Благодаря хорошо укрытой позиции батарея потеряла только двух солдат ранеными и трех лошадей убитыми. Командирский наблюдательный пункт был обнаружен из-за того, что на нем собралась группа наблюдателей, и по нему около 15 часов был открыт сильный артиллерийский огонь противника, заставивший командира батареи выбрать себе другой наблюдательный пункт впереди на том же массиве выс. 281.
На другой день, 8 октября, 3-й батарее приходилось все время отбивать своим огнем наступление австрийцев, наседающих на [256] отходящие части пехоты 3-й стрелковой бригады. Поздно вечером под покровом темноты 3-я батарея стала отходить и к 2 часам ночи стала на ночлег в Низанковице.
За два дня, 7 и 8 октября, батарея израсходовала 1 106 шрапнелей и 184 гранаты (в среднем за день боя на одно орудие по 80 снарядов).
С наблюдательного пункта командира 3-го стрелкового артиллерийского дивизиона на выс. 289 хорошо был виден форт 4, броневые купола с противоштурмовыми орудиями в его плечевых углах и проволочные заграждения вокруг него.
Хотя 76 -мм пушка была заведомо бессильна против бетонированных окопов, крепостных сооружений и броневых куполов, но все же обстрел форта 4 и батарей в промежутках между фортами являлся основой первой задачи, поставленной батареям 3-го стрелкового дивизиона. Были видны прямые попадания в бруствер форта, но разрушения бруствера не наблюдалось. Пригодность 76 -мм пушки для уничтожения проволочных заграждений и проделывания в них проходов была в то время еще не признана, а потому стрельба легких батарей по проволочным заграждениям вовсе не предусматривалась приказом об артиллерийской подготовке атаки.
Командир 1-й батареи, по просьбе командира 9-го стрелкового полка (полковника Радовского), с которым была установлена связь, открыл огонь по форту 4, сильно поражающему полк. Командир батареи доносил о стрельбе своей батареи: «Благодаря тому что полковник Радовский корректировал мою стрельбу по телефону, — как шрапнельный огонь по защитникам форта, так и гранатный по артиллерии форта был настолько меток, что заставил замолчать надолго тяжелую артиллерию, а также ружейную и пулеметную стрельбу». Это подтверждается реляцией штаба 3-й стрелковой бригады о штурме Перемышля, в которой говорилось: «Изумительно точная и меткая стрельба 1-й батареи стрелкового артиллерийского дивизиона (подполковника Рудольфа), корректируемая по телефону моими (т. е. начальника 3-й стрелковой бригады) наблюдателями, видимо, подбила блиндированную за цементно-бетонным укрытием батарею противника, расположенную восточнее форта 4, и заставила ее молчать в течение 3—4 часов. Так метко поражались части гарнизона форта, что они в течение всего дня 24.IX (7.Х) не смели высунуть головы и не стреляли, но форт с его батареями за крепкими бетонными сооружениями оставался для легкой батареи неуязвимым; наши гранаты отскакивали от бронированных закрытий, как градины от железной крыши дома, совершенно не причиняя вреда... только 6 -дм. (152 -мм) гранаты тяжелой артиллерии, может быть, могли разрушить эту броню... Огонь батареи гранатой по амбразурам двухорудийной батареи на форту был настолько точный, что в одну из амбразур получилось прямое попадание снаряда, после чего неприятельские орудия почти полдня молчали». [257]
По предложению Радовского, батарея вела огонь при помощи передовых наблюдателей по легким и тяжелым! батареям противника между фортами 4 и 3, сильно беспокоившим 9-й и 11-й стрелковые полки и наблюдательный пункт командира батареи и нащупывавшим расположение 1-й и 2-й батарей. Огонь 1-й батареи был настолько удачен, что в батареях противника осталось лишь по одному стреляющему орудию.
Около 12 часов батальон Купянского полка, шедший на поддержку 9-го стрелкового полка, попал под огонь неприятельской вылазочной батареи со стороны форта 3 и Злота Гура на правом берегу р. Вяр (схема 9). По приказанию командира дивизиона, 1-я батарея открыла по ней огонь и заставила ее замолчать.
