Пограничные нервно-психические расстройства

К этой группе заболеваний относятся неврозы, психопатии и психические нарушения при соматической патологии. Их объединяет промежуточное положение, которое они занимают, с одной стороны, между нормой и психической патологией или, с другой стороны, между психической и соматической патологией, границы между которыми часто трудно провести. Ю. А. Александровский (1978) считает, что механизмы, определяющие границы нормального и патологического в психической деятельности, имеют большой диапазон функциональных возможностей. Именно эту подвижность границ Н. И. Фелинская (1971) рассматривает в качестве основного критерия выделения пограничных расстройств. В частности, автор говорит о подвижности переходов между нормой и патологией, между болезненными состояниями внутри самих форм «малой» психиатрии и о подвижности взаимоотношений между личностью и психогенными ситуационными обстоятельствами. С подвижностью границ связано и значительное многообразие проявлений нервно-психической патологии. П. Б. Ган-нушкин (1933) не только показал большую динамичность пограничных расстройств, но и выявил связь между значительностью диапазона психических нарушений, относимых к «малой» психиатрии,

и индивидуальными особенностями лиц, у которых они наблюдаются. Автор также установил факт уровневого формирования пограничной психической патологии.

Многообразие форм пограничной психической патологии свидетельствует о значении патопсихологической диагностики для «малой» психиатрии. В неменьшей мере участие психолога требуется и при нервно-психических пограничных нарушениях. Для успешного проведения психотерапии врач должен располагать углубленной индивидуально-личностной характеристикой больного, знать его преморбидные особенности, как происходило формирование его личности, каковы его взаимоотношения со средой, каков модус реакции больного на стрессовую ситуацию (не только в настоящее время, но и в прошлые жизненные периоды). В связи с этим С. С. Либих (1974) исключительно высоко оценивает значение для психотерапии медицинской психологии — как чисто патопсихологических исследований, так и с использованием методов социальной психологии. Последние успешно зарекомендовали себя в подборе групп больных по складывающимся между ними отношениям, в выборе наиболее подходящего для той или иной группы больных психотерапевта и т. п.

Патопсихологическая диагностика при пограничных расстройствах — это в первую очередь диагностика личности. Не следует, однако, игнорировать и роль исследования особенностей познавательной деятельности. Диагностика неврозов и психопатий всегда идет путем дифференцирования с неврозо- и психопатоподобными состояниями, возникающими в связи с процессуальными, органическими или соматическими заболеваниями. Так, астеническое состояние может быть обусловлено психогенной ситуацией, экзогенно-органическим поражением мозга вследствие черепно-мозговой травмы, астенизирующим соматическим (инфекционным) заболеванием. Внешне напоминающая астеническую симптоматика может быть существенно представлена в клинике неврозоподобной шизофрении. Наконец, астения является ведущим симптомом церебрального атеросклероза и в его начальных стадиях совершенно необходимо провести дифференциальную диагностику между невротической астенией у пожилого человека и атеросклеротической церебрастенией. То же самое относится и к психопатическим синдромам — они могут быть следствием врожденных аномально-личностных особенностей или патологического развития, а могут быть клиническим проявлением шизофрении или органического процесса. Все это требует на первом этапе обследования больного решить вопросы нозологической диагностики. Патопсихологическая диагностика здесь носит характер «негативной» или «позитивной», т. е. она способствует решению вопроса об отсутствии или наличии нарушений познавательной деятельности и личностных особенностей, характерных для психического заболевания, которое может протекать с неврозо- или психопатоподобной симптоматикой.

