В конце 30-х гг. Красная Армия переживала серьезные перемены: росла ее численность, совершенствовалась структура, изменялись принципы комплектования и обучения войск.
В течение долгого периода из-за ограниченности финансовых средств и материальных ресурсов РККА строилась на основе смешанной — кадрово-милиционной системы. Хорошо обученные и технически оснащенные кадровые дивизии составляли основное ядро армии, а остальные дивизии являлись территориальными, т.е. комплектовались из людей, призывавшихся на краткосрочные военные сборы. Естественно, что уровень боевой подготовки территориальных частей был значительно ниже, чем кадровых. Это показали первые военные конфликты, в которых им довелось участвовать. «Наши территориальные дивизии были подготовлены из рук вон плохо. Людской материал, на котором они развертывались до полного состава, был плохо обучен, не имел ни представления о современном бое, ни опыта взаимодействия с артиллерией и танками. По уровню подготовки наши территориальные части не шли ни в какое сравнение с кадровыми», — считал крупнейший советский полководец Г.К. Жуков.
В условиях начавшейся мировой войны территориальная система организации армии не отвечала потребностям обороны страны. Для качественного освоения сложной боевой техники требовалось увеличить сроки военной службы и повысить уровень обучения. Жизнь заставила перейти к новой системе комплектования армий. К 1 января 1937 г. в сухопутных войсках было 58 кадровых, 4 смешанных и 35 территориальных стрелковых дивизий, а через два года все 98 дивизий и 5 бригад стали кадровыми.
1 сентября 1939 г. Верховный Совет СССР принял Закон о всеобщей воинской обязанности, закрепивший кадровый принцип построения армии. Призывной возраст был снижен с 21 года до 18 лет, а срок военной службы увеличен до 3—5 лет. Если в 1936 г. общая численность армии и флота составила 1,1 млн. человек, в 1938 г. — 1,5 млн. человек, то к 1 января 1941 г. — 4,2 млн. человек. На 22 июня 1941 г. в Вооруженных Силах СССР служило свыше 5 млн. человек.
За пять лет численный состав вырос почти в 5 раз, что потребовало больших организационных усилий и огромных материальных затрат. С 1937 по 1940 г. расходы армии и флота увеличились с 17 до 57 млд. руб. Численно выросшую кадровую армию нужно было обмундировать, накормить, вооружить, обучить, обеспечить жильем и культурно-бытовыми благами.
Растущая армия нуждалась в большом количестве квалифицированных военных специалистов. В начале 1937 г. в армии насчитывалось 206 тыс. офицеров. Свыше 90% командного, военно-медицинского и военно-технического состава имели законченное высшее образование. Среди политработников и хозяйственников военное или специальное образование получили от 43 до 50%. По тем временам это был хороший уровень, но вскоре армию захлестнула волна репрессий. С мая 1937 г. по сентябрь 1938 г. из армии были уволены 36 761 офицер, 3 тысячи офицеров было уволено с флота. На заседании Военного совета 29 ноября 1938 г. нарком обороны К.Е. Ворошилов сообщил об успехах по выкорчевыванию врагов народа: «Чистка была проведена радикальная и всесторонняя. Чистили мы, как и подобает большевикам, все, что подлежало очищению, начиная с самых верхов и кончая низами... достаточно сказать, что за все время мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек».
Репрессии вызвали огромную текучесть командных кадров. Ежегодно получали новые назначения десятки тысяч офицеров. Нередко, едва приступив к работе в новой должности, они вновь перебрасывались к следующему месту службы. Кадровая чехарда отрицательно сказывалась на уровне дисциплины и боевой выучке войск. Все это происходило в период стремительного роста численности армии, создания новых частей и соединений, увеличения числа командных должностей. Образовался огромный некомплект командиров, который год из года возрастал. В 1941 г. только в сухопутных войсках не хватало по штабам 66 900 командиров, в ВВС некомплект летно-технического состава достиг 32,3%.