В предвидении штурма форт 4 обстреливался 1-й и 2-й батареями еще накануне под вечер. В течение более двух часов батареи засыпали внутренность форта и искусственные препятствия вокруг него шрапнелью и гранатами, ведя огонь батарейными очередями шкалою вперед, назад, вправо и влево, причем в стороны по всей видимой ширине форта, а в глубину на 500—600 м. По мнению артиллеристов, «огонь был безусловно действителен, потому что в это время батареи форта молчали и не было слышно ружейного огня против расположения 11-го стрелкового полка». На рассвете 2-й батарее приказано было усиленно обстреливать форт 4 и встречающиеся препятствия на пути наступления 11-го стрелкового полка, что и было исполнено; огонь был прекращен только тогда, когда пехота подошла к гласису форта и огонь мог поражать уже своих. В дальнейшем стрельба 2-й батареи велась большей частью по указаниям начальников участков передовых цепей 11-го полка. Стрелки с просьбами командиров рот обстрелять ту или иную цель часто приходили к командиру 2-й батареи и тем самым обнаружили его наблюдательный пункт противнику, который около 14 часов стал обстреливать его тяжелой артиллерией. Между прочим, один из командиров рот просил обстрелять накапливающуюся приблизительно в 1 км влево от форта 4 на лужайке австрийскую пехоту. Командир 2-й батареи открыл огонь, и по первой же очереди лужайка была найдена и обстреляна беглым комбинированным огнем гранатой и шрапнелью. Командир роты сообщил командиру батареи, что под огнем его батареи полегло много австрийцев и они бегут в полном беспорядке; при этом он просил перенести огонь в глубь лужайки за гребень, так как там находилась неприятельская батарея. Тогда обстрел стал производиться по площади приблизительно 400 м в ширину и 800 м в глубину. Огонь был прекращен с наступлением темноты.
Приходится отметить разрозненность действий 1-й и 2-й батарей 3-го стрелкового дивизиона, несмотря на то, что согласно распоряжению начальника стрелковой бригады батареи составляли самостоятельный артиллерийский участок, огнем которого должен был управлять командир дивизиона. В начале боя еще замечается [258] до некоторой степени объединенное управление огнем, но стрельба ведется заведомо бесцельная по форту 4; затем батареи ведут огонь каждая самостоятельно в полном взаимодействии с пехотой по указаниям ее передовых частей, но не считаясь с важностью значения той или иной указываемой пехотой цели.
В общем стрельба легких батарей позволила русской пехоте подойти к гласису форта 4. Большего эти батареи дать не могли; штурм форта они не подготовили, так как бетонированные сооружения форта, башенные и блиндированные батареи оставались для них неуязвимыми.
В реляции штаба 3-й стрелковой бригады о действиях под Перемышлём за 7 октября говорится, между прочим, следующее: «...роты 9-го и 11-го стрелковых полков уже облепили гласис форта, обстреливаемые бешеным огнем. Так как проволочные заграждения не удалось разрушить (ножницы их не брали), роты залегли в 300—400 шагах от форта на линии заграждений и стали врываться в землю... С утра до вечера противник ружейным и пулеметным огнем старался уничтожить залегшие у гласиса форта наши части. И только напряженная работа батарей 3-го стрелкового артиллерийского дивизиона, засыпавшего в течение дня форт и его промежутки непрерывным метким огнем, облегчала положение героев и противодействовала всяким попыткам противника сделать вылазку во фланг. В таком вынужденном положении в виду форта бригада провела целый день... Вечером решено не уходить с гласиса, дабы ночью продолжать штурм».
Командир 9-го стрелкового полка рапортовал командиру бригады, что он и все чины его полка с 7 ч. 15 м. утра 7 октября до 1 ч. 45 м. ночи 8 октября «не имели возможности выйти из окопов, чтобы не быть ранеными или убитыми неуменьшавшимся огнем австрийских батарей с форта 4 и правее его».
1-я и 2-я батареи в течение боя 7 октября не были обнаружены противником и потерь не понесли; случайным снарядом было разбито колесо в одном из орудий 2-й батареи, в другом орудии от частой стрельбы погнулся лафет и вышел из строя. Наблюдательный пункт командира 2-й батареи обстреливался снарядами крупного калибра с фортов 4 и 5. Вечером батареи приготовились к ночной стрельбе и ночью после нескольких очередей выстрелов заставили молчать неприятельскую артиллерию.
