III. Назначение и место происхождения 7 страница

119 Более подробно см.: R. P. Martin, Foundations, I (1975), p. 202; Mark, pp. 63-65).

120 Ср.: P. L. Couchard, "Was the Gospel of Mark written in Latin?" (статья в The Crozier Quarterly, January 1928, на которую ссылается Тейлор: Taylor, Mark, p. 54).

121 Краткую дискуссию, посвященную синтаксису Марка, см.: Taylor, Mark, pp. 45-54.

122 Нашла сильную поддержку в работе: С. С. Torrey, The Four Gospels (1933). Теорию арамейского происхождения Евангелия от Матфея см. в главе 2, пункт УЛ.

123 J. H. Moulton and W. F. Howard, A Grammar of New Testament Greek P (1929), p. 481.

124 An Aramaic Approach to the Gospels and Acts, pp. 205 ff.

125 См.: F. C. Grant, Earliest Gospel, pp. 89-124. Автор изучил теорию Торрея и пришел к

выводу, что Торрей преувеличивает значение некоторых данных, так как многие отрывки, которые он приводит, не нуждаются в новом переводе (с арамейского), или не становятся яснее и понятнее в случае нового перевода, или при новом переводе утрачивают присущий им специфический смысл. Грант допускает арамейское влияние, но относит его к устному преданию, а не к письменному документу.

126 Mark, p. 65.

127 Galilaa und Jerusalem (1936). Ср. также его: Das Evangelium des Markus (1953).

Обсуждение этой теории см.: R. H. Lightfoot, Locality and Doctrine in the Gospels, pp. 124 ff.; F. C. Grant, Earliest Gospel, pp. 125-147; L. E. Elliott-Binns, Galilean Christianity (1956);

M. Kametski, "Die galilaische Redaktion im Markus-evangelium", ZNTW 52 (1961), pp. 238 ff.;

M. Black, The Scrolls and Christian Origins (1961), pp. 81 f; T. A. Burkill, Mysterious Revelation (1963), pp. 252-257.

128 Особенное сходство этой теории обнаруживается с взглядами Марксена. Она также оказала влияние на формирование теории Царства Кельбера: W. H. Kelber, The Kingdom in

Mark: A New Place and a New Time (1974).

129 По данному утверждению см. статью: С. F. Evans, JTS 5 (1954), pp. 3 ff.

130 См.: W. D. Davies, The Gospel and the Land: Early Christianity and Jewish Territorial

Doctrine (1974), pp. 241,409 ff., который указывает на то, что галилеяне во многом возражали Иисусу и были против Него, а Он более всего порицал галилеян.

131 Ср.: М. Kametzki, ZNTW 52 (1961), р. 256. Автор предлагает альтернативную мнению

Марксена точку зрения. Ср. также: J. Schreiber, "Die Christologie des Markusevangeliums", ZTK 58 (1961), pp. 154-183, который предполагает, что Петр не ответил на призыв проповеди язычникам, и стих Мк. 16.7 служит укором иудейским христианам и Петру как их лидеру. Эта идея представляется чересчур спекулятивной.

132 W. H. Kelber, The K ingdom in Mark: A New Place and a New Time (1974).

133 Комментарии этой теории см.: Е. Best, Mark as Story, pp. 35,76-78.

134 Наличие в тексте Марка определенных блоков событий не может само по себе служить

доказательством исторической последовательности событий в Евангелии, однако, этот факт должен предостерегать от непродуманных выводов против историчности Марка. Примером такого рода гипотез может служить теория Нокса: W. L. Knox, Sources of the Synoptic Gospels, I: St. Mark (1953), который настаивает на том, что Марк использовал несколько источников, содержащих последовательность, но Евангелие в целом не исторично. Здесь уместно привести предостережение Гарднер-Смита. Он подчеркивает, что Евангелие в целом повествует правдивую и реальную историю, достойную доверия Церкви I века от Р.Х. На тех, кто трактует Евангелие от Марка "как не более, чем собрание разрозненных и недостоверных преданий" (Christ and the Gospels, 1938, p. 36), должно возлагаться onus probandi (бремя ответственности).

