Повороты разбавленные и концентрированные 2 страница

Конечно, скорость должна быть, по возможности, выше. Но — по возможности!

Здесь нужно кое-что уточнить. Дело в том, что максимальная скорость, на которой вы способны пробежать дистанцию в 20—30 метров, и наилучшая скорость разбега, на которой вы можете успешно выполнять прыжок — вовсе не одно и тоже. Экспериментально показано²⁹, что для гимнаста всегда существует, по крайней мере, два вида «максимальной скорости». Один из них это — наибольшая скорость «гладкого» бега (У_гаах), другой — оптимальная, технически доступная скорость разбега перед прыжком или так называемая «скорость реализации» (У_ОР0-

ле нужно действовать как можно мощнее и, соответственно, быстрее бегать («секрет Фурмана»), то почему же нужна какая-то «скорость реализации», а не просто максимальная скорость?

Ответ на этот вопрос, в общем-то, очевиден: гимнаст не может, как правило, эффективно управлять своими действиями в наскоке на снаряд, если все его психомоторные ресурсы уже мобилизованы для разбега. Или то, или другое. Вот почему перед наскоком требуется стабилизация оптимальной, а не максимальной скорости движения. Это как бы резервирует часть возможностей гимнаста для выполнения другой работы. Только благодаря данному ресурсу становится возможным переключение системы управления движением, внимания на выполнение действий наскока.

Но какова эта оптимальная скорость, и как она соотносится с максимальной? Единого ответа на этот вопрос нет. И в этом главное.

Дело в том, что «скорость реализации» зависит, по меньшей мере, от двух основных факторов. Один из них — базовые скоростные воз-

можности гимнаста (как быстро бегает вообще) и — техническое мастерство в прыжках (на какой скорости способен эффективно действовать).

Сочетания двух этих возможностей прыгуна могут быть разными (рис. 113). Кратко прокомментируем эти случаи (рис. 114).

СлучайА. Гимнаст не умеет ни быстро бегать, ни хорошо распорядиться даже этими скромными возможностями. Чтобы относительно уверенно напрыгивать на мостик, ему нужно даже «притормажи - ватъ»(рис. 112-а).

Случай Б. У гимнаста проблемы с бегом, но он умеет хорошо использовать свои ресурсы. В результате мощность его прыжков выше, чем в случае А.

Случай В. Спортсмен физически крепок, быстро пробегает «гладкую» дистанцию, но в разбеге не может справляться с этой скоростью и в решающий момент вынужден «сбавлять». В результате его оптимум может оказаться даже ниже, чем в случае Б.

Случай Г. Здесь — все великолепно. Гимнаст умеет не только быстро бегать, но и почти полностью реализует эти возможности в прыжке.

Итак, очевидно, что при специальной беговой и прыжковой подготовке нужно стремиться «подтягивать» оба показателя: гимнаст должен совершенствовать свои скоростные показатели, учиться лучше бегать в принципе и — как можно полнее использовать приобретенные возможности в технически оформленном прыжке. Чем выше доступный гимнасту «потолок» скорости гладкого бега, тем значительнее будет и его показатель «скорости реализации», тем увереннее, спокойнее он сможет управлять на этой скорости своими движениями. В свою очередь, мастерство технической реализации относительно скромных скоростных возможностей также «подтягивает» мощностные показатели прыжка, дает «фурмановский» эффект.

Наблюдая за гимнастами, выполняющими опорный прыжок, особенно девушками, нередко можно увидеть в разбеге позу «древнегреческого атлета» (рис. 115-а): гимнастка движется без наклона вперед, ее тело держится вертикально, голова приподнята, руки работают не по горизонтали, как у легкоатлетов, а почти в отвесном направлении, а иногда и вообще не работают!

Быть может, это специфическая техника, нужная именно в гимнастике? — Некоторые тренеры в этом уверены, полагая, что только так можно подготовить «стопорящий» наскок на мостик. В этом, действительно, некоторый резон, если учесть, что на мостик гимнаст должен придти вообще в положение с вынесенными вперед стопами (в). Переход в это положение сразу из позиции, например, «ударного» бега (б) был бы труден.

Однако, как уже давно стало понятно, освоение быстрого, атлетического разбега — неотъемлемая часть современной прыжковой подготовки, а бегать быстро «по-гречески» невозможно. С точки зрения биомеханики бега, особенно ускоренного, передвижение в вертикальном положении совершенно нерационально, чтобы не сказать— безграмотно. Но, повторимся, быть может то, что необходимо в легкой атлетике, неприемлемо в гимнастике?

Ничего подобного! В разное время появлялись и появляются прыгуны и прыгуньи, умеющие неплохо, технично бегать. Особенно характерен пример с немецкими (еще времен ГДР) гимнастами, включая девушек, которые умели превосходно бегать и, как следствие, лучше прыгать с быстрого разбега. При этом известно, что учились

немецкие гимнасты у легкоатлетов, стремясь освоить классическую технику спринта.

Так каков же разумный подход к технике разбега в гимнастике и обучения ему, если бежать всю дистанцию разбега нельзя ни «по-гречески» (скорость слишком мала), ни чисто по-спринтерски (трудно справиться с наскоком)?

Ответ можно извлечь из нашего сюжета, открывающего главу (128): очевидно, что разбег должен быть разделен на несколько условных фаз {рис. 112).

Первая фаза носит стартовый характер и обычно связана с получением наибольшего ускорения в беге. Здесь наиболее уместна и необходима хорошая спринтерская техника «ударного» бега. Это означает работу с выраженным наклоном вперед, с четкой отработкой «заднего толчка» (то есть с полным активным выпрямлением толчковой ноги), с полноценным выталкиванием стопой, с энергичным выносом вперед махового бедра, а не стопы!), с очень активными движениями согнутыми в локтях (а не прямыми!) руками. Такая и только такая техника может обеспечить в начале разбега нужный разгон.

Вторая фаза носит подстроенный характер. Это означает, что после «грубого» ускорения первой фазы гимнаст должен «дотянуть» скорость до нужного именно этому гимнасту «уровня реализации» (128). При этом происходит важная перестройка координации беговых движений, когда гимнаст должен, не теряя скорости, а, все еще медленно поднимая ее до оптимума, менять «ударный бег» на движение в более приподнятом, приближенном к вертикальному, положении. Но это, разумеется, не означает переход к «греческой» технике! Следует подчеркнуть, что работа типа показанной на фиг. а, вообще всегда ущербна и говорит о слабой подготовленности гимнаста. Что касается перестройки ударного бега на бег по дистанции, то образцы этой техники давно известны легкоатлетам, у которых в спринте используется именно такая перестройка движений, происходящая, например, после низкого старта.

