Человек, который создал Малыша 5 страница

— Так. А теперь послушай-ка, милашка, — с расстановкой произнес Захолуст. — Успокойся. Возьми себя в руки. Сопротивляясь так неистово, ты себя вконец изнуришь, и только. Я не причиню тебе вреда, если будешь паинькой.

Утвердив последний головной убор на вершине своей причудливой башни из шляп, Каспар отвернулся от зеркала и прошел в дальнюю часть комнаты, туда, где в пол была вделана большая квадратная керамическая плита ярко-голубого цвета. По углам квадрата стояли четыре короткие толстые свечки.

— Горите, огоньки! — скомандовал Каспар, и над каждой из свечек затеплилось пламя, возникновению которого предшествовал негромкий звук, похожий на вздох.

— В полную силу! — потребовал колдун, и языки пламени увеличились в размерах.

Теперь они светили так ярко, что с их слепящими лучами не могли соперничать даже лампы, во множестве горевшие в комнате.

— А сейчас, — Каспар покосился на Кэнди, хитро сощурив глаза, — мы узнаем, что ты от нас скрываешь. Все твои секреты выведаем! Шалопуто! Ты знаешь, что делать. Приступай.

Шалопуто подтолкнул Кэнди к голубому квадрату.

— Не бойся, — шепнул он. — Это не больно.

— Я все слышал, — сердито бросил ему Захолуст. — С чего это ты вдруг решил подольститься к девчонке? Какой тебе от нее может быть прок?

— Я просто...

— Заткнись! — рявкнул Каспар. — Сюда ее, к свету. Живо!

Шалопуто снова подтолкнул Кэнди, и она, споткнувшись, ступила на ярко-голубую плиту. И сразу почувствовала, что преодолела какой-то невидимый барьер. Стоило ей очутиться в пространстве, ограниченном квадратом, как она тотчас же ощутила довольно сильное давление по всей поверхности своего тела, как если бы сам воздух здесь был тяжелее, чем снаружи. Ощущение это никак нельзя было назвать приятным. Каждый вздох давался с немалым трудом, голова просто раскалывалась от пульсирующей боли.

В добавление к этому, ступив на голубой квадрат, Кэнди оказалась отрезана от окружающего мира. Видя, как шевелятся губы Захолуста, отдававшего приказания Шалопуто, она не слышала ни единого издаваемого им звука. Словно вокруг нее по периметру квадрата воздвиглась своего рода невидимая стена. Чтобы в этом убедиться, Кэнди вытянула вперед руку. Пальцы ее погрузились во что-то мягкое и прохладное, по консистенции напоминавшее застывший жир. Сгущенный воздух, который образовал эту странную стену, окутал всю ее ладонь и стал на ней застывать. Это было так мерзко, что Кэнди поторопилась отдернуть руку, так и не выяснив, какова толщина невидимой преграды.

Тем временем Захолуст, встав почти вплотную к голубому квадрату, помахивал над головой Кэнди своим посохом, словно выписывал в воздухе крупные буквы.

Свечи горели все так же ярко, и тяжелый воздух вокруг Кэнди колебался и пульсировал в такт их мерцанию.

И вдруг, к своему ужасу, она почувствовала, как что-то, какая-то посторонняя сила внедрилась в ее тело. Не в руку или ногу, а в самый центр головы. Захолуст пытался проникнуть в глубины ее сознания, чтобы узнать все, что его интересовало. Самым ужасным было то, что Кэнди оказалась неспособна противиться этому вторжению. Вот перед ней стали представать какие-то смутные образы. Они появлялись в воздухе на том месте, где Каспар чертил кончиком посоха свои загадочные знаки. Поначалу бледные, размытые и колеблющиеся, образы эти мало-помалу становились отчетливее, и Кэнди начала узнавать в них картины своего прошлого. Один, два, три десятка ярких впечатлений, извлеченных из ее памяти. Дом номер тридцать четыре по Последовательной улице, задний дворик, где она так часто мечтала о дальних странствиях, ее комната, лицо матери, школьные коридоры, дом Вдовушки Уайт, лужайка с разноцветными вертушками.

