К. Маркс. «Капитал», т. I, II и III, перевод В. Базарова и И. Степанова. К нему введением могут служить две книги.
К. Каутский. «Экономическое учение К. Маркса» (существуют несколько переводов).
Г. Девиль. «Капитал». Изложение I т. «Капитала» Маркса, перевод И. Гольденберга.
А. Богданов и И. Степанов. «Курс политической экономии», т. I.
Тех же авторов. «Курс политической экономии», т. II, ч. I, II и IV!
И. Кулишер. «Лекции но истории экономического быта Западной Европы».
Гиббинс. «Промышленная история Англии».
«Шесть веков труда и заработной платы».
В. Зомбарт. «Современный капитализм», перевод В. Базарова и И. Степанова.
Н. Рожков. «Город и деревня в русской истории».
М. Покровский. «Очерки по истории русской культуры», т. I.
В. Ильин. «Развитие капитализма в России».
М. Туган-Барановский. «Русская фабрика и прошлом и настоящем», т. I.
Н.Бухарин. «Политическая экономия рантье».
Р. Гильфердинг. «Финансовый капитал», перевод И. Степанова.
В. Ильин (Ленин). «Империализм, как новейший этап капитализма».
Н. Бухарин. «Мировое хозяйство и империализм».
Г. Цыперович. «Синдикаты и тресты в России».
А. Богданов. «Наука об общественном сознании».
К. Каутский. «Предшественники новейшего социализма», т. I и II, перевод Базарова и Степанова.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
[1] Экономическую науку называют еще «национальной экономией» (немецкое «Nationaloekonomie»). Наиболее распространенный термин — «политическая экономия» слагается из греческих слов «экономия», что значит наука о хозяйстве, и «политическая» т. е «гражданская». Последнее слово употреблено здесь в смысле «общественный» или «социальный» что одно и то же.
[2] Карл Маркс, К критике политической экономии.
[3] У некоторых американских муравьев обнаружены зародыши земледелия в такой форме: муравьи сами не сеют, но тщательно выпалывают травы вокруг диких злаков, зерна которых едят. Возможно, что и у людей аналогичны были первые шаги земледелия.
[4] «Необходимым трудом» называется вся та часть общественного труда, которая служит для восстановления и поддержания рабочих сил общества; «прибавочной» называется остальная доля общественного труда, которая производит излишки, «прибавочный продукт».
[5] Простым трудом называется такой, к которому способен, без специальной подготовки, средний по силе и развитию работник данного общества. С прогрессом экономической и культурной жизни простой труд, конечно, также прогрессирует.
[6] До нового времени местами сохранились следы земледельческого коммунизма в форме «общинного землевладения» в Швейцарии, южной Германии, на Пиринейском полуоострове, у южных славян и т. п.
[7] Говоря об «абсолютном перенаселении» феодального периода, следует заметить, что содержание этого понятия является здесь ужо несколько измененным. Перенаселение феодального периода выражается не только в том, что некоторой, части общества не хватает основных необходимых средств к жизни, и захватывает не только низшие слои общества: это также перенаселение феодалов. Даже если бы семья Феодала не размножалась, то благодаря застойной технике и размножению крестьянства становилось бы все труднее, для феодала добывать средства удовлетворения своих широких потребностей от крестьян собственных поместий; тем больше становятся затруднения, если размножаются сами феодалы. По существу, тут дело идет попрежнему о несоответствии между количеством средств потребления, какое возможно при данной технике добыть из данного пространства земли, и размером потребностей растущего населения; только принимать во внимание приходится не одни насущные потребности масс населения, но также и высоко развитые потребности класса Феодалов. Так как высокие потребности Феодалов определяются собственно социальными отношениями данного строя, то перенаселение можно считать происходящим уже не от одной застойности отношений человека к природе, а отчасти и от характера сложившихся отношений между людьми (переход к «относительному» перенаселению последующих периодов, которое зависит почти исключительно от второй причины).
