И любопытно было бы тогда посмотреть, как приунывшие и отощавшие армии четырех держав, заливая окрестности холерным поносом, попытались бы не то что за пределы Крыма выйти, а хотя бы дотащиться до Крымского перешейка… Любопытно было бы посмотреть, как английские корабли, которых заставили драпануть монахи Соловецкого монастыря с помощью пары допотопных пушек, пойдут в лоб на могучие укрепления Кронштадта, никогда и никем не преодоленные… Учитывая еще, что на другом театре военных действий, Кавказском, русские турок как раз колошматили в хвост и гриву…
Точно так же и в 1863 г. «тройка» самым вульгарным образом блефовала. Всерьез с Россией воевать никто и не собирался. Англия вести широкомасштабные боевые действия была не в состоянии. По старой привычке загребать жар чужими руками она пыталась подтолкнуть вперед Францию - но там тоже понимали, что к чему, и таскать каштаны из огня голыми руками ради британцев не собирались.
Вообще, в те времена англо-французская вражда (именно так!) обострилась до предела. Настолько, что война между двумя державами была вполне вероятна. Если вам доведется как-нибудь увидеть по телевизору форт Байяр, прошу помнить: это сооружение (показанное также в прекрасном старом фильме «Искатели приключений») как раз и было построено как французский военный форт, которому предстояло в случае чего встретить огнем английские эскадры…
В нашей историографии можно частенько встретить утверждение, будто французский император Наполеон III был «марионеткой англичан». Что-то похожее и в самом деле имело место - но только на первых порах. Наполеон, пытаясь завладеть троном, и в самом деле получил немалую английскую помощь, но потом, как это частенько случается, окрепнув на троне, решил вести свою игру, справедливо рассудив: чего стоит услуга, если она уже оказана…
Франция и Англия насмерть сцепились в схватке за гегемонию в Ливане и Сирии. Франция строила Суэцкий канал - Англия пыталась помешать. Франция по старой привычке стремилась к главенству в Европе - Англия этому противостояла. Дошло до того, что однажды итальянский террорист Орсини метнул бомбу в Наполеона - и на следствии моментально выяснилось, что мастерил он ее в Англии, где и обитал неизвестно на какие шиши. Скандал был страшный, Наполеон открытым текстом обвинял Британию в покровительстве заговорщикам. Обе страны лихорадочными темпами строили броненосцы и береговые укрепления по обе стороны Ла-Манша…
Еще один штришок: «вольная Польша» была Лондону необходима исключительно в качестве занозы для России. Против реально независимой Польши первой выступила бы Англия: потому что контроль над «новорожденным» немедленно захватила бы Франция, что британцев никак не устраивало.
В этих условиях участие Англии в крупной войне против России было бы на руку только Франции. Что в Париже и Лондоне прекрасно понимали - а потому воевать всерьез и не собирались. Беда русской дипломатии и разведки в том, что она оказалась неспособной проникнуть в суть этого запутанного клубка политических интриг. И приняла блеф за чистую монету…
Ах да, осталась еще Австрия, третий член грозного триумвирата…
Вот эти мелочи совершенно не следовало принимать в расчет. Потому что за спиной Австрии, хмурясь и неодобрительно поводя штыками, стояли пруссаки. Пруссия Бисмарка тогда была верным и последовательным союзником России - в том числе и в польском вопросе. Прусские войска стояли на границе, чтобы не допускать польских мятежников на свою территорию, а чуть позже Бисмарк отправил в Петербург посланника с проектом конвенции, по которой командиры прусских и русских отрядов имели право «оказывать взаимное содействие и в случае надобности переходить границу, дабы преследовать восставших, которые перешли бы из одной страны в другую». Прусский парламент, набитый «прогрессивно мыслящими» либералами, эту конвенцию не ратифицировал, но «на местах» ее втихомолку соблюдали…
Францию пруссаки ненавидели, и в случае ее выступления против России обязательно бы воспользовались случаем, чтобы предаться старому национальному спорту: бить лягушатников. Австрию Бисмарк давно собирался «разъяснить» - что и сделал через три года после польского мятежа…
Ну вот и все о Европе. Давайте вернемся в Америку, поскольку там назревают крайне интересные события. Там вот-вот грянет манифест…
Глава одиннадцатая
Братья и пушки
День за днем бит - и дуб не устоит.