С утра 8 октября батареи продолжали обстрел противника и отбивали его вылазки против отходящих полков 3-й стрелковой бригады. 1-я батарея своим огнем не дала возможности подняться привязному аэростату противника из-за форта 4. Вечером батареи отошли к Низанковице почти без обстрела неприятельской артиллерии, если не считать нескольких снарядов крупного калибра, выпущенных по 1-й батарее, когда она шла по шоссе к Низанковице, не причинивших ей никаких потерь.
Командир 3-го стрелкового артиллерийского дивизиона благодаря командирам стрелковых полков, с которыми он держал постоянную [259] связь, был всегда в курсе обстановки и получал необходимые указания от командира 3-й бригады генерала Фока. Согласно реляции командира дивизиона о действиях под Перемышлём, успешными действиями батареи дивизиона «всецело обязаны командирам 9-го и 11-го полков и командиру батальона Купянского полка» (поддерживавшего 9-й и 11-й стрелковые полки), так как они держали тесную связь с командиром дивизиона и с командирами батарей и «все время боев давали ценные указания для нанесения своевременно удара австрийцам в том или ином направлении».
Во время боя 7 октября командир 3-й стрелковой бригады генерал Фок, получая донесения командиров полков: «огонь наших батарей нисколько не погасил огня крепостных орудий форта 4, которые нас поражают», или «прошу направить огонь тяжелой артиллерии на форт 4, дабы погасить его огонь, полевые пушки не действительны, они ему безвредны», и т. д. и не имея в своем распоряжении тяжелых батарей, считал невозможным овладеть фортом до подавления его броневой артиллерии. Еще днем генерал Фок донес генералу Щербачеву: «3-я стрелковая бригада остается в том положении, в каком ее застало утро, так как без поддержки тяжелой артиллерии продвинуться вперед невозможно». Он полагал, что даже в случае удачного штурма форта в ночь на 8 октября удержаться в нем «под перекрестным огнем соседних укреплений и батарей с наступлением дня будет весьма затруднительно».
За день боя 7 октября 3-я стрелковая батарея потеряла убитыми 1 офицера и 35 солдат, ранеными 21 офицера и 319 солдат, пропавшими без вести 62 солдата. Батареи 3-го стрелкового артиллерийского дивизиона израсходовали 1050 гранат и 4382 шрапнели, в среднем по 225 снарядов на орудие.
Повторение штурма в ночь на 8 октября не состоялось. 3-я стрелковая бригада отошла к Низанковице и затем к д. Балице. Туда же отошел 2-й тяжелый артиллерийский дивизион. 1-й тяжелый и 8-й мортирный дивизионы стягивались в Мочерады. Командир 3-го тяжелого артиллерийского дивизиона получил 8 октября приказание генерала Дельвига присоединиться к своему корпусу, следуя на Садова Вишня, Яворов, и Ярослав.
Результаты атак
Неудача штурма была ясна для всех его исполнителей и ближайших начальников штурмовавших войск. Они сознавали свою техническую беспомощность; после бесплодных кровопролитных атак 7 октября у них не оставалось никакой надежды на успех. Но высшее русское командование в лице Щербачева и Брусилова, продолжая быть убежденным в возможности взять крепость с наскока пехотой лишь при поддержке полевой артиллерии и совершенно игнорируя главную причину неудачи — отсутствие [260] осадной тяжелой артиллерии, — решило повторить штурм 8 октября.
По поводу атаки Перемышля Брусилов сам вспоминает следующее:
«Артиллерийская подготовка не могла быть продолжительной и достаточно интенсивной по недостатку снарядов, но тем не менее стрельба велась удачно, и неприятельский артиллерийский огонь подавлялся нашей артиллерией, так как, уступая австрийской артиллерии в количественном отношении и калибром орудий, наша артиллерия качеством стрельбы была неизмеримо выше.
Генерал Щербачев, ведший эту операцию против Перемышля, был вполне убежден в благоприятных результатах нашего предприятия против этой крепости, и действительно, два форта Седлиской группы были взяты штурмом 19-й пехотной дивизии, причем особенно отличился Крымский полк. Все внимание осажденных, как мы и желали, и большая часть его резервов были притянуты к Седлиской группе, и становилось более удобным начать атаку северо- и юго-западных фортов. Но в эти время случились то, чего мы опасались. Австрийская армия перешла в наступление для спасения Перемышля. Австрийцы могли к нам свободно подойти в четыре перехода и вступить с нами в бой. Явилась необходимость быстро прекратить штурм Перемышля, ибо силы врага, по нашим сведениям, превышавшие наши, направлялись частью против 3-й, а частью против 8-й армии.