Наконец, третья фаза — фаза стабилизации, когда устанавливается не только достигнутая оптимальная скорость бега, но и его техника, достаточная для поддержания движения и пригодная для выполнения стопорящего наскока.

Таким образом, техника разбега очень динамична. Это не просто бег до снаряда. Это — сложный навык, предполагающий по-фазное изменение действий сообразно задачам программного движения.

Толчок ногами в опорном прыжке определяет едва ли не половину успеха. Мы говорим, что гимнаст «прыгучий», «не прыгучий», имея в виду, прежде всего, отталкивание ногами.

Но «толкачи» тоже не все определяют. Не так редки случаи, когда спортсмены с прекрасными физическими данными прыгают без особого блеска. Например, одна из наших прославленных гимнасток по объективным показателям (проводились нейрофизиологические исследования и специальные испытания) имела превосходные предпосылки для прыжков, но...

Загвоздка в том, что результат отталкивания зависит не только от мощности мышечных действий прыгуна, но и от целого ряда других условий, связанных и с работой мышечного аппарата, и с механикой отталкивания. М ногое связано, в частности, с тем как точно взаимодействуют опорные звенья гимнаста с самой опорой, то есть, в нашем случае, прежде всего — с мостиком. А это очень точный навык, не всем в равной мере доступный.

Прыжковый мостик — снаряд, как известно, упругий, и взаимодействие с ним должно строиться по принципу так называемого параметрического резонанса. Это означает, прежде всего, что действия гимнаста на опоре должны точно согласовываться со свойствами мостика какупругой системы. И если это удается, мы говорим, что гимнаст «попал в мостик» (132).

Но точное отталкивание—дело тонкое. Каждый знает, например, что мостики никогда не бывают вполне одинаковыми, они различаются по своим упругим свойствам. Мы говорим: «мостик жесткий» или «мягкий».

Но и жесткость опоры — вещь относительная. Общий для всех мостик одному — жесткий, а другому — «дыра дырой» (гимнаст может его «пробить», то есть прожать при отталкивании так, что подвижная доска мостика просядет до упора о нижнюю деку, а при возврате практически не даст никакого эффекта).

Упругость мостика — величина, в общем, постоянная (с оговорками, о которых — позднее). Изготовители снарядов стремятся следовать определенным стандартам, но, увы, далеко не всегда их выдерживают. Кроме того, по мере эксплуатации любой упругий снаряд теряет свои изначальные свойства.

Главное в том, что в масштабе одного занятия или соревнований упругие характеристики мостика одни и те же, тогда как характеристики, относящиеся к динамике действий прыгуна и вообще разных прыгунов, всегда различны. То, с какой силой гимнаст наскакивает на мостик и будет его деформировать, сколько времени это будет продолжаться и как развиваться, — все это зависит от индивидуальных особенностей исполнителя, включая вес его тела, скорость набегания на мостик, силу и длительность отталкивания и др.

Таким образом, резонансный режим отталкивания обеспечить непросто. Достаточно сказать, что период колебания мостика, загруженного весом тела данного гимнаста, всегда различен для разных исполнителей. Но он может различаться даже для одного и того же прыгуна в зависимости от других, уже названных нами факторов, главные из которых — скорость наскока и сила отталкивания.

Таким образом, нащупывая в каждом отдельном случае прием наилучшего «попадания в мостик», следовало бы делать одно из трех: либо пытаться полностью подстраиваться под снаряд, либо, если бы это было возможно, подстраивать мостик под исполнителя, либо, что было бы наиболее разумно, использовать и то, и другое одновременно.

До определенной степени все это достижимо, но возможности эти, прямо скажем, не очень богаты. Опытный гимнаст действительно способен, хорошо чувствуя характер отдачи на том или ином мостике, подстроиться, хотя это очень непросто, так как требует корректировок в целом ряде тонких действий в наскоке и отталкивании.

Гораздо проще и эффективнее было бы приспособить «под себя» упругую опору. Прыгуны в воду так и делают: у трамплина опорная катушка может смещаться, и это меняет модуль упругости и период колебания доски трамплина. К сожалению, в гимнастике до этого еще не дошли³⁰. Приходится пользоваться другими средствами подстройки отталкивания, о которых — в следующих сюжетах.

Речь идет не о проблеме попадания на мостик, на его эффективную зону, а, как уже говорилось выше, о сложном и тонком навыке подстройки действий данного гимнаста в работе на данном мостике.

³⁰ Было множество экспериментов с применением мостиков меняющейся упругости, но до внедрения в практику дело пока так и не дошло. И очень жаль.

Задача довольно трудная и, строго говоря, редко когда полностью разрешимая.

В таблице в упрощенной, приближенной форме даются сочетания ряда условий, от которых зависит успех или неуспех отталкивания. По осям рисунка даны два фактора, которые условно можно считать постоянными. Это вес тела (здесь точнее —масса) и упругие характеристики мостика. Кратко прокомментируем хотя бы четыре получившихся варианта сочетаний.

А. Массивный гимнаст на жестком мостике. Это удачное сочетание условий, но прыгун должен действовать в полную силу, активно, чтобы благоприятные соотношения факторов могли выявиться.

Б. Тот же массивный гимнаст, попавший на мягкий для него мос тик. Если прыгун будет действовать как в случае А, то нормального отталкивания не получится — мостик будет «пробиваться» и не даст резонансной отдачи. Лучше всего в этих случаях, конечно, сменить мостик, перейдя тем самым в ситуацию А. Но что делать, если это не возможно? Строго говоря, нормального выхода из положения здесь нет, возможны только полумеры, способные помочь лишь отчасти. Так, возможна уловка, когда гимнаст будет действовать несколько сдержаннее, будет умышленно снижать динамический напор на мостик и, соответственно, его деформацию. В этих условиях упругие свойства опоры проявляются полнее, и возможен парадокс, когда более спокойные действия дадут лучший результат, чем грубый «пробой».

