II. Механический материализм.

Материализм, равно как и его антипод — идеализм, не остаётся неподвижным и неизменным. Он имеет свою историю. Материализм, прошёл различные ступени развития, прежде чем приобрёл высшую форму в марксизме-ленинизме. Материализм прошёл ряд этапов, обусловленных общественным развитием, сменой борющихся классов, характером и уровнем их борьбы. Материализм не оставался безразличным к развитию науки и принимал новый вид, преобразовывался в новую форму в соответствии с революциями в естествознании, с делающими эпоху поворотными открытиями науки.

Механический материализм XVII–XVIII вв., развивавшийся в Англии, Франции и Нидерландах, вписал славную главу в историю философии. Он был детищем молодого, прогрессивного, жизнедеятельного класса, шедшего на смену феодальному дворянству. Механический материализм XVII–XVIII вв. был философией, выражавшей стремления к гегемонии и власти нового класса — буржуазии. Возмужавшая в недрах феодального общества буржуазия, изнутри расшатавшая его экономические, политические и идеологические устои, несла с собой новую форму производственных отношений и неслыханно мощное развитие производительных сил. Она расширила рамки старого мира, втянула в хозяйственную орбиту капитализма новые материки, она несла новые политические формы, потребности, идеи, ставила перед наукой новые задачи. Развитие производительных сил — эта историческая миссия буржуазии — не могло осуществляться в старых социальных формах, в тесных рамках феодальной экономики и средневековых политических институтах. Буржуазии предстояло свергнуть феодально-дворянское господство, сломать средневековые экономические формы и разрушить порождённую ими и закреплявшую их идеологию.

Бурному развитию производительных сил соответствовала революция в естествознании. Мореплавание, военное дело, промышленность, торговля вызвали к жизни целый ряд великих открытий и изобретений, подняли математику, механику, физику на недосягаемый для прежних веков уровень. Механический материализм XVII–XVIII вв. был философским выражением требований развития производительных сил и уровня новой науки. Это было учение, соответствующее новому естествознанию, направленное против отжившей схоластической методологии старого естествознания. Философия революционного естествознания могла быть только материалистической философией.

По мере того, как крепнет буржуазия, как вырастают её потребности и возможности, она всё решительнее и настойчивее выражает свои революционные стремления, открыто выступает против всего комплекса феодальных идей и принципов. Материалистическая философия идейно вооружила революционную буржуазию. В старом материализме шли рука об руку социально-политические идеалы буржуазии, отрицание ею старой, феодальной культуры и обоснование методологии нового естествознания, борьба с философским оплотом феодализма — поповщиной и идеализмом.

По мере укрепления буржуазии и приближения непосредственных революционных боев всёгромче и решительнее звучат в её философии боевые атеистические мотивы. В XVIII в., особенно во Франции, где буржуазная революция не носила столь компромиссно-половинчатого характера, как в Англии, боевая антирелигиозная пропаганда и материалистические учения достигают высокого развития.

От Бекона, Гассенди и физического учения Декарта, через Гоббса, Спинозу и Локка, идёт развитие механического материализма, достигая в учениях французских материалистов XVIII в. своего наиболее полного и всестороннего развития.

Каковы же руководящие положения механического материализма в том его виде, какой он получил в философских учениях французских материалистов XVIII в. — учениях Гольбаха, Гельвеция, Ламетри и Дидро?

Материализм XVIII в. прежде всего со всей решительностью боролся против религии, считая её величайшим злом и крупнейшей помехой прогрессу человечества. Он ополчался против власти традиционных беспочвенных догматов над умами людей. Всё подвергалось суду разума. Все идеи, убеждения, установления должны были оправдать себя в свете разума, доказать свою разумность. Разум стал мерилом всего, и всё, что не выдерживало его критики, отвергалось. Конечно этот разум был разумом определённой эпохи, он был буржуазным разумом, и несоответствующим разуму объявлялось то, что не соответствовало интересам революционной буржуазии. Религия, оплот феодальной реакции, признавалась идейным врагом разума и опорой невежества. Религия, по мнению материалистов XVIII в., выросла на почве невежества и темноты людей: её увековечил обман попами невежественных масс. «Религия, — говорили старые материалисты, — родилась от встречи дурака с попом».

От неба, от потустороннего мира материализм направлял человеческие интересы и помыслы к посюстороннему, земному миру, к физической действительности. В познании природы он видел единственную цель науки. Природа, частью которой является, и сам человек с его чувствами, есть единственная реальность. Нет иного мира, кроме телесного, материального, земного мира. Есть единая и единственная субстанция, т. е. то единственное, что существует независимо, само по себе, первично и не нуждается для своего существования ни в чём ином, — материальная субстанция является основанием и носительницей всего многообразия существующего. Нематериальная субстанция — нелепый вымысел. «Материя вообще есть всё то, что воздействует каким-либо образом на наши чувства, а качества, приписываемые нами различным веществам, основываются на различных впечатлениях или различных изменениях, производимых ими в нас»[52]. Таким образом утверждается первичность бытия, материи и вторичность мышления.