Имея в этот момент всего два корпуса, которые ни в каком случае не могли бы сдержать наступающего врага, и обсудив с генералом Щербачевым положение дела, пришел к заключению, что штурм Перемышля требовал, по всей вероятности, еще дней 5—6, которых у нас в распоряжении не оказывалось, а потому пришлось отказаться or этой выгодной операции, отозвать 12-й корпус из Перемышля и приказать 11-й армии снять осаду згой крепости»...
Очевидно, генерал Щербачев ввел в заблуждение генерала Брусилова не только в отношении необоснованной своей уверенности в благоприятных результатах «предприятия» против Перемышля, но и в отношении подавления огня неприятельской артиллерии и взятия двух Седлиских фортов штурмом 19-й пехотной дивизии.
Начальник 19-й дивизии телеграфировал генералу Щербачеву дважды (см. выше):
6 октября в 17 ч. 21 м.: «Сильный штурм может быть успешен лишь при условии уничтожения нашей тяжелой артиллерией броневых артиллерийских установок противника и уничтожения фланговой обороны рвов, почему прошу доложить командующему армией, так как артиллерийский огонь противника, по моим личным наблюдениям, очень еще силен и затрудняет дальнейшее наше наступление даже для уничтожения проволочных заграждений".
7 октября в 13 ч. 30 м.: «Дивизия старается энергично развить успех, но сказывается недостаток общей артиллерийской подготовки. Крымский полк (73-й) пытался развить успех из занятой батареи 1/3 (укрепление 1/1, но встречен сильным пулеметным огнем из блиндированных построек сзади батареи. Кубанцы (76-й полк) ворвались в ров укрепления 1/3. Попытки их эскаладиривать укрепление парируются сильным пулеметным огнем с фланговых окопов. Сейчас тяжелый дивизион разрушает эти фланкирующее окопы. Вся артиллерия занята и не может обстрелять укрепление 1/2, перед проволочным заграждением которого в 300 шагах находятся севастопольцы (75-й полк)».
В общем задачу штурма 19-я пехотная дивизия выполнить 7 октября не могла ввиду слабости артиллерийской подготовки. [261]
Только огнем тяжелой артиллерии крупных калибров возможно было бы обеспечить успех штурма Перемышля путем разрушения долговременных крепостных сооружений. А такой артиллерии в распоряжении генерала Щербачева не было. Мало того, даже при наличии у него слабой полевой легкой и полевой тяжелой артиллерии подготовка штурма Перемышля не могла быть, как вспоминает генерал Брусилов, «достаточно интенсивной по недостатку снарядов».
Генералу Брусилову, как он сам пишет, «явилась необходимость быстро прекратить штурм Перемышля», так как силы австрийцев, перешедших в наступление, превышали силы русских, и «пришлось отказаться от этой выгодной операции», так как на проведение ее «требовалось еще 5—6 дней, которых в распоряжении не оказывалось».
Имея в виду указанные соображения самого генерала Брусилова, не следовало начинать признаваемую им запоздавшей операцию против Перемышля, не говоря уже о том, что при отсутствии необходимых артиллерийских средств никоим образом нельзя было рассчитывать на успех штурма.
Но если последнее соображение игнорировалось генералами Щербачевым и Брусиловым, увлеченными идеей захвата Перемышля открытой силой, то весьма странной является оптимистическая уверенность в успехе штурма и генерала Дельвига, который, как исключительно выдающийся в то время высокообразованный специалист техники и тактики артиллерии, лучше Брусилова, Щербачева и всех других старших общевойсковых и артиллерийских начальников понимал слабость действия по долговременным крепостным веркам не только полевой легкой, но и полевой тяжелой артиллерии 107 -мм и 152 -мм калибра, предоставленной к тому же в его распоряжение для артиллерийской подготовки штурма в крайне ограниченном количестве.