[8] Так, у арабов были заимствованы многие улучшения в сфере земледельческой техники: в садоводстве, в огородничестве, в искусственном орошении полей и пр; затем, многое в сфере инженерного искусства, некоторые важные сведения по технической химии (приготовление полезных в производстве кислот), далее, в технике морских сообщений и т. д.
[9] Изложенные воззрения на цену и стоимость в меновом обществе господствуют в современном научном мышлении под именем «теории трудовой стоимости». В качестве пережитков неразвитого познания, поддерживаемых классовыми интересами известных групп общества, до сих пор сохраняются, однако, если не в науке, то в ученых трактатах, взгляды иного рода, более или менее сложные и запутанные теории, иначе «объясняющие» жизнь менового общества. Рассмотрим поэтому, может ли вообще быть верною какая бы то ни было из этих теорий.
При обмене происходит сравнение самых разнородных товаров: топор, хлеб, книга, украшение и т. п. Для всякого сравнения различных предметов необходимо, чтобы в них было что-нибудь общее, поддающееся измерению. И человек, и камень обладают весом, который возможно измерить; поэтому вполне допустимо сравнение человека с камнем по весу.
Что же общего можно найти во всех различных товарах, которые сравниваются между собой в акте обмена? Уже для самого поверхностного взгляда очевидно, что это — не объем, не вес, не твердость — вообще, не «естественные» их свойства. Стало быть, это — их общественное свойство. Но какое именно? Таких свойств всего два: общественная полезность и общественная стоимость. Но есть ли это общественная полезность? Нет, топор полезен в качестве орудия производства, хлеб — в качестве средства поддержания рабочей силы производителя, и т. п.; количественному сравнению не было бы места, а именно оно и выступает в обмене. Очевидно, дело идет об общественной стоимости, т.-е. о том количестве общественно-трудовой энергия, которого стоит каждый товар; с этой точки зрения становится вполне понятным количественное равенство самых разнообразных продуктов, даже материальных с не-материальными.
[10] Не зная иного общественного строя, древние считали рабство естественным и неизменным законом природы. От такого взгляда неспособны были отрешиться и наиболее интеллигентные, даже гениальные люди тех времен. «Природа создает одних людей для свободы, других для рабства» (Аристотель «Политика»). Платон, один из благороднейших мыслителей древности, создавая свой план идеально-совершенного государства, не находил возможности обойтись в нем без рабов.
[11] Одним из ярких примеров описываемого явления может служить так называемое кулачество в русской деревне. Хозяйство крестьянина неустойчиво в силу многих причин: и вследствие первобытно-грубой техники, ставящей ход производства в сильнейшую зависимость от всяких изменений в атмосфере и вообще по внешней природе, и вследствие непропорциональности тяжести податей и налогов, и вследствие колебаний цен на хлеб и т. д. При натуральном хозяйстве одни из этих причин не существовали (напр., колебания цен), другие приводили только к тому, что сокращалось потребление крестьянской семьи. При денежном хозяйстве все эти причины ведут к тому, что в известные моменты у крестьянина возникает острая потребность в деньгах — на покупку орудий, семян для посева, на уплату податей и т. д. И так как, по большей части, продажа крестьянских товаров (хлеба, а потом, как увидим, рабочей силы) не дает необходимой суммы, то крестьянин обращается за помощью к кулаку, — обыкновенно его же зажиточному односельчанину. Кулак дает деньги, но за громадные проценты (но большей части десятки процентов в год), причем ссуда выплачивается нередко не одними деньгами, но также отработками (кулак обыкновенно тоже земледелец) и продуктами (кулак в то же время является здесь и скупщиком). Но так как проценты велики, а хозяйство крестьянина слабо, и, вдобавок, но своей темноте и незнанию законов крестьянин очень часто оказывается обманут, то несмотря на все усилия должника, долг не уменьшается, а возрастает. Наконец, когда фактически долг уплачен уже несколько раз, юридически его сумма достигает таких размеров, что хозяйство крестьянина не может более существовать, и его имущество переходит в руки его кредитора.
