ДЭВИД ЮМ - О многоженстве и разводах

Так как брак есть соглашение, в которое вступают по взаимному согласию, и имеет своей целью продолжение рода, то очевидно, что он должен соответствовать всему разнообразию условий, устанавливаемому по согласию, если только они не противоречат указанной цели.
Мужчина, соединяя себя с женщиной, связан с ней в соответствии с условиями своего соглашения. При рождении детей он обязан в силу всех уз природы и человеколюбия обеспечить их существование и воспитание. Когда он выполнил обе эти части своего долга, никто не может упрекнуть его в несправедливости или в нанесении ущерба. А так как условия его соглашения, равно как и способы, которыми он заботится о своем потомстве, могут быть различны, то было бы сплошным предрассудком воображать, будто брак может быть совершенно единообразен и допускает только один способ или форму. Если бы законы, принятые людьми, не ограничивали естественной свободы мужчин, каждый отдельный брак так же отличался бы от других, как контракты и сделки всякого иного вида или рода.
Так как обстоятельства бывают различны, а законы предлагают различные выгоды, мы обнаруживаем, что в разные времена и в разных местах они вводили различные условия в связи с этим важным договором. В Тонкине у моряков принято жениться на один сезон, когда корабли приходят в гавань; и, несмотря на ненадежный характер этого соглашения, говорят, что они уверены в строжайшей верности своих временных жен их ложу и вообще в заботливом их отношении к интересам мужей.
В данный момент я не могу припомнить источника, но я читал где-то, что Афинская республика, потеряв множество своих граждан в результате войны и чумы, позволила каждому мужчине взять по две жены, чтобы скорее восполнить те потери, которые были причинены этими бедствиями. Случилось так, что поэт Эврипид женился на двух сварливых мегерах, которые так досаждали ему своей ревностью и ссорами, что он с того времени навсегда сделался открытым женоненавистником; и он является единственным драматургом, а может быть, и единственным поэтом, который когда-либо испытывал отвращение к женскому полу.
В приятном для чтения романе под названием "История Севарамбов", где описывается, как большое число мужчин и несколько женщин оказываются, потерпев кораблекрушение, на пустынном берегу, предводитель группы, чтобы избавиться от тех бесконечных ссор, которые начались, упорядочивает их браки следующим образом: берет хорошенькую женщину себе одному, отдает по одной каждым двум офицерам, которые ниже его по званию, а пятерым самого низкого звания предоставляет одну общую жену.
У древних бриттов была единственная в своем роде форма брака, которая не встречается ни у одного другого народа. Некоторое число их, например десять или двенадцать человек, объединялись в одно общество, которое, видимо, требовалось для взаимной защиты в те варварские времена. Чтобы теснее сплотить это общество, они совместно брали равное число общих жен и, сколько бы ни родилось детей, последние считались принадлежащими всем и соответственно обеспечивались всем обществом.
Низшим созданиям сама природа, будучи верховным законодателем, предписывает все законы, которые регулируют их браки; и она разнообразит указанные законы в соответствии с различными условиями жизни этих созданий. Там, где она легко предоставляет новорожденному животному пищу и защиту, брак ограничивается одним кратковременным объятием и забота о потомстве полностью передается самке. Там, где пищу добыть более трудно, брак продолжается в течение одного сезона, до тех пор пока общий отпрыск не сможет сам себя обеспечивать, и тогда союз сразу же распадается и оставляет каждую сторону свободной вступать в новую связь в следующем сезоне. Но природа, наделив человека разумом, не определила с такой же точностью все статьи его брачного контракта, а предоставила ему возможность изменять их, руководствуясь собственным благоразумием в соответствии с его частными обстоятельствами и положением. Гражданские законы являются источником мудрости для каждого отдельного человека и в то же время, ограничивая естественную свободу мужчин, заставляют частные интересы подчиниться интересам общества. Поэтому все постановления, выносимые по данному вопросу, являются в равной степени законами, соответствующими принципам природы, хотя не все они в равной степени удобны или полезны обществу. Законы могут разрешать многоженство, как у восточных народов, добровольные разводы, как у греков и римлян, или же связывать одного мужчину с одной женщиной на все время их жизни, как у современных европейцев. Может быть, не было бы излишним рассмотреть преимущества и недостатки, вытекающие из каждого из этих установлений.