Б. Д. Карвассарский (1980) указывает на то, что, хотя клинический метод обследования больных неврозами включает то, что в своем развитии находит более полное выражение в основных существующих в настоящее время методических подходах к экспериментальному изучению личности, он все же не может их полностью заменить. При этом автор подчеркивает следующие основные достоинства экспериментально-психологических методов: изучение реакции личности проводится в контролируемых исследующим условиях, что позволяет при формальной классификации решений выделять воспроизводимые факты и сопоставлять данные, полученные в разных условиях и на разных обследуемых (принцип измерения); заключение о личности объективизируется, так как экспериментальная методика включает не только правила получения данных о личности, но и правила их интерпретации в целях надежной воспроизводимости; получаемые при таком исследовании результаты могут мало зависеть от опыта, квалификации, личностных особенностей исследующего; эксперимент позволяет наиболее полно, разносторонне характеризовать личность обследуемого.

Применения какого-либо одного экспериментального метода оказывается недостаточно для полного исследования личности. Искусство патопсихолога заключается в удачном подборе в

каждом конкретном случае методов исследования и постоянном соотнесении получаемых данных с клиникой.

Патопсихолог должен избегать фетишизации какого бы то ни было метода исследования личности. В настоящее время в этой области мы, к сожалению, не располагаем еще совершенно безупречными методами. Тем не менее любой метод, если он приемлем по этическим соображениям, может быть использован для исследования личности при условии методологически верной квалификации получаемых с его помощью данных. В связи с этим для исследования личности в пограничной психиатрии могут быть использованы методы и методики, относящиеся к разным группам, т. е. основанные на наблюдении, на анализе биографического материала, изучающие личность в деятельности, основанные на оценке и самооценке, проективные. Все они в условиях патопсихологического эксперимента дополняют друг друга.

Личностные опросники в пограничной патологии применяются широко, иногда психологи и клиницисты на их применение возлагают не оправдывающиеся надежды. Дело в том, что ни один личностный опросник сам по себе не дает результатов, значимых для нозологической диагностики. Как правило, большинство опросников позволяет исследующему определить уровень нейротизма и высказать синдромологические предположения. Это относится и к наиболее простым опросникам (Айзенка), скрининг-опросникам и к наиболее сложным (ММР1). Однако и эти данные обладают значительной диагностической ценностью. Нейротизм, по Н. J. Eysenck, свидетельствует о предиспозиции личности к пограничной патологии. Это в известной мере совпадает с концепцией Г. К. Ушакова (1978), считавшего, что клиническое качество пограничных расстройств обусловлено характерологическим радикалом, типичным для преморбида данной личности, особенно демонстративно выступающим у акцентуированных личностей. Психическая травма, по Г. К. Ушакову, лишь перенапрягает деятельность дефицитарных систем, выявляя качества клинического радикала расстройств. Зависимость определенных типов расстройств от некоторых свойств психической травмы Г. К. Ушаков объясняет не собственно качествами психотравмирующего фактора, а психологической близостью его к тому или иному характерологическому радикалу, присущему больному.

Применение личностного опросника позволяет определить тип невротического или неврозоподобного синдрома и в известной мере выраженность патологии.

Так, в ряде руководств по применению MMPI (цит. по А. Кокошкаровой, 1983) указывается, что о легких неврозах говорят, когда показатели невротической триады располагаются между 70 и 80 Т-баллами, тяжелые неврозы характеризуются превышением показателей невротических шкал уровня в 80 Т-баллов и присоединением подъема по шкале 7.

Подъем по шкале 3 с повышением показателя по шкале 1 и снижением по шкале 2 («конверсионный зубец») характерен для истерических синдромов. Пик по шкале 7 свойствен для больных с тревожно-фобическим синдромом, при этом повышен показатель и по шкале 2, однако в отличие от больных с тревожно-депрессивными состояниями у больных с фобическими синдромами подъем по шкале 7 преобладает над подъемом по шкале 2. При тревожно-фобических состояниях, в которых преобладают опасения за свое здоровье, в профиле личности обнаруживается также подъем по шкале 1.

