Надлежащей связи и взаимодействия артиллерии, особенно тяжелой, с пехотой не было; на запросы пехоты о помощи артиллерия не всегда, а тяжелая вообще не отзывалась. По заключению генерала Гудима, «пехота была предоставлена самой себе, так как, не подготовив в действительной степени ее атаки, артиллерия вместе с тем во время движения пехоты вперед не оказывала ей надлежащего содействия переносом огня на тыл и фланги атакуемого участка и на те батареи противника, которые мешали продвижению пехоты. Работа артиллерии производила впечатление, как будто она решала свою самостоятельную задачу, независимо от задач пехоты, и не была связана с нею общностью условий, т. е. отсутствовала надлежащая связь между этими родами войск.
Признавая необходимость полковой артиллерии, в 22-й пехотной дивизии назначались всегда в полковые участки одни и те же батареи, почему связь их с командирами полков и стрельба достигали полного совершенства...»
В других частях артиллерийский огонь не всегда сопровождал и поддерживал атаку своей пехоты.
г) Полки 22-й пехотной дивизии попали в ловушку, обстреливаемую артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем с фронта и с флангов. Их следовало отвести назад, а не продвигать вперед. По мнению командира 1-го армейского корпуса, «не лезь вперед, когда не знаешь, что впереди, хотя бы твои соседи атаковали справа и слева; попадая в ловушку, сообрази и быстро отходи назад. Атаку можно повторить, а убитых не воскресишь». По убеждению его — человека, неоднократно бывшего под огнем, — так именно следует поступать, т. е. воевать, а не водить людей на убой.
Плешков посылает в атаку истекающую кровью 22-ю пехотную дивизию, потерявшую 50% состава, считая ее попрежнему боеспособной [322] и, придерживаясь буквы устава, что боевые части «не сменяются», а поддерживаются...
д) Плешков приказал начать артиллерийскую подготовку в 8 часов и переходить в атаку не позже 15 часов, тогда как на артиллерийскую подготовку «мало было не только 6, но и 26 часов»{816}.
Подготовка атаки шрапнельным огнем, производившаяся некоторыми батареями, была безрезультатной и бесцельной.
е) Артиллерия, особенно тяжелая, располагалась слишком далеко за своей пехотой и от неприятельской артиллерии, которая нередко оказывалась недосягаемой и безнаказанно поражала русскую пехоту.
Наблюдение за результатами стрельбы артиллерии оставляло желать лучшего.
Пехота, занявшая окопы противника, поражалась иногда огнем своей артиллерии, хотя с наблюдательных пунктов движение пехоты в большинстве случаев было видно. Например, утром 19 марта тяжелая артиллерия Закутовского выпустила до 50 снарядов по своим пехотным заставам, убив 2 и ранив 19 солдат и контузив 2 офицеров.
ж) Не было надлежащего управления огнем артиллерии. Неудовлетворительность работы частей артиллерии объяснялась не ее недочетами, а недочетами в объединенном ее управлении.
Объединение всей артиллерии в одних руках признано весьма сложным в отношении управления и своевременной помощи пехоте на нужных пунктах. Просьбы пехоты обстрелять те или иные цели запаздывали, проходя несколько инстанций, а за это время выгодные цели исчезали.
По мнению командира 22-й артиллерийской бригады Ивашинцева, разделяемому и другими артиллеристами, управление сосредоточенной многочисленной тяжелой артиллерии в одних руках трудно и нецелесообразно и более правильным было бы выделить ее части в распоряжение корпусов{817}.
В общем со стороны войсковых начальников на долю артиллерии выпало немало нареканий, во многом справедливых; что же касается мнения самого главкозапа Эверта, то главной причиной мартовской неудачи он считал неудовлетворительность боевых действий артиллерии.
Еще во время операции полевой генинспарт командировал на Западный фронт в группу Плешкова одного из своих адъютантов, полковника Гриппенберга, который в своем докладе нарисовал откровенную жуткую картину хода мартовской операции и объяснил, что причины ее неудачи заложены были глубоко в основных [323] принципах русского высшего командования и что одного этого было достаточно, чтобы без наличия всяких других ошибок обречь всякую операцию на полную неудачу (доклад Гриппенберга использован в настоящем труде).