Б. Франклин
Великий манифест
В одной из современных книг о США мне довелось прочитать строки, которые, право, заставили разинуть рот. Перечитал еще раз - никаких ошибок, никаких опечаток…
«На восемнадцатом месяце своего президентства Авраам Линкольн подписал прокламацию об освобождении рабов. Южная Каролина объявила о своем выходе из федерации, за ней последовали еще десять штатов. Они создали „Конфедеративные штаты Америки“, избрали своей столицей Ричмонд, и президентом - Джефферсона Дэвиса. Усилия Линкольна сохранить единство федерации мирным путем не увенчались успехом. Четырехлетняя Гражданская война между Севером и Югом охватила всю страну…» (182).
Поскольку автор, как следует из его объемистой книги, историю США знает весьма неплохо, сразу закрадывается подозрение, что мы имеем дело не с невежеством, а с грязным шулерским трюком - за который у картежников в старые времена виновного долго и старательно били подсвечниками. Дело представлено так, будто сначала президент подписал указ об освобождении негров, а уж потом южные штаты, не в силах вынести такого новшества, подняли мятеж, отделились и Линкольн, безуспешно испробовав мирные способы решения конфликта, был вынужден начать войну…
(Кстати, утверждение, будто Гражданская война охватила всю страну - опять-таки преувеличение, мало соответствующее истине, поскольку, как мы увидим дальше, военные действия Север практически не затронули, в отличие от разрушенного Юга…)
На самом деле все обстояло как раз наоборот: сначала произошел раскол и война, а уж потом, после восемнадцати месяцев своего президентства, Линкольн и выпустил «прокламацию». На самом деле, конечно, не прокламацию (прокламации - это вульгарные листовки, которые клеят на стены или разбрасывают на митингах), а мани фест.
Это эпохальное событие произошло 1 января 1863 г. Однако не следует бурно аплодировать и откупоривать шампанское. Никакой «всеобщей вольности» не произошло. Манифест Линкольна освобождал только рабов мятежных штатов, составлявших Конфедерацию. Он нисколечко не касался пусть и рабовладельческих, но остававшихся в составе Союза штатов Мэриленд, Делавэр, Миссури и Кентукки (где чернокожих невольников в общей сложности насчитывалось около миллиона), а также и Севера. Все, кто владел рабами на этой территории, могли и дальше преспокойно помыкать своей черной скотинкой. Разве что неграм на контролируемой Севером территории милостиво дозволялось уйти от своего хозяина, но исключительно за тем, чтобы поступить в армию или в «оборонную промышленность» - на металлургические заводы и оружейное производство. То есть выполнять за белых самую грязную работу, а также идти вместо них под пули. А заодно в манифесте объявлялось, что после войны черных все же постараются переселить в Африку - к корням и истокам, так сказать…
Свобода получилась какая-то куцая, откровенно кастрированная. Одна из лондонских газет тут же язвительно прокомментировала: «Основная идея не в том, что один человек не может на законных основаниях владеть другим, а в том, что он не может владеть им в случае нелояльности Соединенным Штатам».
Таким образом, прямо-таки на поверхности лежит, что издание эпохального манифеста преследовало узкие практические цели. Во-первых, это была откровенная экономическая диверсия против Юга: предполагалось, что все до единого тамошние негры, узнав о «воле», в едином порыве то ли восстанут, то ли просто разбегутся. Во-вторых, близились новые президентские выборы, и Линкольну следовало подумать об избирателях: та восторженная толпа левых, радикалов, активных аболов, что буквально на плечах внесла «честного Эйби» в Белый дом, давно уже была недовольна Линкольном, не торопившимся освобождать негров, - а значит, могла и отвернуться окончательно… Экономической диверсии, в общем, не получилось. Согласно подсчетам американских историков, только пятая часть невольников на Юге пустилась в бега. Остальные остались на месте - они работали спустя рукава, но все же работали… А аболиционисты остались полумерами недовольны. Именно тогда в их среде и родилась издевательская песенка:
Честный Эйб, когда началась война,
Сказал: не за волю рабов идет она.
А потом честный Эйб сказал стране:
Будет воля, и будет конец войне.