Судя по тому, как Захолуст нетерпеливым взмахом посоха уничтожал эти видения одно за другим, они не представляли для него ни малейшего интереса.

Затем он позволил себе немного передохнуть, на несколько мгновений оставив в покое Кэнди и содержимое ее памяти, после чего снова поднял вверх посох и предпринял очередную атаку. Новая череда образов, выплывая из головы Кэнди, замелькала в воздухе над голубым квадратом. На сей раз это были самые свежие из ее воспоминаний. Сперва маяк, потом полуразрушенный причал в гавани Аппорта, Хват и Остов, неспокойные воды Изабеллы, морские прыгуны и Вебба Гаснущий День.

Среди всех этих знакомых картин и лиц вдруг очутился предмет, который Кэнди не узнала. Он был похож на короткий кусочек тесьмы, сплетенной из зеленых и голубых лучей. Поверхность тесьмы искрилась и переливалась, словно ее облили водой и заморозили, а один из ее концов выбрасывал в пространство тысячи ярких разноцветных световых точек, которые быстро таяли в воздухе.

При виде этого Захолуст переменился в лице. Его и без того красные щеки и нос сделались багровыми. Выражение недоверия и смятения в маленьких хитрых глазках уступило место злобной радости.

— Вот так-так! Ничего себе, а? — едва слышно пробормотал он себе под нос.

Тонкие губы карлика раздвинулись в зловещей ухмылке. Он поставил посох на пол — тот послушно замер в вертикальном положении, — затем поплевал на ладони и вытер их о брюки. После чего поднялся на цыпочки, чтобы схватить предмет, извлеченный из сознания Кэнди. И бесплотное порождение мысли, едва вокруг него сомкнулись пухлые ладони карлика, стало осязаемым.

Как только Захолуст завладел светящейся лентой, в голове у Кэнди словно бомба взорвалась. Такой боли она не испытывала никогда прежде. Перед глазами у нее возникло белое пятно, которое, все увеличиваясь, вскоре заслонило собой все вокруг.

Ноги ее вдруг подкосились, и Кэнди покачнулась, уперлась лбом и ладонями в невидимую стену, которая по-прежнему ее окружала, и бессильно сползла на пол.

Последним, что она услыхала, был голос Шалопуто, прорвавшийся снаружи в ее клетку из сгущенного воздуха.

Он не звал ее по имени. Просто громко вскрикнул от ужаса, и крик этот эхом отдался в голове Кэнди. А потом его отголоски стихли, и она лишилась чувств.

 

ПОЯВЛЯЕТСЯ КРЕСТ-НАКРЕСТ

Едва очнувшись, Кэнди застонала от нестерпимой головной боли. Она было решила, что все еще находится в клетке, куда поместил ее Захолуст, чтобы проникнуть в ее воспоминания. Однако, оглядевшись, к немалой своей радости, обнаружила, что лежит на кушетке с бархатной обивкой, где кроме нее помещались еще и несколько пыльных книжных стопок. Кэнди не без труда приняла сидячее положение и прижала ладонь к больной голове. Ее немного знобило; моргая, она ощущала жжение по всей поверхности глаз.

Из соседней комнаты доносился голос Захолуста, то и дело срывавшийся на визг от радостного возбуждения:

— Да... да... Уж мне ли не знать, чем я располагаю! Это он самый, Ключ Пирамид. Вот тут, у меня на ладони! Кто-то поместил его на хранение в сознание девчонки, но я его оттуда достал!

Кэнди спустила ноги с кушетки, с трудом поднялась и медленно, борясь с головокружением, побрела к двери в смежную комнату. Дойдя до нее, она остановилась: что-то вдруг колыхнулось у самого ее лица. Шалопуто! Зверек свешивался вниз головой с потолочной балки, ухватившись за нее ступнями, и прижимал ко рту оранжевый указательный палец. Так он давал Кэнди понять, что ей следует помалкивать и слушать. Кэнди ткнула пальцем в сторону двери, безмолвно пояснив, что хочет видеть Каспара, но Шалопуто в ответ на это покачал головой. Кэнди подчинилась. Шалопуто при всем своем внешнем уродстве внушал ей доверие. Сама не зная почему, она чувствовала в нем скорее союзника, нежели врага.

Шалопуто все так же вниз головой пробежал по потолку, цепляясь пальцами ног за едва различимые трещины и выступы, в два прыжка преодолел стену и грациозно соскочил на пол в паре ярдов от Кэнди. Он поглядывал на нее со страхом и сомнением, словно опасаясь схлопотать тумак или нагоняй вместо благодарности за свое приязненное к ней отношение.

— Не бойся меня, — прошептала Кэнди. — Я не собираюсь тебя бить. У меня подобного даже в мыслях нет!

Шалопуто, ступая бесшумно, приблизился к ней и зашептал в ответ:

— Тебе надо бежать отсюда. Мой хозяин — очень гадкий человек.

— О чем это вы там болтаете? — злобно прокричал Каспар из соседней комнаты. — Покажись-ка мне на глаза, дитя! Живо!

Кэнди, успевшая убедиться на горьком опыте, что во избежание неприятностей следует беспрекословно подчиняться этому деспоту-коротышке, сделала шаг вперед и застыла в дверном проеме.

Захолуст сидел все в том же кожаном кресле и сжимал в кулаке трубку старомодного телефонного аппарата.

— Я как раз беседую с человеком, который очень тобой интересуется.

— Неужели? — Кэнди, стараясь казаться равнодушной, пожала плечами.

— Ты, похоже, стала здесь настоящей знаменитостью, Кэнди Квокенбуш. Если верить тому, что я о тебе узнал. — С этими словами он поднес трубку к уху и переключил внимание на своего телефонного собеседника. — Ну да, она сейчас передо мной. В двух-трех шагах от моего кресла, если быть точным. Что? Рост? Думаю, пять футов и три-четыре дюйма. Так как же мы с тобой поступим, Отто? На сколько она тянет по рыночным расценкам, а?

Судя по дальнейшей реакции Захолуста, человек на другом конце провода вознегодовал от этих его слов.

— Да успокойся ты, Отто, в самом деле! Шуток, что ли, не понимаешь? Да знаю я, знаю, что Тлен мечтает ее видеть. Но пойми меня правильно. Коли он желает завладеть и Ключом, и девицей, то пусть уж тогда и мне в виде компенсации перепадет что-нибудь существенное. Ведь это только справедливо, разве нет? Простофиль? Нет-нет, благодарю покорно, Остров Простофиль я не хочу. Когда все это останется позади, я предпочту без промедления убраться отсюда восвояси. Нет уж, дудки! Хочу стать правителем Балаганиума. Или Коммексо! Чтоб ноги моей здесь больше не было. Меня тошнит от житья на острове, где все спят на ходу! Каспар снова умолк, прислушиваясь к ответу своего невидимого оппонента и в нетерпении барабаня толстыми пальцами — ну точь-в-точь сардельки из куриного мяса, какие выпускают в Цыптауне, — по вылинявшей, в прорехах, кожаной обивке ручки кресла.

— Ты закончил, Живорез? — спросил он наконец. — Советую не забывать, что козыри в нашей игре находятся на руках у меня! У меня есть то, чего Тлен жаждет всей душой. Да нет же, я вовсе не девчонку имею в виду! Ключ! У меня Ключ! Понятия не имею, как он у нее очутился, но готов прозакладывать все свои шляпы до единой, что вещица подлинная! Мне ли не знать, каковы с виду могущество и власть. А Ключ — их зримое воплощение.

Словно в подтверждение своего высказывания коротышка вытянул вперед правую руку ладонью вверх и стал с задумчивой миной любоваться вышеупомянутым Ключом. Прислушиваясь к собеседнику, он торжествующе ухмылялся.

В конце концов в ответ на обращенную к нему просьбу он покосился на Кэнди.

— Эй, девица! Подойди сюда, будь любезна. Я разговариваю со своим приятелем по имени Отто Живорез. Он... в некотором роде делец. Скажи ему пару слов. — Видя замешательство Кэнди, Захолуст скорчил злобную гримасу и заговорил жестче: — Поторапливайся, девица! И будь с ним повежливей, слышишь? Он желает убедиться, что ты — это и впрямь ты.

