Взаимодействие и противостояниекультур

Признаком жизнеспособности цивилизаций является их способность к распространению своих ценностей, к экспансии. Нельзя представить себе цивилизации, представители которой не утверждали бы за ее пределами ее образ мысли и жизненный уклад. Нам известна арабская цивилизация с ее расцветом и упадком, греческая цивилизация, которая, по крайней мере, сохранила свое наследие. В XVI веке существовала латинская цивилизация (мне бы не хотелось называть ее без дальних слов христианской), самая устойчивая из всех, которым приходилось выдерживать противоборство с морем; она простерла свое энергичное влияние на все средиземноморское пространство и далее: вглубь Европы, на Атлантический океан и через него на иберийское Ultramar*. Это многовековое проникновение выразилось как в кораблестроении, которому достигшие вершин в этом искусстве итальянцы обучили португальцев, а затем и обитателей прибалтийских стран, в шелкоделии, которое пришло в Италию с Востока, а затем распространилось через нее дальше, в счетоводстве, доведенном прирожденными купцами — венецианцами, генуэзцами, флорентийцами до совершенства гораздо раньше, чем на Севере. Это воздействие было опосредовано также отголосками Ренессанса, детища Италии и Средиземноморья, поэтапно завоевавшего всю Европу.

 

*Заморье.

 

Жизнь цивилизации немыслима без обмена, без передачи и заимствования. Усвоить заимствованное не так просто, для этого недостаточно одного желания использовать приобретенное орудие столь же умело, как его изобретатель. Одним из главных заимствований средиземноморской цивилизации было, безусловно, книгопечатание, которое немецкие типографы принесли в Италию, Испанию, Португалию и даже в Гоа. Но великие цивилизации не в меньшей степени познаются и в том, что они иной раз отказываются принять, к чему они отказываются присоединиться, в выборе, который они делают, не поддаваясь навязываемым им, несмотря на их бдительность, а проще говоря, на несовместимость настроения и вкуса, ценностям. Только утописты (среди них в XVI веке были замечательные умы, такие как Гийом Постель) могли мечтать о слиянии религий; религиозные вервания заключают в себе все самое личное и самое прочное, что содержится в совокупности благ, способностей и оснований всякой цивилизации. Отчасти их можно сочетать, переносить из одной религии в другую некоторые идеи, в крайнем случае, догмы и обряды; но до их слияния от этого очень и очень далеко. Отказ от заимствования? XVI век являет один из самых ярких подобных примеров. На другой день после Столетней войны в католическом мире начался бурный прилив религиозных настроений. Под их напором он раскололся, как дерево с потрескавшейся корой. На севере Реформация охватила Германию, Польшу, Венгрию, скандинавские страны, Англию, Шотландию. На юге распространилось влияние католической Контрреформации, если воспользоваться этим устаревшим традиционным названием, а затем цивилизации, именуемой некоторыми «Барокко». Разумеется, Север и Средиземноморье всегда были отгорожены друг от друга. Два мира, тесно переплетенных, но живущих под разными небесами, наделенных собственными сердцами и одушевленных, в религиозном отношении, разными душами. Ведь в Средиземноморье бытует особый способ выражения религиозного чувства, который еще и сегодня отталкивает человека с Севера, как он казался отталкивающим Монтеню в Италии45, послу Сен-Гуару в Испании46 и поначалу всей Западной Европе в целом, когда она познакомилась с ним в лице иезуитов и капуцинов, этих иезуитов для бедных. Даже в такой глубоко католической провинции, как Франш-Конте, шествия кающихся грешников, новые выражения набожности, все те чувственные, драматические и, на французский вкус, выходящие за пределы допустимого, моменты, присущие южному благочестию, вызывали протест у многих умеренных, уравновешенных и разумных людей47. Тем не менее протестантизм пустил довольно прочные корни в Австрийских Альпах48, в Центральном массиве, во французских Альпах, в беарнских Пиренеях. Но в конечном итоге на границах Средиземноморья он везде потерпел неудачу. Не без колебаний и всплесков противоположных настроений, которые еще сильнее оттеняют его отказ, латинский мир ответил «нет»

«заальпийской Реформе». Хотя некоторые лютеранские, а позднее кальвинистские идеи нашли своих сторонников в Испании и в Италии, интерес к ним проявили только отдельные личности или узкие группы энтузиастов. И почти во всех случаях речь шла или о людях, проведших долгое время на чужбине, церковниках, студентах, книготорговцах, ремесленниках и купцах, которые скрытно провозили запрещенные книги в своих тюках с товаром, или, как показал Марсель Батайон в своем сочинении«Эразм и Испания», о людях, взрастивших свою веру на особой почве, которую они ни у кого не заимствовали и ни с кем не делили; эту почву в Испании возделывали эразмианцы, а в Италии — вальденсы.