Сторонники многоженства могут рекомендовать его как единственное эффективное лекарство от любовных расстройств и единственное средство освободить мужчин из того рабства у женщин, в которое мы попали из-за природного неистовства наших страстей. Только при помощи этого средства можем мы вернуть наше право верховной власти и, удовлетворив свои желания, восстановить авторитет разума в наших душах и, следовательно, наш собственный авторитет в своих семьях. Мужчина, как слабый монарх, неспособный выступить против хитростей и интриг своих подданных, вынужден натравливать одну сторону против другой и может стать абсолютным властелином, используя взаимную ревность женщин. Разделяй и властвуй - общеизвестное правило; и, пренебрегая им, европейцы подвергаются более мучительному и позорному рабству, чем турки или персы, которые действительно подчинены властелину, находящемуся на некоторой дистанции от них, но в своих домашних делах обладают неограниченной властью.
С другой стороны, можно с большим основанием утверждать, что указанная верховная власть мужчины является подлинной узурпацией и разрушает ту близость в положении, если не сказать равенство, которую природа установила между полами. Мы от природы их возлюбленные, их друзья, их защитники. Неужели же мы охотно обменяем такие внушающие любовь слова на варварский титул хозяина и тирана?
В качестве кого получим мы выгоду от этого бесчеловечного поступка? Как возлюбленные или как мужья? Состояние возлюбленного полностью исключается; и ухаживание - это самое приятное зрелище в жизни - не может больше иметь места, если женщины не могут свободно распоряжаться собой, а продаются и покупаются как самые презренные животные. Муж также мало что может выгадать, открыв замечательный секрет того, как уничтожить все проявления любви, за исключением ревности. Нет розы без шипов; но должен быть воистину жалким глупцом тот, кто выбрасывает розу и оставляет себе только шипы.
Но азиатские манеры губительны для дружбы так же, как и для любви. Ревность исключает всякую близость и приятельские отношения мужчин друг с другом. Никто не осмеливается пригласить друга в свой дом или к столу, чтобы не привести любовника к своим многочисленным женам. Отсюда по всему Востоку каждая семья настолько отделена от других, словно все они составляют самостоятельные королевства. Неудивительно, что Соломон, живя как восточный владыка со своими семьюстами женами и тремястами наложницами и не имея ни единого друга, мог столь жалостно писать о тщете мирской. Если бы он испытал секрет того, как иметь одну жену или любовницу, нескольких друзей и большое число собеседников, он мог бы найти жизнь несколько более приятной. Уничтожьте любовь и дружбу, останется ли в мире еще что-либо достойное?
Плохое воспитание детей, особенно детей знатных родителей, является другим неизбежным следствием этих восточных установлений. Те, кто проводит ранние годы жизни среди рабов, сами годны только на то, чтобы быть рабами и тиранами; и при обращении в будущем с людьми, стоящими ниже или выше их, они склонны забывать о естественном равенстве людей. К тому же какое внимание, скажем, может родитель, сераль которого дал ему пятьдесят сыновей, уделить внушению принципов морали или науки какому-либо своему отпрыску, едва зная его и любя его со столь незначительной долей нежности? Поэтому варварство является согласно как разуму, так и опыту неотделимым спутником многоженства.
Чтобы многоженство предстало в еще более отвратительном виде, мне нет необходимости напоминать об ужасных следствиях ревности и о том принуждении, в котором она держит прекрасный пол всего Востока. В тех странах мужчинам не разрешается иметь никакого общения с женщинами, даже врачам, и притом, когда можно предположить, что болезнь погасила все бурные страсти в груди представительниц прекрасного пола и в то же время сделала их неподходящими объектами вожделения. Турнефор рассказывает нам, что, когда его как врача привели в сераль одного знатного господина, он был немало удивлен, посмотрев вдоль галереи и увидев большое число обнаженных рук, протянутых к нему со всех сторон помещения. Он не мог понять, что это могло означать, пока ему не сказали, что эти руки принадлежат телам, которые он должен вылечить, зная о них не больше, чем то, что мог узнать по рукам. Ему не разрешили задать вопрос больной или даже ее прислуге из опасения, что он мог счесть необходимым спрашивать об обстоятельствах, которые щепетильные обычаи сераля не позволяют разглашать. Поэтому врачи на Востоке делают вид, что определяют все болезни по пульсу, так же как наши шарлатаны в Европе берутся вылечить больного, посмотрев лишь на его мочу. Я предполагаю, что если бы г-н Турнефор принадлежал к этому последнему виду, то ревнивые турки в Константинополе не дали бы ему материалов, необходимых для демонстрации его искусства.
