала — укусы, прием внутрь, даже переливание крови, но паразит не перешел ни на одну крысу и уж тем более от крысы к коту. Наш кот-инферн — эволюционный тупик.

Пришлось прикусить губу, чтобы не начать спорить. Этот кот-инферн — не тупик, мне было известно о дюжине других. Но как объяснить все доктору Крысе, не рассказав о том, что я видел прошлой ночью? А расскажи я ей о доме Райдеров, не обойтись без упоминания о Моргане и Анжеле, о способе, каким я нашел их, а это означало бы поднять вопрос о том, что Чип сообщил мне об офисе Мэра…

Внезапно мысли перестали метаться, и остановило их не что иное, как запах логовища доктора Крысы — запах, который подозрительным образом отсутствовал прошлой ночью: крысы. В доме Райдеров было так чисто — ни груд мусора, ни зловония гниющих отбросов и, соответственно, никаких признаков крысиной «семьи».

— А что, если крысы тут вообще ни при чем? — спросил я.

Она фыркнула.

— Ты ведь сам обнаружил огромную «семью» внизу, в туннеле, Кэл.

— Нет, я не это имею в виду. Те крысы, конечно, носители и представляют собой рассадник болезни. Но что, если не они инфицировали кота-инферна?

— Я ведь уже говорила тебе — инфекция не передается от кота к коту. Откуда же ей взяться?

— От людей.

Она хмуро уставилась на меня.

— Что, если этот штамм похож на малярию? — продолжал я. — Просто роль комаров играют коты? Если паразит перескакивает с котов на людей и обратно?

Доктор Крыса улыбнулась.

— Интересная теория, Малыш, однако существует одна проблема.

Она подошла к клетке, где, спокойно наблюдая за нами, лежал кот-инферн, и сунула палец между прутьями.

— М-м-м… доктор Крыса, я на вашем месте поостерегся бы…

Она усмехнулась — кот обнюхивал ее палец, его усы подрагивали.

— Этот кот не склонен к насилию. Он не кусается.

Моя рука непроизвольно метнулась к щеке.

— Забыли, что он сделал с моим лицом?

Доктор Крыса фыркнула.

— Любой кот нападает, если вывести его из себя. И, как бы то ни было, это царапина, не укус.

Она сквозь прутья клетки почесала коту лоб. Он блаженно закрыл глаза и замурлыкал.

— И все же коты играют важную роль! — воскликнул я. — Я в этом уверен!

Она повернулась ко мне.

— Коты? Во множественном числе?

— Ох! Ну, потенциально во множественном.

Доктор Крыса прищурилась.

— Кэл, ты не обо всем рассказал мне?

Я не рассказал ей о множестве вещей. Однако именно в этот момент в сознании мелькнула ужасная мысль…

— Подождите. Предположим, штамм передается от котов к людям и обратно без укусов. Как это могло бы происходить?

Подозрительное выражение на лице доктора Крысы сохранилось, но она мне ответила.

— Ну, это может происходить разными способами. Помнишь токсоплазму?

— Как можно забыть токсоплазму? Она всегда у меня в голове.

— У меня тоже. Споры токсоплазмы переносятся по воздуху. Коты оставляют их в своем туалете, а потом они поднимаются и попадают нам в нос. Однако это срабатывает только от кота к человеку, не наоборот. Для двухстороннего переноса необходимо, чтобы человек и кот дышали друг на друга на очень близком расстоянии…

Я вспомнил кое-что, сказанное доктором Крысой прежде, и живот у меня свело.

— Вы имеете в виду, когда кот ворует человеческое дыхание?

Она улыбнулась.

— Как в старых легендах, где коты предстают этакими демонами? Ну да. Такое возможно. — Она снова нахмурилась. — И знаешь, эти старые истории берут начало примерно со времен чумы.

— Да. Чумы.

Глаза доктора Крысы стали как блюдца — наверное, мое лицо приобрело странную окраску.

— Что такого я сказала, Кэл?

Я не отвечал.

Одно совсем мелкое, но ужасное воспоминание всплыло в сознании, кое-что, сказанное Ласи вчера.

— Да, — пробормотал я, — ничего не скажешь, приятно.

— Что «ничего не скажешь, приятно»?

— Мне нужно идти.

— Что случилось, Кэл?

— Ничего. — Я встал, нетвердо держась на ногах. — Просто мне нужно домой.

Она вскинула брови.