Возможны и другие хитрости. На/шс. 116-а показан традиционный мостик. Считается, что наилучшая нормальная зона контакта стоп гимнаста с упругой доской располагается примерно в ее середи-

не (показана штриховкой). Обычно эта зона является также наиболее «мягкой» для снаряда, так как здесь — наибольшая стрела деформации. Вместе с тем, смещение опоры о мостик в сторону его «хвоста» или, напротив, «головы» (если она зафиксирована упругой подставкой), может повысить модуль упругости снаряда, чем и можно воспользоваться, приспосабливаясь к снаряду. Ясно, конечно, что и это не лучший, и не самый простой выход из положения, так как гимнаст будет не только вынужден пользоваться непривычной, «неуютной» зоной отталкивания, но и должен будет еще перестроить разбег и наскок, сместив его окончание в новую зону (с учетом некоторого даже изменения высоты опоры под стопами), а это довольно тонкая и не всегда надежная операция. Но что делать? Впрочем, картина, приведенная на рисунке, не безусловная. Часто, например, у изношенных снарядов «хвост» мостика еще слабее, мягче, чем середина, и нужно всегда исходить из реальной картины.

В. Легкий гимнаст на жестком мостике. Ситуация также неблагополучная, хотя и не столь неприятная как Б. Чаще всего с ней сталкиваются гимнастки и юные гимнасты. Будучи вынужденными пользоваться стандартными, «взрослыми» снарядами, они бывают не в состоянии полноценно отталкиваться от такого мостика, воспринимая его как слишком «жесткий», даже «твердый». Толчок получается чрезмерно кратким, незавершенным, упругие элементы мостика, недостаточно возбужденные слабым наскоком, не проявляют в должной мере своих упругих свойств. Разумеется, и здесь наилучший выход из положения — взять более мягкий мостик (хотя бы — более разработанный, что встречается на каждом шагу). Но в работе с

детьми часто и этого оказывается не достаточно. Все видели, как на тренировках юных гимнастов тренеры используют сдвоенный мостик (б). Этим убиваются сразу два зайца: уровень опоры несколько повышается, что для детей вполне уместно, а жесткость такого двойного мостика, благодаря увеличению суммарной деформации, становится меньше. Но понятно, что на соревнованиях этот прием уже не проходит, так что и на тренировках им злоупотреблять не следует.

Более перспективный подход к решению проблемы «жесткого» мостика — наращивание мощности действий. Следует учитывать, что упругая деформация снаряда здесь будет зависеть, в конечном итоге, от суммы трех основных факторов — веса тела, скорости наскока и чисто мышечной силы отталкивания. И если масса тела есть величина неизменная, то две других характеристики вполне можно изменить. Конкретно говоря, на «жестком» мостике следует стремиться действовать как можно мощнее — быстрее, смелее набегать на снаряд, активнее и резче работать на выпрямление тела при непосредственном отталкивании.

Г. Легкий гимнаст на «мягком» мостике. Случай благополучный, как и А. Прыгун может действовать активно, в привычном для неш, естественном ключе.

Итак, с «попаданием в мостик» есть проблемы, и они не всегда легко разрешаются. Остается удивляться идеологам международной гимнастики и производителям снарядов: ведь вовсе не обязательно конструировать сложные, дорогие и ненадежные мостики переменной упругости (хотя и для них, пожалуй, пришло время); достаточно выпускать гамму простых, однотипных снарядов, рассчитанных на разную энергию отталкивания, то есть — набор снарядов разной упругости. В простейшем варианте этот набор может быть совсем простым и состоять, хотя бы, из триады «мягкого», «нормального» и «жесткого» мостиков.

Традиционный отход с мостика не только всем известен, но и кажется единственно возможным. Рассмотрим его еще раз (рис. 117-а).

Известно, что после «настильного» наскока на мостик гимнаст приходит на опору с выведенными вперед стопами (выполняющими «стопорящее» отталкивание, к. 1) и отведенными назад в «замахе» руками.

Затем следует фаза амортизации (к. к. 1—2), когда гимнаст упруго подседает, слегка сгибая ноги в коленных и тазобедренных суставах,

опускаясь на всю стопу³¹ и начиная (также вначале опусканием!) взмах руками вперед-вверх. Именно в этой фазе (а вовсе не в следующей!) мостик сильнее всего прожимается, так как именно этими действиями развивается наибольшее давление на опору.

Наконец, идет фаза выталкивания (к.к. 2—3), когда гимнаст быстро выпрямляется, удаляя всеми имеющимися у него средствами массы тела от опоры. При этом (или мгновением позже) и мостик должен отдать гимнасту ранее накопленную потенциальную энергию упругой деформации, то есть — вытолкнуть его вверх.

Но обратим внимание на работу руками. Они двигаются по дуге, вымахивая вперед-вверх в направлении желаемого вылета. Это движение естественным образом завершает все отталкивание, как бы дает ему точное направление.

Все так. Но обратите внимание на то, что направления будущего вращения всего тела и вращения рук во время взмаха — противопо ложные: тело будет в полете вращаться вперед, а руки вращались на зад. Впрочем, ситуация это не новая: точно также делаются, например, акробатические сальто вперед (148).

Имеет ли это какое либо значение, достойное нашего внимания?

Ответим так. В те времена, когда прыжков, сложнее, чем «лёты» (137) и простые перевороты вперед гимнастика не знала, можно было

³¹ Заметим попутно, что представление об отталкивании исключительно «с носка», то есть без опускания на всю стопу (и связанные с этим субъективные ощущения) — неотъемлемый и совершенно «законный» атрибут обучения отталкиваниям. Однако в действительности любое подобное отталкивание всегда сопровождается упругим опусканием на полную стопу, благодаря чему мышцы ног, осуществляющие само отталкивание, быстро натягиваются и эффективно изготавливаются к работе.

этими деталями и не интересоваться. Даже для наскоков в движениях типа «переворот — сальто вперед» это не имеет особого значения. Но вот если бы мы задались целью резко активизировать вращение вперед уже в первой полетной фазе, то отмеченная потеря вращения из-за особенностей маха руками была бы весьма ощутимой. Более того, для такого прыжка, как 1,5 сальто вперед на руки (146) нынешняя техника просто неприемлема. Нужно было бы моделировать совсем другую технику, например, махом рук назад (б). Эта техника также известна по акробатическим прыжкам, хотя применяется «на любителя» (148). В опорных прыжках она может стать основой прыжков нового поколения.