Методика MMPI может существенно дополнить и объективизировать данные клинического наблюдения при исследовании психопатических личностей, особенно с асоциальными тенденциями. Такое исследование оказывается полезным в экспертной работе. Изолированный пик по шкале 4 расценивается как проявление психопатии с асоциальными тенденциями (рис. 31). Таким обследуемым присуще пренебрежение к общепринятым нормам поведения, моральным и этическим ценностям, игнорирование сложившихся в данной среде форм поведения. О еще большей социальной дезадаптации свидетельствует присоединение к пику на шкале 4 высокого подъема по шкале 6.

Исследование уровня притязаний при неврозах проводилось сотрудниками В. Н. Мясищева (1960). Так, при неврастении отмечена диспропорция между уровнем притязаний и внутренними ресурсами личности. У больных истерией отмечались как завышенный уровень притязаний, так и отсутствие их. Первый вариант был характерен для больных с агрессивно-стеническими компонентами личности, второй — для больных истерией расслабленного, астено-абулического типа.

О хрупкости, неустойчивости уровня притязаний у психопатических личностей писали В. И. Бежанишвили (1967), Б. В. Зейгар-ник (1971). Эта же особенность отмечена и нами (В. М. Блейхер, 1971, 1976). Психопатические личности в процессе исследования после нескольких неудач резко снижают свой уровень притязаний, и лишь после удачного решения наиболее простых заданий вновь непомерно его повышают. Объяснение этого явления предложено Б. С. Братусем (1976). Различая идеальную и реальную цели в процессе деятельности, Б. С. Братусь считает, что хрупкость уровня притязаний у психопатических личностей обусловлена не завышенной самооценкой, как это принято думать, а неумением развести во времени эти цели. Идеальная цель — та, что выходит за пределы выполнения отдельных заданий, реальная — достигаема в данных конкретных условиях. Психопатические личности, мало дифференцируя эти цели, видят в каждой ситуации как бы непосредственное испытание своего «Я». Интересные данные для оценки личности больных с пограничной психической патологией дают проективные методы.

Данные по применению при неврозах метода Роршаха достаточно противоречивы, и в этом существенную роль играют затруднения в измерении степени депрессии и тревоги, отсутствие четких границ между нормой и патологией, часто наблюдающиеся «смешанные» типы неврозов (Л. Ф. Бурлачук, 1979). Тем не менее отмечаются интересные ответы, характеризующие определенную синдромологическую форму, например высокая частота ответов с содержанием «смерти», «сна» и т. п. при конверсионной истерии, критика больным собственных ответов при обсессивном синдроме. Л. Ф. Бурлачук указывает на целесообразность изучения особенностей отдельных форм неврозов и их патогенеза в аспекте апперцептивных изменений, а не поиска «общего невротического синдрома». Только тогда, считает автор, ценность полученных результатов значительно возрастет, так как будет учтена специфика того или иного невротического проявления.

Интересные данные, характеризующие систему отношений больных неврозами, получены с помощью методики незаконченных предложений Г. С. Соколовой (1971) и И. А. Винкшной (1971). Эти данные сопоставлялись с результатами клинико-психологических исследований по оценке лечащих врачей, и был отмечен высокий процент совпадений показателей. Авторами выделены системы отношений, отличавшиеся наибольшей степенью нарушений (самооценка, жизненные цели, отношение к родным), что позволяло уточнить целенаправленность психотерапевтической работы. Данную методику использовала для формирования групп больных в целях проведения коллективной психотерапии Л. И. Завилянская (1977), распределявшая больных не по нозологической или син-дромологической принадлежности, а по отличавшимся в наиболее выраженной форме системам отношений.

Характеристику реакции больного на стресс дает рисуночная методика Розенцвейга, позволяющая судить о фрустрационной толерантности больных неврозами и неврозоподобными состояниями. Л. И. Завилянская и Г. С. Григорова (1976) с помощью этой методики провели исследование у больных с неврозоподобными состояниями. При этом было обнаружено, что этим больным присущ низкий показатель групповой конформности. Это свидетельствует о недостаточной адаптации личности больных к социальному окружению и о высокой частоте конфликтных отношений со средой. Преобладали экстрапунитивные реакции, носящие характер осуждения внешней причины фрустрации, требования к окружающим разрешения ее. Особенно велико было количество экстрапунитивных реакций при астеноневротических расстройствах.