Кэнди помотала головой.

— А ну, живо! — взвизгнул Захолуст. Его отталкивающая физиономия стала пунцовой от гнева.

— Делай, что он говорит, — едва слышно шепнул Шалопуто у нее за спиной. — Ему довольно секунды, чтобы потерять терпение, и тогда...

Кэнди медленно, с неохотой приблизилась к креслу.

— Вот и она, Отто, — сказал Каспар в трубку и повернулся к Кэнди: — Повторяю, будь с ним повежливей. Отто Живорез мой старинный приятель. Еще со школьной скамьи.

Кэнди взяла протянутую трубку и прижала к уху.

— Алло...

— Я имею честь беседовать с Кэнди Квокенбуш? Голос на том конце провода был вкрадчивый, слегка приглушенный. Перед мысленным взором Кэнди возникло нечто среднее между человеком и змеей. Что ж, учитывая, с какими необычными существами ей приходилось то и дело сталкиваться в Абарате, нынешний ее собеседник вполне мог и наяву оказаться в точности таким, как в ее воображении. Кэнди скривилась от омерзения.

— Да. Это мое имя.

— В таком случае вам очень повезло, юная леди.

— Вы это серьезно? — Кэнди с трудом подавила вздох. Нечего сказать, повезло — очутиться в плену у злобного коротышки. Она никогда еще не чувствовала себя такой несчастной, как сейчас. — Почему вы так решили?

— Обладание Ключом могло стоить вам жизни.

— Неужели?

Она не верила ни одному его слову.

— Соглашайся с ним! — беззвучно шевеля губами, приказал ей Захолуст.

— Но я понятия не имела о том, что он у меня, — сказала Кэнди, вспомнив, с какой настойчивостью Хват убеждал ее ни в коем случае не сознаваться, что Ключ был доверен ей на хранение с ее ведома и согласия.

— Советую не лгать мне. Искренне советую, — ответил Живорез. — Поверьте, вам несдобровать, если впоследствии выяснится, что вы сказали мне неправду.

— Но я и не думала лгать.

— В последний раз предупреждаю! — Голос Живореза внезапно утратил всю былую мягкость и вкрадчивость. — Лучше сразу скажите, где вы его украли?

— Я его не крала, — устало возразила Кэнди. — Мне надоело повторять одно и то же: я не знала, что он у меня.

— А Захолуст утверждает, что отыскал его в глубинах вашего сознания. Выходит, вы намерены выставить старину Каспара лжецом?

— Вовсе нет. Раз он так говорит, значит, так скорее всего и было.

— Но вы не знаете, как Ключ там оказался?

— Нет, не знаю.

Отто молчал, и Кэнди отважилась спросить:

— Могу я наконец быть свободна? Потому что сказать мне больше нечего.

— А вот я уверен, что вы можете рассказать еще много чего интересного. — Теперь в голосе Живореза звучал металл. Он явно стремился запугать Кэнди. — Но у нас будет много времени для бесед, когда я заберу вас оттуда. Передайте трубку Каспару. И до скорого свидания.

— Он сказал, что хочет говорить с вами. — И Кэнди протянула трубку Захолусту.

— Ну и как, разузнал у нее обо всем, что тебя интересовало? — не без ехидства спросил Каспар.

Отто, по-видимому, ответил утвердительно, и коротышка взмахом руки дал Кэнди понять, что она может быть свободна. Девушка поспешила в соседнюю комнату, довольная тем, что допрос так быстро закончился.

«Быть может, пока Захолуст занят разговором, удастся улизнуть отсюда», — пронеслось у нее в голове. Она подошла к окошку и подергала за ручку одной из рам. Но та была крепко заперта. На улице шел дождь. Его крупные капли весело барабанили по стеклам.

Наружу не выбраться. Во всяком случае, таким путем. Кэнди огляделась по сторонам. Шалопуто по своему обыкновению висел вверх ногами, держась за потолочную балку. Она подошла к нему поближе, так что их головы почти соприкоснулись, и шепотом спросила:

— Тебе можно доверять?