Можно представить себе применение в опорных прыжках даже «верхнего темпа» (в). Однако, с обычного наскока такой отход неисполним. Он может получиться только при наскоке на мостик... акробатическим переворотом вперед. Естествен недоуменный вопрос: какой смысл делать на полу переворот вперед, чтобы в итоге, как и обычно, уйти с мостика лицом вперед и с одноименным вращением?

Ответ достаточно простой: при такой организации отхода появля -ется возможность весьма рационально построить все элементы отталкивания с вылетом вперед-вверх и вращением вперед, избегая недостатков в работе руками, свойственных традиционному отходу (а). Здесь тело гимнаста хорошо подготовлено к «броску» всеми верхними звеньями (включая руки!) в направлении будущего вращения всем телом и, одновременно (чему содействует растяжка после переворота вперед) можно рассчитывать на неплохое выталкивание вверх-вперед, которое здесь осуществляется не разгибанием, а сгиба нием тела. Такой отход может быть эффективен также при исполнении усложненной первой части прыжка. Добавляет оригинальности всему движению и сам начальный переворот вперед на мостик.

Ветераны помнят времена, когда мужские опорные прыжки строго делились на прыжки толчком «о дальнюю треть» и — «о ближнюю». Исполъзоваласьдаже дифференцированная разметка на точность «попадания» в оценочные зоны, как если бы от этого что-то зависело в искусстве исполнителя... Затем этот надуманный подход был, наконец, отменен, и гимнасты стали чувствовать себя вольготнее.

Однако технический смысл различий в отталкивании от разных частей коня не утратился, так как с этим связаны особенности действий гимнаста в прыжке. Правда, существует мнение, что «на самом

деле» никаких особых различий в прыжках с отталкиванием от разных частей коня не существует, и надо, будто бы, под одну и ту же траекторию лишь по-разному отодвигать мостик (рис. 118) — для отталкиваний о дальнюю часть — поближе (а), для отталкиваний о ближнюю — подальше (б). Такое объяснение, конечно, остроумно, но оно не совсем соответствует действительности.

На самом деле, разница между толчками о разные части коня вовсе не сводится к изменению расстояния от коня до мостика (с соответствующими изменениями в месте отталкивания). Этого изменения вообще может не быть, и тогда отталкивание руками о ближнюю часть коня приобретает совершенно особые свойства и признаки. Прежде всего, меняется ритмика действий гимнаста и, соответственно, временные соотношения между фазами полета.

Реальные соотношения траекторий при отталкивании о дальнюю (а) и ближнюю (б) части коня можно видеть на рис. 119. Показан

случай, когда и тот, и другой прыжки исполнимы при одинаковой установке мостика. Можно видеть, что здесь при толчке о ближнюю (б) первая полетная фаза укорачивается, и поэтому обычный ритм действий ломается: гимнаст должен научиться почти моментально включаться в отталкивание руками, после чего следует мощный взлет, который может превышать подлет после толчка о дальнюю часть, что объясняется биомеханически более благоприятными условиями отталкивания руками (в частности — при коротком низком наскоке меньше нагрузки, падающие на руки в фазе амортизации). И только необходимость перелетать большую длину коня зрительно скрадывает высокие параметры второй полетной фазы такого прыжка.

Впрочем, приведенное отталкивание с одинаковой установкой мостика до известной степени условно, так как многие исполнители вообще не владеют особой техникой быстрого отталкивания о ближнюю часть коня и склонны отодвигать мостик, приближаясь к условиям, показанным на рис. 118.

Тем не менее, короткий мощный наскок на ближнюю часть коня — весьма достойный вариант опорного прыжка. Это техника хороша для исполнения, например, прыжков лётом (137), переворота типа «ямасита» (143) и др.

В эпоху Ольги Корбут, когда активно и довольно успешно развивались формы прыжков с усложненной первой полетной фазой, было много споров и суждений о соотношении траекторий полета в разных фазах упражнения. Поводом к дискуссии были прыжки хотя бы той же Корбут, которая демонстрировала такие элементы как переворот вперед с поворотом на 360° в обеих полетных фазах, а позднее и прыжок с «пируэтом» в первой и с сальто вперед во второй частях. Эти прыжки и теперь, спустя два десятилетия, сделали бы честь кому угодно.

Но во всех таких движениях обращает на себя внимание резкая разница между высотой полета в начале упражнения и в его второй части: первая фаза была явно ниже и быстротечнее (рис. 120-а). Скептики говорили: прыжки, конечно, сложные, но — несовершенные: первая часть уж больно «слабая», нужно ее «поднимать». В сборной команде страны от всех, кто планировал подобные прыжки, требовали «соответствия» обеих частей упражнения. В качестве образца был выставлен модельный (увы, умозрительный) прыжок, в котором обе полетные части были не только равноценными, но и высоки-

ми (б). Но... никакие попытки нарастить первую полетную фазу, не ухудшая второй, не удавались. Прыжки либо шли по старой схеме «низко — высоко», либо вообще резко «переворачивались» по качеству, когда нарочито высокая первая часть сменялась удручающе низкой второй, что еще хуже (в). Впрочем, получались и прыжки с одинаковыми частями, но обе эти части оказывались весьма посредственными^).

В чем здесь дело? Неужели, действительно, нельзя делать прыжки «хорошие» в обеих своих частях?

К сожалению, если оставаться в рамках существующего технологического стандарта (механические свойства мостика, коня, их габариты), то рассчитывать особенно не на что. Даже если на смену нынешнему комплексу «мостик-конь» придут новые, например особо упругие, снаряды, абсолютные параметры прыжков, конечно, могут измениться, но принципиальная картина соотношения траекторий в обеих фазах полета все равно сохранится. Биомеханика прыжка такова, что надеяться на уравнение обеих полетных частей все равно не приходится.

Чтобы объяснить это, нужно вспомнить ситуацию наскоков на мостик, на руки или аналогичных случаев в акробатике. Известно, что оптимальный наскок должен быть, по возможности, невысоким, «настильным». При высоком движении существенно изменяется целый ряд характеристик: падает горизонтальная скорость движения (которая, чаще всего, необходима для исполнения последующихдей-ствий типа отталкивания), меняется угол прихода на опору (вместо невысокого, близкого к горизонтали, положения, исполнитель по-

падает, например, почти в стойку на руках, рис. 121-а), увеличивается амортизация при падении на опорные звенья (исполнителя «залавливает» на опоре). Как итог — резко снижается общая энергетика движения, для возобновления которой пришлось бы развивать при отталкивании нереальные по величине усилия.