Интрапунитивные реакции наблюдались при преобладании в клинической картине симптомов тревожной мнительности, навязчивостей, снижения чувства реальности. Эти больные брали на себя в эксперименте ответственность за исправление фрустрационной ситуации.

Импунитивные реакции преобладали у лиц психопатического склада с неврозоподобными синдромами. Фрустрирующая ситуация рассматривалась ими как малозначимая, доступная исправлению, не связанная с чьей-либо виной. Это рассматривалось как попытка обследуемых уйти от разрешения фрустрирующей ситуации. У таких больных преобладал самозащитный тип реакций, при которых главную роль играет защита своего «Я», что свидетельствует о слабости личности и согласуется с данными клинического наблюдения.

Реакции препятственно-доминантного типа были характерны для больных с обсессивно-фобической симптоматикой. У них крайне редко отмечался упорствующий тип реакции.

Данные, полученные с помощью методики Розенцвейга, дополнялись результатами анализа автобиографических данных и клинического расспроса. Использование характеристики нарушений фрустрационной толерантности у больных с невротическими синдромами позволило Л. И. Завилянской (1975) разработать психотерапевтическую методику, которая основана на приемах аутогенной тренировки и заключается в моделировании фрустрационных ситуаций по методу «последовательного приближения». Тренировка фрустрационной толерантности может быть использована и как метод психопрофилактики в пограничной психиатрии.

Патопсихологический эксперимент в соматической клинике отличается по своим задачам, хотя некоторые из них эквивалентны общим задачам в патопсихологии. Ориентировочно можно говорить о следующих основных задачах патопсихологического исследования соматически больных.

1. Выявление психической (личностной) предрасположенности к возникновению некоторых
соматических, в первую очередь психосоматических заболеваний. Здесь речь может идти как о
своеобразных особенностях личности, присущих данному индивиду вообще и способствующих
возникновению соматической болезни, так и о временном состоянии, на фоне которого
стрессовые факторы становятся патогенными, преодолевая механизмы психологической
защиты. И в том, и в другом случае речь идет о выявлении факторов, приводящих к нарушениям
соматопсихической и психосоматической корреляции. Клиницистам эти обстоятельства давно
известны — подчеркивается роль особенностей личности в происхождении язвенной болезни,
бронхиальной астмы, ишемической болезни сердца и т. д., описана роль психогений в
возникновении инфаркта миокарда. Следует отметить, что нередко наблюдающиеся у
соматически больных особенности личности отражают не только их пре-морбидные свойства,
но включают и элементы деформации личности под влиянием болезни. Так, личностные
преморбидные особенности могут способствовать возникновению ипохондрических
(«ключевых» — в понимании Е. **********) переживаний, под влиянием же болезни эти
переживания становятся доминантными, как это мы часто видим при соматогенных
ипохондрических состояниях. Дифференциация этих двух видов личностных особенностей —
врожденных и приобретенных под влиянием болезни — не всегда возможна.

2. Изучение «внутренней картины болезни» (Р. А. Лурия, 1935), отражающей субъективную
сторону заболевания. Под «внутренней картиной болезни» Р. А. Лурия понимал все то, что
испытывает и переживает больной, всю массу его ощущений, не только местных болезненных,
но и общее самочувствие, самонаблюдение, его представление о своей болезни, о ее причинах,
все то, что связано для больного с приходом к врачу. При этом во «внутренней картине болезни»
автор различал сенситивный уровень, характеризующийся изменением самоощущения, и
уровень интеллектуальный, определяющийся рассудочно-логическим отношением больного к
своему заболеванию. И. А. Кассирский (1970) рассматривал сен-ситивную часть картины
болезни как совокупность субъективных ощущений, обусловленных конкретным болезненным

процессом, тогда как интеллектуальная часть картины болезни выступает как «надстройка» над этими ощущениями, связанная со степенью восприятия этих ощущений в зависимости от психического состояния больного. 246

3. С помощью патопсихологических методов представляется возможным получить объективную
картину изменения некоторых сторон психической деятельности в связи с соматической
патологией.