Вопрос был, конечно, более чем глупый. Ведь если бы зверек не заслуживал доверия, разве он признался бы в этом? Однако Шалопуто не выказал ни малейшего удивления. Просто кивнул и выжидательно на нее посмотрел.

— Ты должен мне помочь, — зашептала Кэнди. — Мне необходимо отсюда удрать.

На перевернутом лице Шалопуто появилось тоскливое выражение.

— Это невозможно. Неужто ты думаешь, я не делал попыток освободиться за все эти долгие годы? Но Каспар всегда меня ловил и наказывал. Знаешь, как он больно дерется своим посохом? Ты вряд ли захочешь такое испробовать.

— Я готова пойти на любой риск, — возразила Кэнди. — Этот тип Отто Живорез скоро заявится, чтобы меня отсюда забрать. Мне во что бы то ни стало надо сбежать до того, как он нагрянет.

Мордочка Шалопуто стала совсем печальной. Покачиваясь взад-вперед наподобие маятника, он нараспев произнес детский стишок:

Живорез, Живорез

С плетенкой на щеках.

Скорей беги к священнику

Покаяться в грехах.

И поторопись-ка,

Ведь он уже близко —

Живорез, Живорез

С плетенкой на щеках...

 

— Вот спасибо, — нахмурилась Кэнди. — Что пользы от твоего раскачивания и пения глупых детских считалок? Мне нужна твоя помощь, а ты дурачишься.

— А мне ничего другого не остается, — грустно ответил Шалопуто. — Хозяин только и делает, что лупит меня. А когда я пою свои песенки, на душе делается немного легче.

И он снова вполголоса запел, обхватив руками туловище. В этой позе зверек являл собой воплощенное отчаяние и покорность судьбе.

— Послушай, — сказала Кэнди и уперлась ладонью в его плечо, чтобы остановить это бессмысленное раскачивание. — Мы оба хотим одного: выбраться отсюда. Ведь так?

— О чем это вы тараторите?! — гаркнул Захолуст из соседней комнаты.

— Ни о чем, — поспешно ответил Шалопуто.

— Ни о чем? Это только безмозглые идиоты болтают ни о чем сами с собой. Никак и ты из их числа, а, Шалопуто?

— Да-а... да, сэр.

— Так повтори это вслух, чтобы мы все узнали наконец, кто ты такой! Ну!

— Я... Я забыл... сэр.

— Безмозглый идиот. Повтори! Давай! Говори: «Я — безмозглый идиот, сэр!»

— Вы — безмозглый идиот, сэр.

Захолуст с грохотом опустил трубку на рычаг.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!

— Виноват, сэр! Я хотел сказать, что это я идиот, сэр. Я! Именно я! Я безмозглый идиот, сэр!

— Ты знаешь, что я сейчас сделаю, Шалопуто?

— Нет, сэр.

— Я возьму посох. А что это означает, знаешь? Ведь знаешь?

Кэнди заметила, как глаза Шалопуто наполнились слезами. Две прозрачные капли скатились по его лбу и упали на ковер.

— Ко мне, Шалопуто!

— Отвяжитесь от него! — крикнула Кэнди. — Вы его напугали!

— А ты закрой рот, не то и на твою долю достанется колотушек. Шалопуто! Ступай сюда, крысячья отрыжка!

Кэнди бросилась к двери.

— Послушайте! Пожалуйста, не наказывайте его. Это я с ним разговаривала. А он молчал.

Захолуст мотнул головой.

— С чего это ты за него заступаешься? А-а-а, понял! Надеешься, что он тебе поможет. — И коротышка гадко ухмыльнулся, обнажив испорченные зубы. — Так позволь же мне внести в этот вопрос некоторую ясность. Шалопуто — тылкрыс. А все тылкрысы — жалкие трусы, все без исключения. Но по сравнению с моим Шалопуто любой из его соплеменников выглядел бы героем. А ну, сюда, Шалопуто! Живо!

Кэнди услыхала позади себя негромкий шлепок — это Шалопуто спрыгнул на пол.

Через несколько секунд он протиснулся в дверной проем, слегка отстранив Кэнди.