Конечно, теоретически, можно представить себе все полетные фазы опорного прыжка высокими, но для этого либо двигательный аппарат гимнаста, гимнастки должен быть вовсе не таким, каким его создала для нас природа (гораздо более сильным и механически прочным), либо прыжковые снаряды должны стать подобными, например, батуту, хотя и в этом случае некоторые трудности распределения мощностей отталкивания и высот полета обязательно сохранилось бы.

Итак: либо низкий стремительный наскок с хорошим вылетом после толчка руками, либо высокий наскок с низким тяжелым дви-

жением во втором вылете. Впрочем, как говорилось, дано и третье — две примерно равных, но посредственных фазы полета. Выбор — дело вкуса, хотя очевидно, что первый вариант — наиболее грамотный и перспективный.

В опорных прыжках недавнего прошлого бытовало понятие «замаха». Считалось, что «хороший прыжок» нужно делать непременно с «замахом». Это означало, что в момент постановки рук на снаряд тело должно быть достаточно высоко приподнято над опорой {рис. 121-а). При этом предполагалось, что чем выше замах, тем выше и класс исполнения. Сразу заметим, однако, что высокий замах вовсе не обязательно означает высокий полет (хотя это, по логике вещей, и подразумевается). Ведь можно, быстро сходя плечами вперед с мостика, иметь относительно невысокую траекторию ОЦТ тела (см. рис. 120-а), но быстро вращаться всем телом, и тогда ноги успевают подняться до положения высокого замаха.

Однако практический опыт, как всегда, вносил поправки в судейские и тренерские фантазии. Нетрудно было заметить, что прыжки с высоким замахом — вещь очень проблематичная, особенно при такназываемых «прямых» прыжках («лётом» и т. п.). Жизнь установила на этот счет свои мерки. Например, в программах и правилах соревнований писалось: «с замахом не ниже 30°». Более низкий наскок мог караться снижением оценки, а более высокий... редко кто и делал.

Объяснялось это тем, что от высоты замаха существенно зависит механика самого отталкивания. Если гимнаст, гимнастка делают прыжок типа переворота вперед, то высокий замах (рис. 121-а) сокращает оставшийся до приземления путь, но, одновременно, существенно ослабляется и'осложняется динамика взаимодействия с опорой при отталкивании руками (139). Биомеханически гораздо эффективнее более низкий стремительный наскок (б), сопровождающийся хорошо выраженным упруго-жестким «подседанием» тела на опоре, т. е. амортизацией (к.к. 1—2) с последующим мощным выталкиванием (к.к. 2—5). В этом случае некоторое увеличение углового пути до приземления с лихвой искупается резким повышением мощности движения, возрастанием высоты и времени полета. Тем более уместен низкий наскок, если это прыжки типа «лёта» (137).

Таким образом, характерное для современного состояния опорных прыжков повышение скорости набегания на мостик и общей

мощности прыжков требуют безусловно низкого, «настильного» движения тела не только при наскоке на ноги, но и при приходе на руки — с выраженным «стопорящим» эффектом отталкивания, и высокие «замахи», как символ «хорошего» прыжка здесь совершенно неуместны.

137. ИСТОРИЯ «ЛЁТА»: РОЖДЕНИЕ - РАСЦВЕТ - ЗАБВЕНИЕ

«Прямые» прыжки были на протяжении десятилетий главенствующими. Их делали не только мужчины, но и женщины. От простейших упражнений вроде прыжков ноги врозь через козла они дошли до очень сложных и трудных элементов типа прыжков лётом с поворотом на 360°.

Очень показательна и поучительна эволюция техники упражнений этого ряда (рис. 122).

Когда-то простейшие прыжки ноги врозь исполнялись с более или менее высоким замахом (136). На фиг. «показан такой «солидный» прыжок, хотя разведение ног в нем позволяло сделать его гораздо более упрощенным, низким.

На смену «разножке» у старших гимнастов пришел прыжок «согнувшись», «схилка» (б). Геометрия этого движения заставляла в любом случае использовать достаточно высокое движение, а значит и более интенсивные действия, так как в противном случае удовлетворительное приземление было бы невозможным. Забегая вперед, скажем, что по всей логике вещей дальнейшее развитие «схилки» должно было бы лежать в направлении прыжка прогнувшись — будущего «лёта», ибо структура прыжков согнувшись и прогнувшись принципиально одинакова, различаются лишь рабочие углы и мощность действий; уменьшение сгибания в тазобедренных суставах при одновременном повышении мощности этого действия должно было логически привести к тому, что позднее стало грамотным «лётом».

Но мысль тренеров и гимнастов внезапно перескочила сразу, как всем казалось, на более «чистую» форму прыжка прогнувшись (в). Гимнаст наскакивал с легким замахом на коня (к. Г), а затем — сохраняя прогнутое положение или чуть выпрямляясь (к.к. 1—2) — как бы проталкивал опору прямыми руками под себя, резко подавая плечи вперед и вверх. Это действие призвано было играть важнейшую роль «контртемпа», необходимого здесь для перемены вращательного движения с вращения вперед (в наскоке на руки) на вращение назад (перед доскоком). Таким образом, контрдействия поручались здесь

в основном рукам и плечевому поясу, чего было явно недостаточно для выполнения мощного движения. В результате даже лучшие исполнители прыжка были вынуждены как-то компенсировать в полете недостаток «крутки», который здесь всегда ощущается. На фиг. в показан прыжок лётом образца 50-х годов: гимнаст вылетает после толчка руками, сразу сильно прогибается и делает круг руками назад-вверх-вперед (к.к. 2—4). Эти признаки лёта воспринимались тогда как стилевое завершение, оправдывающее название прыжка «прогнувшись». В действительности и гипертрофированное прогибание (если гимнаст вообще был на него способен), и круг руками служили цели поддержания вращения назад в полете до приземления. Без этих действий даже лучшие прыгуны не были способны справиться с «лётом».