После неудачи штурма генерал Дельвиг писал начальнику штаба фронта генералу Алексееву: «...Благодаря теснейшей связи родов войск, мы могли продвигаться без потерь под защитой наших снарядов легких и тяжелых. Конечно, сказывалось малое количество тяжелых орудий. Как правило, тяжелые батареи работали повзводно, а полевые мортирные (гаубичные) батареи работали по три орудия или повзводно. Наконец, одной батарее, 8-й тяжелой, пришлось держать под огнем четыре цели (4 батареи противника), стреляя, когда одна из сдерживаемых батарей хотела открывать огонь; при этом каждое орудие было направлено в свою цель.
Труднее всего была борьба с броневыми батареями, которая требовала очень большого числа выстрелов, чтобы попасть в купола. Самая точнейшая пристрелка, выверка отдельных орудий, не совсем помогала, так как грунт был мягкий и менялась дальность полета от нагревания орудий. Во всяком случае часть броневых орудий привели к молчанию, форт 5 (южный в группе Седлиска) обращен снаружи в бесформенную массу, хотя мы не преувеличивали [262] способность нашу разрушать казематы. Поставлена могла быть задача лишь подавить наружную оборону, а фланкирующие постройки рвов предполагалось взорвать...
...Вечером в штабе корпуса была получена телеграмма, требовавшая прекратить операцию, если нельзя надеяться ее закончить к вечеру 25 числа {804}. Это условие было, конечно, невыполнимо, так как при успехе можно было надеяться лишь овладеть группой Селлиска, подготовив сосредоточенным огнем целого дня атаку на форт 1 (выс. 304 — Седлиска).
Операция ускоренной атаки Перемышля, столь блестяще начатая и проводимая и остановленная в то время, когда стали выясняться надежды на положительный ее результат, доказывает не только беззаветную храбрость и мужество войск, но и наше искусство. Мы с гордостью можем заявить, что научились атаковать без потерь благодаря тесной связи артиллерии с пехотой.
Форты Перемышля — современные, имеют броневые башни, фланговую оборону рвов и внешние пулеметные капониры и фланкирующие батареи, также несколько линий искусственных препятствий».
Штурм повторен не был, так как к вечеру 7 октября в штабе 8-й армии стала ясной неизбежность столкновения перешедших в наступление австрийцев с 3-й русской армией, вследствие чего дальнейшие действия под Перемышлём были бесцельными. В 0 ч. 10 м. 8 октября Щербачев отменил штурм во исполнение приказа Брусилова.
Атака крепости открытой силой возможна лишь после того, как будет совершенно подавлен огонь атакуемого участка укреплений или будут разрушены атакуемые форты. Без этого штурм Перемышля казался защитникам крепости безумием со стороны русских ввиду тех колоссальных потерь, какие должны были понести атакующие. Русские атаковали действительно при крайне тяжелых условиях: противоштурмовая артиллерия в броневых башнях была неуязвимой для русской артиллерии и все время сильно поражала атакующих; стрелки и пулеметчики австрийцев, укрытые бетонными сооружениями, оставались также неуязвимыми и, по выражению австрийского военного историка фон-Рода, «вели стрельбу, как в тире, расстреливая атакующих на выбор». Описывая ужасы штурма Перемышля, фон-Рода свидетельствует, что австрийцами было погребено около 15000 трупов русских. Известный русский военный инженер К. Величко в своем труде «Крепости в мировой войне» определяет потери русских при трехдневном штурме Перемышля в 20 000 человек.
Приведенные цифры потерь, надо полагать, преувеличены, но во всяком случае они были велики. По русским архивным источникам определено точно число потерь только по трем дивизиям, [263] атаковавшим в наиболее тяжелых условиях, а именно: наносившая главный удар 19-я пехотная дивизия понесла наибольшие потери — 44 офицера, 2 975 солдат и 32 лошади, т. е. потеряла около 25% всего состава офицеров и солдат; 58-я пехотная дивизия потеряла 12 офицеров и 1634 солдата; 3-я стрелковая бригада — 22 офицера и 416 солдат. О потерях 60-й и 69-й пехотных дивизий, атаковавших южную группу Седлиских укреплений с линией фортов Яксмонице, Лучице, а также о потерях 12, 78 и 82-й пехотных дивизий, атаковавших северный и северо-западный участки (действия артиллерии которых здесь не рассматривались), определенных сведений не имеется. Лишь предположительно можно считать, что при трехдневном штурме Перемышля блокадный корпус генерала Щербачева потерял около 10000—12000 человек и что, следовательно, убитых могло быть не более 3000—4000 (30%), а не 15000, как уверяет австрийский историк фон-Рода.