135 Studies in the Gospels, p. 229.

136 The History of the Synoptic Tradition (англ. пер. 1963). Подробности см. в главе 6, пункт

П.

137 History and Interpretation in the Gospels (1934).

138 The Problem of History in Mark (1957). 139 Studies in the GospeU and Epistles, p. 8. 140 Op. cit, p. 225.

141 Ср.: J. M. Robinson, A New Quest of the Historical Jesus (1959).

142 Даже Бультман перешел на более умеренные позиции. Ср.: Bultmann, ZTK 54 (1957), pp. 244-254. Рассмотрение изменений взглядов Бультмана см.: Robinson, New Quest, pp. 19

ff.

Глава 4. Евангелие от Луки

Это Евангелие имеет какую-то особую притягательную силу. Оно изобилует изумительными повествованиями и оставляет у читателя сильное впечатление о личности и учении Иисуса. Может быть, именно поэтому многие предпочитают его другим Евангелиям. Оно имеет много особенностей, которые отличают его от других.

 

I. ХАРАКТЕРИСТИКА

A. Обширность материала

Евангелие начинается с предсказаний о рождении Иоанна Крестителя и Иисуса и дает самые исчерпывающие повествования о детстве Иисуса. Заканчивается оно описанием вознесения Иисуса, которого нет ни у Матфея, ни у Марка. Оно длиннее, чем все другие синоптические Евангелия, и особенно подробно описывает последнее путешествие в Иерусалим. Это фактически самая длинная книга во всем Новом Завете¹.

 

Б. Универсализм

На некоторых примерах Лука показывает универсальное значение Евангелия Христа: (1) Благовестие Ангела обращено ко всем людям (2.10). (2) Симеон предсказывает, что Иисус будет светом для язычников (2.32). (3) Когда Иоанн Креститель описывается словами Исайи, как "глас вопиющего в пустыне", Лука продолжает цитату, включая слова: "И узрит всякая плоть спасение Божие" (Ис. 40.3-5 в Лк. 3.4-6). (4) Самаряне ставятся на один уровень с евреями (10.33; 17.16). (5) Лука приводит два примера, которые Иисус взял из Ветхого Завета, касающиеся не израильтян, а вдовы в Сарепте и Неемана Сириянина (4.2S-27)². (6) Важное, по сравнению с Матфеем, дополнение к притче о пире, ибо Лука говорит, что рабы были посланы по дорогам и изгородям, чтобы убедить многих людей прийти наполнить зал (у Матфея рабы стоят "на распутье") (Лк. 14.16-24; Мф. 21.1-14). (7) Как и у Матфея, великое поручение направлено на все народы (24.47).

 

B. Интерес к людям

Интерес в Евангелии от Луки к людям проявляется различными путями:

 

1. Особый интерес к отдельным людям

 

Большинство притч, характерных для Луки, сосредоточено на людях, тогда как у Матфея - на Царстве Божьем. Его описания людей бесподобны. Такие люди, как священник Захария, родственницы Елисавета и Мария, сестры Мария и Марфа, начальник мытарей Закхей, печальный Клеопа и его спутник и многие другие предстают, как живые.

Несомненно, что забота Иисуса об отдельных людях особенно поразила Луку.

 

2. Интерес к отверженным

 

В большей степени, чем другие синоптики, Лука описывает глубокую жалость Иисуса к отверженным. Он пишет о грешнице (7.36 и далее), перемене в Закхее (19.8 и далее), покаянии разбойника (23.39 и далее) и помещает три притчи, показывающие милосердное отношение к ближнему - о блудном сыне, о двух должниках и о мытаре. Об отношении Иисуса к отверженной евреями самарянке мы уже говорили.