Но тогда, объясните мне, как же так?
Днем он честен, иль ночью, иль как? (114).
А теперь - самое интересное. Главнокомандующий южными войсками генерал Роберт Ли… еще задолго до линкольновского манифеста, в 1862 г., освободил всех рабов, которые к нему перешли по наследству после смерти тещи. Он был далеко не единственным из конфедератов, которые так поступили с началом войны, а то и до раскола…
После манифеста негры появились в армии Севера и на военно-морском флоте. Их было не менее двухсот тысяч, и американский историк Макферсон пишет достаточно откровенно: «Без их помощи северяне никогда не выиграли бы войну столь быстро, а возможно, вообще не одержали бы в ней победу».
Однако никакого равенства не ждите. «Благородный» Север своими действиями поневоле заставлял вспомнить старый южный анекдот о разном подходе к черным на Юге и на Севере: «Южанин говорит негру: ты мне не ровня, но так уж и быть, присаживайся рядом. Северянин говорит негру: ты мне ровня, но держись-ка от меня подальше…»
Роберт Ли
Слово знатоку проблемы Фредерику Дугласу: «В конце концов было предложено числить их (негров в северной армии. - А. Б.) солдатами, но не выдавать им синей формы, а вместо нее такую, какая была бы снабжена специальными отличительными знаками и подчеркивала, что носители ее - люди низшего сорта… Существовал приказ не пускать негров в атаку в одном строю с белыми против их прежних владельцев… не давать им участвовать в победах северян… Рекомендовалось посылать их в те форты и гарнизоны, где свирепствовала желтая лихорадка, и в разные другие нездоровые районы Юга, считавшиеся опасными для белых. Усугубляя дискриминацию, солдатам-неграм выплачивали вдвое меньшее жалованье, чем остальным, и ставили их только под начальство командиров-белых» (43).
Чернокожих солдат, уходивших в увольнение в северных штатах, частенько избивала толпа - чтоб не шлялись где попало… В армии черные копали траншеи, таскали пушки вместо мулов, копали колодцы, первыми оказывались на разгрузке чего-то тяжелого… (58).
Во время похода генерала Шермана за его войсками двинулись тысячи южных негров с семьями, надеясь найти у северян защиту от хозяев. Чтобы освободиться от этакого докучливого сборища, командир корпуса генерал Дэвис, переправившись со своими солдатами на другой берег реки, велел разобрать за последним понтонный мост. Толпа негров кинулась вплавь, люди тонули сотнями. Кто-то из северян их спасал, а кто-то лишь посмеивался, наблюдая за столь забавным зрелищем…
Белый солдат-северянин получал тринадцать долларов в месяц жалованья. Черный - десять, а то и семь. В марте 1864 г. солдаты 3-го Южнокаролинского «цветного» полка из-за этого подняли мятеж. Их предводитель, сержант Уильям Уолкер, приказал подчиненным составить ружья в козлы, а потом они все явились к начальству и потребовали, чтобы их жалованье увеличили до того, какое получают белые, пригрозив, что в противном случае уйдут со службы: ведь по контракту, который они подписали, им обещали такое же жалованье, как и белым.
Уолкера отдали под военный трибунал за мятеж и тут же расстреляли. Жалованье неграм повысили до «белого стандарта» - но гораздо позже…
Тогда же негритянский полк в Луизиане взбунтовался в полном составе: но уже не из-за урезанного жалованья, а из-за зверского обращения с ними командира полка подполковника Бенедикта. Судя по всему, Бенедикт и в самом деле натворил дел: военный трибунал отпустил всех арестованных солдат-негров и признал, что Бенедикт «подвергал солдат жестоким и необычным наказаниям», за что и был из армии США уволен…
О черных солдатах-северянах написано немало. Гораздо менее известно, что в армии Юга практически с самого начала войны находилось чуть ли не двести тысяч негров. Оружия им не давали, но они занимались саперными работали, служили в обозе, одним словом, обеспечивали тылы. И в массе своей не предавали - хотя в походных условиях дезертировать было не так уж трудно, особенно когда войска конфедератов пусть редко, но все же оказывались на территории Севера.