В другой стране, где также разрешено многоженство, мужья калечат своих жен и делают их ноги совершенно бесполезными, дабы заточить их в своих собственных домах. Но возможно, покажется странным, что в одной европейской стране ревность могла быть доведена до такой степени, что там считается неприличным полагать, что у благородной женщины есть ноги. Послушайте следующую историю, которую мы заимствуем из очень авторитетного источника.
Когда мать покойного испанского короля ехала в Мадрид, она проезжала по пути небольшой городок в Испании, известный своим производством перчаток и чулок. Правители города думали, что они не могут лучше выразить свою радость в связи с приемом своей новой королевы, чем подарив ей образцы указанных товаров, ибо только этим и был знаменит их город. Мажордом, сопровождавший принцессу, весьма милостиво принял перчатки. Но когда были преподнесены чулки, он отбросил их с большим негодованием и сурово отчитал правителей города за это вопиющее проявление неприличия. Знайте, сказал он, что у королевы Испании нет ног. Молодая королева, которая в то время весьма плохо понимала испанский язык и часто бывала напугана рассказами о ревности испанцев, вообразила, что ей хотят отрезать ноги. Поэтому она принялась плакать и умоляла спутников отвезти ее обратно в Германию, ибо она ни за что не выдержит этой операции, и они лишь с большим трудом смогли ее успокоить. Говорят, что Филипп IV единственный раз в своей жизни чистосердечно смеялся, когда ему рассказывали эту историю.
Отвергнув многоженство и связав одного мужчину с одной женщиной, давайте рассмотрим теперь, какую продолжительность установим мы их союзу и допустим ли мы те добровольные разводы, которые были приняты в Греции и Риме. Те, кто будет защищать такую практику, могут выдвинуть следующие аргументы.
Как часто возникают отвращение и антипатия из-за самых пустяковых случаев или из-за несходства характеров после свадьбы, когда время, вместо того чтобы залечивать раны, возникающие от взаимных обид, каждый день растравливает их все больше новыми ссорами и упреками. Давайте отделим друг от друга сердца, которые не созданы для того, чтобы быть связанными. Каждое из них, может быть, найдет себе другое, которому оно лучше подойдет По крайней мере нет ничего более жестокого, чем насильно сохранять союз, который вначале был скреплен взаимной любовью, а теперь фактически расторгнут взаимной ненавистью.
Но свобода разводов есть не только средство избавиться от ненависти и домашних ссор. Это также замечательное практическое средство их предупреждения и единственный секрет того, как сохранить любовь, которая сначала объединила супружескую пару. Сердце мужчины наслаждается свободой, даже подобие принуждения мучительно для него. Когда насильно привяжешь его к тому, что в противном случае было бы предметом его свободного выбора, то его расположение немедленно меняется и желание превращается в отвращение. Если интересы общества не позволяют нам наслаждаться многоженством и доставляемым им разнообразием, которое столь приятно в любви, то по крайней мере не лишайте нас этой свободы, которая жизненно необходима. Напрасно вы говорите мне, что я сам выбирал то лицо, с которым соединился в браке. Правда, я сам выбрал свою тюрьму, но это слабое утешение, поскольку все же это должна быть тюрьма.
Таковы доводы, которые можно привести в пользу разводов. Но представляется, что против них есть следующие три непреодолимых возражения.
Во-первых, что должно стать с детьми после того, как родители разведутся? Должны ли они быть переданы на попечение мачехи и вместо нежной заботы и внимания родителя чувствовать равнодушие или ненависть чужого человека или врага? Эти неудобства достаточно чувствуются там, где природа осуществила развод посредством неизбежного для всех смертных исхода; так неужели мы будем стремиться умножить такие неудобства, умножая число разводов и предоставляя родителям власть делать несчастными собственных детей из-за каждого каприза?
Во-вторых, если, с одной стороны, справедливо, что сердце мужчины от природы наслаждается свободой и ненавидит все, к чему его насильно привязывают, то, с другой стороны, справедливо и то, что сердце мужчины от природы подчиняется необходимости и скоро теряет склонность к чему-либо, если выясняется абсолютная невозможность удовлетворения склонности. Эти принципы человеческой натуры, скажете вы, противоречивы. Но что такое человек, как не клубок противоречий! Впрочем, примечательно, что там, где эти принципы, как в данном случае, противоположны по своим действиям, они все же не всегда уничтожают друг друга, но тот или другой могут преобладать в каком-либо конкретном случае в зависимости от того, более или менее благоприятны условия для его действия. Например, любовь - беспокойная и нетерпеливая страсть, полная капризов и перемен, она возникает мгновенно из мелочи, из воздуха, из ничего и вдруг исчезает подобным же образом. Такая страсть требует свободы прежде всего, и поэтому Элоиза была права, когда, чтобы сохранить эту страсть, отказалась выйти замуж за своего любимого Абеляра