Никакого предварительного, хотя бы ориентировочного плана действий артиллерии для подготовки штурма крепости Перемышль не было составлено русским командованием, не было и плана снабжения боеприпасами. Русской артиллерии предоставлялось действовать «по обстановке», а так как обстановка в бою крайне неопределенна и изменчива, то считалось, повидимому, невозможным или даже ненужным составление предварительного расчета потребности артиллерии в боеприпасах. Заведующий артиллерийской частью 8-й армии, повидимому, считал, что имеющихся в его распоряжении запасов местных артиллерийских парков будет достяточно сверх возимых войсковых запасов, которые были пополнены. В архивных документах имеется заметка его, в которой подведен следующий предположительный расход боеприпасов местных парков под Перемышлём 4—8 октября:
| Всего | На орудие | |
| Легких 76 -мм пушечных патронов | 40000 | 105 |
| Легких 122 -мм гаубичных выстрелов | 1500 | 42 |
| Тяжелых 152 -мм гаубичных выстрелов | 1800 | 75 |
| Тяжелых 107 -мм пушечных выстрелов | 200 | 50 |
Точных сведений о расходе снарядов за время штурма Перемышля не имеется, как и вообще среди архивных материалов о штурме Перемышля не находится данных для основательного исследования вопросов боепитания в боях 5—8 октября. Имеются неполные сведения только о расходе легких 76 -мм патронов, составленные самими войсками. По этим сведениям было израсходовано: [264]
| Шрапнелей | Гранат | Всего снарядов | На одно орудие | |
| 9-я артиллерийская бригада | 6162 | 1554 | 7716 | 161 |
| 58-я артиллерийская бригада | 2944 | 356 | 3300 | 68 |
| 69-я артиллерийская бригада | 5829 | 955 | 6784 | 141 |
| 60-й артиллерийской бригады 1-й дивизион | 629 | 302 | 931 | 39 |
| 3-й стрелковый артиллерийский дивизион | 4382 | 1050 | 5432 | 226 |
Интенсивность артиллерийского огня, как видно из этих сведений, была крайне неодинакова — от 39 патронов на орудие в 1- м дивизионе 60-й артиллерийской бригады до 226 патронов на орудие в батареях 3-го стрелкового дивизиона.
Большое напряжение огня батарей 3-го стрелкового дивизиона можно объяснить обширностью района огневого действия этих батарей, отсутствием содействия тяжелой артиллерии и маневренным характером боя на участке 3-й стрелковой бригады, тогда как на других участках противник оставался сравнительно пассивным.
Батареи 60-й артиллерийской бригады чрезвычайно скупо расходовали снаряды, вероятно потому, что сознавали бессилие огня 76 -мм пушки по укреплениям и рассчитывали на огонь 2-го тяжелого артиллерийского дивизиона, расположенного на участке 60-й дивизии. Но так как большинство укреплений на участке атаки 60-й дивизии не имело броневой артиллерии, то возможно что при интенсивном огне батарей 60-й артиллерийской бригады, производившем деморализующее впечатление на противника, результат атак 60-й дивизии был бы другим.
Наибольший дневной расход дали: 1114 патронов — три батареи 69-й артиллерийской бригады в бою 7 октября, т. е. около 140 патронов на орудие, и 967 патронов — две батареи 3-го стрелкового дивизиона в бою 8 октября, т. е. около 120 патронов на орудие. Такой однодневный расход боеприпасов в горячем бою никак нельзя считать чрезмерным, так как в русско-японскую войну расход 76 -мм патронов доходил в отдельных русских батареях до 500 на орудие {805}.
Расход 76 -мм гранат был значительно меньше расхода 76 -мм шрапнелей, тогда как для стрельбы по окопам и укреплениям граната является более действительным снарядом. Это можно объяснить тем, что при подготовке штурма укреплений Перемышля стрельба легкой 76 -мм артиллерии велась не с целью разрушения, а с целью принудить противника под действием шрапнели укрыться [265] за бруствером укреплений или за другим сооружением и тем лишить возможности вести огонь по наступающим войскам. Словом, стрельба русской полевой легкой артиллерии велась при атаке укреплений Перемышля в большинстве случаев так же, как рекомендовалось ее вести в полевом маневренном бою против остановившегося противника и «Наставлением 1912 г.» и офицерской артиллерийской школой в 1905—1914 гг.