Но прогресс не дремлет. Прошло время, и на рубеже 50—60-х годов в практику вошла передовая техника «кипы» (г): после невысокого, жесткого наскока (к. 1) гимнаст дополнительно, очень быстро и коротко прогибался (движение почти непроизвольное, возникающее как результат инерционного напора при возникновении опоры рукам о снаряд). При этом мышцы передней поверхности тела натягивались, и можно было выполнить мощное, ударное сгибание в тазобедренных суставах, которое как бы «пресекало» замах (к.к. 1—2). Синхронно с этим должны были работать руки и плечевой пояс — на выталкивание вверх. Таким образом, отталкивание получало характер генерализованного действия, в которое (в отличие от «ласточки» на фиг. в) включаются все основные суставные сочленения и группы мышц, что сразу резко повышало мощность отталкивания. Индикаторным положением для такого «лёта» было горизонтальное положение ног гимнаста конце «кипы» (к. 2).

По поводу новой техники «лёта» в свое время было много споров (ср. с описанием техники соскока лётом с перекладины, 46,47). Традиционалисты утверждали, что это профанация «классического» движения, но реальная жизнь победила. Скоро стало ясно, что техника «кипы» не только дает несравненно более высокий, легкий вылет вверх, но и возможность полета в совершенно прямом положении, а это, в свою очередь, означало, что возможен «лёт» с поворотом. И такой прыжок вскоре появился. Технически он совершенно сходен в основных своих действиях с аналогичным соскоком с перекладины (46,47).

Казалось, что теперь прыжкам лётом, которые освоили даже гимнастки, суждена долгая и славная биография. Были даже проекты освоения суперлёта с сальто назад (48). Но всему этому не суждено

было сбыться. Новое, бурное развитие получили прыжки переворотом вперед, и звезда «лётов» закатилась. А жаль! Лучшие современные прыгуны могли бы делать лётовые движения на вполне достойном уровне сложности и качества. Действительно, объективные трудности прыжков лётом выше, чем у большинства модных ныне переворотов вперед и «цукахар». Но если бы в технических комитетах ФИЖ заседали люди, несколько больше интересующиеся вопросами структуры, техники и реальной трудности гимнастических движений, они составляли бы оценочные таблицы с учетом истинной ценности упражнений, а не шли бы на поводу у моды.

138. ИСТОРИЯ ПЕРЕВОРОТОВ: РОЖДЕНИЕ - РАСЦВЕТ - ПЕРЕРОЖДЕНИЕ...

Прыжки переворотом делались испокон веков, но до 70-х годов нисколько не выделялись по трудности в сравнении с «прямыми» прыжками. Прыжки лётом, имевшие в 50—60-х годах широкое распространение, даже предпочитались как более достойные. И действительно, простые перевороты вперед по своим структурным признакам —упражнения более простые и физически легкие, чем «лёты» (несмотря на вращение через голову — вещь, в общем-то, для подготовленного гимнаста элементарную).

Нов 70-х годах произошла революция. Молодое поколение гимнастов-мужчин, дерзая, прорвалось на качественно иной уровень переворотов, добавив в эти прыжки одноименное сальто.

Этот переход дался мужчинам, а несколько позднее и женщинам, очень нелегко: чтобы ввести сальто в переворот, понадобился целый порядковый скачок, означавший формирование, по сути дела, совершенно новой модели гимнаста-прыгуна. При всем почтении к таким титанам как Чукарин, Оно, Муратов, Шахлинидаже более молодым, таким как Воронин, нужно сказать, что они бы не смогли в принципе освоить такой прыжок нового класса. Для этого нужна была изначально другая технико-физическая подготовка, ориентированная на более высокий уровень: нужно было научиться иначе бегать, иначе толкаться ногами и руками, по-другому вращаться. И это произошло, но произошло не вдруг. Между поколением ветеранов и новой плеядой прыгунов, которые стали все более успешно осваивать «переворот-сальто», должна была «лечь» прослойка из прыгунов-пионеров, энтузиастов, которые захотели бы дерзнуть и разучить совершенно новые прыжки рискуя если не здоровьем, то — сиюминутным успехом и престижем. Впрочем, так оно всегда и бывает.

Сейчас ординарные прыжки типа «переворот-сальто» стали для мастеров не только доступными, но и довольно банальными, едва ли не элементарными. Это означает, что на смену естественным начальным формам должны были придти и пришли более сложные и разнообразные формы переворотов: «куэрво», «роче», «цукахара» и др. На рубеже 90-х годов эволюция прыжков этого класса подошла к уровню, на котором развитие вообще всяких полетных движений может стать особенно плодотворным и богатым. Это уровень освоения движений выпрямившись (26,28, 156). Стало возможным освоение переворотов вперед и сальто с прямым телом, а, значит, и вполне доступное, без лишнего «героизма», исполнение двойных вращений, наиболее сложных поворотов и т. д. То же самое относится ко всем прыжкам типа «цукахара», а также к прыжкам с рондатовым наскоком на мостик, боковым сальто и т. п.

Но исторические пути неисповедимы. Развитие гимнастических упражнений, конечно, подчиняется определенным законам, но идет дорогой времени подобно рыцарю, который на распутье выбирает лишь один из возможных путей, тогда как есть и совсем другие... Гимнасты могли бы и дальше плодотворно развивать, например, «лётовЫё» прыжки, но предпочли более легкие и зрелищные прыжки переворотом. И это понятно, естественно и, в общем, предсказуемо. Советский гимнаст А. Углев впервые показал прыжок, который позднее стал называться «цукахара», и можно было дальше успешно развивать это направление (что и осуществили женщины), но довольно скоро прыжок «цукахара» переродился в движение другого типа, и это не сразу заме-тили даже судьи и деятели ФИЖ, не говоря о тренерах и гимнастах. Сейчас подлинный «цукахара» мужчинами почти не исполняется, а его место (часто с тем же названием) занял совсем другой прыжок (145).

Комментируя эволюцию «лётов» (137), мы видели, что совершенствование отталкивания руками там протекало за счет вовлечения в работу — кроме рук и звеньев плечевого пояса — еще и других отделов двигательного аппарата. Достаточно вспомнить столь характерную для модернизированного лёта «кипу» — акцентированное сгибание в тазобедренных суставах.

А что же перевороты? Как там исполнялось и исполняется отталкивание руками?

Строго говоря, никакое (никакое вообще!) отталкивание, с какой опорой оно бы ни исполнялось (ногами, руками, тазом т. п.), выпол-

няется не только и не столько действиями в приопорных звеньях, сколько всем двигательным аппаратом. Думать (и, что самое главное — пытаться делать) по-другому значит совершенно не понимать сути этого важнейшего двигательного действия. С этой точки зрения, отталкивание в опорных прыжках всегда было и остается генера лизованным действием, знаем мы об этом или не знаем.