Это может оказаться полезным при решении ряда вопросов. Так, обнаружение в эксперименте соматогенной астении позволяет исследующему следить за динамикой болезни по мере проведения лекарственной терапии. В то же время отсутствие в эксперименте данных о повышенной истощаемости при наличии полиморфных ипохондрических жалоб позволяет врачу заподозрить необходимость изменения первоначальной диагностики соматогенной патологии и предположить наличие у больного ипохондрической формы шизофрении, как это нередко бывает. Таких больных в начале заболевания часто наблюдают врачи соматического профиля (терапевты, хирурги, дерматологи и т. п.).

Улучшение некоторых показателей психологического исследования отражает изменение общего состояния больного. Например, в процессе лечения больных, страдающих хронической почечной недостаточностью, с использованием искусственной почки, об улучшении их состояния и снижения уровня азотемии свидетельствуют повышение результатов корректурной пробы и уменьшение проявлений истощаемости.

В ряде случаев соматическая патология приводит к возникновению психических расстройств, которые должны учитываться при решении вопросов трудовой экспертизы, социальной реадаптации этих больных и их профессиональной ориентации. При этом речь может идти о рекомендациях на длительное время или на какой-то определенный период, если изменения психических процессов являются временными, обратимыми. Примером последнего может служить исследование восстановления активности психических процессов после амбулаторного сомбревинового наркоза, дающее врачу критерии для решения вопроса о длительности пребывания больного после операции в лечебном учреждении и о способности его ориентироваться в условиях уличного движения (Г. Ю. Ингер-ман, 1975).

4. Психологическое исследование играет важную роль при построении реабилитационной
работы с соматически больными. Реабилитация больного, перенесшего инфаркт миокарда,
основанная на одних лишь медикаментозных средствах, не может быть полноценной. В
комплексе реабилитационных мероприятий неизменно должны учитываться психологические
факторы — пессимистическая или оптимистическая установка больного, обусловленные
болезнью изменения самооценки, пересмотр им значения ряда жизненных обстоятельств,
изменения всей, присущей больному, системы отношений.

происхождении язвенной болезни, бронхиальной астмы, ишемической болезни сердца и т. д., описана роль психогений в возникновении инфаркта миокарда. Следует отметить, что нередко наблюдающиеся у соматически больных особенности личности отражают не только их преморбидные свойства, но включают и элементы деформации личности под влиянием болезни. Так, личностные преморбидные особенности могут способствовать возникновению ипохондрических («ключевых» — в понимании Е. Kretschmer) переживаний, под влиянием же болезни эти переживания становятся доминантными, как это мы часто видим при соматогенных ипохондрических состояниях. Дифференциация этих двух видов личностных особенностей — врожденных и приобретенных под влиянием болезни — не всегда возможна.

2. Изучение «внутренней картины болезни» (Р. А. Лурия, 1935), отражающей
субъективную сторону заболевания. Под «внутренней картиной болезни» Р. А. Лурия понимал
все то, что испытывает и переживает больной, всю массу его ощущений, не только местных
болезненных, но и общее самочувствие, самонаблюдение, его представление о своей болезни, о
ее причинах, все то, что связано для больного с приходом к врачу. При этом во «внутренней
картине болезни» автор различал сенситивный уровень, характеризующийся изменением
самоощущения, и уровень интеллектуальный, определяющийся рассудочно-логическим
отношением больного к своему заболеванию. И. А. Кассирский (1970) рассматривал
сенситивную часть картины болезни как совокупность субъективных ощущений, обусловленных
конкретным болезненным процессом, тогда как интеллектуальная часть картины болезни
выступает как «надстройка» над этими ощущениями, связанная со степенью восприятия этих
ощущений в зависимости от психического состояния больного.