Был ли провал Реформации южнее Альп и Пиренеев вызван, как часто утверждают, правительственными действиями, привели ли к нему грамотно организованные репрессии? Значение систематических и массовых репрессий нельзя недооценивать, достаточно вспомнить пример восстановления католической веры на большей части Нидерландов усилиями герцога Альбы и его преемников. Но не станем и переоценивать размах испанской и итальянской «ересей»; их невозможно сравнить с мощными движениями на Севере. Если говорить только об этом различии, то в Средиземноморье протестантизм не затронул массы. Это было элитарное течение, а в Испании оно развивалось часто в лоне Церкви. Ни испанские эразмианцы, ни небольшая группа неаполитанских вальденсов не желали разрыва, как и кружок Маргариты Наваррской во Франции. Если итальянская Реформация, как говорит Эммануэль Родоканаки, «не была настоящим религиозным бунтом»; если она оставалась «смиренной, созерцательной, нисколько не агрессивной по отношению к папству»; если она чуждалась насилия49, то все это потому, что она была в гораздо большей степени движением христианского обновления, чем церковной Реформой. Слово «Реформа» здесь не подходит. Некоторую опасность, или ее видимость, она представляла только в Пьемонте, из-за вальденсов50 (но относится ли Пьемонт к Италии?); в Ферраре, при дворе Ренаты Французской; в Лукке, где богатейшие арисгокра-

ты-шелкоделы присоединились к Реформе в 1525 году51; в Кремоне, где в это же время созывались религиозные собрания02; в гостеприимной к северянам Венеции, где около 1529 года францисканские или августинские монахи основали небольшие кружки,

в которых было довольно много ремесленников53. В других частях Италии Реформация оставалась частным делом, а ее история— историей скандальных происшествий, например, с сиенцем Бернардино Окино, некогда выдающимся и красноречивым католическим

проповедником в Италии, который, как замечает де Сельве в момент его прибытия в Англию в 1547 году54, обратился теперь «в новые немецкие верования». Вообще такое часто

случалось со странствующими проповедниками55; по пути ониразбрасывали семена новой веры, но всходы были скудными. Это были отдельные личности, склонные к созерцанию, с незаурядными судьбами. Например, мало кому известный выходец из Умбрии Бартоломео Барточчо56, зажиточный женевский купец, арестованный во время одного из приездов в Геную, выданный римской Инквизиции и сожженный на костре 25 мая 1569 года, или такая знаменитая жертва последней, как Джордано Бруно57, сожженный на Кампо деи Фьори в 1600 году58. Наконец, не станем судить о размерах протестантской опасности в Италии по тревожным заявлениям католических инстанций в Риме или в Испании, которые были склонны к еепреувеличению. Их озабоченность была столь велика, что летом 1568 года опасались даже вторжения в Италию французских гугенотов, которые, по слухам, встретили бы на полуострове мощную поддержку внутренних подрывных элементов59. Столь же опрометчиво было бы судить об опасности протестантизма в Испании или о заслугах и преступлениях инквизиции по сочинениям Гон-сало Ильескаса, Парамо, Льоренте, Кастро или Т. Мак Кри60.«Реформация» в Испании, если она там вообще была, ограничивается двумя пунктами: Севильей и Вальядолидом. После репрессий 1557—1558 годов речь могла идти уже только об отдельных проявлениях ее влияния. Иногда просто о ненормальных: например, некоему Эрнандесу Диасу пастухи Сьерра- Морены рассказали о протестантах в Севилье; он запомнил достаточно из их слов, чтобы в 1563 году быть взятым под стражу толедской Инквизицией61; это был просто сумасшедший, довольный и с радостью отметивший, что в тюрьме он ел больше мяса, чем дома... Настоящие испанские протестанты блуждали по Европе в поисках пристанища, как знаменитый Мигель Сервет или дюжина изгнанников, которые в 1578 году «измышляли секту» в Женеве и на которых поступил донос послу Хуану де Варгас Мексиа, потому что они собирались отправиться проповедовать в Испанию или посылать пропагандистскую литературу в Вест-Индию62. В самом деле, Испания интригует против этих заблудших овец и ненавидит их. В борьбе с ними инквизиция встречает самую широкую поддержку. Заочный судебный процесс, предпринятый ею против Мигеля Сервета, вызывает пристальное внимание: речь идет о чести нации!63 Такое же чувство приводит в 1546 году Алонсо Диаса в Нойбург на Дунае, где он устраивает покушение своего слуги на собственного брата Хуана, ставшего позором семьи и всей Испании64. Как после этого говорить о Реформации в Испании? Это почти то же самое, что говорить (соотношение примерно то же) о Реформации в Рагузе в связи с наличием в городе святого Власия еретика Франсиско Дзакко, который в 1540 году отказывался верить в существование ада и рая, — или в связи с «тенденциями к протестантизму», которые проявились, согласно продолжателю рагузского историка Рацци, в 1570 году65. Это уже из области гомеопатии, а не