Мир, по воззрениям этих материалистов, есть сочетание материальных элементов, комбинации и движения которых образуют всю полноту действительности. Он не нуждается ни в каких сверхъестественных, нематериальных движущих началах и силах. Он живёт по присущим самой материи ненарушимым и вечным естественным законам, познать которые составляет задачу разума. Основными и неотъемлемыми свойствами всякой материи являются: протяжённость, подвижность, делимость, твёрдость, тяжесть, сила и инерция. Из них возникает всё множество остальных производных свойств. Материя подвижна по своей природе, причём это движение понимается механически, т. е. как пространственное перемещение элементарных частей и сложных телесных масс, как перемена места и положения в пространстве. Всё видимое нами в мире многообразие качеств и событий представляет собой не что иное, как разнообразные проявления механического движения материи. Не только мёртвая природа во всех её проявлениях, но и животные и даже человек являются лишь более или менее сложными механизмами, существование которых сводится к разнообразным механическим процессам, к комбинациям механических движений. Человек отличается от машины лишь большей сложностью и тонкостью своей конструкции и может быть исчерпывающе познан как совершенный механизм. Человеческая воля не свободна, как уверяют попы и идеалисты, а является звеном в цепи естественных законов и её деятельность определена материальными причинами. Механизм человеческих страстей — столь же естественный процесс, как и всякий иной механизм. Нет души, как особой субстанции наряду с телом или даже господствующей над ним. Душа, или, вернее, чувствительность, — одно из свойств тела. Где нет тела, нет и чувствительности. Со смертью организма у него уничтожается и «душа». Бессмертие души, её независимое от тела существование — вздорное и вредное суеверие.

Материалисты со всей решительностью отвергли идеалистическое учение о наличии якобы в человеческом разуме изначальных, врождённых человеку идей, не приобретённых им посредством чувств в опыте. Единственным источником познания материалисты признавали опыт, приобретаемый в процессе воздействия природы на наши органы чувства. Человек рождается с мозгом, подобным чистой доске (tabularasa), которую опыт заполняет своими письменами. Материалисты были сенсуалистами, т. е. они в органах чувств, подвергающихся воздействию внешнего мира, видели единственный канал, через который приобретается познание. В разуме нет ничего, что не пришло в него из ощущения. Разум лишь обрабатывает данные опыта. Поэтому в опытном познании, в наблюдении природы и экспериментировании над ней материалисты видели главную задачу науки.

Сенсуалистической теорией познания этих материалистов определяется их понимание человеческого развития. Если идеи, склонности и убеждения формируются в опыте человека, то все люди при рождении равны по своим предрасположениям. Характер и психика людей целиком обусловливаются характером жизненного опыта, условиями среды и воспитанием. Человек — продукт среды. Вы хотите изменить людей, искоренить невежество и пороки, — измените среду, создайте общественные условия, воспитывающие разумных и добродетельных людей. В этом пункте с особенной глубиной обнаруживается связь философских идей французских материалистов с их революционностью.

Но здесь обнаруживаются также буржуазная ограниченность и классовая природареволюционности старых материалистов. Из этого отправного пункта проистекают два пути. Один путь — путь к социализму. Из идеи врождённого равенства людей и необходимости изменения общественной среды исходили в развитии своих взглядов в дальнейшем утопические социалисты. Но сами французские материалисты по этому пути не пошли, иначе они перестали бы быть буржуазными революционерами. Вместо того чтобы прийти к пониманию материальных движущих сил развития общественной среды, они остались на точке зрения, провозглашающей «вечные», «естественные» идеалы буржуазного общества, права и государства. Старые материалисты остаются при идеалистическом понимании общественной жизни. Общественное устройство, социальные отношения, состояние, объективныезакономерности общественного развития они объясняют мнениями людей, их воззрениями, господствующими в обществе идеями.

Таким образом идеи оказываются движущей силой общественной жизни. В изменении идей, в просвещении и устранении невежества видят они ключ к преобразованию общественного устройства. Изменением общественного сознания надеются они обусловить изменение старого, феодального общественного бытия.