[12] Нельзя не отметить, что уже в ранней стадии своего развития, в форме торгового капитала, капитал стремится разрушить патриархальный строй семьи с безусловной властью отца. Принимая участие в производстве на рынок, выходя из рамок чисто домашнего хозяйства, женщина приобретает большое экономическое значение в жизни семьи; этим подрывается материальная основа подчинения женщины. Но прочность отживающих обычаев так велика, что проходит много времени, прежде чем ясно сказывается это влияние торгового капитала.
[13] Католицизм сохранил прежнюю силу в Италии и на Пиренейском полуострове: для Италии он был выгоден, потому что в его пользу папство эксплоатировало целый мир; в Испании и Португалии он удержался потому, что экономическое развитие этих стран в XVI–XVIII веках испытало, по особым причинам, сильную задержку, точнее даже — сменилось довольно глубокой деградацией.
[14] Стихийный характер общественного развития при меновых отношениях сказался, между прочим, в том факте, что «первоначальное накопление наемной рабочей силы» совершалось в количестве, не соответствовавшем потребностям промышленного капитала, обыкновенно далеко их превосходившем. Так, в Англии XVI–XVII веков оказались целые сотни тысяч людей, которых не могла поглотить промышленность. Принужденные вести бродяжескую, паразитарную жизнь, они представляли серьезную угрозу для общественного спокойствия. Против них принимались самые энергичные меры: их клеймили, били кнутом отрезывали уши, наконец, за особенное «упорство» их вешали, но все это недостаточно помогало. По существу, меры эти имели то значение, что дисциплинировали бездомный пролетариат для потребностей развивающегося капитала, воспитывали бесхозяйственные элементы общества в том направлении, какое соответствовало стремлениям новых организаторских классов. Впрочем дело не всегда сводилось к подобным приемам воздействия. В конце XVI века английское правительство установило налог на высшие классы в пользу бедных; и это сделано было для того, чтобы посредством законного паразитизма сколько-нибудь обеспечить для землевладения и капитала безопасность от паразитизма незаконного в его грубых формах — в форме грабежа, воровства и т. п., — а также для того, чтобы предупредить вымирание работников, которые всегда могут понадобиться капиталу.
В тех немногих странах, где крепостное право удерживалось очень долгое время промышленный капитал при своем возникновении испытывал, наоборот, недостаток в свободной рабочей силе. Приспособляясь к условиям, промышленный капитал организовал там фабрики с крепостным трудом; но недостатки крепостного труда в этом случае оказались так значительны, его производительность так слаба, что сами капиталисты бывали принуждены обращаться к государству с петициями об освобождении их крестьян.
Так бывало в России.
[15] В ремесленном производстве организаторская сторона работы лишь в ничтожной мере отделена от исполнительской; работник, мастер или подмастерье, преимущественно сам себя контролирует, сам собою управляет. Мануфактура завершает разделение двух сторон работы, доводя до крайности, до такого абсурда, как превращение человека в машину. Машина примиряет эти противоположности, придавая исполнительскому труду характер организаторского, требуя от работника не только грубой силы и механической привычки, но также разума и воли.
[16] Эти цифры не следует понимать в том смысле, что затраты общественного труда, необходимого для производства булавки, уменьшаются во столько же раз, во сколько увеличивается число булавок, приходящихся в день на одного работника. Дело в том, что обществу при механическом изготовлении булавок приходится затрачивать огромное количество труда на устройство машин, а это значительно уменьшает эффект приведенных цифр.
[17] Здесь надо заранее отметить, что силою самих капиталистических отношений создается постоянный избыток наемной рабочей силы, так-называемая «резервная армия промышленности». Впрочем, уже «первоначальное накопление» наемной рабочей силы успело в Европе создать значительный ее избыток к самому началу мануфактурного периода.
[18] Благодаря постоянному росту ренты, земля продается обыкновенно дороже, чем следует по расчету капитализации ренты: будущее возрастание ренты отчасти оплачивается в цене земли. При этом не мешает отметить, что продажа земли упрочивает ренту. В самом деле, капиталист, купивший землю, смотрит на те деньги, которые за нее заплатил, как на вложенный в землю капитал, который непременно должен приносить соответственную прибыль. Ренту охраняет с этого времени не только сила монополии, но и сила конкуренции капиталов, требующая равной для всех капиталов нормы прибыли.