Особенно сильно пострадал высший командный состав: в 1938—1940 гг. сменились все командующие войсками военных округов, на 90% были обновлены их заместители, помощники, начальники штабов, начальники родов войск и служб, на 80% — руководящий состав корпусных управлений и дивизий, на 91 % — командиры полков, их помощники и начальники штабов полков. В сухопутных войсках были сняты с должностей и арестованы 27 командиров корпусов, 96 командиров дивизий, 184 командира полка.
Репрессиям подверглась основная часть руководящего состава Наркомата обороны. Погибли 9 заместителей наркома, 4 командующих ВВС, 5 начальников разведуправления Генштаба, 4 командующих Военно-морским флотом, многие ответственные работники военного ведомства. В общей сложности в предвоенные годы было репрессировано около 600 лиц высшего начальствующего состава. История не знает примеров, когда накануне большой войны с таким ожесточением и размахом уничтожался бы цвет собственной армии. В течение полутора лет было уничтожено вдвое больше генералов, чем погибло в боях Великой Отечественной войны.
Гнетущая атмосфера подозрительности и недоверия сковывала инициативу командиров, некоторые из них боялись принимать серьезные решения, так как в случае неудачи их могли обвинить в умышленном вредительстве. Кроме того, публичное шельмование командиров подорвало доверие к комсоставу среди красноармейцев, ведь за короткий срок были обвинены в предательстве тысячи командиров. Возникло самое пагубное для военного организма — недоверие к комсоставу, что привело к падению воинской дисциплины и боеготовности войск.
Разрушительные последствия происшедших в армии процессов выявила советско-финская война (30 ноября 1939 г. — 12 марта 1940 г.).
Эти 105 дней развеяли миф о могуществе Красной Армии. В войне против маленькой Финляндии советские войска потеряли 126 875 человек убитыми и пропавшими без вести, раненых, заболевших и обмороженных было 264 908. Потери Финляндии были значительно меньше — 48 тыс. убитых и 43 тыс. раненых. Весь мир увидел, что Красная Армия не является серьезной военной силой, не способна вести современную войну. Сталин попытался возложить всю вину за неудачи на Ворошилова, 15 лет возглавлявшего военное ведомство, но услышал в ответ: «Ты виноват в этом. Ты истребил военные кадры». Выступая на заседании комиссии Главного военного совета (ГВС), Сталин заявил, что опыта гражданской войны уже недостаточно для руководства современной армией, что вместо ветеранов надо выдвигать на руководящие посты более молодых командиров.
7 мая 1940 г. в Советском Союзе вводятся новые воинские звания, а через месяц свыше 1000 человек стали генералами и адмиралами. Сталин сделал ставку на более молодых военачальников. Народным комиссаром обороны СССР стал 45-летний маршал С.К. Тимошенко, а начальником Генштаба — 43-летний генерал армии К.А. Мерецков. Военно-морской флот возглавил 34-летний адмирал Н.Г.Кузнецов, а Военно-воздушные силы — 29-летний генерал П.В. Рычагов. Средний возраст командиров полков в то время был 29—33 года, командиров дивизии — 35—37 лет, а командиров корпусов и командармов — 40—43 года. Новые выдвиженцы по уровню образования и опыту уступали своим предшественникам. Несмотря на большую энергию и желание, они не успели освоить свои обязанности по руководству войсками в сложных условиях.
Уроки неудачной войны с Финляндией подтолкнули советское руководство к активным действиям по реорганизации армии и перестройке военного производства. В апреле 1940 г. принимается решение о снятии с производства устаревших конструкций танков и о принятии на вооружение Красной Армии созданного в КБ М.И. Кошкина великолепного среднего танка Т-34 и прекрасно показавшего себя в боях с финнами тяжелого танка KB, спроектированного под руководством Ж.Я. Котина. В это время из 20 074 советских танков было лишь 9 экземпляров KB, тридцатьчетверок не было ни одного. Кроме того, имелось 530 неповоротливых многобашенных Т-28 и Т-35,9012 танков — Т-26. 7300 — БТ и свыше 3 тыс. танкеток с пулеметным вооружением. Всю эту армаду устаревшей бронетехники было решено использовать в войсках до полного износа, а затем заменить тридцатьчетверками. Через год, в июне 1941 г., в армии насчитывалось 638 KB и 1225 Т-34. Для полного переоснащения танкового парка требовалось не менее 2 лет.