Другое дело, насколько эти тотальные действия всем телом выражены и как они технически выстроены!

Поколения гимнастов и гимнасток, не знавших прыжков класса «переворот — сальто», во всех фазах прыжка, включая разбег, действовали, с современной точки зрения, довольно вяло, маломощно, так, что и отталкивание руками чаще выглядело как изолированная работа рук и плечевого пояса (рис. 121-а). Не слишком активно разбегаясь, гимнаст наскакивал на руки с высоким замахом (136), с прямым телом, и далее, стремясь сохранить это «правильное» положение, «переваливал» вперед, за вертикаль с финальным доталкивани-ем кистями и с посильными действиями в плечах. Такая техника была удовлетворительной для 50-х, начала 60-х годов, но ныне казалась бы очень тяжеловесной и примитивной, а главное — совершенно бесперспективной в отношении возможного усложнения движения. Но даже эта техника содержала в себе (не могла не содержать) зачаточные элементы генерализованного отталкивания, правда, плохо выраженные из-за низкой мощности действий в целом, начиная с разбега.

Но с годами произошло то, что и должно было произойти: гимнасты-мужчины и гимнастки стали действовать мощнее, напористее, и двигательный аппарат стал работать при переворотах иначе. На фиг. б— типичная картина отталкивания при современном перевороте вперед. Исполнитель наскакивает на руки с нарочито низким замахом (гимнастки напрыгивают на коня, ставя руки на его ближний скат — во избежание соскальзывания кистей); тело при этом практически прямое или едва прогнутое³² (к. 1). Затем следует хорошо выраженная фаза амортизации (к.к. 1—2), когда тело прыгуна жестко, но

³² Начальное прогибание биомеханически необходимо как технический элемент, заранее задающий направление будущего изменения формы тела и смягчающий компрессию, возникающую при наскоке на руки. Низкий наскок на большой скорости с совершенно прямым и жестким телом вызывал бы опасный, направленный вдоль позвоночника удар. Любопытная аналогия: фехтовальщики в ходе схватки все время подгибают лезвие оружия, чтобы при лобовом столкновении оно сразу более мягко амортизировало, не провоцируя опасных прокалывающих ударов.

упруго «подседает», подчиняясь инерционному напору. При показанной на рисунке технике это происходит за счет движения плечами вперед (но без «сваливания» ими!) с одновременным прогибанием тела в грудной и поясничной частях туловища и одновременным рессорным «проваливанием» плечевого пояса. Окончание этой фазы обычно сопровождается максимальным давлением руками на опору (к. 2).

Немедленно после упругого «подседания» на опоре начинается выталкивание тела вверх от нее (к.к. 2—5). В описываемом случае эта выталкивание связано с мощным выпрямлением тела, по возможности синхронным во всех суставах. Обратим внимание и запомним, что физически, и анатомически это однонаправленные действия, они дают удаление масс тела от поверхности коня при одновременном сгибании в плечевых, межпозвонковых и тазобедренных суставах. Поэтому здесь вполне уместен столь же быстрый, как само отталки -вание, перевод головы на грудь, который не только удобен для ориентировки в пространстве, но и рационален как средство стимуляции мышц-сгибателей.

Иногда, в ответ на рассказ о технике такого (казалось бы, для всех очевидного) отталкивания, можно слышать: неужели для хорошего толчка нужно вот так специально подседать, прогибаться, а потом выпрямляться?

Нет, конечно, специально делать этого ни в коем случае не следует хотя бы потому, что все это происходит непроизвольно и очень быстро (все отталкивание, особенно мощное, вообще длится чуть больше одной десятой секунды; за это время можно только моргнуть). Главная задача прыгуна при исполнении подобных действий — все время удерживать высокий мышечный тонус, действовать достаточно «жестко», и тогда все остальное получится «само собой» (сравните с жестко-упругим приходом на опору при отталкивании ногами). Поэтому тренеру следует, хорошенько разобравшись в описанной картине, подумать — о чем следует гимнасту сказать, а о чем лучше до времени умолчать (см. также 154)...

Итак, описанное мощное отталкивание выпрямлением, казалось бы, весьма рационально и естественно. Однако и тут есть свои оговорки, о которых также следует знать.

Вернемся к технике переворотов. Мощное выпрямление (удлинение!) тела, предшествующее переходу в полет, — общее свойство всех отталкиваний, их обязательная принадлежность, без которой

отталкивание вообще не возможно. Но обратили ли вы внимание на то, что описанный выше традиционный переворот (не только простейший, но и с добавочным сальто) базируется на выпрямлении сги банием"?

Давайте вдумаемся. Ведь это означает — ни больше, ни меньше — как наличие в этом отталкивании контрдействий по отношению к необходимому здесь вращению вперед.

В самом деле, посмотрим на.рис. 123. Переходя из положения, соответствующего окончанию амортизации (к. 2), в прямое положение при отрыве от опоры (к. 3), исполнитель не только удлиняет тело, отталкиваясь от поверхности коня, но и заставляет периферические звенья (ноги, нижние отделы туловища) столь же активно вращаться назад (на рисунке — по часовой стрелке), то есть...против вращения в перевороте вперед\ А мы знаем, что всякое такое действие должно влиять на вращение тела в полете, снижать его интенсивность.

И действительно, чем активнее выполняется описанное отталкивание, тем больший процент вращения тела теряется для переворота вперед. Иначе говоря, описанная техника не вполне идеальна, осо-

бенно если учесть высокий запрос на вращение в современных прыжках типа «переворот — сальто».

Что же делать? Можно ли как-нибудь избавиться от этой неприятной особенности такого отталкивания?

К сожалению, идеального решения этого вопроса не существует, хотя поводы для обсуждения более выгодных технических способов получения вращения тела при переворотах есть, и достаточно интересные (143).

А сейчас попробуем найти в описанной технике не только недочеты, но и достоинства.

Дело в том, что сочетание в одном движении технических средств, как способствующих основному вращению, так и противодействующих ему, создает интересные условия для гибкого управления движением.

Вспомним такие специфические движения, как сальто или перевороты сгибаясь-разгибаясь, к анализу которых мы уже обращались (23). Задача, с которой обычно сталкивается исполнитель таких упражнений, заключается в сохранении, ажелательно и наращивании, общей мощности движения (высоты полета и др.) при одновременном ограничении вращения тела.