— Пожалуйста, господин, не надо! Я больше не буду! Он так дрожал, что на него было жалко смотреть.

— Сюда, ко мне, я сказал! СЕЙЧАС ЖЕ! Если мне придется ждать еще хоть секунду...

Шалопуто понял, что взывать к милосердию хозяина бесполезно. Он медленно побрел к креслу, на котором восседал Захолуст, и лишь на мгновение оглянулся — чтобы бросить на Кэнди беспомощный, исполненный отчаяния взгляд. Перспектива быть выпоротым у нее на глазах наверняка заставляла его страдать куда сильнее, чем если бы расправа происходила, как всегда, без свидетелей.

— На колени! — скомандовал Каспар. — Ну! На коленях ползи, да поторопись оголить спину!

Шалопуто рухнул на колени и понурил голову.

— Прошу вас... — дрожащим голосом произнесла Кэнди.

— Чем настойчивей ты будешь за него заступаться, девица, тем сильней ему достанется. Ты этого хочешь?

— Нет! — ужаснулась Кэнди. — Нет, конечно!

— Вот и заткнись. И гляди в оба. Запросто можешь оказаться следующей в очереди. Я не из тех, кто считает зазорным поднимать руку на слабый пол. Уж поверь.

«Верю безоговорочно», — подумала Кэнди. За всю ее жизнь никто еще не вызывал у нее такой ненависти, какую она испытывала к этому безобразному коротышке. Но разве могла она дать волю своим чувствам теперь, когда у ног злодея распростерся Шалопуто, которому любое ее неосторожное слово может стоить лишних страданий?

— Принеси-ка мне стаканчик рому, девица. — Захолуст облизнул тонкие губы. — И улыбайся. Слышишь?! Улыбайся!

Кэнди с величайшим трудом выдавила из себя жалкую улыбку.

— Так. Теперь тащи сюда мою выпивку. Она на комоде. Пошевеливайся!

Кэнди поспешила вернуться в комнату, где совсем еще недавно шепталась с Шалопуто.

Пузатый комод, щедро украшенный резьбой, был вплотную придвинут к дальней стене. На крышке его Кэнди сразу, как вошла, заметила хрустальный графин, наполненный жидкостью, и стакан. Взяв в руки графин, она вынула пробку и собралась уже наполнить стакан ромом, но в эту самую секунду, нечаянно подняв глаза, заметила в густой тени на стене над комодом пять небольших портретов в рамках самой причудливой формы. На полотнах были изображены трое мужчин и две женщины. На стене под нижними планками рамок виднелись таблички с именами: Дженгл Мал, Доктор Дюймяч, Хетч Треплер, Побелка Потолкофф и Дебора Кливер. Кэнди пыталась уловить хоть какое-либо сходство в чертах лиц этих незнакомых людей, но его не было и в помине. Как не существовало ничего, что указывало бы хоть на какую-то связь между ними. Кроме... У Кэнди перехватило дыхание... Кроме одного: все они были в шляпах. Точно такого же фасона... нет! Это были те же самые шляпы, определенно те самые, которые носил на своей круглой голове Каспар Захолуст!

Еще раз скользнув взглядом по портретам, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, Кэнди услыхала из соседней комнаты свист, с которым посох Захолуста рассек воздух, а следом звук удара о спину несчастного Шалопуто. Она втянула голову в плечи. За первым ударом последовал второй, потом третий, четвертый и пятый. В промежутках до нее доносились жалобные всхлипы Шалопуто. Нечего и говорить, у зверька были причины лить горькие слезы, оставаясь наедине с самим собой. Она тоже частенько плакала украдкой, получив очередную незаслуженную затрещину от отца. В такие минуты, вытирая обильные слезы, она испытывала облегчение оттого, что расправа уже позади, и горевала, предвидя, что недавняя пощечина далеко не последняя, что отец рано или поздно снова ударит ее, когда она меньше всего будет этого ждать. Но надо отдать ему должное, он никогда не колотил ее палкой. Вполне без этого обходился — рука у него была достаточно тяжелой.