[19] Тем не менее, машинному капитализму свойственна тенденция сблизить эту группу по производственной роли, общественному положению и психологии с группами менее сложного труда. Тенденция эта с наибольшей силой действует на низшую, более многочисленную часть интеллигентно-технического персонала, которая и теряет мало-по-малу свою нижнюю границу, сливаясь с непривилегированной частью рабочих. Не такова тенденция развития другой, меньшей части технического персонала, занимающей более высокое положение на службе у капиталистов, более близкой к ним и по происхождению, и по привычкам: по мере прогресса экономических отношений, по мере, возрастания их определенности, эта высшая часть интеллигентного персонала решительно примыкает к предпринимательскому классу.
[20] Гораздо больше применяется женский и детский труд в домашне-капиталистическом производстве; это зависит от того, что особенно жестокий характер эксплоатации мелкого производителя торговым капиталом принуждает хозяина мелкого предприятия в свою очередь беспощадно эксплоатировать силы своей семьи, не обращая внимания на несоответствие работы с силами трудящихся. Капиталисту мануфактуры выгоднее вести дело при помощи физически сильных взрослых рабочих; хотя им платить приходится больше, но при ручном труде их рабочая сила настолько превосходит рабочую силу женщин и детей, что прибавочной стоимости от первых можно получить все-таки сравнительно больше.
[21] Исследуя вопрос о формах и быстроте развития подобных организаций, приходится, конечно, принимать во внимание не только основные экономические отношения — производственные отношения работников и их участие в распределении, но также и условия производного характера: состояние народного образования, политические условия, — особенно законы о союзах и т. д. Насколько важно в этом смысле состояние народного образования (условие, реально неотделимое от общего развития производительных сил), можно судить по тому факту, что наиболее образованные из государств западного мира — Соединенные Штаты, Англия, Германия — отличаются и наибольшим количеством рабочих ассоциаций. О значении свободы союзов (которая сама, конечно, зависит от взаимного отношения сил пролетариата и других групп общества) дает некоторое понятие следующий пример. В 1868 г. Французское законодательство допустило рабочие союзы, ко установило дли них известные ограничения: через 16 лет, в 1884 году, во Франции насчитывалось 283 союза. Закон 1884 года отменил последние ограничения — и за 7 лет, к 1891 году, число организаций увеличилось почти вчетверо — до 1,127; к началу войны насчитывалось свыше 500 организаций с числом членов, превышающим 1 миллион. Число рабочих, объединенных в профессиональные союзы, составляло в Англии (в 1910 г.) свыше 4 миллионов, и в Германии около 3 миллионов.
[22] Из прямых налогов следует выделять налоги реальные. Это те налоги, которые в отличие от прямых личных налогов (например, подоходного), облагающих весь доход или все имущество плательщика, имеют объектом обложения вещи, приносящие доход или имеющие ценность. К подобным налогам относятся налоги на строении, промысловый, поземельный и т. д. Реальные налоги, подобно косвенным, перелагаются на потребителей. В самом деле, к каким результатам приводит, например, подомовой налог? Домовладельцы подобно всем капиталистам, будут вкладывать свои капиталы в домостроение только тогда, когда они будут получать обычный процент прибыли. Если введенный подомовой налог будет урезывать эту прибыль, то норма прибыли домовладельцев понизится по сравнению с нормой прибыли других капиталистов. Следствием этого будет то, что постройка новых домов на время прекратится, а цены на квартиры будут повышаться до тех пор, пока прибыль домовладельцев не подымется до обычной нормы. А это и значит, что домовой налог ляжет на квартиронанимателей. Отсюда видно, что реальные налоги лить по способу взимания являются прямыми; на самом деле они представляют лишь замаскированную форму косвенных налогов.
[23] Надо заметить, что в действительности капиталист будет продавать свои ножи не по рыночной средней цено, а несколько ниже ее, для того, чтобы скорее и вернее распродать свой товар. Это тем более необходимо, что, делая ножи с меньшими, чем прежде, затратами, он увеличит, конечно, их производство, а стало быть — и предложение их на рынке.