 

3. Описание женщин

Лука пишет о тринадцати женщинах³, о которых ничего не говорится в других Евангелиях, включая двух из притч. Особый интерес представляют повествования о вдове Наинской, о грешнице, о женщинах, которые поддержали Его своими дарами, и о тех, которые "плакали и рыдали" о Нем, когда Он шел на Крест. Особое внимание уделяется женщинам в повествовании о Рождестве и Воскресении Иисуса (ср. 23.49 /у креста/; 23.55

- 24.11 /у гроба/). Как язычник Лука много знал о падших женщинах и хотел подчеркнуть все, что он слышал об отношении к ним Господа⁴.

 

4. Интерес к детям

 

Только Лука сообщает о детстве Иоанна Крестителя и Иисуса. В трех случаях он говорит о "единственных" детях (7.12; 8.42; 9.38). Когда Лука пишет о детях, приведенных к Иисусу, он использует слово "младенцы" (brefh /brefe/18.15) тогда как у Матфея и у Марка употребляется слово "дети" (paidia /paedia/).

 

5. Общественные связи

 

Лука сообщает о трех случаях, когда Иисус ел с фарисеями (7.36-50; 11.37-44; 14.1-4) Он пишет, что Иисус беседовал с людьми в Вифании (10.18-42), в доме Закхея (19.1-10) и в Эммаусе (24.13-32). Он дает много примеров милосердия Иисуса, например, в притче о запоздалом путнике, нуждавшемся в приюте и еде (11.5-10), потерянной драхме (15.8-10), празднике по случаю возвращения блудного сына (15.22 и далее), о добром самаритянине (10.30-37).

 

6. Бедность и богатство

 

Много специальных притч у Луки связаны с вопросом денег, например, о двух должниках, о безумном богаче, о строителе башни, о потерянной драхме, о неверном управителе, о богаче и Лазаре, о десяти минах. К "нищим" и "униженным" Спаситель часто проявляет милосердие (6.20, 30; 14.12 и далее). Фарисеи называются "сребролюбивыми" (16.14). Иоанн Креститель в своей проповеди предостерегает мытарей от вымогательства, а воинов от недовольства своим жалованием (3.13 и далее). В Назарете Иисус благовествует "нищим" (4.17-21). В "Величит душа моя" алчущие насыщаются, а богатые отпускаются ни с чем (1.53). В проповеди Христа первое "горе вам" обращено к богатым, так как они уже получили свое утешение (6.24), а первое блаженство обещается нищим, без добавления "духом" как у Матвея (ср. Лк. 6.20; Мф. 5.3), хотя этот смысл может подразумеваться⁵.

 

Г. Особые акценты

В Евангелии от Луки, больше чем в други х Евангелиях, говорится об учении Иисуса на такие темы, как:

 

1. Молитва

 

В Евангелии от Луки дается девять молитв Иисуса, из которых только две имеются в других Евангелиях. Эти молитвы связаны с важными событиями: во время крещения (3.21), после совершения чудес (5.15-16), перед избранием учеников (6.12), перед первым предсказанием Страстных событий (10.17-21), во время преображения (9.29), перед тем, как учить учеников, как молиться (11.1), в Гефсимании (22.39-46), на Кресте (23.34,46).

Один раз Он ушел молиться в пустыню (5.16), другой раз провел всю ночь в молитве (6.12). Две притчи посвящаются специально молитве: о друге в полночь (11.5 и далее) и о

докучливой вдове (18.1-8) (ср. также о фарисее и мытаре, 18.9-14). Только Лука говорит, что Иисус молился за Петра (22.31-32), повелел ученикам молиться в Гефсимании (22.40), молился за Своих врагов (23.34), молился за Себя (22.41). Любовь Иисуса к тихим местам показана в 4.42 ("пустынное место"), 9.10 ("близ города" Вифсаиды) и в 21.37 ("ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою").