— Плохо себя чувствуешь?

— Нет, я в порядке. Вот только этот разговор напомнил мне, что… ну, мой кот нездоров.

— А-а. Надеюсь, ничего серьезного.

Я чувствовал легкое головокружение оттого, что слишком быстро встал.

Во рту пересохло. Хотя… Может, все, о чем мне подумалось, и неправда.

— Скорее всего, не слишком серьезно. Вы же знаете, как это бывает с котами.

Поездка в Бруклин на такси оказалась самым неприятным в моей жизни способом истратить двадцать долларов. Мы мчались по Уильямсбергскому мосту, и, глядя в окно, я спрашивал себя, не сошел ли с ума. Неужели возможно, чтобы Корнелиус заразился от меня?

Старый кот никогда не кусал меня, а в последний год даже не царапал.

«Передается по воздуху», — сказала доктор Крыса.

Это, скорее всего, чушь. Заболевания, которые передаются через телесные жидкости, не могут внезапно начать передаваться по воздуху, иначе все мы умирали бы от болезни Эбола, и заболевали бы бешенством, просто прогулявшись в лесу, и все были бы носителями ВИЧ…

Конечно, заболевания меняются. Эволюция никогда не дремлет. Однако мой штамм не мог быть совсем новеньким, с иголочки, — для этого он достиг слишком высокой стадии развития. Он инфицировал котов, превращал человеческие жертвы в поклоняющихся котам носителей, делал их более разумными и хитрыми инфернами. Адаптация во всей своей полноте.

И эти древние легенды о котах, ворующих дыхание… истории семисотлетней давности. Если штамм существует уже на протяжении семисот лет, где же он прятался? Потом я вспомнил бледных крыс, похороненных глубоко под поверхностью земли — до тех пор, пока из-за прокладки туннеля подземки они не получили доступ наверх. Возможно ли, чтобы они существовали во тьме на протяжении столетий, сохраняя в неприкосновенности древний штамм? А эта тварь, мерзкий запах которой я там ощущал, хотя так ее и не увидел? Какое отношение к тому подземному созданию имеет затаившийся во мраке штамм паразита?

Поездка продолжалась целую вечность, мои потные ладони оставляли следы на виниловых сиденьях, солнечный свет вспыхивал в промежутках между опорами моста, счетчик такси тикал, словно бомба замедленного действия, воспоминание, которое обрушилось на меня в офисе доктора Крысы, снова и снова прокручивалось в голове. Голос Ласи, говорящий: «Конечно, здесь нет моих вещей, и тащиться приходится из Бруклина, и на мне всю ночь лежал толстозадый кот. Но в остальном это, типа… приятно».

— Да. Ничего не скажешь, приятно, — снова прошептал я.

По дороге домой я купил в долларовом магазине[18] фонарик.

— Эй, кис-кис! — позвал я, едва открыв дверь. — Время ням-ням.

Сначала я не услышал ничего и подумал, а вдруг Корнелиус каким-то образом вычислил, что я знаю его секрет, и сбежал от меня в широкий мир. Однако потом он вышел из ванной. Я включил фонарик и посветил прямо ему в глаза…

Они вспыхнули кроваво-красным. Он замигал и вздернул голову.

Я рухнул на пол, выронив фонарик. Кроме всех моих подружек я заразил еще и собственного кота. Как сильно он болен?

— Ох, Корни… Он замяукал.

Ведь целый год прошел, как я до сих пор не разглядел его глаз? Конечно, с моим ночным видением я почти никогда не включал света. Корнелиус подошел, положил голову мне на колени и негромко мяукнул. Я погладил его, и он довольно замурлыкал.

— И давно? — вслух спросил я.

Скорее всего, большую часть последнего года. Корнелиус всегда спал со мной на футоне. И не сосчитать, сколько раз, проснувшись, я обнаруживал его у себя на груди, обдающим меня запахом кошачьего корма. Может, он заразился еще до того, как я обнаружил изменения в самом себе. Может, и Сара заразилась через него. Она всегда жаловалась по утрам, что его вес давит ей на мочевой пузырь. Может, секс тут вообще ни при чем. Может, она его инферн, не мой. Может, Ласи уже… Я встал и покормил Корнелиуса, действуя на автопилоте и безуспешно сражаясь с паникой. В конце концов, Ласи провела здесь всего одну ночь. И даже если она уже заразилась, ее положение лучше, чем в случае с Сарой. Ранняя диагностика, что ни говори. Нужно просто как можно быстрее начать лечить ее.

Конечно, начать лечить означает, что мне придется пойти в Ночной Дозор и признать, что я ответствен за Инцидент Раскрытия Тайны. И рассказать обо всем, что я видел в Бруклине и что пытались скрыть в офисе Мэра. И доверить им жизнь Ласи — теперь, когда я не доверил бы им даже пользоваться телефонным справочником. Только тут до меня начало доходить, в какой степени все готово пойти прахом. Ночной Дозор коррумпирован, паразит передается по воздуху, этому успешно способствует Моргана Райдер — новая Тифозная Мэри. Ну и в виде бесплатного приложения кошки-фамильяры.

Даже если Ласи еще не инфицирована, я просто обязан предостеречь ее. Не важно, в какой мере сейчас не склонны к насилию Патриция и Джозеф Мур. Кто-то ведь съел парня из 701-й квартиры и использовал его внутренности для своих граффити.

Мне припомнились компьютерные имитационные модели, которые доктор Крыса показывала нам во время занятий по теме «Охота на инфернов», демонстрируя, как мы помогаем спасать мир. На пути к развитию до уровня эпидемии все заболевания достигают того, что называется критической массой, — точки, на которой хаос начинает питать сам себя. Бродящие по улицам инферны, боящиеся выходить на работу мусорщики, громоздящиеся все выше груды мусора, беспрерывно размножающиеся и кусающие всех подряд крысы, порождающие новых инфернов. Вдобавок этот штамм будет склонять нервничающих людей обзаводиться кошками, которые, предположительно, должны спасать их от крыс, а кошки начнут порождать новых инфернов…

Ну, думаю, картина ясна. На протяжении ближайших дней и недель заложенная Морганой и Анжелой бомба замедленного действия породит кратковременные взрывы каннибализма. Нью-Йорк обещает стать отвратительным, опасным городом.

Я сделал глубокий вдох. Задумываться обо всем этом сейчас некогда. Первое, что нужно сделать, это найти Ласи и проверить ее на предмет начальных признаков заражения. Я взял со стола бумажку с номером ее сотового телефона и набрал его. Она ответила после первого же гудка.

— Ласи слушает.

Я сглотнул.

— Привет. Это я, Кэл.

— Ох! Привет, Кэл. — Голос у нее звучал вяло. — Быстро, однако.

— М-м-м… В каком смысле быстро?

— Что, интересно, ты подумал? Ты мне быстро позвонил, тупица.

— А, правда. Ну, обстоятельства вынуждают.

— Действительно? — В ее голосе послышался отголосок интереса.

— Да… Кое-что происходит.

— И что, парень?

— Ну…

«Ты заражена ужасным заболеванием. Вскоре ты можешь начать есть своих соседей. Но не беспокойся, со временем перейдешь на голубей или, может быть, крыс».

— Это… м-м-м… не телефонный разговор.

Она охнула.

— Ты все еще в режиме «совершенно секретно»? Принцип необходимого знания?[19]

— Да. Но речь о том, что тебе действительно необходимо знать.

Последовала долгая пауза, потом вздох.

— Ладно. Я надеялась, что ты позвонишь. В смысле, может, я слишком уж напустилась на тебя вчера. Но я ужасно разозлилась, когда узнала… как все оборачивается.

— Понятно.

Весьма вероятно, что совсем скоро она разозлится гораздо сильнее.

— Ну, так где и когда? — спросила Ласи.

— Прямо сейчас. Правда, я в Бруклине. Через двадцать минут?

— Ладно. Все равно я голодная. Как насчет того бистро, где мы с тобой уже обедали? Где это?

— У Боба? На углу Бродвея и Одиннадцатой. Сразу увидишь. И спасибо.

— За что?

— За то, что не бросила трубку.

Пауза.

— До встречи.

Мы попрощались и разъединились.

«Голос у Ласи звучит совершенно нормально», — подумал я с надеждой в сердце.

Может, за одну ночь кот-инферн не может никого заразить. Или я просто хватаюсь за соломинку. Если Ласи заразилась позапрошлой ночью, единственный симптом, который уже может у нее проявиться, это легкое усиление способности ночного видения.

Я направился к двери.

— Мяу! — возмутился Корнелиус, лежащий у меня на пути.

— Прости, Корни. Никак не могу остаться. Он замяукал снова, на этот раз громче.