3. С помощью патопсихологических методов представляется возможным получить
объективную картину изменения некоторых сторон психической деятельности в связи с
соматической патологией.

комплексе реабилитационных мероприятий неизменно должны учитываться психологические факторы — пессимистическая или оптимистическая установка больного, обусловленные болезнью изменения самооценки, пересмотр им значения ряда жизненных обстоятельств, изменения всей, присущей больному, системы отношений.

Особенно велико значение психологических исследований для проведения психотерапии соматически больных. Ряд исследователей подчеркивают роль психологического эксперимента для психотерапевтической практики (В. М. Блейхер, Л. И. Завилянская, 1966; 1970, 1976; М. С. Лебединский, 1971; С. С. Либих, 1974; О. Condas, 1976).

Критическое отношение к теоретическим концепциям современной психосоматической медицины, в основе которой лежат либо ортодоксально-фрейдистские теоретические схемы, либо модернизированные психоаналитические представления, вплоть до попыток синтезировать фрейдизм с учением И. П. Павлова, не противоречит признанию правомерности выделения психосоматических болезней. К этой группе относятся заболевания, в этиопатогенезе которых особенно велико значение психических факторов. Для советских исследователей совершенно неприемлема позиция психосоматиков, основанная на фрейдистском понимании бессознательного, при которой соматические болезни рассматриваются как проявление конверсии, регрессии, вытеснения, а симптомы их — как своеобразная символика органов. Однако, не принимая теоретических построений психосоматической медицины, советские исследователи проявляют большой интерес к разработке вопросов клиники психосоматических заболеваний и изучению характерных для них особенностей психики в личностном аспекте, так как именно личность является высшей ступенью в иерархии деятельности центральной нервной системы. В. Н. Мясищев (1971) писал о персоногенных соматических заболеваниях, причем в их происхождении он придавал большую роль особенностям личности больного и наличию длительной патогенной ситуации, нередко связанной с этими особенностями, чем острым психогениям.

В связи с вышесказанным встает вопрос о возможностях подхода к изучению личности. Ф. В. Бассин (1970) справедливо указывает, что мы не располагаем пока не только специально разработанными методами исследования психосоматических корреляций, но даже и специальным понятийным аппаратом, необходимым для проведения такого рода исследований. По мнению Ф. В. Бассина, в основе методов психологического и клинического обследования больных, страдающих психосоматическими заболеваниями, должна лежать разработка таких понятий, как «психологическая защита», «психологическая установка» в понимании школы Д. Н. Узнадзе, «сила Я». В настоящее время клинические психологи в исследовании психосоматических соотношений прибегают к традиционно используемым и тем не менее часто дискуссионным методам исследования личности.

С помощью опросника MMPI нами совместно с Е. Н. Ревенок было проведено исследование личностных свойств больных язвенной болезнью. Характерным для них оказалось повышение в различной степени показателей по шкалам «невротической триады» и по шкале 7 (тревожная мнительность). Нередко это сочеталось с относительно низкими показателями по шкале 9 (гипомания), что обычно рассматривается как проявление тенденции больного к уходу от решения жизненных и социально значимых проблем. У некоторых оольных отмечался одновременный подъем показателей по шкалам 7 и 8 с образованием своеобразного «плато», свидетельствующий в контексте описываемого профиля личности о стойком состоянии тревоги невротического характера.

Такого рода личностная характеристика обнаружена и у больных, страдающих хронической коронарной недостаточностью и перенесших инфаркт миокарда (В. П. Зайцев, 1975), а также у больных бронхиальной астмой (Г. Я. Брежинский Ф. Я Гиргензон 1972).