Организация питания батарей боеприпасами была осуществлена в общем по схеме, указанной «Наставлением 1912 г.», но оставляла желать лучшего, в особенности в отношении боепитания 60-й пехотной дивизии, от которой склад боеприпасов в м. Садова-Вишня отстоял в 50 км, а все эшелоны 60-й парковой артиллерийской бригады были сосредоточены в районе Мижинец, Радохонце — в 40—45 км от передового склада и в 6—8 км от батарейных резервов. При столь значительной растяжке подвоза доставка боеприпасов была крайне затруднительна, так как непрерывные осенние дожди и суглинистая почва сделали дороги непроезжими. Приходилось запрягать в один зарядный ящик до 10 лошадей или подвозить снаряды в одних передках.
Лишь в последний день штурма, 7 октября, генерал Дельвиг вследствие жалоб войсковых начальников на трудность доставки снарядов решил организовать полевой подвижной огнесклад в железнодорожных вагонах на ст. Хоросница и назначить в распоряжение командира парка 4-й тяжелой артиллерийской бригады грузовой автомобиль для подвоза снарядов к Балице для 1-го и 3-го тяжелых артиллерийских дивизионов.
Решение генерала Брусилова атаковать крепость Перемышль открытой силой было принято в расчете на поколебленный дух австрийских войск после неудач их в Галиции и на слабую боеспособность ландштурменных частей гарнизона крепости, а также в расчете использовать приподнятое настроение русских войск после одержанных ими успехов. Генерал Щербачев в своем приказе о штурме напоминает войскам о выпавшей на их долю «высокой чести» овладеть Перемышлём, возлагает надежды на то, что войска «оправдают доверие верховного вождя» и т. п. Материальной силе противопоставляется сила духа; технические средства русских были несоразмерно малы по сравнению с грандиозностью поставленной задачи, и прежде всего именно потому ставка на силу духа была бита.
Штурм крепости, успех которого был построен только на высоких качествах русских солдат, не удался. Из-за недостатка технических средств самоотверженные усилия русских войск разбились в борьбе за передовые укрепления и искусственные препятствия, окружающие форты Перемышля.
Но было немало и других причин неудачи, среди которых большую роль играли ошибки русского командования в оценке боевой обстановки и принятий решения, в искусстве вождения войск вообще и боевого использования артиллерии в особенности. [266]
Юго-восточный сектор фортового пояса Перемышля, по силе своих верков несколько уступавший северному сектору, представлял выгоды для атаки как по наличию сравнительно удобных ближних подступов к укреплениям, так и в отношении устройства тыла атакующей группы войск. Но, избирая правильно для штурма юго-восточный сектор, следовало главный удар наносить не на восточный сектор с сильно укрепленными фортами 1 (Седлиска), 14 (Гурко) и 15 (Борек) и промежутками между ними, а на более слабо укрепленный южный сектор, где почти не было броневых установок.
Приняв решение атаковать юго-восточный сектор, необходимо было выполнение этой главной задачи возложить на первоочередные более стойкие части, т. е. на входившие в состав блокадного корпуса 12-ю и 19-ю пехотные дивизии и 3-ю стрелковую бригаду, а не разбрасывать их по всему широкому обводу крепости в виде подпорок для более слабых в боевом отношении второочередных 58-й, 60-й, 69-й и других пехотных дивизий.
Ударная группа, атакующая в решающем направлении наиболее сильный сектор Седлиской группы — укрепления 1/1, 1/2, 1/3 и далее форт 1 (Седлиска), организуется в составе одной 19-й пехотной дивизии с ее артиллерией и одной бригады 69-й дивизии, но управление ими в одних руках не было объединено. Фактически в ударной группе была лишь одна 19-я дивизия, а 69-я дивизия действовала самостоятельно на левом фланге ударной группы. Следовало ударную группу организовать значительно сильнее и обязательно объединить войска, назначенные в ее состав, образовав из 19-й и 69-й дивизий с их артиллерией единый мощный ударный кулак, управляемый одним начальником (например, начальником 19-й дивизии).