Главной ударной силой сухопутных войск должны были стать механизированные корпуса, в каждом из которых полагалось иметь свыше 1000 танков. В конце 1940 г. началось формирование 9 мехкорпусов, а в марте 1941 г. — еще 20. Для их полного укомплектования требовалось 32 тыс. танков, из них 16 тыс. новых. По плану 1941 г. промышленность должна была выпустить 4 тыс. KB и Т-34. Поэтому к началу Великой Отечественной войны лишь каждый десятый мех-корпус был полностью оснащен боевой техникой, еще пять были укомплектованы наполовину, остальные имели менее половины штатного количества танков, а 17-й и 20-й мехкорпуса не могли считаться боевыми соединениями, так как получили соответственно 3,5 и 9% боевых машин. Решение о формировании 29 мехкорпусов, начатое без учета реальных возможностей танковой промышленности, было ошибочным.
Накануне войны советская авиация находилась в стадии перевооружения. К этому времени большинство самолетов, принесших стране мировую славу и установивших 62 мировых рекорда, уже утратили свое превосходство над зарубежной техникой. Требовалось обновить самолетный парк, создать следующее поколение боевых машин. Сталин постоянно следил за развитием авиации, встречался с летчиками и конструкторами, со знанием дела рассуждал о конструктивных особенностях советских и зарубежных самолетов, давал конкретные указания по разработке новых типов истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков. Малейшие изменения в конструкции серийных машин производились только с его разрешения и оформлялись соответствующими постановлениями ЦК ВКП(б) и СНК СССР.
По числу самолетов советские ВВС превосходили любую страну мира, но по качественным показателям они начали отставать от лучших мировых образцов. После фейерверка авиационных рекордов признать свое отставание было нелегко. Вместо двух конструкторских бюро, являвшихся монополистами в деле создания истребителей и бомбардировщиков, было образовано около 20 новых КБ, получивших задание в минимальные сроки спроектировать и построить боевые самолеты, соответствующие мировому уровню. В напряженной конкурентной борьбе победили конструкторские коллективы С.В. Ильюшина, В.М. Петлякова, С.А. Лавочкина, А.И. Микояна и А.С. Яковлева, создавшие уникальный бронированный штурмовик Ил-2, скоростной пикирующий бомбардировщик Пе-2, а также истребители ЛаГГ-3 и Як-1, способные конкурировать с немецкими «Мессершмиттами».
С начала 1941 г. авиапромышленность полностью перешла на выпуск только новых самолетов и должна была произвести в первом полугодии 2925 истребителей, 2475 бомбардировщиков и 460 штурмовиков. До начала Великой Отечественной войны армия получила 2,7 тыс. новейших самолетов. Самолеты старых типов в это время составляли 82,7% самолетного парка, а новые— 17,3%. Лишь 10% строевых летчиков успели освоить новые машины. Таким образом, процесс перевооружения ВВС находился в самом начале, и для его завершения требовалось не менее полутора лет.