 

2. Святой Дух

 

В Евангелии говорится, что когда Иисус был искушаем диаволом, Он был исполнен Духа Святого и поведен был Духом в пустыню (4.1). Он начинает Свое служение "в силе духа" (4.14). Он возрадовался, когда творил молитву: "Славлю Тебя, Отче", приводящую к осознанию того, что Он - Сын (10.21-22). Ученикам повелевается ждать, пока они не облекутся "силою свыше" (24.49), что является явным намеком на сошествие Святого Духа в Пятидесятницу.

 

3. Радость

 

Лука много раз употребляет слова, выражающие радость (напр., 1.14, 44, 47; 10.21), а также слова "возрадоваться" (6.23), "воссмеяться" (6.21) и "веселие" (15.23,32). В трех притчах у Луки также присутствуют элементы радости, когда находится потерянная овца (15), и в повествовании о Закхее. Евангелие начинается и кончается выражением радости (ср. 1.47; 24.52-53). Только у Луки встречаются такие величественные гимны, как "Величит душа Моя" /Magnificat/ (1.46-55), "Благословен Господь" /Benedictus/ (1,68-79), "Слава в вышних Богу" /Gloria in Excelsis/ (2.14) и "Ныне отпускаешь раба Твоего" /Nunc Dimittis/ (2.29-32).

 

II. ЦЕЛЬ

Когда автор говорит о своем намерении, этому всегда необходимо придавать большее значение, чем всем научным предположениям. К счастью, в предисловии к Евангелию Лука говорит нам о своей цели "по порядку описать"⁶ известные события, и если он и не имел в виду строго хронологический порядок во всех подробностях, к его словам надо отнестись со всей серьезностью. Кроме того, он ясно показывает, что его целью является тщательное исследование всех фактов⁷. Короче говоря, Лука собирался написать историческое повествование⁸.

 

Однако, признавая Евангелие историческим повествованием, очень важно сделать различие между этим Писанием и беспристрастной и простой историей, как древней, так и современной⁹. Так как эта история касается уникальной Личности, неудивительно, что мы не найдем в ней точных аналогий по жанру. Евангелие, как литературная форма, является фактически в такой же мере уникальным, как и Личность, в связи с Которой оно было создано. Как средство объяснения основных исторических событий, на фоне которых появилась христианская вера, оно идеально. В подтверждение этого надо отметить, что Лука, как и другие евангелисты, ставит особый акцент на повествовании о Страстях и Воскресении. Они были главными темами первохристианской проповеди, о которых Феофил уже, видимо, знал (1.4). Но целью Луки было описать события, которые привели к Страстям.

 

Было выдвинуто несколько теорий, согласно которым Лука руководствовался богословскими мотивами¹⁰, но его богословский подход отличался от его источников, и поэтому его модификации надо рассматривать как свидетельство его собственного богословия. Никто не станет отрицать, что цель Луки была богословской. Но это отнюдь

не значит, что история была подогнана под его богословие, как считает Тюбингенская школа¹¹. Правильнее будет сказать, что Лука показывает богословскую важность истории. Интересным тому примером служит особое значение, которое в своем повествовании Лука придает Иерусалиму¹², хотя он и не вводит специфического материала о Иерусалиме, который имеется у Иоанна. Скорее всего он описывает драматическое развитие событий на пути Иисуса из Галилеи в Иерусалим. Весь ход событий имеет для него значение. Иисус шел в Иерусалим, чтобы умереть. И именно в этом заключается суть богословия Евангелия. Это также было и центром богословия всей ранней Церкви. И все же есть особый смысл в том, что Лука отражает свой особый богословский интерес в выборе и расположении материала. Это проявляется не только в географических, но и исторических деталях (например, в большем акценте на универсальном характере миссии Иисуса).