Я осторожно отодвинул его ногой.

— Что ты, в самом деле? Мне нужно идти. Продолжая мяукать или, скорее, выть, он обогнул мою ногу и снова метнулся к двери.

— Тоже хочешь со мной? Тебе нельзя.

Я поднял кота, рассчитывая выйти за дверь и потом бросить его обратно. Он начал выдираться.

— В чем проблема, дружище? — Я открыл дверь.

Там, ухмыляясь от уха до уха, стояли Моргана и Анжела.

— Как вы нашли меня? — в конце концов ухитрился спросить я.

— Я не забываю имена людей, с которыми сплю, Кэл Томпсон, — ответила Моргана.

— А-а…

— И я сразу узнала тебя, когда ты в подвале моего прежнего дома начал совать нос куда не следует, весь из себя такой смелый и отчаянный. — Моргана рассмеялась и посмотрела на Анжелу. — Вот он какой, Кэл из Техаса.

— Да, ты уже говорила, — сказала Анжела.

— И смотри-ка, у него есть котик! — Она пощекотала Корнелиуса под подбородком. — Интересно, он умный?

— Да, — ответил я и бросил Корнелиуса ей в лицо.

Вслед за вопящим комком шерсти я проскочил в дверь, на ходу вытаскивая из кармана инжектор со снотворным. Защищаясь, Анжела вскинула руки, инжектор зашипел, и игла вонзилась ей в предплечье.

— Ах ты, техасский уродец! — закричала она и повалилась на пол.

Не обращая внимания на Моргану, отдирающую от себя кота, я ринулся по лестнице. И на полдороге вниз услышал ее голос, гулким эхом отозвавшийся в лестничном пролете:

— Остановись, Кэл! Ты нарываешься на неприятности!

Я продолжал мчаться, перескакивая лестничные пролеты одним прыжком, от которого сотрясались кости.

— Ты ведь знаешь, твой Ночной Дозор тебе теперь не поможет! — закричала она, и я услышал позади ее топот.

Это мне уже стало ясно и без нее. Я больше не доверял Ночному Дозору. Однако девушке, которая заразила меня, я тоже не склонен доверять.

Начиная с этого момента я мог рассчитывать только на себя. Перескочив последние пролеты, я промчался через вестибюль и выбежал на улицу, надеясь, что каким-то чудесным образом там меня ждет такси. Естественно, никаких такси в поле зрения не обнаружилось. Зато обнаружились коты.

Несколько дюжин их, возможно, сотня сидели на почтовых ящиках, мешках с мусором, крылечках на противоположной стороне улицы, и все следили за мной с одним и тем же выражением умеренного удивления.

Колени у меня ослабели, голова пошла кругом, и я едва не грохнулся на бетон. Однако позади, совсем рядом, была Моргана. Я стянул с себя пояс, подсунул под изогнутые ручки двери и затянул его, а потом, борясь со слабостью, сделал несколько глубоких вдохов. Коты вокруг не шевелились. Может, доктор Крыса права — они не склонны к насилию.

Спустя несколько мгновений по ту сторону застекленной двери показалась Моргана, схватилась за внутренние ручки и потянула дверь на себя. На то, чтобы разорвать кожаный пояс, у нее уйдет всего несколько мгновений, или ее выпустит случайный прохожий.

Пошатываясь, я зашагал прочь от двери.

— Кэл! — закричала она приглушенным стеклом голосом. — Постой!

Не обращая внимания на ее вопли, я покачал головой и пошел дальше по улице.

— Кэл! — еще тише прозвучало сзади.

Коты безмятежно наблюдали за происходящим и, судя по всему, не испытывали никакого беспокойства. Тем не менее их настойчивые взгляды удерживали меня от того, чтобы броситься бежать. Была в их глазах какая-то скрытая угроза, наводившая на мысль, что, стоит мне нарушить уличное спокойствие, они превратятся в злобную орду и набросятся на меня. Поэтому я медленно шел, ощущая на себе взгляды их глаз, отблескивающих красным. Через два квартала я добрался до Флэтбуш-авеню — обычная оживленная улица, и, главное, никаких котов. Я вскинул дрожащую руку, поймал такси и поехал на Манхэттен.

Где- то посреди моста зазвонил мой телефон. Это оказалась Шринк.

— Малыш, нам нужно поговорить.

— Не называйте меня Малышом!

На другом конце возникла долгая пауза, очевидно, эти слова удивили Шринк не меньше, чем меня самого.