Кэнди так трясло от бессильной злобы, что она едва не пролила ром, когда, оторвавшись от лицезрения портретов, принялась наполнять стакан. Мысленно пожелав колдуну подавиться любимым напитком, она заткнула графин пробкой, вернула его на прежнее место и с полным стаканом рома поспешила к Захолусту. Удары перестали сыпаться на спину Шалопуто, лишь когда она переступила порог гостиной.

Шалопуто свернулся улиткой у ног Захолуста. Ни дать ни взять огромный кожаный мяч, клубок боли и ужаса. Колдун совсем выбился из сил. Дыхание его стало хриплым, на лбу выступили капли пота.

— Ром! Ром! — взвизгнул он, зло тараща глаза на Кэнди. Стакан, который она ему подала, был опорожнен одним глотком.

— А теперь прочь с глаз моих!

Шалопуто в мгновение ока встал на четвереньки, взобрался по стене на потолок, оттуда пробежал к двери и, проскользнув под самой притолокой, исчез в смежной комнате. Наверняка, подумала Кэнди, уцепился сейчас ступнями за балку. Это ведь его любимая поза. Вытрет слезы, потом начнет раскачиваться и петь свою считалку про Живореза и священника.

Захолуст перевел дыхание и сердито бросил:

— Еще! Еще рому! — Он заглянул в пустой стакан и осведомился: — А графин где?

— Я его не принесла. Вы говорили только о стакане.

— Сама не могла догадаться, тупица безмозглая?! Тащи сюда графин!

Кэнди отпрянула — и как раз вовремя.

Каспар успел вооружиться посохом и резко выбросил вперед руку, целясь ей прямо в лицо. Металлический наконечник мелькнул в воздухе в каком-то дюйме от ее носа.

Кэнди сделала еще один шаг назад и, прежде чем обливавшийся потом Захолуст успел как следует прицелиться, бросилась прочь из комнаты.

Она схватила графин за горлышко и с ненавистью взболтнула содержимое. Ей на ум пришли несколько забористых словечек, какими не брезговал ее отец. И она несколько раз мысленно повторила их, адресуясь к Захолусту, прежде чем отнести ему вожделенный ром.

 

ДУША РАБА

На счет Шалопуто она оказалась совершенно права. Он и в самом деле висел на балке вниз головой, и его слезы, стекая по бровям и лбу, падали на пушистый ковер.

— Нам надо любой ценой отсюда выбраться, — одними губами сказала она ему.

Он молча помотал головой с выражением глубочайшего отчаяния на лице.

Кэнди, прижав к себе графин с ромом, вздохнула и побрела к Захолусту. Когда она уже готова была переступить порог, пронзительно зазвонил телефон. Захолуст схватил трубку и протянул Кэнди пустой стакан, чтобы она его наполнила.

Посох он при этом аккуратно уложил поверх ручек своего кресла.

Но что, если швырнуть в него графин и, когда он попытается его поймать, схватить посох и метнуться к входной двери? Нет, из этого, пожалуй, ничего не выйдет. Даже если ей удастся выскочить наружу (а кто знает, каких коварных ловушек мог понаставить колдун вокруг своего дома, чтобы никто из пленников не удрал?), Шалопуто останется в его безраздельной власти.

Она не могла себе позволить так поступить с несчастным зверьком. Несмотря на краткость их знакомства, она чувствовала себя ответственной за Шалопуто. Если уж удирать, то только вместе.

Она налила в стакан очередную порцию рома. Захолуст даже не взглянул в ее сторону. Все его внимание было сосредоточено на телефонном разговоре, который, судя по всему, очень его взволновал.

— Он желает говорить со мной? Неужели? Голос его прерывался от радостного волнения.

Но тут, словно очнувшись от наваждения, Захолуст повернулся к Кэнди, выхватил из ее рук стакан, мгновенно опорожнил его, снова протянул ей и кивнул в сторону графина. Кэнди с готовностью подчинилась этому безмолвному приказу и наполнила стакан до краев. Ей ли было не знать, какое действие оказывает алкоголь на тех, кто употребляет его без меры: притупляет ум, замедляет реакцию и в конце концов просто валит с ног. Перед ее мысленным взором возник образ пьяного отца. Оставалось надеяться, что и колдун, упившись ромом, станет столь же беспомощным, как любой из простых смертных. В этом была их с Шалопуто единственная надежда на спасение.