Как часто, когда меня убеждали
Выйти замуж, я говорила
Проклятье всем законам, кроме тех,
которые создала любовь,
Любовь свободная, как воздух,
при виде человеческих уз
Распускает свои легкие крылья и
мгновенно улетает

Но дружба - это спокойная и тихая привязанность, направляемая разумом и укрепляемая привычкой, возникающая из долгого знакомства и взаимных обязательств, лишенная ревности или страхов и тех лихорадочных приступов жара или холода, которые вызывают такое сладостное мучение в любовной страсти. Поэтому такая разумная привязанность, как дружба, скорее расцветает в условиях ограничения и достигает своей наибольшей высоты тогда, когда какой-либо серьезный интерес или необходимость связывают двух лиц и дают им какую-либо общую цель, которую следует достигнуть. Поэтому нам не следует бояться затягивать как можно туже брачный узел, который существует главным образом благодаря дружбе. Дружеские отношения между людьми, если они прочны и искренни, скорее только смогут выгадать от этого. А если они колеблются и лишены определенности, то это самое лучшее средство для их укрепления. Как много бывает пустячных ссор и столкновений, которые люди, обладающие нормальным здравым смыслом, пытаются забыть, коль скоро они связаны необходимостью провести вместе свою жизнь, но которые вскоре разгорелись бы в пламя самой смертельной ненависти, если бы их довели до крайности при наличии перспективы легкого развода
В-третьих, мы должны учесть, что нет ничего более опасного, чем соединить двух лиц во всех их интересах и заботах столь тесной связью, как мужа и жену, не сделав этот союз полным и совершенным. Малейшая возможность самостоятельного интереса должна явиться источником бесконечных ссор и подозрений. Жена, не уверенная в прочности своего положения, будет все еще добиваться какой-либо самостоятельной цели или объекта, а эгоизм мужа, который обладает большей властью, может стать еще более опасным.
Если эти доводы против добровольных разводов окажутся недостаточными, я надеюсь, никто не откажется от свидетельства опыта. В тот период, когда среди римлян наиболее часто имели место разводы, браки были наиболее редки, и Август был вынужден, введя наказания, заставлять знатных людей вступать в брак, обстоятельство, которое едва ли можно обнаружить в любом другом государстве или в какую-либо другую эпоху. Более древние законы Рима, которые запрещали разводы, чрезвычайно восхваляются Дионисием Галикарнасским. Чудесной была гармония, говорит историк, которую этот неразрывный союз интересов порождал между супругами, когда каждый из них считался с неизбежной необходимостью, которой они были связаны друг с другом, и оставлял все расчеты на какой-либо иной выбор или союз...