Более того, встречаются смутные упоминания, что во время осады северянами Нового Орлеана там на стороне южан выступали подразделения вооруженных негров - но эти данные, противоречащие устоявшимся штампам, приходится выискивать по крупицам…
На Юге, как уже не раз говорилось, большинство лидеров Конфедерации вовсе не были «тупыми рабовладельцами». На самом высоком уровне (и государственный секретарь Иегуда Бенджамин, и сам президент Джефферсон Дэвис) не раз пытались облегчить положение негров вплоть до призыва их в армию - но всякий раз наталкивались на сопротивление «твердолобых». Кстати, получается интересно: коли уж южное руководство собиралось привлекать негров в свою армию, значит, было совершенно уверено, что черные не повернут штыки против белых и не сбегут, а будут воевать за Юг…
В конце концов весной 1865 г. Дэвис пробил наконец «Закон о солдате-негре», по которому всякого чернокожего, пожелавшего поступить в армию солдатом, следовало освобождать с согласия хозяев и правительств штатов. Но это было сделано слишком поздно и ход войны переломить уже не смогло: на Юге, увы, хватало своих реакционеров…
Вскоре после издания Линкольном манифеста беда подкралась к Северу с самой неожиданной стороны. А впрочем, нетрудно было предугадать, что этим и кончится…
Пожарища Нью - Йорка
Рано или поздно на Севере должно было полыхнуть - когда одни жуют черствую корку, а другие едят землянику зимой, покупая коробочку за сумму, равную месячной зарплате рабочего, да еще выставляют напоказ свои брильянты, добром не кончится…
В те далекие времена капитал был откровенно зверообразен. Классовые противоречия - не выдумка левых, а реальность середины XIX в. Богатые с простодушным цинизмом выставляли свое богатство напоказ, опираясь на ту самую протестантскую доктрину: если кто-то беден, значит, Бог от него отвернулся, а потому с бедняком можно обращаться, как с собакой. Вот только никто не задумывался, что эта «собака» - все же думающий человек, в котором помаленьку копится нешуточная ненависть…
По официальным данным (в том числе согласно докладу начальника полиции Нью-Йорка), шестая часть населения тогдашнего мегаполиса состояла из людей совершенно нищих… Каждый двадцатый, по тем же данным, обитал в сырых подвалах, где в комнату набивалось от шести до двадцати человек. Чтобы как-то решить проблему, власти на скорую руку строили многоэтажные дома, тогдашние «коммуналки» - с сортирами во дворе и уличными водопроводными колонками. Эти трущобы опять-таки были битком набиты бедняками, в основном недавними приезжими из Европы. По американским данным, продолжительность жизни молодого ирландца после того, как он оказывался в этих трущобах, составляла четырнадцать лет.
Хорэс Грили, известный журналист и политик: «В этих местах отбросы под действием солнечных лучей излучают ядовитые миазмы… воры и проститутки собираются в шайки и занимаются своим ремеслом… Повсюду рассадники болезней…»
Криминального элемента, по оптимистическим подсчетам, в Нью-Йорке имелось пятьдесят тысяч человек, а по пессимистическим - все семьдесят. По трущобам гуляли туберкулез, холера, тиф, воспаление легких и золотуха - разумеется, сплошь и рядом распространявшиеся и в более благополучные кварталы (93).
Грили старательно подсчитал, сколько оставалось денег после уплаты всех неизбежных расходов у неквалифицированных рабочих, коих насчитывалось превеликое множество. Цифры и в самом деле потрясают. Глава семьи из пяти человек зарабатывал примерно 10 долларов 57 центов в неделю. После того как он покупал еду и одежду, топливо, вносил квартирную плату, на все про все оставалось 37 центов. Легко себе представить настроение такого человека - обычно недавнего иммигранта, которого к тому же всячески шпыняют и притесняют «коренные», при любом удобном случае злобно шипя: «Понаехали тут!»
Священник с Севера М. Эли, выступая на одном из собраний, вынужден был публично признать, что свободный северянин из города Филадельфия… живет хуже южного раба!
«Труд обыкновенного раба в таких штатах, как Виргиния, Теннесси и Кентукки, значительно лучше компенсируется, так как он получает необходимое питание, одежду, жилье и медицинскую помощь, чем труд многих уважаемых рабочих и работниц в этом городе, которые прилежно трудятся и работают в два раза дольше, чем любой негр, находящийся на службе у своего хозяина» (93).