Затем, по окончании операции полевой генинспарт, с целью выяснения, насколько были правильны обвинения, возводимые на артиллерию, выехал с начальником Упарта и некоторыми состоящими для поручений сотрудниками в штаб Западного округа, куда были вызваны высшие войсковые и артиллерийские начальники, принимавшие участие в мартовской операции.
В результате произведенного расследования ставкой главковерха, по докладу Упарта, были даны следующие указания по артиллерийской части, добытые тяжким опытом мартовской неудачи:
1. Разработка операции в целом и в деталях как старшими, так и последующими войсковыми начальниками должна производиться заблаговременно совместно и в полном единении с соответствующими артиллерийскими начальниками. Только при этом условии возможно: а) исчислить потребность в орудиях и снарядах в соответствии с задачей, соразмерив задачу с наличными средствами; б) поставить задачи артиллерии в соответствии с ее основными свойствами; в) целесообразно использовать огонь артиллерии.
Совершенно недопустимо указывать артиллерии позиции до получения задачи, а затем уже давать ей боевую задачу, разработанную помимо и без ведома артиллерийских начальников (группа Плешкова).
2. Для решения боевой задачи, требующей сосредоточения сильного огня на определенном фронте, батареи и дивизионы могут быть соединены в группы. Состав и сила группы должны отвечать поставленной задаче и удобству управления.
Если количество артиллерии, привлеченной к решению общей задачи, велико, то артиллерию необходимо разбивать на несколько групп, объединенных единой властью. Если артиллерийские группы не могут оказывать взаимной поддержки на общем фронте, то объединение их излишне. Вообще чем больше группа, тем труднее управление и использование ее для решения частных задач. При организации групп должно, по возможности, избегать дробления батарей и дивизионов.
Необходимо не сосредоточение массы артиллерии на одной позиции, а сосредоточенный на заданном фронте огонь артиллерии, хотя бы и разбросанно расположенной.
В корпусах группы Плешкова состав артиллерийских групп был случайный, не отвечающий задаче и удобству управления, а сведение артиллерии в общую группу при неудачном ее расположении привело к невозможности нанести сильный удар сосредоточенным огнем на главном участке атаки. Объединение пяти артиллерийских групп под общим начальством Закутовского ничем не вызывалось, так как большая часть этих групп взаимно поддерживать друг друга и решать общие задачи не могла. [324]
В группе Балуева артиллерию 36-го корпуса, ввиду того что активную задачу выполняла только одна дивизия, необходимо было объединить, а не отдавать почти поровну в дивизии. Раздробление тяжелой артиллерии между всеми артиллерийскими группами Балуева не вызывалось необходимостью.
3. Начальник артиллерийской группы подчиняется тому общевойсковому начальнику, для которого решает задачу его группа. Она составляет артиллерию участка этого общевойскового начальника, предназначенную как для решения общей задачи, так и прочих текущих задач, которые ставит бой; эти последние задачи, возникающие главным образом по инициативе начальников нисходящих степеней (артиллерийских и общевойсковых), должны решаться в то время, когда артиллерийские части группы свободны от выполнения поставленной им общей задачи.
Артиллерийская группа должна иметь самую тесную связь: «восходящую» — от начальника артиллерийской группы к общевойсковому начальнику, которому он непосредственно подчинен; «нисходящую», соединяющую атакующие войска с артиллерийской группой, причем средством этой последней непосредственной и наиболее чуткой связи должны быть наблюдательные (основные и передовые) пункты, а также дополнительные передовые артиллерийские пункты, выдвигаемые на занятые при атаке участки неприятельской позиции.
В мартовской операции артиллерийские группы нередко являлись чуждыми атакующим частям и необходимая между ними связь часто отсутствовала. Начальники артиллерийских частей, входивших в состав группы, не обладали инициативой и ожидали приказания свыше даже в то время, когда были свободны от решения общей задачи. В частности, в группе Закутовского пожелания частей, непосредственно ведущих атаку, не всегда принимались во внимание.