Новый глава военного ведомства С.К. Тимошенко понимал, что армия нуждается в серьезной перестройке всей системы боевой подготовки. Он требовал учить войска тому, что нужно на войне, и только так, как это делается на войне. Резко вырос объем полевых занятий, а сами учения стали проводиться в обстановке, максимально приближенной к реальным условиям войны. Будучи горячим сторонником единоначалия в армии, Тимошенко убедил Сталина отменить введенный в 1937 г. институт военных комиссаров. Наличие в каждой воинской части полномочного комиссара вело к двоевластию, ограничивало возможности командира при решении любых вопросов. Функционирование института военных комиссаров (1937—1940) пришлось на годы массовых репрессий в армии, это обстоятельство также следовало учесть. Летом 1940 г. вместо Политуправления РККА создается Главное управление политпропаганды. Функции заместителей командиров по политчасти были сведены к политическому воспитанию красноармейцев. Нарком требовал от замполитов помогать командованию в укреплении единоначалия и повышении авторитета командира. Тимошенко подчеркивал, что без полного единоначалия невозможно навести в армии настоящий порядок и вывести ее на уровень современных требований.
В 1940—1941 гг. улучшилась боевая подготовка красноармейцев, повысилась дисциплина, однако полностью перестроить армию за столь короткий срок не удалось.
Кадровая проблема по-прежнему оставалась острой. Для качественной подготовки офицеров нужны были годы учебы и практической работы на командных должностях. Военно-учебные заведения, понеся серьезный урон от репрессий, лишившись многих опытных преподавателей, не могли в короткие сроки дать армии достаточное число квалифицированных офицеров. Количество военных академий и училищ постоянно расширялось. С июля 1939 г. по декабрь 1940 г. открылось 77 военных училищ, к лету 1941 г. действовало 203 училища и 68 курсов усовершенствования, где обучалось свыше 300 тыс. курсантов. Подготовку офицеров с высшим и специальным образованием вели 19 академий, 10 военных факультетов при гражданских вузах и 7 высших военно-морских училищ. Во всех командных академиях были восстановлены вечерние и заочные отделения. В 1941 г. в военных академиях обучалось 20300 человек (в 1939 г. — 11 500). Для переподготовки офицеров запаса сеть специальных курсов увеличилась с 22 до 93, а их емкость возросла в 9 раз. Но потребности армии выросли еще больше. Поэтому до начала войны так и не удалось ликвидировать некомплект начальствующего состава.
5 мая 1941 г. в речи перед выпускниками военных академий Сталин признал, что учебные заведения по уровню оснащения современной техникой отстают от армии, однако он уклонился от анализа причин этого явления, сведя все к консерватизму преподавателей и нерасторопности снабжающих органов.
По качественным параметрам Красная Армия в 1941 г., безусловно, уступала фашистскому вермахту. Германскую армию отличали высокая дисциплина, прекрасная боевая выучка, первоклассная военная техника, опыт ведения современной войны, умение офицеров и генералов управлять войсками в сложных условиях, хорошее взаимодействие частей и соединений различных родов войск. Все это делало вермахт сильнейшей армией мира.
Летом 1940 г. Гитлер принял твердое решение об уничтожении СССР, время нападения зависело от продолжительности кампании: «Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком. Только захвата какой-то части территории будет не достаточно. Остановка действий зимой опасна. Поэтому лучше подождать, но принять твердое решение уничтожить Россию... Начало — май 1941 г. Продолжительность операции — пять месяцев. Было бы лучше начать уже в этом году, однако это не подходит, так как осуществить операцию надо одним ударом. Цель — уничтожение жизненной силы России».
После тщательной проработки и детального обсуждения нескольких вариантов войны против СССР к концу 1940 г. был подготовлен и 18 декабря утвержден план, получивший наименование «Барбаросса». Уже 29 декабря советская разведка сообщила в Москву основное содержание этого документа. К сожалению, эти сведения, как и многие другие сообщения разведки, не были по достоинству оценены советским руководством. Сталин полагал, что Гитлер не начнет войну против СССР, предварительно не разгромив Великобританию или, по крайней мере, не заключив с ней договор о мире. Решимость правительства У. Черчилля продолжать с Германией войну до победного конца, в свою очередь, убеждала Сталина в необходимости никоим образом не провоцировать Гитлера, чтобы не лишиться в лице Великобритании потенциального союзника, если Гитлер все-таки развяжет войну против СССР.