Интересно, сколько таких «свободных» белых, предложи им поменяться местами с невольником на плантации, согласились бы? Наверняка нашлись бы желающие…
И в довершение всего 3 марта 1863 г. Конгресс США принял закон о всеобщей воинской повинности…
Для американцев это оказалось столь ошеломляющим, что нам сегодня толком их чувства и не понять. Во-первых, и в тогдашней Европе (в том числе и в России) до всеобщей военной службы еще было далеко, система набора рекрутов включала обычно очень малый процент населения. Во-вторых, за все время своего существования США (а впрочем, за все время существования колоний в Америке) ничего, даже отдаленно похожего, не водилось. Закон вызвал шок.
Правда, до действительно всеобщей мобилизации было далеко: очень уж многочисленным оказалось население на Севере, но на каждый штат выделяли определенную квоту, норму, которую следовало выполнить… Кроме того, по закону любой подлежащий призыву мог откупиться за триста долларов - или нанять вместо себя кого-нибудь (что, между прочим, и в Европе водилось, в том числе и в России).
Понятно, что зажиточные и бедные моментально оказались в неравном положении. Для простого работяги, мелкого фермера, скромного чиновника триста долларов были суммой астрономической, неподъемной.
Моментально возникли посреднические конторы, находившие «заместителей» тем, кто мог откупиться. Сплошь и рядом они ради быстрой прибыли шли по самому простому пути: подпаивали какого-нибудь неосторожного бедолагу, подсовывали на подпись контракт и бесчувственного доставляли на призывной пункт. Потом правды искать было бесполезно: подпись-то стоит… (99).
Сии посреднички иногда в прямом смысле хватали первого, кто подвернулся под руку. Когда однажды один такой доставил в Нью-Йоркский полк тяжелой артиллерии 57 новобранцев, врачи моментально завернули семнадцать из них. И не всегда по причине хилости: среди этих семнадцати оказались и однорукие калеки, и полные дебилы…
По всему Северу начались бунты против мобилизации. Случалось, что проводивших призыв офицеров не только избивали, но и убивали, - а иные ушлые губернаторы выполняли квоту, посылая на сборные пункты заключенных из тюрем. Двойная выгода получалась: и директиву центра выполнил, и от лишнего криминала родной штат почистил…
И вот в начале июля 1863 г. в Нью-Йорке при известии об очередном наборе в армию на улицы выплеснулась огромная толпа, в которой, как легко догадаться, преобладали мобилизованные. Для начала стали громить призывные пункты. Разнесли квартиру городского начальника военной полиции, сломали «лотерейный барабан» (из которого вытаскивали фамилии неудачников), порвали в клочки всю документацию и наконец подожгли здание, чтоб уж - наверняка. Тут же разнесли еще несколько «мобилизационных бюро». Учреждений, связанных с набором в армию, больше не осталось, но аппетит, как известно, приходит во время еды, и после столь веселого начала никому уже не хотелось отправляться по домам. Тем более что из всех щелей и закоулков хлынул криминальный элемент, усмотревший для себя возможность под шумок поживиться.
И понеслось… Те, кого можно назвать бунтарями идейными, разгромили дом мэра Нью-Йорка, редакции газет, особняки непопулярных политиков. Те, кто об идеях не думал вообще и даже не знал, как это слово правильно пишется, бросились грабить ювелирные лавки и винные магазины, разносить вдребезги салуны, где «повстанцев» отказывались поить бесплатно…
Воинских частей в городе не было. Начальника полиции, сдуру вздумавшего уговаривать толпу, как следует макнули в сточную канаву. Полторы тысячи его подчиненных, вмиг потеряв убитыми несколько десятков, превратились в чисто обороняющуюся сторону. Против их дубинок и кольтов бунтующие выставили ружья военного образца - они к тому времени захватили арсенал и вооружились как следует.
Хаос в городе, которым никто не управлял и не обеспечивал порядка, продолжался три дня. Горели дома: здание паромной переправы, гостиницы и аптеки, магазины и фабрики, полицейские участки и церкви. Началась охота за неграми - их вешали на фонарях, бросали в огонь, сожгли сиротский приют для черных, причем несколько детей выбраться не успели (напоминаю, господа, это Север!)