— Если… не возражаете, — запинаясь, добавил я.

— Конечно… Кэл. Я нахмурился.

— Постойте-ка. Вы вроде бы не пользуетесь телефонами.

— Вообще-то нет, но мир меняется, Кэл. И приходится приспосабливаться.

Мне захотелось напомнить ей, что телефоны существуют с 1881 года — было время приспособиться, — но потом до меня дошел смысл ее слов.

— Мир меняется? — хрипло повторил я.

— А ты не заметил?

— М-м-м… Я бы выразился иначе. Вокруг происходит нечто странное, и у меня возникло чувство, будто никто не считает нужным держать меня в курсе.

— Ну, возможно, ты прав. И мы обошлись с тобой несправедливо.

Начался спуск с моста к Чайна-тауну, машина поехала медленнее. На несколько мгновений в телефоне послышался треск, и разговор прервался. Впереди, как обычно по рабочим дням, пространство было запружено пешеходами, все на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Превосходный потенциальный рассадник инфекции и внезапного, вырвавшегося из-под контроля насилия.

Когда треск стих, я сказал:

— И вы собираетесь рассказать мне, что происходит?

— Конечно. Я, кстати, всегда хотела, чтобы ты понимал, что происходит. Я всегда доверяла тебе, Кэл. Но, видишь ли, ты такой молодой по сравнению с нами, остальными.

— С остальными из Ночного Дозора?

— Я имею в виду не Дозор, Кэл, а носителей, со всеми этими столетиями у нас за спиной. И тех, кто принадлежит к старинным родам. Кое-кто полагает, что ты неспособен понять, как именно происходят изменения. — Она вздохнула. — Боюсь, мы обращались с тобой в большой степени как с человеком.

— М-м-м, я им и был, когда проверялся в последний раз.

Шринк рассмеялась.

— Нет, Кэл, ты один из нас.

Я застонал, меньше всего мне сейчас хотелось ввязываться в туманный семантический спор.

— А вы не можете просто объяснить мне, что происходит?

— Пусть она объяснит.

— Кто это «она»?

— Просто езжай, куда едешь. Не беспокойся, она будет там.

Щелк. Шринк отключилась.

Каким образом Шринк узнала, куда я еду? Не прослушивает же офис Мэра мой телефон? Чушь какая-то. Для них это слишком высокотехнологичный способ действий. Потом я вспомнил, как Корнелиус сидел у двери и выл. Он чувствовал запах Морганы, а это означает, что Моргана, возможно, слышала мой разговор с Ласи. Я проиграл его в уме… Заведение Боба на углу Бродвея и 11-й, вот что я сказал. Она будет ждать? Но кто эта «она»?

Я набрал на телефоне номер Ласи, однако ответа не было. «Вне зоны обслуживания», — сообщил записанный голос. Мы подъезжали к Хьюстону, автомобили вокруг ползли черепашьим шагом. Я расплатился, выскочил и побежал на угол Бродвея и 11-й, пытаясь расшифровать смысл звонка Шринк. Шринк знает, что я знаю. Первой мыслью было, что Чип нарушил обещание и доложил о происшествии в офис Мэра, но потом в сознании зазвучали сказанные у двери слова Морганы: «Я не забываю имена людей, с которыми сплю, Кэл Томпсон».

Моргана знала, что я забыл ее фамилию, — факт, за который меня не раз бранила Шринк. Но откуда Моргана могла узнать это? Только если кто-то рассказал ей. Они все заодно — Моргана Райдер, Шринк, Ночной Мэр, другие носители, старые семьи Нью-Йорка, — и все знают что-то особенное о моем штамме паразита. Они с самого начала держали меня в неведении. И если бы не детективные способности Ласи, я по-прежнему оставался бы в неведении.

«Ласи…» — подумал я и прибавил скорость.

У входа меня встретила Ребекка.

— Привет, Кэл! Никак снова проголодался?

— Да. Встречаюсь тут кое с кем.

— Я заметила. — Ребекка подмигнула мне. — Никогда не забываю лиц. Она вон там.

Я кивнул и направился к угловому столику в задней части зала, все еще тяжело дыша, испытывая головокружение и пытаясь собрать воедино разбежавшиеся мысли, которые предстояло выложить Ласи. Я настолько ушел в собственные мысли, что, лишь рухнув в кресло, осознал — сидящая напротив девушка… Сара.

 

20