 

Здесь надо повторить, что, говоря о цели Луки, его Евангелие нельзя рассматривать без его продолжения, книги Деяний. Можно со всем основанием считать, что все мотивы, которые мы видим в Деяниях, берут свои корни в Евангелии, и если это предположение правильно, то возможно, что эти две работы имели апологетическую цель. Поэтому, если считать, что одной из целей Луки в Деяниях было показать, что христианство еще не подвергалось гонению и, как продолжение иудаизма, имело право на такую же защиту со стороны государства¹³, то надо полагать, что благовестие о нашем Господе было написано с такой же целью. Но не все согласны, что Деяния были написаны с апологетической целью, и еще меньше само Евангелие¹⁴. Можно, по крайней мере, сказать, что Евангелие имело целью описать начало процесса, который вышел за рамки Иерусалима и достиг самого центра империи, Рима. Однако можно утверждать, что само Евангелие является законченным¹³, ибо оно дает суть проповеди, которая составила основу Деяний¹⁶.

 

Евангелие от Луки рассматривалось некоторыми исследователями как собрание, основанное на цикле богослужебных чтений. Оно построено по такому же образцу, который предполагается для Евангелия от Матфея. Но это вызывает ту же проблему, что и в отношении Евангелия от Матфея, так как мы не имеем никаких данных о практике таких чтений в ранней Церкви. И все же это предположение заслуживает внимания¹⁷.

III. ЧИТАТЕЛИ

Предисловие Евангелия помогает нам также определить его читателей. Оно обращено к одному человеку, Феофилу, который называется "достопочтенным" (kratiste /cratiste/), что, очевидно, указывает на его высокое общественное положение¹⁸. Некоторые считают, что Феофил - вымышленное имя для каждого "любящего Бога", но ввиду официального характера предисловия и общепринятой практики адресовать свои труды уважаемым людям, более естественным будет считать Феофила реальным лицом¹⁹. Он, несомненно, был язычником и уже получил какое-то катехизическое обучение, если в таком свете толковать 1.4²⁰. Это предполагает, что Евангелие было написано прежде всего для всех людей данной категории.

 

Есть очень много данных, позволяющих считать, что Евангелие предназначалось для язычников, о чем мы уже говорили, когда рассматривали одну из его основных характеристик - универсализм²¹. Некоторые утверждают, что Лука писал для еврейско- христианской среды²². Это мнение основывается на предположении, что целью Луки было желание объяснить связь между христианами из евреев и из язычников, но это само по себе не требует предназначения Евангелия христианам из евреев. Правильнее будет считать, что оно предназначалось всем, кто вне христианского мира не отвращался от

христианства и был заинтересован в том, чтобы иметь историческое описание его происхождения.

 

Существ уют ли какие-нибудь данные, позволяющие нам более точно определить первую группу читателей? Мы знаем, где находился Лука, когда писал свое Евангелие, но это отнюдь не означает, что там находились и его читатели. В прологе "Против Маркиона" говорится, что Лука был в Ахаие, когда писал Евангелие, что также говорит и Иероним²³ в одной из своих книг, хотя в другой он говорит, что Деяния были написаны в Риме. Из этого следует только то, что скорее всего это был Рим, так как кульминационным моментом Деяний является приезд Павла в Рим. Но это только предположение, и мы должны признать, что не знаем, кому предназначались эти два труда.

 

IV. СТРУКТУРА

Так как Лука прямо говорит, что намеревается описать все по порядку, большой интерес вызывает структура его Евангелия и сравнение ее с другими синоптическими Евангелиями. Он использует ту же общую схему, что и Матфей и Марк, хотя в деталях его структура имеет много специфических особенностей²⁴. Его повествования о детстве Иисуса Христа гораздо полнее, чем у Матфея, и имеют особое значение благодаря своему акценту на рождении Иоанна Крестителя, которому Лука несомненно придает большую важность. Эта особенность дает один из основных ключей к структуре его Евангелия. Для него все события являются частью Богооткровения, но в несколько ином смысле, чем у Матфея. Он не приводит специально факты, которые показывают исполнение пророчества. Но для него очень важны события сами по себе, и в повествован иях о детстве Иоанн Креститель играет большую роль, так как общественное служение Иисуса тесно связано с Иоанном. Поэтому шесть дат в 3.1 Лука связывает со служением Иоанна, а не Иисуса. Для него основным в откровении о рождении Иисуса является его чудесны й характер, который показывал, что историей Иисуса управляло вмешательство Бога.