Захолуст выхлебал третий стакан рома с не меньшим проворством, чем первые два. И потребовал четвертый. Однако, прежде чем он успел поднести его ко рту, выражение его морщинистого лица вдруг резко переменилось. Теперь он был сама почтительность. Даже глаза зажмурил от подобострастия.

— Милорд Повелитель Полуночи, — промурлыкал Каспар. — Какая честь для меня, сэр!

«Повелитель Полуночи?» — вздрогнула Кэнди. Выходит, Каспару позвонил Кристофер Тлен собственной персоной. Его высочество Темный Принц. И о чем же он намеревается беседовать с колдуном? Ясное дело, о ней, о Кэнди!

— Да-да, милорд, она здесь, — продолжал Захолуст. — Стоит со мной рядышком, на расстоянии вытянутой руки. — Пауза. — Ну, если вы считаете меня вправе судить об этом, то я взял бы на себя смелость утверждать, что в ней нет совершенно ничего... ничего особенного. Девица как девица, и только. Ну, как большинство из них: вроде симпатичная, а приглядишься как следует, так пожалуй, что и не слишком. — Последовала еще одна пауза, более продолжительная, чем первая. — О да, сэр, с Отто Живорезом я уже договорился. Он в скором времени прибудет сюда за Ключом. — Захолуст в очередной раз помолчал. — И девицу тоже? Понял, сэр. Я все понял. Разумеется. Она ваша, сэр.

Захолуст повесил трубку и одним мощным глотком втянул в себя весь ром из стакана, после чего нетерпеливым раздраженным жестом потребовал новой порции. Но графин был пуст. Колдун сердито повел головой в сторону смежной комнаты. Кэнди следовало отправиться туда и отыскать новую бутылку. Она мельком взглянула на Каспара, отметив, что руки у него дрожат, под глазом пульсирует жилка, а углы рта подергиваются — верные признаки того, что беседа с Повелителем Полуночи напугала его до умопомрачения, потрясла его трусливую душонку до самого основания.

Кэнди вернулась в соседнюю комнату за ромом. Ей не пришлось долго его искать: в верхнем ящике комода лежала большая непочатая бутыль. Отвинчивая пробку, она невольно подняла глаза на портреты мужчин и женщин в шляпах.

— Кто эти люди? — едва слышно спросила она Шалопуто.

Зверьку понадобилось несколько мгновений, чтобы выйти из того горестного транса, в котором он пребывал. Шмыгнув носом, Шалопуто тихо ответил:

— Все они были его приятелями. Члены Магического круга Острова Частного Случая. Но потом он от них отделился, присягнул на верность королю Гнилу...

— Кому?

— Тлену.

— А-а. Понятно. Королю Гнилу. Ну, присягнул, а дальше что?

— Убил их.

— Что? Убил собственных друзей?

— Рому! — проревел Захолуст.

— Но почему он это сделал?

— РОМУ!

Терпение Захолуста лопнуло, и он сам направился за любимым напитком. Каспар появился в дверном проеме настолько неожиданно, что Кэнди вздрогнула и чуть было не уронила бутыль. В руке он сжимал пустой стакан. Физиономия его так раскраснелась от волнения, страха и выпивки, что уподобилась огромному переспелому помидору, водруженному на поставленный вертикально банан.

— Я имел счастье беседовать, — произнес он, царственно подбоченившись свободной рукой, — с самим Повелителем Полуночи. Знайте же, вы двое, мое освобождение — это дело решенное. И все благодаря тебе, девица. — Он плотоядно ухмыльнулся, глядя на Кэнди и демонстрируя ей свои зубы, которые явно нуждались в услугах дантиста. — Когда вы, барышня, постучались в мою дверь, это был поистине великий момент в моей жизни. Вы изменили мою судьбу. Вот потеха, а? Кто бы мог подумать, что из-за мелкой хорьковой задницы навроде тебя дядюшке Каспару вернут свободу?