Между артиллерийскими начальниками и пехотными, непосредственно ведущими атаку, не было тесного единения и согласованности действий, как того требовала серьезность задачи. Отсюда вытекала разрозненность действий, распределение времени по часам, а не по достигнутым при подготовке атаки результатам; атака пехоты и артиллерийский огонь не шли рука об руку. Вследствие чрезмерной централизации управления артиллерийских групп пехота иногда, при частных эпизодах боя, или не получала артиллерийской поддержки, или поддержка эта приходила поздно.
В 1- м армейском корпусе пехотные начальники не нашли нужным осведомить артиллерийскую группу Масальского о том, что атака началась, и даже не потрудились узнать, закончена ли подготовка атаки артиллерией.
4. Войсковым начальникам надлежит ставить артиллерии определенные, ясно выраженные задачи.
В задании должно быть указано вполне определенно: а)на каком протяжении и в каком месте следует делать проходы в проволочных заграждениях; б) на каком протяжении и в каком именно месте [325] срыть окопы противника; в) в каком месте и какие постройки его разрушать и т. п.
Как протяжение фронта окопов и заграждений, так и число опорных пунктов и блиндажей, подлежащих разрушению, должно быть строго соображено с силами и средствами артиллерии.
Между тем, обращаясь к заданиям, по которым работала артиллерия во время мартовской операции, должно отметить, что или роль артиллерии в приказах и приказаниях определялась общими фразами, или задача ставилась хотя и определенная, но настолько обширная, что она была не под силу имевшейся артиллерии. Иначе говоря, задачи не были соображены с силами и средствами артиллерии. Задачи не соответствовали часто и свойствам артиллерии: нельзя было в то время требовать подготовки атаки ночью; нельзя легкой пушечной артиллерией разрушать окопы, к тому же промерзшие; артиллерия крупных калибров не должна предназначаться для проделывания проходов в проволоке, так как ее прямая задача — разрушать прочные постройки и укрытия в окопах.
Нельзя нарушать основное требование к артиллерии: наносить мощный удар сосредоточенным огнем; нельзя допускать, как это имело место в мартовской операции, разрозненные действия артиллерии и разбрасывание снарядов по широкому фронту и в глубину.
Наконец, некоторые задачи не отвечали самым элементарным общим правилам и задавались как бы наперекор здравому смыслу; так, например, приказывали артиллерии: открывать беглый огонь без определенной цели и боевой задачи; выпускать определенное число снарядов, не интересуясь ни целью стрельбы, ни достигнутыми ею разрушениями и прочими результатами; вести артиллерийский огонь, не имея в виду двигать пехоту вперед, и пр.
5. Соответственно полученной задаче необходимо предварительно составить и подробно разработать согласованный план действий атакующих войск и артиллерии.
Для артиллерии указанный план должен предусматривать потребное число орудий и количество снарядов разных калибров и с исчерпывающей полнотой предусматривать все детали предстоящей работы артиллерии: а) в период подготовки атаки, б) в период самой атаки, в) по окончании атаки, в предположении как успешного, так и отрицательного ее исхода.
Составленный план должно проводить настойчиво и систематично.
В мартовской операции род и количество потребных орудий и снарядов были определены «на-глазок».
В группе Плешкова общий план был разработан кое-как и при выполнении менялся — иногда даже дважды в течение одного дня; при таких условиях группировка артиллерии не могла соответственно и своевременно меняться, а отсюда вытекало: приказание обстреливать такой-то участок позиции противника «хотя бы на предельных дистанциях»; использование для главного удара ничтожной части артиллерийских сил и притом с чрезмерно больших дальностей. [326]
В артиллерийской группе Закутовского не было своевременно предусмотрено разрушение фланкирующих участков окопов и блиндажей; ходы сообщения не были заданы к обстрелу; детального распределения огня не давалось, переносы огня назначались расплывчато, как, например, приказывалось: «обстрелять Лапинский лес», площадь которого занимала около 2 кв. км. или «перешеек леса».