В Генеральном штабе Наркомата обороны СССР оперативные планы войны с Германией разрабатывались и уточнялись несколько раз. Летом 1940 г. был подготовлен новый вариант, в соответствии с которым главный удар немцев следовало ожидать на центральном участке советско-германской границы, поэтому основные силы Красной Армии предлагалось сосредоточить в Белоруссии. При обсуждении плана Сталин высказал иную точку зрения, полагая, что противник нанесет главный удар на юго-западе, чтобы захватить наиболее богатые сырьевые, промышленные и сельскохозяйственные районы Украины, а затем — нефтеносные районы Кавказа.
Генштаб переработал план, теперь главные силы Красной Армии сосредоточивались на Украине. В феврале 1941 г. началась интенсивная переброска немецких войск на территорию Польши и Восточной Пруссии. Советская сторона не могла безучастно наблюдать за этим. Наркомат обороны и Генштаб неоднократно обращались в правительство с предложением провести частичную мобилизацию, укомплектовать войска приграничных округов до штатов военного времени и завершить оборудование укрепленных районов на границе. Руководители военного ведомства (С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков), видя концентрацию войск противника на наших границах, ясно представляли, что за этим последует и пытались переубедить главу правительства, пребывавшего в плену своих ложных военно-политических прогнозов. Но в условиях режима личной власти принятие важнейших решений зависело не от профессионалов, а от узкого круга кремлевских политиков.
В последние мирные дни, когда немцы уже занимали исходные позиции для наступления, началась скрытая перегруппировка советских дивизий внутри приграничных округов, большая часть этих соединений подтягивалась к границе на расстояние от 20 до 80 км. Тогда же было приказано вывести фронтовые управления на полевые командные пункты. Эти полумеры уже не могли ничего изменить.
Накануне войны оборона западных границ СССР осуществлялась войсками пяти приграничных округов: Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского. Четыре округа с началом боевых действий должны были стать фронтами: Северным, Северо-Западным, Западным и Юго-Западным, а Одесский ВО выделял 9-ю армию.
В ночь на 22 июня Политбюро решило образовать еще Южный фронт. Считалось, что при возникновении угрозы войны правительство своевременно отдаст приказ о подготовке к нанесению по агрессору мощного ответного удара с целью отражения нападения и перенесения боевых действий на территорию противника. В первые дни войны армии прикрытия, развернутые в приграничной полосе, должны были активными оборонительными действиями, при поддержке авиации и фронтовых резервов, отразить нападение и тем самым обеспечить сосредоточение и развертывание главных сил Красной Армии. В случае прорыва фронта нашей обороны планировалось ликвидировать прорвавшегося врага массированными ударами механизированных корпусов, противотанковых артиллерийских бригад и авиации.
Предполагалось, что советские войска смогут разгромить прорвавшегося на нашу территорию противника и перенесут боевые действия за пределы СССР. Введение в действие этого плана могло быть осуществлено только по особому решению правительства, а оно поступило в войска только в ночь с 21 на 22 июня. Однако даже если бы эта директива была приведена в действие на неделю раньше, все равно для перегруппировки войск этого срока было недостаточно.
Серьезным пороком данного замысла являлось предположение, что первоначально немцы предпримут вторжение лишь частью сил, как это было в 1914 г., затем разыграются пограничные сражения, под прикрытием которых и завершатся мобилизация и развертывание основных сил обеих сторон. Здесь не учитывалось, что Германии не нужно проводить мобилизацию и развертывание сил, так как она их уже осуществила в ходе второй мировой войны. В боевых операциях против Польши и Франции фашисты сразу же вводили в бой главные силы и добивались успеха.