На улицах появились баррикады. Повсюду ходили толпы с плакатами: «Долой обязательную военную службу!», «Долой 300-долларовый выкуп!», «Кровь бедняка - это золото для богача». Ораторы на митингах кричали, что эта война - «доход для богатых и смерть на поле боя для бедных».
В центре Нью-Йорка горел дом генерального почтмейстера США (то бишь министра связи) - отношения к призыву он не имел, просто подвернулся под горячую руку. Горел разграбленный арсенал. На фонаре повесили капитана-гвардейца. Телеграфные провода оборвали по всему городу.
На четвертый день появились федеральные войска. Пенсильванский полк с ходу открыл артиллерийский огонь по толпам на улицах. Следом подоспели кавалерия и морская пехота, тоже не жалевшие патронов. Бунт в течение дня был подавлен. Погибло примерно тысяча человек, имущества было уничтожено на полтора миллиона долларов. Закон о трехстах долларах не отменили, но все же правительству пришлось пойти на некоторые послабления. Подобные бунты, хотя и уступавшие по размаху, случились еще в десятке городов - в Бостоне тоже попытались захватить арсенал, и солдаты стреляли залпами…
И в тогдашней Америке, и среди советских пропагандистов, и среди сегодняшних авторов (взять того же Иваняна) нашлись ловкачи, объявившие эти события результатом «подрывной деятельности южных шпионов». Однако подробное изучение мятежей показывает, что это не так, - просто-напросто произошел стихийный взрыв возмущения «черни»…
Окружающие
К середине войны стало окончательно ясно, что за пределами страны Юг союзников себе не найдет и ни одна иностранная держава в войну вмешиваться не будет…
Еще в октябре 1862 г. Наполеон III предложил Англии и России совместно выступить против Севера, на стороне Юга, который следовало признать независимой державой. Филантропия тут была ни при чем: у императора имелись чисто утилитарные мотивы. Франция тогда как раз пыталась сделать мексиканским императором эрцгерцога Максимилиана, младшего брата австрийского императора Франца-Иосифа - и в Мексике к тому времени уже находился французский корпус в 35 000 штыков. Север был категорически против этих планов, считая, что только он один имеет право громить южных соседей, - вот Наполеон и рассудил вполне логично, что следует поставить северян на место…
Вот это было уже серьезно, и в Вашингтоне наверняка пережили немало бессонных ночей. Даже без участия России удар английских войск из Канады и французских с территории Мексики очень быстро урезал бы США до размеров палисадника вокруг Белого дома…
Россия отказалась - Горчаков прошамкал что-то об «исторической дружбе» русских и американцев. Англия тоже не выказала никакого желания во всем этом участвовать.
Мотивов у британцев много, и достаточно сложных. Разумеется, среди таковых не числится простое человеческое сочувствие к черным невольникам - подобной шизофрении за британскими джентльменами не водилось. У них буквально в это время было учреждено Антропологическое общество, создатель которого Дж. Хант в качестве идеологической платформы наваял статью «Место негра в природе», где именовал африканцев «другим видом», безусловно недостойным и тени равенства с белыми…
Определенную роль в отказе Англии ввязываться в заокеанскую войну сыграло то, что принято именовать «общим настроением умов». Изрядное число ткачей Ланкашира на митингах требовало от правительства воевать против Севера - но противники войны под руководством Лондонского совета профсоюзов собирали еще большие демонстрации, достигавшие нескольких десятков тысяч человек.