Юм. Д. Соч. В 2 т.
М., 1965
Т. 2 С. 694-703

КЛОД АДРИАН ГЕЛЬВЕЦИЙ - Из "Записных книжек"

- Прелести возлюбленной даже в ее отсутствие преследуют ваши глаза, ее голос звучит в ваших ушах, все питает любовь, чтобы она крепла и росла.
- Любовь - это дар небес, который требует, чтобы его лелеяли самые совершенные души и самое прекрасное воображение. Пылкие наслаждения усыпляются браком, дар небес утрачивается под влиянием грубого и безвкусного разврата, а выгода превращает его в товар.
- Любовь ненасытна в наслаждениях, и ее желания занимают место сил...
- Сущность любви заключается в том, чтобы никогда не быть счастливым. Ревность, тревога, потеря имущества, много сказано о хорошей и плохой стороне этой страсти. Чтобы быть счастливым, нужно знать любовь не страстную, а сладострастную.
- Любовь. Желания - это цветы любви, а наслаждения - ее плоды.
- Любовь нередко предпочитает креп ночи сверкающей вуали дня.
- Любовь в соответствии с различными характерами по-разному пылает. Во льве жгучее и кровожадное пламя выражается в рычании, в высокомерных душах - в пренебрежении, в нежных душах - в слезах и унынии.
- Говорят, что Адам откусил яблоко в том же месте, что и Ева, где осталась ее слюна. Это было начало, которое зажгло огонь вожделения в сердце человека, и поэтому-то губы и язык влюбленных так любят сближаться.
- На лице нашего кумира появилась морщина. Любовь содрогается и убегает, не смея оглянуться.
- Факел любви несет свой огонь в ледяные пещеры, куда уходят киты. Он проникает в глубь морей и приводит в движение их чудовищ, он проник в ледяной дворец Нептуна. Ярость, вооруженная у римлян мечами и шлемами, безбоязненно встретилась со смертью. Она презирает молнию, вылетающую из бронзовых стволов, которые заряжает убийство, она мечет красные стрелы. Радость пляшет у варваров под звуки нестройной музыки при свете звезд, как у нас под звуки Люлли и при свете факелов в тех волшебных залах, где искусство при помощи красок подбирает все стихии и собирает по очереди весь мир в узком пространстве, которое оно увеличивает на глазах. У Любви одни и те же восторги во всех странах, она наслаждается одним и тем же сладострастием, имеет одни и те же желания и хочет равным образом достигнуть обладания теми, кого она любит. Ревность, которая за ней следует и которая ведет за собой гнев, имеет то же самое желание разделаться со своими соперниками. Во Франции она дерется на дуэли, где условия для соперников равны, в Италии она совершает убийство. Грусть во всех странах проливает слезы и лишь испускает вздохи различного звучания. Смелость повсюду слепа перед опасностью и не может отступить ни на шаг. Отчаяние везде мчится и с яростью бросается на смерть, различную в различных странах...
- Тщетно хотели бы избежать любви. Мудрец бежит, а любовь летит.
- Любовь, даже счастливая, которая умножает наше бытие, умножает и наши печали. У нас два тела, чтобы принимать печаль, две души, чтобы принимать грусть, две жизни и т. д. (Описать.)
- Живая, ты была моей любовью, мертвая, я буду твоей фурией.
- Любовь еще более тонка, чем ревность.
- Одинаковое счастье - быть победителем или побежденным в битвах любви.
- У любви больше уловок, чем у Аргуса глаз...
- У любви, как у розы, только один день.
- Страсти. Нет ничего более опасного, чем страсти, которыми разум управляет в запальчивости.
- Страсти - это пресмыкающиеся, когда они входят в сердце, и буйные драконы, когда они уже вошли в него.
- Страсти - как ядовитые травы. Только дозы делают их ядами или противоядиями.
- Огонь, который все разрушает, искусственно управляемый, породил множество чудес, так же как и страсти, руководимые разумом.
- Ветры колеблют землю, а страсти - душу мудреца, если они не опрокидывают ее.
- Страсти, которые порождают как добродетели, так и пороки, подобны пище. Источник жизни есть источник смерти.
- Желание погасить одну страсть при помощи другой - это не что иное, как желание перенести костер из одного места в другое.
- Искра в страстях сопровождается пожаром.
- Слабость, пренебрегающая страстями, укрепляет себя. Песчинки образуют горы. Их следует избегать...
- Мало-помалу мы превозмогаем себя и разрушаем наши страсти. Тщетно мы будем пытаться погасить их сразу. Давайте подражать временам года. Холод постепенно прогоняет тепло, и плоды постепенно заставляют падать цветы. Но в нашем климате не видно, чтобы лето, которое управляло нами при помощи мгновенно исчезающего огненного спектра, сменялось зимой, восседающей на ледяном троне и дышащей снегом, а изморозь покрывала землю, еще горячую от летнего зноя. Не видно также, как тутовая ягода появляется на месте цветка, который падает...
- Мудрец защищает себя от приближения страстей, но не может их задержать в их движении. Человек может защитить себя от приближения к пропасти, но не может остановиться, когда падает в пропасть.