 

Галилейский период служения у Луки (3.1-9.50) по своей структуре аналогичен Матфею и Марку, а более поздний период отличается от них. В 9.51-18.14 Лука описывает путешествие Иисуса из Галилеи в Иерусалим²⁵. Это его особая модификация синоптической структуры, и мы к ней вернемся, когда будем рассматривать синоптическую проблему. В этой части Лука не только включает много материала, который содержится только в его Евангелии, но и располагает его таким образом, чтобы сосредоточить все внимание на Иерусалиме, как подготовке к повествованию о Страстях. Иудейский период и повествование о Страстях следуют такому же образцу, что и у других синоптиков, хотя опять же с некоторыми отклонениями в подробностях²⁶. Однако повествование о Воскресении типично только для Луки, и опять же одной из самых поразительных особенностей является то, что все явления нашего Господа происходят в Иерусалиме или возле него и ничего не говорится о явлениях в Галилее, как у других синоптиков²⁷.

 

Структуру Евангелия от Луки нельзя рассматривать, не учитывая литературной теории и концепции "истории редакций". На них мы подробно остановимся ниже, но акцент на том, что Лука был богословом²⁸, а не историком, оказал сильное влияние на современные исследования структуры Его Евангелия. Внимание уделяется его модификациям материала Марка и его подходам к другим его источникам. Но дискуссии по поводу идентификации этих источников показали, что подходить к редакционным методам Луки надо с большой осторожностью.

Многие ученые считают бесспорной богословскую цель Луки и соответственно рассматривают его метод написания Евангелия. Тем не менее надо помнить, что если бы Лука был серьезным историком, то это должно было бы отразиться на его Евангелии и его методах.

 

С чисто литературной точки зрения было высказано предположение, что как в Евангелии, так и в Деяниях можно найти несколько образцов соответствий²⁹. Однако, хотя некоторые параллели и бесспорны, как, например, между Петром и Павлом в Деяниях, это еще не позволяет считать, что такой параллелизм лежит в основе структуры Евангелия.

 

По мнению Е.Е. Элиса³⁰ структура Евангелия предполагает шесть тем. Он разделяет все Евангелие на несколько разделов, содержащих по шесть подразделов. Но едва ли можно допустить, чтобы Лука имел в виду столь подробное числовое распределение материала, когда писал свою книгу. Тем не менее это интересная попытка отойти от традиционного метода анализа Евангелия от Луки.

 

Была выдвинута еще одна гипотеза, согласно которой структура Евангелия отражает антигностическую цель. Толберт³¹ сосредотачивает свое внимание на начале и конце Евангелия, крещении и вознесении. Гностики истолковывали вознесение в духовном смысле, а крещение как момент сошествия духа. Из этого Толберт делает вывод, что Евангелие от Луки является ответом на докетизм в истолковании Керинфа. Такая теория требует более поздней датировки Евангелия, около конца I века и начала II века, так как у нас нет данных о существовании докетизма в более раннее время. Но хотя и можно сказать, что Евангелие от Луки могло быть использовано в антидокетических целях, это отнюдь не значит, что Лука написал свое Евангелие для этих целей. С другой же стороны, гностический докетизм мог зародиться и в первом веке.

 

Несколько другим подходом к структуре Евангелия является точка зрения, что Лука составил сначала черновик Евангелия (Прото-Лука), где отсутствовал параллельный материал Марка, который был внесен позже, и поэтому в изучении структуры Евангелия основным материалом должен быть Прото-Лука, а не все Евангелие от Луки в целом. Но даже если и согласиться с теорией Прото-Луки, то надо отметить, что она говорит нам больше о редакционном процессе, чем о структуре Евангелия.