Королева Виктория, вначале склонная вмешаться на стороне Юга, после внезапной смерти мужа впала в депрессию и на несколько лет отстранилась от реальности - что ослабило позиции сторонников войны в правительстве и парламенте. К тому же в Британии разгорелся очередной скандал, вызванный связью наследника трона принца Уэльского с некоей актриской, о чем стало известно «широкой общественности». Вновь, как уже не раз случалось за последние сто лет, оживились противники монархии, стоявшие за республику. До оружия дело не дошло, но по всей стране возникло с полсотни «республиканских клубов», парламентские ораторы нападали на «непомерные расходы двора», лидер радикалов Джозеф Чемберлен (не пролетарий от сохи, а крупный фабрикант) кричал на митингах, что «республика необходима». Монархисты честно называли ситуацию «великим кризисом монархии» и лихорадочно пытались разрулить ситуацию. Тут уж было не до заокеанских дел…
Но все это, разумеется, не главное. Исторический опыт показывает: за любой серьезной внешнеполитической акцией британцев следует искать серьезные деньги. Все остальное - лирика, романтика, мотивы третьестепенные…
Главная причина, по которой к середине войны Британия окончательно решила сдать Юг, кроется в вульгарной экономике. Иногда пишут, что все дело - в американской пшенице, отчаянно требовавшейся Европе. Тогда в Европе как раз случился страшный недород, и единственным средством не допустить голода были закупки пшеницы на Севере…
Это опять-таки полуправда. На северной пшенице, как бы в ней Европа ни нуждалась, свет клином не сошелся.
Главная причина - хлопок.
Англичан за многое следует упрекать, но нельзя не признать за ними несомненное достоинство: умение рассчитывать далеко вперед, не на годы, а на десятилетия - и строить долгосрочные комбинации… Так вот, к тому времени на Юге Британия поставила крест, потому что видела в нем конкурента. В Египте и в Индии британцы развивали собственные хлопковые плантации. На них, понятно, трудились не рабы, а наемные рабочие - но египетским феллахам и индусам англичане платили такие гроши, что тамошний хлопок (пусть и чуточку пониже качеством) обходился гораздо дешевле, чем покупной южный…
Многозначительная статистика из справочника 1864 г. (117).
Стоимость ввозимого хлопка в Англию в 1863 г. (в млн фунтов стерлингов), в том числе:
С Юга - 58
Из Бразилии - 27
Из Египта - 77
Из Индии и Китая - 462
Из других стран - 17
Как видим, Юг был теперь британцам не особенно и нужен, более того, начинал мешать. И тем более Лондону не нужно было укрепление Франции в Мексике. И Лондон недвусмысленно дал понять, что не только не будет воевать за Юг, но и никакой помощи оказывать не будет. В Англии срочно конфисковали строившиеся южные рейдеры и провели еще целый ряд отнюдь не показных мероприятий, после которых на Севере окончательно поняли что к чему. Вздохнули с облегчением - и набрались наглости. Летом того же года военный корабль северян, преследуя торговое судно южан, пытавшееся скрыться в японских территориальных водах, непринужденно ворвался на рейд Йокогамы и заодно с преследуемым обстрелял из пушек и город…
Весной 1863 г. северяне, ободренные известиями из Лондона, в очередной раз вторглись на Юг. Стотридцатитысячная армия генерала Хукера была настроена браво, и Хукер орал с седла корреспондентам:
- Мои планы совершенны, и Юг может рассчитывать только на милость Божью!
Он запамятовал, что у Юга, кроме упований на Божью милость, был еще и талантливейший военачальник генерал Ли… Более чем вдвое уступавшие противнику по численности корпуса Ли (шестьдесят тысяч человек), вооруженные и экипированные гораздо хуже, остановили федералов у городка Ченселорвилль и вынудили отступить в полном беспорядке - а потом, преследуя противника, форсировали Потомак и вошли в Пенсильванию. Хукер честно признался командованию, что водить большие армии ему как-то несподручно, вернулся в свой прежний корпус и люто, совершенно по-русски запил. Воевал он впоследствии храбро, но полководцем ему уже никогда не удалось побыть - а насмешки коллег за позорный проигрыш были столь частыми, что Хукер ушел в отставку за полгода до конца войны…
В американской истории он остался благодаря достаточно пикантным обстоятельствам: поскольку Хукер был не только заядлым картежником и пьяницей по прозвищу «Три бутылки», но и большим ценителем женского пола, за его войсками следовали многочисленные особы из тех, кого «дамами» именуют исключительно из вежливости. Современники вспоминали, что штаб-квартира Хукера представляла собой «комбинацию трактира и борделя». Военно-полевых шлюх стали именовать «леди Хукера», потом для краткости и определение «леди» отбросили как совершенно не соответствующее истине. И американский жаргон обогатился словечком «хукер», означающим проститутку… (232).