Не являются исключением и опорные прыжки. В перевороте вперед сгибаясь-разгибаясь возникают те же проблемы. Если делать прыжок на полной мощности, но отталкиваться руками как в обычном перевороте, то «перекрут» неизбежен. Если же снижать мощность движения до уровня, при котором и плотное сгибание-разгибание, и приемлемый приход на ноги станут возможными, то упражнение будет выглядеть параметрически убогим (23).

Но правильное решение задачи есть, и достигается оно путем применения активного сгибания тела при отталкивании (б). В этом случае исполнитель не ограничивается сгибанием до выпрямления (как на фиг. а), а еще на опоре (к.к. 2—4) быстро сгибается до положения, естественно переходящего в полетную «щучку» (к.к. 4—6). Подчеркнем, что было бы грубой ошибкой или наивностью полагать, будто раннее сгибание на опоре — всего лишь своевременная («ранним темпом») подготовка сгибания-разгибания в полете. В действительности это принципиально необходимое здесь управляющее действие, позволяющее выполнить упражнение; так, и только так возможно построить данное движение.

Добавим также, что в переворотах вперед отталкивание со сгибанием вообще может служить регулятором вращения. Например, очень мощный переворот вперед (без сальто, но, допустим, с особен-

но сложным поворотом в полете) также потребовал бы, во избежание излишней «крутки» и падения вперед, хорошо взвешенных контрдействий при отталкивании (28).

В заключение посмотрите на изображение одного давно (и напрасно) забытого прыжка, который обычно называют «затяжным лётом». Действительно, это движение начинается действиями, похожими на традиционный «лёт» (137). Но отличия в том, что здесь замах выше (к. Г), а контрдействия на опоре (к.к. 1—2) не столь активны. В результате гимнаст вылетает вперед-вверх в положении вниз головой с выпрямленным телом и с сильно замедленным вращением вперед (к.к. 3—5), так, что может показаться, будто его вообще нет, но оно — есть! Нарочито поднятая голова и некоторое прогибание тела могут создавать дополнительное впечатление движения «лётом» и «зависания». Однако во второй части полета (к.к. 5— 7) гимнаст все же быстро «складывается» и, форсируя тем самым вращение вперед, заканчивает движение как переворот вперед. Таким образом, это, на самом деле, вовсе не вариант «лёта», а разновидность переворота вперед сгибаясь-разгибаясь.

Итак, что такое «контртемп», содержащийся в рассмотренной нами технической форме переворота вперед — скрытый порок или достоинство? Ни то, ни другое или, если угодно, и то и другое. Скажем так: это — структурная особенность данных движений, которую следует учитывать и, если нужно, умело использовать в работе.

В большинстве гимнастических и подобных им упражнений одной из первейших проблем всегда была и остается «крутка», то есть—заданное программой вращение тела на опоре и, в особенности, в полете.

Опорные прыжки, как одна из ярких полетных форм движений, связаны с этой проблемой теснейшим образом. В особенности это относится ко всем суперсложным элементам, где самая главная задача — «выкрутить». Впрочем, корректнее было бы сказать как—то так: вращаться ровно столько, сколько нужно, ни меньше, ни больше, то есть — уметь не только получать вращение, но и управлять им.

В свое время мы уже не раз касались этого кардинального вопроса, но обратимся к нему еще раз на конкретном примере опорных прыжков.

Анализируя особенности вращения тела в этих упражнениях, нужно учитывать три решающих фактора, определяющих особенности «крутки».

Первым из этих факторов мы назовем известный нам накат. Мы использовали его для характеристики вращений в соскоках с перекладины (20, 21) и в других сюжетах. Повторение это не случайно, так как физический смысл наката на перекладине, брусьях разной высоты и других видах точно такой же, что и в опорных прыжках. Только технически это действие осуществляется по-разному. Так, если на перекладине это исполнение разгонных оборотов или наращивание амплитуды махов, то в опорных прыжках (см. также акробатику) это разбег, реализуемый в дальнейшем не только в перелете через снаряд, но и для получения вращения в опорных и далее в безопорных фазах движения.

На рис. 124 схематически показано действие наката (I) в виде сочетания разбега (а) с так называемым «перевернутым маятником» (б, в). Эффект «перевернутого маятника» заключается в том, что после поступательного перемещения, возникшего благодаря разбегу, то есть движения без вращения тела в целом, на тело гимнаста в опорных фазах накладывается связь с осью вращения. В результате, стремясь после разбега двигаться по инерции, тело гимнаста получает угловую скорость, направленную вперед.

Как нетрудно видеть, «перевернутый маятник» в опорных прыжках возникает и действует дважды: сначала тело гимнаста вращается вокруг мгновенной оси, проходящей через точку контакта ног с мос-

тиком (б), а затем, после первой полетной фазы — вокруг оси, возникающей в зоне опоры руками о коня (в).

Очевидно, что сам по себе этот механизм существовать не способен, нужно исходное движение, благодаря которому эффект маятника может сработать. Проще говоря, скорость вращения тела гимнаста, возникающая благодаря опоре ногами, а затем и руками о снаряд, прямо зависит от скорости разбега в его финальной части, при наскоке (128—130). Чем выше результирующая скорость, с которой гимнаст наскакивал на мостик, тем быстрее и последующая скорость вращения тела в полете. Это и есть накат, взятый в целом.

Другой механизм «крутки» в опорных прыжках, который мы уже прежде описывали и неоднократно комментировали, связан с груп- пированием тела (II). Действие этого механизма в полетных фазах опорных прыжков очевидно, и мы не будем его дополнительно освешать (г).

Однако есть и третий существенный механизм, влияющий на вращение, тоже нам известный. Это активные действия гимнаста на опоре, еще во время отталкивания руками (III). Возможности этого механизма мы рассматриваем на наиболее ярких примерах маховых и толчковых движений (20). Однако и в опорных прыжках он проявляет себя очень весомо. Достаточно указать на прыжок лётом (154), в котором при отталкивании руками «контровые» действия на опоре (типа курбета) позволяют изменить начальное вращение тела на противоположное. Эти действия издавна широко использовались в опорных прыжках, начиная с элементарных упражнений типа «разножек» и «схилок» (рис. 125-а).

Так просто быть добрым - нужно только представить себя на месте другого человека прежде, чем начать его судить. © Марлен Дитрих
==> читать все изречения...

2499 -

| 2248 -