традиционной медицины. Историк Делио Кантимори66 задается вопросом: не станет ли

для нас понятнее история итальянской Реформации, доныне изучавшаяся в ее биографических подробностях, если мы взглянем на нее, как было сделано во Франции и Германии, с точки зрения той социальной среды, которая ее породила. Разумеется, и в свое время еще Эдгар Кине67 высказывал подобные соображения. Но еще яснее эта проблема выглядит в культурном плане. Не является ли отказ Италии от Реформации, который находит параллель и в Испании, в этнографическом смысле отказом от заимствования, одним из характерных признаков цивилизации? Дело не в том, что Италия была «языческой», как обнаружили многие поверхностные наблюдатели, а в том, что соки, забродившие в старинных католических насаждениях Италии и христианского побережья Средиземного моря, дали итальянские, а не немецкие цветы и плоды. То, что называют Контрреформацией,

было, если угодно, итальянской Реформацией. Было замечено, что страны Юга, в отличие от северных, не пережили такого увлечения чтением Ветхого Завета68 и что в отличие от последних, они не были накрыты девятым валом ведовства, затопившего в конце XVI века Германию вплоть до Альп и Северной Испании69. Средиземноморское христианство, возможно, благодаря своему традиционному скрытому политеизму, даже в своих суевериях сохраняло привязанность к культу святых. Случайно ли, что поклонение святым и Святой Деве вспыхивает с удвоенной силой в момент, когда нарастает натиск извне? Напрасно видеть в этом какие-то ухищрения Рима или иезуитов. В Испании культ святого Иосифа насаждают кармелиты; повсюду множатся народные молитвенные общества Розария, распространяющие восторженное поклонение Богоматери. Стоит сослаться на неаполитанского еретика, Джованни Микро, который объявляет в 1564 году о своем неприятии множества вещей, в том числе святых и реликвий, но продолжает верить в Святую Деву70. В это самое время Испания выковывает своих блистательных и воинственных святых: святого Георгия, святого Якова71. За ними следуют другие: святой Эмилиан, святой Себастьян, крестьянский святой, Исидор, который покоряет даже Каталонию72.Таким образом, отказ был добровольным и решительным.

Говорят, что Реформация «была таким же вторжением в средневековую платоновскую и аристотелевскую теологию, как нашествия варваров-германцев на территорию греко-римской цивилизации»73. Как бы то ни было, остатки Римской империи на берегах латинского моря в XVI веке оказали куда более удачное сопротивление, чем в V-м.

 

Источник:Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. Часть II. М.: Языки славянской культуры, 2003. С.593 - 603

Основные вопросы:

1. Краткая биографическая справка о Фернане Броделе, его биография и научная деятельность.

2. К какому периоду развития истории исторической науки его можно отнести? Почему?

3. Назовите основные концепции и идеи, выраженные в его труде «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II.

4. Какой методологический инструментарий он использует в своих трудах? Приведите пример?

5. Какие цивилизации находятся в центре внимания исследователя? Какова их роль?

6. Что имел ввиду Ф. Бродель, используя термин «мир-экономика»? Каким смыслом наделяет автор термин «цивилизация»?

7. Противопоставляет ли он свою теорию цивилизаций взглядам на цивилизацию Шпенглера и Тойнби?

 

Основные источники и литература:

1. Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая деятельность // Философия и методология истории. М.: Прогресс, 1977. С.115–142.

2. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХV-ХIIвв. М., 1986-1992. Т. 1-3.

3.Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II: Ч. I. Роль среды. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

4.Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II:

Ч. II. Коллективные судьбы и универсальные сдвиги. М.: Языки славянской культуры, 2003. 808 с.

5. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II:

Ч. III. События. Политика. Люди. М.: Языки славянской культуры, 2002. 552 с.

6. Гуревич А.Я. Фернан Бродель, певец Средиземноморья и «времени большой 

длительности» // Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху

Филиппа II: Ч. III. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 508–535.

7.Февр Л.Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II // Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. С. 176–186.

8.Соколова М.Н. Современная французская историография. М., 1979.

9.Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». М., 1993.

10.Юсим М. Фернан Бродель: путь к «Средиземноморью». Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II: Ч. III. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 536 - 551

 

 

Тема № 3. Жак Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада