Лекции.Орг


Поиск:




Российско-китайские аналогии в именовании Слова и основных словесных наук




 

Итак, основным термином в русской письменной культуре становится слово – это доказывается количеством словоупотреблений и богатством значений, имеющихся у данного термина. Слово обозначает не только единицу языка, речи, но и дар слова, различные жанры речи, получает множество дополнительных смыслов. Основное значение слова зафиксировано в главном культурно значимом тексте европейской культуры – Священном Писании, откуда оно начинает распространяться в другие тексты, хранимые в культуре.

Что же обнаруживается в китайской философско-филологиче-
ской традиции? Как было показано выше (см. § 1), в одной из канонических древнекитайских книг о сотворении мира «Цзян Цзи Вэнь» («Тысяча иероглифов») последовательно говорится о том, что вначале появились небо и земля, тьма и свет, вода и суша, верх и низ, стороны света, деревья и растения, а затем – человек, который наделяется даром слова. Таким образом, при отсутствии монотеистического (т.е. божественного) начала мы видим в китайской традиции принципиально одинаковую последовательность сотворения мира из небытия неким духовным началом,
которое в европейской традиции названо Богом, а в китайской традиции объясняется как дао – правильный путь. Вот как пишет об этом выдающийся китаист академик В.М. Алексеев: «Это правúло- дао, являясь абсолютной истиной, находящейся вне человеческого постижения, все же излучалось из своего предвечного состояния и шло почивать на одном из людей, ибо человек есть третья стихия мира после неба и земли» [Алексеев 1978: 49]. Очевидна аналогия с соответствующими категориями европейской философской мысли: подобно Богу, правило- дао представляется абсолютной истиной вне человеческого постижения, и подобно Божественной благодати, идущей от Бога к человеку, правило-дао идет «почивать на одном из людей». Характерна и китайская «троица»: небо – земля – человек, сопоставимая с европейской христианской Троицей: Бог-Отец, Бог-Сын (вочеловечившееся Слово Божье) и Бог-Дух Святой. Только в европейской традиции Божественная Троица находит проявление в человеке, цель существования которого – совершенствование и
обóжение своей греховно-словесной природы, достижение идеала Бога-Слова.

Принципы китайского вероучения заповеданы в дошедших до нас книгах (вэнь) подобно книгам Божественного Откровения, при этом вэнь есть не простая письменность, а «та самая правда, “правúло”, путь- дао, которая древностью воплощена» [Алексеев 1978: 51]. Анализируя понятие «литература» в Китае, академик Н.И. Конрад пишет, что оно «известно каждому китайцу. Таким словом-термином “литература” является вэнь. Это слово и самое устойчивое, и самое древнее» [Конрад 1977: 546].

Слово вэнь со значением «литература» и – шире – «культура» часто встречается в первом памятнике классической китайской древности – «Лунь Юе». Из этого памятника мы узнаем, чтó в глазах Конфуция входило в состав этой «вэнь» – образованности, культуры? То, что содержалось в шу (эдикты, указы), ши (песни), ли (правила, нормы поведения), а потом стало «Шу-цзином» («Книгой истории»), Ши-цзином («Книгой песен»), «Ли-Цзи» («Книгой правил»).

Сюй Ган соединил понятие вэнь – письменность, образование, просвещение, литература – с понятием и – искусство, умение [Там же: 547].

Однако очевидно, что слово вэнь приобретает в китайской философии значение не только литературы, но – шире – некоего инструмента мироустройства, проникающего во все сферы бытия. Вэнь присутствует во всем, что есть прекрасного в этом мире, – и здесь вновь напрашивается аналогия со Словом Божиим, которое, как полагает православная философия, проникает во все «видимое и невидимое» (отголоски такого понимания слова присутствуют и в светской поэзии – ср. строки поэта В. Коллегорского: «Слово везде и нигде, слово – это слово»).

Н.И. Конрад переводит слово «вэнь» как литература, рассматривая последнее в широком и узком смыслах. Широкий смысл понятия литература предполагает «все созданное на своем языке», а поскольку литература есть «явление историческое», то нельзя не видеть ее развития вместе с обществом, когда меняется и обогащается ее жанровый состав, расширяется объем и сила ее влияния [Конрад 1977: 543]. Неслучайно Н.И. Конрад проводит аналогию с древнерусской литературой, где также существовал и постепенно утверждался все более расширенный состав «разнородных произведений», куда входили «фольклор, художественная литература, история, публицистика, философия и т.д.» – из него-то и выделилось «то, что мы сейчас называем литературой в узком смысле слова: художественная литература как явление самостоятельное в отличие от других произведений слова» [Там же].

На наш взгляд, термину литература, несмотря на всю его широту, предшествовал в русской филологии другой, более точный термин «словесность», который включал в себя «всю совокупность словесных произведений». В понятие словесность входили лучшие отечественные произведения всех видов слова: и фольклор, и письма, и документы, и письменная и литературная словесность (не только художественная литература, но и научная по разным специальностям и публицистическая), а сегодня входят также разнообразные устно-письменные тексты массовой коммуникации. Художественная литература в таком перечне является всего лишь видом словесности, хотя именно она стала для русской словесной культуры основным и наиболее ценимым видом речи. Такую разницу между словесностью и литературой отмечают все русские учебники по теории и истории словесности пушкинского времени, а стерто это различие было после реформ, проведенных в русской филологической науке в середине XIX века, когда была отменена риторика как теория разных видов прозы и особым приоритетом стали пользоваться именно тексты художественной словесности, или литературы.

Этот терминологический сдвиг мы и наблюдаем в сочинениях выдающихся советских академиков-востоковедов В.М. Алексеева и Н.И. Конрада, творивших, конечно, в рамках сложившейся и общепринятой к тому времени терминологии. Так, Н.И. Конрад, анализируя книгу «Вэньсюань», созданную Сяо Туном (501–531) и «десятью учеными высокого кабинета», которыми окружил себя Сяо Тун, переводит ее название как «Избранное в литературе», или «Антология литературы». В этой «Антологии» 30 разделов, 760 произведений, принадлежащих 1390 авторам, и все произведения разбиты на 39 жанров. Среди них не только стихи, «поэмы в прозе», но и проза обычная: доклады чиновников, статьи публицистического характера, надгробные речи, эпитафии, панегирики и т.д. Очевидно, что это не только то, что мы назвали бы изящной словесностью, или литературой, но сочинения более широкого характера и содержания – именно их и стоит подвести под общее название «словесности».

Характерно, что среди этих произведений «нет произведений Чжоуского графа (Чжоу-гуна. – Н.К.) и Куна (Конфуция), нашего отца... они вечны среди нас, как солнце и луна в небесах, и сверхъестественно глубоки, словно хотят спорить с божественными силами...» [Конрад 1977: 549]. Напрашивается аналогия с русской традицией: как Священное Писание, или тексты Божественного Откровения, не соединялись с последующими текстами, пусть даже и духовно ориентированными, а стояли как бы над ними в их «божественном сиянии и блеске», так и тексты Чжоу-гуна и Конфуция отделены от последующих многочисленных текстов «Антологии», происшедших от главных текстов культуры. Роль филолога и на Западе, и на Востоке заключалась в том, чтобы отбирать и закреплять эти основные культурно значимые тексты, будь это «Антологии» в китайской традиции или хрестоматии книжников в русской филологии. Предлагаем тексты, положенные в основу каждой из цивилизаций, назвать главными текстами культуры – ими будут Священное Писание для европейской традиции, тексты Чжоу-гуна и Конфуция для китайской традиции, а последующие отобранные и сохраняемые тексты – основными культурно значимыми текстами цивилизаций.

Характерна еще одна аналогия с русской традицией, которая напрашивается при знакомстве с описанным Н.И. Конрадом китайским понятием «литература»: «Литературным произведением следует считать вообще то, в чем “собраны и соединены краски слов, отделаны и сопоставлены цветы фраз”. Так это слово звучит в упрощенном русском переводе, упрощенном потому, что китайское слово, переданное нами русским “краски” в выражении “краски слов”, имеет значение “окраска”, “узор”, а слово, переданное русским “цветы” в выражении “цветы фраз” означает в
то же время “блеск”, “красота”. Но мысль Сяо Туна понятна:
...основным признаком подлинного художественного произведения является его художественность, причем такая художественность, которая выражена в отделке каждого слова, каждой фразы. Только такие произведения он называет ханьцзао – словом, по значению очень близким к тому, что у нас называлось в свое время “изящной словесностью” или “изящным слогом”» [Конрад 1977: 550].

Как видим, Н.И. Конрад сам проговаривается насчет «словесности», хотя уже в более позднем ее понимании, характерном? скорее, для второй половины XIX века. Аналогия же напрашивается следующая: «краски слов», «цветы фраз» – это то, что в русской традиции объяснялось как красноречие – искусство (природное дарование, умение) убедительной, украшенной, уместной речи. Причем в русской классической традиции до середины XIX века «теорией красноречия» называется риторика, а само красноречие рассматривается как искусство создания прозаических текстов самых разных видов и жанров словесности (см. подробнее [Аннушкин 2003]).

Таким образом, анализ развитого состояния словесной культуры в русской и китайской традициях позволяет провести следующие аналогии:

1. В русской (европейской) традиции существует основное понятие слово, которое воплощает в себе идею Слова-Логоса, равнозначную идее Бога, Божественного сотворения мира и человека, который наделяется даром слова. Китайская культура воплощает идею творения мира, абсолютной истины и правильности пути в дао, которое находит выражение в концепте вэнь, означающем все совершенное в мире и человеке как существе, способном выразить это совершенство в словесной форме.

2. Идея любви к слову, нашедшая выражение в европейской науке филологии, реализуется в деяниях филолога как носителя культуры, а именно: в создании, отборе и систематизации наиболее совершенных произведений слова, которые в более поздней науке ХХ столетия обозначены литературой, а в более ранней русской традиции выражаются термином словесность.

3. Существуют основные ключевые тексты русской и китайской культур (русскую культуру в данном случае мы рассматриваем как частное выражение одной из европейских культур) – это Священное Писание (Книги Ветхого и Нового Завета) и сочинения основателей китайской философии, исторического китайского мировоззрения (прежде всего Конфуция и Чжоу-гуна). Эти главные тексты лежат в основе культур, и именно из них начинают развиваться все последующие основные культурно значимые тексты.

4.  Каждая словесная культура создает свою филологию как излюбленные, отобранные тексты культуры (ныне их называют также прецедентными, в связи с тем что они становятся образцами для последующих текстов). Каждая культура усилиями своих книжников создает свою антологию текстов, которую называют в русской традиции либо словесностью, либо литературой, а в китайской традиции называют вэнь.

5. Отбор основных культурно значимых текстов ведется по принципам украшенности речи, изящности и выразительности слова, наиболее точно соответствующим в русской традиции
понятиям красноречия в ранней традиции, художественности – в более поздней. В русской риторической культуре всегда ценилась традиция истинного (в противоположность ложному) красноречия, которое всегда требовало соответствия идеям истины и общего блага.

6. Имеется еще множество аналогий: например, комментарий к триграммам «И-цзин» состоял в появлении «слов», которые записаны в «Си цы-чжуань» (вероятно VII в. до н.э.), где Вэнь-ван, идеальный правитель, мудрец-монарх, «привязал к триграммам цы и сделал ясным счастье и несчастье». Цы, как поясняет академик Н.И. Конрад, «тут значит именно “слово”, слово человеческого языка, с помощью которого Вэнь-ван объяснил понятным людям смысл триграмм в приложении к человеческой судьбе» [Конрад 1977: 551].

В сделанном анализе отражено понимание концепта слово по преимуществу в ранней традиции, однако, несмотря на то что в современных науках более говорится о языке и речи (предпочитаем здесь не затрагивать преимущественно соссюровское, упрощенное понимание этих категорий, господствующее в современной лингвистике), классическое понимание Слова как инструмента творения мира, организации человеческого бытия и, главное, средства сохранения и приумножения культуры, тем не менее, продолжает существовать в сознании современного человека, а это верный знак того, что наша культура не погибает, а продолжает развиваться и совершенствоваться.

В качестве подтверждения последнего тезиса сошлемся на активно разрабатываемое в современной филологии понятие словесности, которое включает, по крайней мере, четыре толкования: 1) совокупность словесных произведений (текстов) русской речевой культуры (и эта совокупность должна изучаться современной филологией в полном объеме); 2) дар слова, способность человека выражать свои мысли и чувства в слове; 3) искусство слова, словесное творчество; 4) наука о Слове, или совокупность «словесных наук», аналог филологии. Современный человек должен стремиться овладеть всеми видами слова, поскольку новое информационное общество может быть благоденствующим только при развитии словесно-речевых наук и искусств, воспитании словесных дарований и совершенствовании человека как существа словесного.

 

 

Вопросы для обсуждения:

1. Что такое логосическая теория происхождения языка и как она проявляет себя в разных культурах?

2. Как объясняется Слово в русской духовной традиции? Почему можно говорить о непротиворечивости духовной и светской традиций в толковании смысла Слова?

3. Каково соотношение терминов язык – речь – слово в фольклоре как устной культуре? Когда значения этих терминов синонимичны и в чем они расходятся? Какой из этих терминов можно считать основным в текстах пословиц и поговорок?

4. Какие сдвиги и преобразования происходят в значениях терминов язык – речь – слово? Какие дополнительные смыслы приобретают эти термины в письменной культуре Древней Руси?

5. Какой из трех терминов становится наиболее продуктивным и обладающим наибольшим количеством смыслов?

6. О чем говорят данные, связанные со сложными словами типа «добрословие / злословие», «благоречие / злоречие» и под.? Какие из этих образований наиболее продуктивны? О каких вкусовых предпочтениях говорят эти данные?

7. С какими категориями европейской духовной культуры соотносятся китайские понятия дао и вэнь? В чем сходство (универсальность) и различие в объяснении происхождения мира и его соотнесения с человеком «словесным»?

8. Что входит в понятия «литература», «словесность», главные и основные тексты культуры? Каков состав главных текстов в русской и китайской традициях? Какие тексты (жанры текстов) составляют корпус основных (культурно значимых) текстов в обеих культурах?

 

 

 






Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2018-10-18; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 318 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Большинство людей упускают появившуюся возможность, потому что она бывает одета в комбинезон и с виду напоминает работу © Томас Эдисон
==> читать все изречения...

1023 - | 834 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.01 с.