В группе Сирелиуса плана действия не было никакого: по часам и приказам с тыла артиллерией выполнялись распоряжения об открытии то ураганного, то одиночного огня, днем и ночью.
6. При составлении плана действий должно руководствоваться результатами всестороннего изучения свойств неприятельской позиции не только в ее ближайших, обращенных к нам участках, но к в глубине.
Для этого необходимы личная разведка, отличное знание местности во всех ее деталях, фотографии позиций с самолета, разведка тыла позиции самолетами и змейковыми аэростатами.
В этом отношении было сделано довольно многое только в группе Балуева; в группах Плешкова и Сирелиуса почти никаких необходимых данных не имелось — в группе Плешкова, например, вторая линия окопов противника лишь «предполагалась».
7. Задача, поставленная артиллерии, должна быть насколько возможно более проста и ясна; тогда только будет легко и удачно выполнена как соответствующая группировка артиллерии, так и самая задача.
Задачи, поставленные приказами по группам Плешкова, Сирелиуса и Балуева, не отвечали указанному требованию.
8. При составлении плана действий артиллерийской группы необходимо учесть следующее: а) при большом числе орудий детальное управление огнем группы крайне затруднительно и бывает даже невозможно; поэтому задачи батареям и дивизионам группы должны быть просты и немногочисленны, а границы участков поражения должны быть ясно указаны — лучше всего показом на местности; б) при большом числе дивизионов и батарей должны быть приняты меры, чтобы они не мешали друг другу при стрельбе на поражение; поэтому следует назначать батареям и дивизионам хотя бы узкие, но самостоятельные участки, избегая накладывания огня нескольких батарей (дивизионов) на один район; в) артиллерийская группа требует значительного времени на рекогносцировку, на расстановку батарей, организацию связи, на распределение целей, поэтому излишняя торопливость ведет к непроизводительному расходу снарядов и невозможности использовать боевую силу огня полностью, поэтому же нельзя часто менять задачи артиллерии и ожидать от нее немедленного исполнения поставленной задачи.
Между тем артиллерийская группа Закутовского, при предварительной подготовке атаки, имела в виду сложные задачи, многочисленные переносы огня, накладывание огня нескольких дивизионов или батарей на один и тот же участок. Пристрелка 237 целей в течение трех дней ясно указала район намеченного удара в расположении [327] противника; при этом задачи группе изменялись, не считаясь с временем.
Заблаговременная пристрелка большого числа целей не всегда необходима, в особенности в тех случаях, когда цели только предположительны.
В указанном случае предварительная пристрелка являлась излишней, так как требовалась точная стрельба на разрушение, а заблаговременно пристрелянные при тогдашних методах и средствах данные ввиду изменений в атмосфере для получения точных данных все равно следовало проверить, т. е. нужно было вновь пристреляться.
Вообще при заблаговременной пристрелке не имело смысла добиваться получения точных данных и необходимо было так вести пристрелку, чтобы не обнаружить противнику фронта главной атаки.
При невозможности выполнить указанное требование пристрелку следовало начинать непосредственно перед артиллерийской подготовкой; для сокращения времени на пристрелку число целей должно быть ограничено только строгой необходимостью.
9. Артиллерийская группа, по окончании поставленной ей задачи, по мере захвата позиций противника и продвижения пехоты вперед, должна выделять и передавать войскам необходимую им для непосредственной поддержки артиллерию. Порядок расчленения группы должен быть, по возможности, предусмотрен.
Разумеется, возникшая в процессе операции новая задача, требующая сосредоточенного удара огня артиллерии, может вызвать образование новой артиллерийской группы.
В группе Балуева делались распоряжения о расчленении артиллерийских групп, но исполнение распоряжений несколько запаздывало.
10. Ни подготовка, ни поддержка атаки артиллерийским огнем ночью не может быть допущена{818}.
Ночная стрельба (огонь всегда редкий, носящий случайный характер, неравномерный) может иметь задачей: а) мешать работам по восстановлению того, что было разрушено дневной стрельбой; б) беспокоить противника в особенно важных участках его позиции, где выяснено или предполагается большое скопление людей; в) обстреливать населенные пункты, держать противника под постоянным страхом хотя бы случайного поражения. [328]
Эти указания не были соблюдены во всех трех группах — Балуева, Плешкова и Сирелиуса; стрельба велась каждую ночь, нередко наугад, с напрасной тратой снарядов.
11. Расписание стрельб по часам или выпускание снарядов каждой батареей через определенные промежутки времени без ясно, поставленной цели — преступная трата снарядов.
Между тем и это указание было нарушено во всех трех группах.
12. Нельзя назначать по часам продолжительность подготовки атаки или точное время начала атаки: необходимо только указать, что именно нужно сделать артиллерии. Как исполнить заданное — это уже дело артиллеристов {819}.
Артиллерия должна всемерно стремиться выполнить поставленную ей задачу возможно скорее, но связывать артиллерию точным, часто коротким сроком нельзя.
Пехота должна начинать атаку укрепленной позиции лишь тогда, когда будет закончена артиллерийская подготовка атаки.
Все указанное относится ко всем группам, участвовавшим в операции.
13. Артиллерийский огонь следует вести методичный, с наблюдением при каждом выстреле не только перелетов и недолетов, но в производимого разрушения.
Термин «ураганный огонь» следует совсем вывести из обихода; ни «ураганного», ни «барабанного» огня вести не должны, — впечатление урагана должно получаться только у противника, по которому бьет достаточное число батарей.
Только в отдельных случаях появления открытых скоропроходящих целей допустим «беглый огонь» и то не массы артиллерии, а отдельных батарей.
Для морального воздействия на противника нужен не «ураганный» огонь многочисленной артиллерии, а планомерное и тщательно подготовленное совместное ее действие, при котором только и возможно достигнуть: разрушения преград, поражения живых целей в непрерывного, назойливого треска разрывов, покрывающего весь участок атаки.
Все группы, участвовавшие в мартовской операции, не соблюдали приведенных указаний.
14. Каждый артиллерийский выстрел должен преследовать определенную цель, вытекающую из общей задачи: не следует стрелять потому только, что стреляет противник. [329]
На фронте Сирелиуса 18 и 19 марта немцы не отвечали его артиллерии почти ни одним выстрелом. Это пример, достойный подражания.
15. О силе артиллерийского огня нельзя судить по звуку выстрелов: нужно считаться с результатами огня.
Между тем начальники дивизий и командиры полков часто говорили, что артиллерийский огонь «слаб», и задерживали из-за этого начало атаки, тогда как результаты артиллерийской подготовки бывали в то время достаточно удовлетворительными.
16. Огонь артиллерии и движение пехоты должны итти рука об руку: движение в атаку должно итти под прикрытием огня артиллерии, причем огонь легкой артиллерии должен сопровождать пехоту до последней возможности, при безупречно организованном со стороны артиллерии наблюдении; огонь тяжелой артиллерии, при стрельбе гранатами, переносят с атакуемого участка, когда атакующая пехота примерно в 400 шагах от окопов противника.
Этот издавна установившийся в русской артиллерии принцип был нарушен почти всеми во всех трех группах.
В боях мартовской операции конец подготовки и начало атаки часто не совпадали: имели место перерывы продолжительностью до трех часов, в течение которых противник успевал оправиться морально и подвести резервы, а иногда частью восстановить разрушенное.
17. Для пробития проходов в проволочных заграждениях должна применяться 76 -мм пушка при условии удаления, по возможности, не более 2 км и пристрелки каждого орудия отдельно. В указанных условиях, при наблюдении участка разрушаемой проволоки с расстояния не более 1/2 км, одна легкая батарея в час может сделать проход около 40 м шириной в проволочной полосе в шесть рядов кольев. Расход гранат при этом составит 20—50 штук на погонную сажень (около 2 м) фронта проволоки. Батареи предпочтительно ставить так, чтобы они фланкировали проволочные заграждения. Расходовать для этой цели тяжелые снаряды, особенно 152 -мм, совершенно непрактично: эти снаряды нужно расходовать на разрушение прочных блиндажей и укрытий.
В начале операции во всех группах 76 -мм артиллерия для разрушения проволоки привлечена не была. Вместо нее неправильно была использована артиллерия крупных калибров, в результате чего окопы, укрытия и особенно фланкирующие постройки остались почти везде неразрушенными, проходов же в проволоке сделано было недостаточно.
18. Невыгодно намечать сплошные участки разрушения проволоки и окопов. Устройство одного прохода, хотя и широкого, подводит под пулеметы и тяжкие потери; ряд устроенных проходов, хотя бы более узких, облегчает атаку, уменьшая жертвы.
19. Питание снарядами организовано было совершенно неудовлетворительно. Не были устроены в достаточном количестве промежуточные склады. Запасов, завезенных на склады, было недостаточно для ведения операции, а пополнение запасов запаздывало. [330]
Для операции штабом Западного фронта были обещаны снаряды по расчету на 10 дней, считая на легкое орудие по 200 патронов, на 122 -мм гаубицу — 100 выстрелов, на 152 -мм и на 107 -мм — по 50 выстрелов. Казалось бы, что эти снаряды должны быть в полном распоряжении каждой войсковой группы, причем они должны быть предварительно завезены на ближайшие склады в таком количестве, чтобы командование группой могло их расходовать не по дневному расчету, а по потребности боя.
Снаряды подавались малыми пачками, достаточными, чтобы поддерживать огонь, но недостаточными для решения задач. Такой порядок приводил в общем к большому расходу снарядов без возможности достигнуть успеха. Своевременно доставленные в необходимом количестве снаряды позволили бы нанести внезапный мощный огневой удар, обеспечивающий успех и сравнительно при меньшем общем расходе боеприпасов.
При достаточных запасах в ближайшем тылу возможно было бы регулировать по потребности расход гранат и шрапнелей.
20. На разрушение фланкирующих участков не было обращено должного внимания, и атаки 18 марта при слабом артиллерийском огне со стороны немцев были отбиты преимущественно фланкирующим пулеметным и ружейным огнем. При этом в некоторых случаях неудачно были избраны для атаки входящие сильно обстреливаемые с флангов участки.
21. Атака иногда не нацеливалась на места прорывов, сделанных артиллерией, а пехота не всегда следила за работой артиллерии. В результате атакующая пехота нарывалась на целые проволочные заграждения и несла большие потери. В таких случаях следовали обычно обвинения артиллерии в небрежной или недостаточной подготовке атаки огнем, вместо того чтобы обратить внимание на необходимость тщательной организации наблюдения и связи, а также на необходимость обучения пехоты наблюдению за артиллерийским огнем.
22. Двигались атакующие части медленно, с частыми остановками. Поэтому атакующая пехота несла большие потери, не имея возможности окопаться при мерзлом грунте, еще не оттаявшем во время операции; артиллерия же, принужденная в течение многих часов сопровождать и прикрывать огнем свою пехоту, тратила множество снарядов.
При движении атакующих частей шаблон неприменим, но при порывистом движении вперед потери будут гораздо меньше и не будет громадного расхода артиллерийских снарядов.
Кроме того, во время операции просьбы о поддержке артиллерийским огнем начинающейся атаки часто бывали преждевременными: несмотря на сообщение, что «атака началась», пехота еще долго оставалась на месте, а артиллерия, прикрывая предполагаемую, но запоздавшую атаку, тратила бесцельно массу снарядов.
23. План действий артиллерии не был достаточно разработан, а в некоторых случаях не был вовсе разработан. Цели для переноса [331] огня не всегда были распределены детально и пристреляны заблаговременно, ходы сообщения и пути перехода резервов противника не были выяснены, распределены и пристреляны. Указанные упущения произошли оттого отчасти, что аэрофотоснимки неприятельских позиций не были своевременно доставлены и в полной мере использованы.
24. Высшее артиллерийское командование в корпусах, армиях и на фронтах не должно ограничиваться комнатными словесными объяснениями, отрывающими командный состав артиллерии от работы в наиболее горячее время, и ознакомлением с положением деля только по разрисованным отчетным карточкам. Оно должно фактическим контролем, работой на наблюдательных пунктах проверять исполнение приказов начальниками младших степеней, указывать на месте ошибки и на месте же давать указания, как их исправлять.