К 22 июня фашистская Германия и ее союзники сосредоточили у советских границ огромную армию в 5,5 млн. солдат и офицеров. Ей противостояли войска пяти приграничных округов, насчитывавшие 2,9 млн. человек. На всей территории СССР от Балтики до Тихого океана было 5 млн. 373 тыс. солдат и офицеров, т.е. меньше, чем в немецкой армии в момент вторжения. Агрессор имел 4,3 тыс. танков, около 5 тыс. самолетов и 47 тыс. орудий и минометов — в полтора-два раза меньше, чем было на вооружении в Красной Армии, но вполне достаточно, чтобы посредством внезапного массированного их применения достичь на первом же этапе войны полного стратегического превосходства.
Вечером 21 июня 1941 г. в Кремле собрались члены узкого состава Политбюро ЦК ВКП(б), которые в тот период решали все наиболее важные и срочные вопросы. На заседание, продолжавшееся с 19 до 22 часов, были приглашены начальник Генштаба и наркомы обороны Военно-морского флота и Госконтроля. Обсуждался вопрос о возможном нападении Германии. В приграничные округа была направлена директива, предписывавшая в ночь на 22 июня скрытно занять огневые точки укрепрайонов, рассредоточить и замаскировать на полевых аэродромах всю авиацию, все части привести в боевую готовность, но в то же время не поддаваться ни на какие провокационные действия. За час до полуночи члены высшего руководства страны покинули Кремль, а через пять часов германские войска вторглись на советскую землю.
Тысячи немецких самолетов и десятки тысяч орудий нанесли сокрушительный удар по советским военным городкам, казармам, железнодорожным узлам, аэродромам, бензохранилищам, складам боеприпасов, штабам, узлам связи и другим военным объектам. Первый удар застал Красную Армию врасплох. Никаких мер по приведению войск в боевую готовность в большинстве гарнизонов принято не было. В первые же часы войны приграничные округа понесли тяжелейшие потери, от которых они уже не смогли оправиться. Тысячи единиц боевой техники были выведены из строя в местах хранения, так и не вступив в бой. Из 1200 самолетов, потерянных 22 июня, более двух третей сгорели на аэродромах, ни разу не поднявшись в небо. Разрушение линий связи привело к потере управления войсками. Командующие военных округов доложили в Генштаб о начале боевых действий, а начальник Генштаба Жуков передал эту новость Сталину!
В 5 часов 45 минут в Кремле вновь собрались Сталин, Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис и Жуков. У главы правительства еще теплилась надежда, что все случившееся является провокацией немецких генералов. Однако вскоре германский посол Шуленбург вручил наркому иностранных дел Молотову ноту германского МИДа, в которой говорилось, что вторжение немецких войск на территорию Советского Союза явилось вынужденным шагом, поскольку Вооруженные Силы СССР якобы сосредоточены и развернуты на границе в готовности к нападению. «Большевистская
Москва готова нанести удар в спину национал-социалистической Германии, ведущей борьбу за существование. Правительство Германии не может безучастно относиться к серьезной угрозе на восточной границе. Поэтому фюрер отдал приказ германским вооруженным силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу. Немецкий народ осознает, что в предстоящей борьбе он призван не только защитить Родину, но и спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе», — подчеркивалось в этом документе.
Никаких доказательств агрессивных намерений СССР у германской стороны не было. Напротив, немцам хорошо было известно о трудностях, которые переживала Красная Армия, о ее неготовности к большой войне. О мотивах, побудивших его к агрессии, Гитлер заявил на совещании в Ставке вермахта 9 января 1941 г.: «Особенно важен для разгрома России вопрос времени. Хотя русские вооруженные силы и являются глиняным колоссом без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена и когда русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности, созданной с посторонней помощью».
Разгром СССР, по мнению Гитлера, создал бы самые благоприятные условия для победы над Англией и позволил бы Японии сосредоточить все усилия против США, что удержало бы последние от вступления в войну против Германии. Уверенный в быстрой победе и достижении мирового господства, фюрер не слишком заботился об оправдательных аргументах, зная, что победителю не придется доказывать свою правоту... Но главарям третьего рейха все-таки пришлось отвечать за свои преступления, в том числе и за развязывание войны против СССР.