Таковы руководящие идеи французских материалистов. Они противостояли не только прямой поповщине, но и современной им поповщине, облечённой в философский наряд, в особенности субъективному идеализму Мальбранша, Беркли и Юма. Французский материализм XVIII в., как мы видим, выражал передовые стремления своей эпохи и современной ему науки. Он должен войти в историю философии как прогрессивная ступень на пути развития научного мышления. Но те же общественные отношения и уровень знаний, которые определили исторические заслуги старого материализма, определили также и его историческую ограниченность. Благодаря своей революционности философия Гольбаха, Гельвеция и их единомышленников сделалась звеном в цепи идей, приводивших в конечном итоге к учению Маркса. Благодаря буржуазному характеру этой революционности эта философия не вышла за рамки идеалистической политики просветительства; она не сумела провести материализм в сфере общественных явлений. Она попала в порочный круг: идеи определяются общественным бытием людей, и в то же время их бытие определяется идеями. Она не в силах была разрешить дилеммы: общественная среда творит людей, и в то же время люди творят свою общественную среду.

Из всей науки того времени лишь математика и механика, притом главным образом механика твёрдых тел, достигли значительного развития. Остальные науки были в зачаточном, неразвитом состоянии. Это наложило печать механической ограниченности на старый материализм. Масштаб механики они применили ко всей природе, ко всем надмеханическим, химическим, биологическим и т. д. областям. Они упростили, обесцветили действительность, сведя её к простейшим механическим закономерностям. Их материализм был метафизичен. Они не понимали многообразия форм движения, принципов возникновения нового и сложности процессов изменения. Представления о природе было как о «всегда равном себе целом, неизменно движущемся в одних и тех же ограниченных сферах»[53] согласно неизменному числу вечных законов. Гениальные проблески мысли, в которых отдельные материалисты ХVIII в. возвышались над этой концепцией (особенно Дидро), не изменяют общего метафизического характера их материализма.

Три основные черты исторической ограниченности старого материализма следующие: механицизм, метафизичность, неумение распространить материализм на область общественной жизни. Их предстояло преодолеть новой форме материализма, выросшей на иной ступени общественных отношений, связанной с развитием нового революционного класса — пролетариата — и на новом уровне научного развития.

Материалистическая философия миновала в своём развитии механический этап. От старой формы метафизического материализма она проделала путь развития к современному, диалектическому материализму, соответствующему нынешнему состоянию познания природы и общества.

Однако и сейчас находятся люди, — и даже воображающие себя марксистами, — которые стремятся гальванизировать, возродить уже превзойдённые, отжившие свой век формы материализма, противопоставить высшей форме материализма его низшие формы, уже преодолённые в дальнейшем развитии материализма. Такие стремления неизбежно реакционны: они тянут науку и философию вспять, тормозят их развитие, дискредитируют материалистическую философию перед лицом требований, предъявляемых современным состоянием науки. Передовые для своего времени формы материализма становятся реакционными в наше время, на иной ступени познания, на новом уровне философии, в новой социальной среде. Здесь мы имеем в виду возвращение к старому механическому материализму XVII–XVIII вв. (Гоббса, Гольбаха, Гельвеция, Ламетри и др.) у представителей современного механического материализма (Бухарин, Л. Аксельрод, А. Тимирязев и др.).

В современных условиях защита механического материализма, возврат к давно превзойдённым философским идеям материалистов XVII–XVIII вв. означают отказ от завоеваний материалистической философии на протяжении XIX и XX вв., попытку снизить материализм до его старой, пройденной ступени. Механический материализм в эпоху империализма и пролетарской революции представляет собой не только философский атавизм. Ныне, при наличии диалектического материализма, оставившего далеко позади себя историческую ограниченность старого материализма, механический материализм является реакционным. «Наши» механические материалисты (Бухарин, Тимирязев, Варьяш, Аксельрод) находятся в плену идей старого материализма. Они не в состоянии понять сложной диалектики материальной действительности, богатства её противоречий, переходов и переливов, её качественного многообразия и специфичности различных областей. Они сводят высшие качественно своеобразные закономерности (социальные, биологические и т. п.) к чисто количественным, заимствованным из механики законам, к принципу равновесия и скрещивания противоположно направленных сил. Всё многообразие качественно различных форм движения они силятся уложить в схему пространственного механического перемещения. Подобно их духовным предкам в XVII–XVIII вв., они не знают иного масштаба, кроме масштаба механики.

На нынешней ступени развития механистический материализм дезорганизует борьбу материализма против идеализма, облегчает борьбу идеализма против нас, служит клином, вбиваемым между открытиями современной науки и материалистической философией. Диалектический материализм должен поэтому со всей непримиримостью бороться против механистического материализма. Эта борьба — необходимое условие его развития и победы над идеализмом.

Хотят этого механисты или не хотят, они неизбежно превращаются в помеху идейной борьбе, ведущейся пролетариатом, становятся препятствием в этой борьбе. В дальнейшем изложении мы подробно остановимся на классовых корнях современного механического материализма, на его методологии и на политической роли, которую он играет в советских условиях, будучи в основном философской основой правого оппортунизма.