Гельвеций К. А.
Соч.: В 2 т. М., 1973. Т. 1.
С. 87, 135, 136, 137.

ИММАНУИЛ КАНТ - Из трактата "Метафизика нравов"

Любовь есть дело ощущения, а не воления, и я могу любить не потому, что я хочу, и еще в меньшей мере - что я должен (быть принужденным) любить; следовательно, долг любить - бессмыслица...
Только любовь удовольствия (amor complacentiae) была бы, следовательно, прямой любовью. Но иметь своим долгом такую любовь (как удовольствие, непосредственно связанное с представлением о существовании предмета), т. е. быть принужденным испытывать удовольствие от чего-то, есть противоречие...
Половое влечение называется также любовью (в самом узком смысле слова) и в действительности есть величайшее чувственное наслаждение каким-либо предметом; не просто чувственное наслаждение предметами, которые нравятся при одном лишь размышлении о них (восприимчивость к ним называется вкусом), а наслаждение, получаемое от пользования другим лицом и относящееся, таким образом, к способности желания, и притом к высшей ее ступени - страсти...
Однако любовь мы понимаем здесь не как чувство (не эстетически), т. е. не как удовольствие от совершенства других людей, и не как любовь-симпатию (ведь со стороны других не может налагаться обязанность питать чувства); любовь должна мыслиться как максима благоволения (практическая), имеющая своим следствием благодеяние...
Долг любви к ближнему может быть, следовательно, выражен и так: это долг делать цели других (если только эти цели не безнравственны) моим; долг уважения к моему ближнему содержится в максиме не низводить людей до степени простого средства для [достижения] моих целей (не требовать от другого человека, чтобы он унизил себя, став рабом моей цели).

Кант И.
Соч.: В 6 т. М., 1965
Т. 4. ч. 2. С. 336, 337. 364, 389, 390.

ИОГАНН ГОТЛИБ ФИХТЕ - Из работы "Основоположения естественного права согласно принципам наукоучения...первое приложение естественного права"

Очерк семейного права