Нами (В. М. Блейхер, Е. Н. Ревенок, Л. И. Завилянская, С. М. Морозов, Н. А. Морозова,

1979) было предпринято сравнительное изучение личностных особенностей больных, страдающих психосоматическими заболеваниями,— как истинными психосоматозами, по М. Bleuler, так и функциональными психосоматическими расстройствами. Исследование с помощью опросника Шмишека для выявления личностной акцентуации производилось при язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, хронической коронарной недостаточности, бронхиальной астме и интероцепторной импотенции. При всех перечисленных формах психосоматической патологии обнаружено значительное повышение среднего показателя акцентуации (СПА) по сравнению со здоровыми обследуемыми контрольной группы. Большинству больных был присущ сочетанный (четыре, пять и больше черт) тип акцентуации. Полюсное распределение акцентуированных черт личности у обследованных больных почти не наблюдалось. У здоровых испытуемых акцентуация сочетанного типа по нескольким признакам наблюдалась очень редко. СПА здоровых был ниже пограничного уровня (в опроснике Шмишека акцентуация считается заметной при показателе более 12 баллов).

Большой интерес представляет сравнение показателей по отдельным типам акцентуации. При этом можно сделать вывод о том, что для больных данными соматическими заболеваниями характерны акцентуации преимущественно черт аффективной лабильности, тревожности, циклотимности, демонстративности, повышенной реактивности. Отмечено относительное сходство определяемых особенностей личности у больных язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки, хронической коронарной недостаточностью и бронхиальной астмой. Следует отметить, что кривые, отражающие средние уровни акцентуации у больных, примерно повторяют аналогичную динамику показателей у здоровых испытуемых с той разницей, что кривая контрольной группы располагается значительно ниже. Значительное сходство результатов обследования наблюдалось и при анализе частоты акцентуаций по отдельным типам.

У больных всех обследованных групп чаще всего наблюдались акцентуации по типам эмотивности и циклотимии. Частота акцентуаций характера у больных этих групп была почти одинакова.

Можно было предположить, что приведенные здесь данные, полученные при исследовании больных истинными психосоматозами, будут в значительной мере отличаться от результатов исследования больных интероцепторной импотенцией, относящейся к функциональным психосоматическим расстройствам. Однако разница по степени выраженности и характеру личностной акцентуации между этими двумя группами оказалась несущественной.

В то же время были обнаружены некоторые второстепенные особенности, присущие отдельным заболеваниям. Так, средний показатель по гипертимии при бронхиальной астме оказался ниже не только аналогичного показателя при язвенной болезни и хронической коронарной недостаточности, но и в группе здоровых. Незначительные различия в сравниваемых группах были обнаружены также по показателям застревания, эмотивности, тревожности, циклотимности, дистимии. Однако перечисленные особенности (за исключением застревания) — проявления акцентуации темперамента, а не характера, и отражают главным образом темп и глубину протекания психических процессов.

Таким образом, анализ полученных данных свидетельствует об отсутствии существенных различий по типу акцентуации характера при отдельных психосоматических заболеваниях. Нет оснований говорить и о якобы присущем каждому из этих заболеваний специфическом профиле личности.

Разумеется, приведенные нами данные свидетельствуют о так называемых усредненных профилях личности больных, страдающих психосоматическими заболеваниями. Внутри каждой нозологической группы отмечается достаточное разнообразие, главным образом проявляющееся в количественном различии тех или иных показателей. При этом не исключено различие личностных характеристик отдельных больных и в качественном плане, что подтверждается

анализом частоты акцентуации. Представляют интерес дальнейшая разработка групповых вариантов личностных характеристик внутри каждого психосоматического заболевания и сопоставление их с клиникой, с особенностями течения заболевания.

Но даже приведенные нами данные усредненных личностных характеристик свидетельствуют о явных личностных изменениях у больных, страдающих психосоматическими заболеваниями, и подтверждают тезис о необходимости включения в комплекс лечебных мероприятий средств, влияющих на эмоционально-психический тонус больного (седативных, транквилизаторов), и, что еще важнее, психотерапии. Последняя должна исходить из групповых и индивидуальных личностных характеристик больных.