[24] Сюда не следует относить тех случаев, когда в отдельном предприятии больше, чем в других, утилизируются различные отбросы производства: это просто повышение производительности труда, так как утилизируемые отбросы являются только лишними продуктами производства, что становится особенно очевидным, если предприниматель продает их.
[25] Концентрация и централизация капиталов сами по себе стремятся уменьшить число предприятий; но в ранние эпохи развития промышленного капитализма это явление не выступает с полной ясностью, будучи замаскировано противоположным процессом: за счет первоначального накопления непрерывно основываются новые и новые предприятия. — То, что выше было сказано относительно более крупных и более мелких капиталистов, относится также, до известной степени, к предпринимателям более ловким, искусным, опытным в ведении дел, и к предпринимателям менее практичным. Первые из своих капиталов извлекают больше выгод, как будто бы их капиталы были крупнее. По море того, как организаторская деятельность в предприятиях передается наемным специалистам, эта сторона дела начинает терять свое значение.
[26] В алгебре доказывается, что сумма бесконечно убывающей геометрической прогрессии равна частному от деления ее первого члена на разность, полученную от вычитания знаменателя прогрессии из единицы. Знаменателем прогрессии называется число, показывающее, во сколько раз последующий член прогрессии меньше предыдущего.
[27] Буквой C означают постоянный, буквой V — переменный капитал.
[28] Обычно внешним рынком называется рынок, расположенный за пределами данного капиталистического государства, но если мы рассматриваем единый мировой капитализм, то понятие «внешний рынок» в этом смысле для нас не имеет значения.
[29] Об интеграции или комбинировании предприятия см. ниже, в отделе о финансовом капитализме.
[30] Из средневековых меняльных лавок, как мы видели в главе о денежном обращении, в некоторых местностях, напр., в Италии, возникли эмиссионные банки.
[31] Преобразование индивидуальных предприятий в акционерные — явление весьма распространенное в последние десятилетия. Оно широко практикуется в тех случаях, когда капитал частных владельцев или товариществ оказывается недостаточным для дальнейшего ведения дела. В подобных случаях капиталисты, обыкновенно при участии финансовых групп, производят оценку своих предприятий, преобразовывают их в акционерные общества и берут себе соответствующее количество акций; участие финансовых групп выражается здесь в том, что они увеличивают капитал такого рода предприятий своими взносами, получая при этом эквивалент в виде акций. Насколько распространен этот процесс, видно из того, что у нас в России из 761 акционерных обществ с капиталом в 800 мил. руб., учрежденных в 1901–1911 годах, 529 обществ с капиталом в 565 мил. рублей падает на частновладельческие предприятия, принявшие акционерную форму.
[32] Чтобы расширить производство в сельском хозяйстве, требуется целый год, оборудование новой шахты в русском каменноугольном бассейне продолжается 5–7 лет; увеличение, площади посева хлопка сопряжено обычно с производством сложных оросительных работ которые затягиваются иногда на несколько лет, и т. д.
[33] У нас Мальцовские заводы, напр., включают лесные дачи, чугуно-плавильное производство, машиностроительное, цементное (цемент вырабатывается из шлаков), арматурное и т. д. Все это связано сетью подъездных путей.
[34] Здесь могут иметь место те же явления, которые наблюдаются в истории косвенного обложения. Чрезмерное повышение акциза заставляет нередко потребителя ограничить свои потребности и сокращает производство обложенного товара до таких пределов, что повышенная ставка приносит правительству уменьшенную сумму поступлений.
[35] Достаточно указать, например, что оборудование башмачной фабрики, рассчитанной на 180–200 рабочих, обходилось (до войны) в Германии в 1/4 миллиона рублей, или что организация комбинированного чугунно-литейного завода требует в той же стране затраты не менее 20 миллионов.
[36] Чтобы дать представления о размерах экспорта капитала, достаточно указать, что Франция в 1905 году имела за границей 40 миллиардов франков, Германия накануне войны 35 миллиардов марок, Англия 4 миллиарда фунтов стерлингов и т. д.