Результаты совещаний артиллерийских начальников и выработанные планы действий артиллерии следует сообщать начальникам дивизий и командирам полков, назначенным для непосредственного участия в атаке. Не следует связывать непосредственных исполнителей, если их действия не идут вразрез с общим планом.
25. Необходимо на ночь организовать специальную стрельбу пехоты и выставлять пулеметные батареи для обороны сделанных проходов и разрушений, чтобы не допустить исправления повреждений. Нельзя всю ночную стрельбу возлагать только на артиллерию.
В мартовскую операцию редкий артиллерийский огонь по ночам для обороны проделанных проходов и разрушений оказался недостаточным, чтобы прекратить работы. Например, все проходы, сделанные русской артиллерией 18 марта, немцы успели к 20 марта завалить рогатками.
26. Не следует расходовать шрапнели, если нет живых целей; в период разрушения окопов и проволоки для шрапнели почти нет целей.
Между тем при атаках 18 и 22 марта в одном только 5- м корпусе выпущено было около 27 400 шрапнелей к 76 -мм пушкам и до 2 500 шрапнелей более крупных калибров. На это сразу было обращено внимание, и на артиллерийскую подготовку 20 марта расход шрапнелей в том же 5- м корпусе, при удачной атаке, оказался всего около 3200 для 76 -мм пушек и около 300 для орудий прочих калибров. Атака 18 марта стоила 65500 снарядов.
27. По опыту мартовской операции, оказалось необходимым увеличить число гранат к 76 -мм и 107 -мм пушкам до 50% боевого комплекта, к 122 -мм гаубицам — до 75%, к 152 -мм гаубицам — до 90%, чтобы в борьбе за укрепленные позиции не испытывать недостатка в снарядах для разрушения.
28. Опыт мартовской операции показал, что в большинстве случаев как русская, так и неприятельская артиллерия были неуязвимы. [332]
Поэтому «приказать» уничтожить артиллерию не значит еще избавить себя от ее огня, и нельзя обольщать себя и пехоту надеждой, что огонь артиллерии будет совершенно погашен. Поэтом) еще в период предварительной подготовки операции необходимо изыскивать средства, позволяющие сделать этот огонь менее действительным {820}.
29. Мартовские бои подтвердили необходимость передачи средств воздушной разведки в руки артиллерии с временным подчинением летчиков артиллерийским начальникам.
30. В общем артиллерии в период мартовской операции назначали фронт обстрела и разрушения, ни с чем не сообразуясь. При постановке задач артиллерии как общевойсковые, так и артиллерийские начальники по большей части не производили расчетов, которые давали бы уверенность, что задача отвечает силам той артиллерии, которой она задана, не подсчитывали (исходя из при мерного числа снарядов, требующихся, по грубому хотя бы подсчету, для выполнения задачи), может ли артиллерия исполнить задачу в заданный срок и пр.
В результате — при неуспехе перекладывание вины на артиллерию, не оправдавшую будто бы возлагавшихся на нее надежд. Так, например, на третий день боя, 21 марта, главкозап Эверт телеграфировал наштаверху Алексееву: «...Судя по тому, с каким трудом войска овладевают даже передовыми окопами, приходится притти к убеждению, что результаты артиллерийской подготовки весьма недостаточны; артиллерия стреляет слабо, руководство ее огнем поставлено нехорошо, и снаряды затрачиваются непроизводительно». Между тем в данном случае и во всех других случаях вина за неудачу мартовской операции падала на тех начальников, не исключая некоторых артиллерийских, которые не сумели использовать боевую силу артиллерии, забывая и опыт подготовки мирного времени и опыт войны.
Причин, породивших мартовскую неудачу, было множество. Механически связанные между собою, каждая из них порождала новые, и таким образом создалась та совокупность условий, при которых успех операции стал невозможным. Точно так же не было одного какого-нибудь виновника среди руководителей операции — грешили все и грешили во всех областях. Безупречна была лишь та живая масса, имя которой — войска. [333]
